Самое главное

Когда принцесса сказала, что ничего не помнит, Лили совершенно не представляла, что ей делать. Она ухаживала за своей подопечной долгие годы – она видела её первые шаги и первые слова, смотрела на то, с какой радостью та рисовала милые картинки тех кто ей дорог, на то, как Атанасия сначала боялась, а потом полюбила своего отца. Лили была готова отдать всё для своей принцессы, и считала её своей дочерью. Но теперь она сидит на кровати и может только беспомощно наблюдать за тем, как Атанасия обводит всех любопытным взглядом, не узнавая никого. В душе у Лили пустота… Она пульсирует болью и выплёскивается слезами, медленно стекающими по подбородку. Она посмотрела на Феликса в надежде на…на что? Да хоть на что-нибудь – любой знак на то, что всё будет хорошо, любое движение, хоть что-нибудь, что станет ей спасительным якорем, и не даст почве окончательно уйти из-под ног. Но что он может сделать? Феликс точно так же сидит и смотрит на принцессу неверящим взглядом. У него в голове сотни мыслей, сотни воспоминаний и моментов, проведённых в компании Её высочества. Как их теперь вернуть? Что для этого нужно сделать? Неужели она и вправду забыла абсолютно всё, ну не может такого быть! Как она могла забыть их первую встречу, то, как он нёс её на руках во время прогулки по саду, их совместные игры? Что ему теперь делать? Как ему теперь всё вернуть? А что если принцесса больше никогда их не вспомнит? Нет! Об этом нельзя думать! Наверняка же есть способ всё исправить. Допустим, когда маг вернётся, он обязательно что-нибудь с этим сделает. А пока мне самому нужно попытаться найти ответы. И позаботиться о том, чтобы принцессе ничто не угрожало, пока она в таком беспомощном состоянии. Клод видел взгляд дочери, направленный на него, и в его груди, вместе с какой-то давно забытой горечью, поднималась горячая, обжигающая, как огонь из преисподней, волна ярости. Ярости, которая должна была быть направлена на человека, сотворившего такое с принцессой. Но кого он мог винить? Себя, за то, что не уберёг? Или, может, Феликса? Лили, которая не уследила? Или того мальчишку-мага, не обеспечившего её безопасность? Атанасия смотрела на них холодным любопытным взглядом с капелькой сочувствия, плескавшейся в глубине её красивых, сапфировых глаз. Таких же, как у него. На картине, что придворному художнику поручили написать, именно глаза Атанасии притягивали взгляд – они словно отражали свет, идущий изнутри, даруя ему освобождение, и невольно даря ощущение тепла. Такие глаза он мог бы назвать родными. Но не теперь. Первым порывом было схватить её за руку и отвести к этому волшебнику, но потом император вспомнил, что Лукаса сейчас нет, а значит придётся выкручиваться собственными силами. Остальные же волшебники сейчас бесполезны, как обычно. Значит, ответы нужно искать в собственной голове. Наверняка же произошло что-то важное, когда он шагнул в водоворот маны, но почему он никак не может вспомнить ничего кроме белой вспышки? Если найти информацию в воспоминаниях не получится, то нужно будет поискать в императорской библиотеке – наверняка там что-то есть. Должно быть. Но это пока только мысли. В эти мгновения, пока Клод с растерянностью смотрит на Атанасию, чувство потери, давно похороненное и забытое в глубине души, вновь начало скрести сердце своими острыми когтями… *** Принцесса смотрела на этих людей, и ей стало их даже жаль. Потерять человека, при этом смотря на его живую копию – это не то, что хотелось бы испытать. В комнате царило гробовое молчание. Оно было почти что осязаемым – колючим и мерзким. Его хотелось разбить, но это было невероятно тяжело, как если бы пришлось нести в гору тяжёлый груз… Но кому-то же надо это сделать. И Атанасия решилась: -И-извините… - все присутствующие будто оттаяли, и резко повернули головы к ней. -Пожалуйста, расскажите мне побольше о месте, где мы находимся–попросила она неуверенно. Эта гнетущая атмосфера очень давила на неё. Лили посмотрела на Ати с болью в глазах и тихо сказала: -Конечно, принцесса…. *** А затем были многие часы за беседой. Ати слушала и удивлялась тому, какой интересной была её жизнь до амнезии – Феликс рассказывал о том, как она впервые встретилась со своим отцом и личным телохранителем, а Лили говорила о том, как сильно Ати любила своего отца, о том, как проходили её будни или значимые события. Клод же просто сидел рядом. Он внимательно присматривался – не мелькнёт ли тень узнавания в глазах. Но нет. Какая бы история не звучала, не было никаких признаков того, что она слышала что-то знакомое. Затем они все вместе осматривали дворец. Бродили по коридорам, зашли в тронный зал, где, по рассказам, она однажды отдыхала вместе с отцом, сад, библиотека, пруд и даже отцовский кабинет – принцесса не помнила ничего из этого. Тогда Клод решился и повёл их в мастерскую художника, где сейчас стоял незавершённый портрет. Когда её отец без единого слова повёл Ати и всех остальных в какую-то комнату, она уже не удивилась – поняла, что её папа предпочитает всё решать сам, не интересуясь чьим-то мнением, да и вообще был таким человеком, у которого никогда не знаешь, что на уме. Когда дверь открылась, перед глазами принцессы предстала мастерская, а посередине комнаты стояло нечто, накрытое материей. Именно к этому предмету и направился император. Он сдернул ткань с полотна, и девушка увидела отца, а рядом с ним стояла… -Это…я? -Да. – ответил Клод – ты попросила меня. Я не знаю зачем, но это и не имело значения. Атанасия смотрела на девушку, похожую на ангела с большими сапфировыми глазами, молочно-белой кожей и ореолом светлых волос. Она улыбалась, и дарила ощущение тепла, будто луч солнца пробился сквозь тучи. Принцесса не знала, что ей думать. Мысли в голове перемешались, оставляя осадок, забивая голову бессмысленными звуками, создавая какофонию. Голова начала болеть, причиняя дискомфорт, и Атанасия схватилась за неё,в попытке унять подскочившее давление. Клод тут же подошёл к ней. -Лили, отведи Атанасию в её комнату и расскажи всё, о чем она спросит. Феликс – головой отвечаешь за её сохранность. Идите. -Да, Ваше величество. Долгих лет жизни и процветания, о, солнце Обелийской империи. – сказали они. Лили подошла к подопечной взяла её под руку и вывела из мастерской. Феликс, ненадолго замешкавшись у двери, посмотрел на императора, смотрящего на портрет пустым взглядом, и ушёл следом.