My Yakuza Boyfriend

Какаши сошёл с ума. У него не было другого рационального объяснения своему поведению. С красивым якудза в объятиях, требующим, чтобы его трахнули, в его голове не осталось никакого мыслительного процесса. Вместо этого Какаши поднял Ируку, мокрого и испуганного, и, не говоря ни слова, отнёс его в спальню. Он с механической точностью снимал с себя промокшую одежду, когда Ирука крепко схватил его за шею и потащил вниз в безумно торопливом поцелуе. Сильнее, чем он должен был быть, якудза действовал так же отчаянно, как и Какаши. Не останавливаясь ни на секунду в их грязных поцелуях, Ирука скинул штаны. Он боролся со своими боксерами, когда Какаши практически встал на колени над ним так же срывая ткань. С полузадушенным стоном Ирука сдался сильным рукам Какаши. Якудза упал обратно на кровать; Какаши бросился за ним, как голодный волк, нашедший в лесу что-то сладкое и раненое. Его мозг чувствовал себя так, словно он работал на пределе скорости с максимальной эффективностью: никогда в жизни у него не было такой потрясающей способности целовать другого мужчину с той же скоростью и интенсивностью, с какой он раздевал их обоих. Шея Ируки слабо пахла кровью, когда Какаши непрерывно целовал участок кожи, горячо и не думая, слишком много, не думая вообще. Тёмный безудержный стон возле уха заставил его вздрогнуть всем телом. Он укусил Ируку так же, как тот укусил его в душе во время их первого сексуального контакта, и Ирука внезапно выгнулся ему навстречу, издав громкий, практически шокированный и удовлетворённый вздох в серебряные волосы Какаши. Всё происходило слишком быстро, слишком стремительно, но Какаши ни за что на свете не смог бы сдержаться. Он чувствовал себя так, словно его лихорадит, словно он пострадал от теплового удара, спускается в ад и превращается в пепел. Спальня была почти чёрной в темноте, но мягкое уличное освещение давало некоторое представление о том, что происходило под ним. Несмотря на всё своё обычное самообладание и сдержанность, Ирука постепенно терял их. Яркие татуировки якудза на груди — розы и дикая природа — изогнулись, когда он вцепился в одетые плечи Какаши. Запыхавшись и не находя себе места, Ирука снял с Какаши остальную одежду; он был совершенно безразличен к неловкой возне и случайной боли от своих безумных действий. Внезапно они оказались обнажёнными в постели. Чёрт. Это слово повторялось в голове Какаши, как странная вульгарная мантра. Под ним был его босс — то, о чём он мечтал уже несколько недель. Его инстинкты были дурными, порочными, безжалостными. Не думая больше ни о чём, Какаши обеими руками погладил член Ируки и прижал его к себе, словно тот собирался сбежать. Его язык и зубы потянулись к соску Ируки, когда он нетерпеливо погладил твёрдый член якудза. Он чувствовал всё большее головокружение, когда Ирука извивался под ним в ответ и стонал бессвязные отчаянные вещи. Несмотря на то, что он стыдливо представлял, как они трахаются, больше нескольких раз, ничто не могло подготовить его к этому моменту. Вместо этого Какаши делал всё и сразу, безумно желая услышать каждый звук от вечно контролирующего себя якудза. Он знал, где Ирука хранит смазку, так как каждый день обыскивал комнату в поисках скрытых камер, микрофонов, взрывчатки: Какаши сунул руку под кровать, удерживая мужчину, вслепую открыл коробку и обнаружил пузырёк, явно предназначенный для секса. Очевидно, понимая, что происходит внизу, Ирука подвинулся к краю кровати, опустив обе босые ноги на пол, и обхватил лицо Какаши обеими руками, смяв чужие губы в страстном поцелуе. Прежде чем Какаши смог ответить, Ирука отстранился и сказал ему с обжигающим жаром: — Не будь со мной нежным. Я хочу навсегда запомнить наш первый раз. Чёрт. В следующее мгновение Ирука лежал на спине, широко раздвинув ноги, два покрытых смазкой пальца Какаши оказались внутри него, а член Ируки толкнулся в заднюю часть горла Какаши. Боль от ногтей якудза, впивающихся в голые плечи Какаши, была приятной. Он пытался не давиться из чистой решимости. Его пальцы двигались быстро, грубо, но Ирука впивался в его плоть всё яростней, и это была отчаянная похоть и лихорадочная любовь. Угол был другой, он не мог видеть так много, как в душе. Так что Какаши приподнялся на коленях и сжал Ируку с большей силой, а потом — вот оно — его опьянённый сексом мозг позволил это — Ирука толкнулся в его горло ещё глубже — и его пальцы смогли раздвинуть мужчину ещё больше, проникнув ещё глубже внутрь якудза, начав двигаться, и… Ирука резко схватился за него, его ногти царапнули чужую спину, оставляя глубокие красные линии на девственно белой коже Какаши. Это было какое-то блаженное удивление, когда сперма внезапно заполнила рот Какаши, попав на его язык. Он проглотил всё это, наслаждаясь горечью и сильным потоком жидкости между губами. Несмотря на всё это, Какаши не прекращал своих действий между бёдер якудза, заставляя Ируку задыхаться от формирования непристойностей в затхлом воздухе спальни, когда оргазм сотрясал его. Отчаянно желая, чтобы это никогда не кончалось, чтобы всё это было идеально, Какаши поднёс язык к пальцам, делая всё, что мог придумать, что заставить Ируку задыхаться — задыхаться — задыхаться — Якудза был грубым и жестоким, схватив Какаши за волосы и дёрнув его вверх. Голос Ируки был тёмным и хриплым, когда он произносил слово за словом, глядя прямо сквозь Какаши, как адский демон с пылающим ярким лесным пожаром позади него: — Ты должен трахнуть меня прямо сейчас, или я убью тебя. Чёрт. Какаши на секунду почувствовал, что он весь состоит только из рук и ног, заставляя Ируку ещё больше откинуться на кровать, приподнимая мужчину и прижимая его скользкий от смазки, одетый в презерватив член к тому месту, которому поклонялся. Какого бы дискомфорта ни было на его лице, этого было достаточно, чтобы Ирука внезапно замедлился, немного обмякнув. Руки другого мужчины переместились от простыней к Какаши, когда тот сжал заднюю часть бёдер Ируки и подталкивал его вверх. Якудза заметно напряг голос, чтобы расслабиться, пытаясь найти и сохранить зрительный контакт с Какаши, когда он прошептал: — Я позабочусь о тебе. Я хочу этого, я хочу тебя. Потом Ирука сглотнул, и выражение его лица сразу стало слабым. Его руки слегка дрожали над руками Какаши, а ноги крепко обхватили его талию. — Ты можешь быть со мной, как только хочешь, — сказал Ирука так тихо, что его было трудно расслышать даже в тишине спальни. Почти беззвучно он признался. — Я просто хочу быть с тобой. Какаши опустил его ноги, наклонился и поцеловал Ируку так нежно, как только мог. Видимо, это было слишком невыносимо, потому что только мгновение спустя Ирука тяжело задышал в губы Какаши, и его ресницы странно затрепетали на покрытой шрамом щеке Какаши. Когда он отстранился, возвращаясь, чтобы коснуться бёдер Ируки, Какаши почувствовал, как его сердце разбилось на триллион крошечных осколков. Ирука был в слезах. Снова. Так не пойдёт. На самом деле всё, что потребовалось — Какаши медленно толкнулся внутрь, чтобы полностью изменить выражение лица Ируки. Он быстро распахнул глаза и покраснел ещё сильнее, его пальцы вцепились в тыльную сторону ладоней Какаши. Растерянное замешательство охватило его одновременно с диким удовольствием будучи наполненным: Ирука тяжело откинулся на кровать, а его ступни упёрлись в спину Какаши. Помня о такте, Какаши отказался подчиниться первоначальному приказу быть грубым. Вместо этого он осторожно вышел из бедного взволнованного якудза под ним… а затем толкнулся обратно. Снова… И… Снова. Тёмные глаза Ируки были полны звёзд. Он выглядел таким красивым в своём отчаянии, в своём удовольствии. Конечно, Какаши наслаждался плотным жаром… но он получал так много удовольствия от эмоций другого человека, от его реакции, его отклики. Он скользнул одной рукой дальше по ноге Ируки, наклонился и поцеловал длинную красивую линию икры Ируки. Медленно протискиваясь внутрь, Какаши целеустремлённо покусывал кожу Ируки, стараясь запомнить ошеломлённое выражение лица якудза. Он был очень доволен, когда возбуждение Ируки вернулось и проявилось эрегированной плотью. Сила и скорость спасли Какаши от дезориентированных мыслей: он полностью освободил мужчину от своего веса, перевернул Ируку на живот и потянул его вверх и назад, пока его колени не оказались на кровати, лицом вниз на простынях. Ворота Конохи сияли в темноте. Великолепная татуировка якудза Ируки, распростёртая на его спине, говорила тихие многозначительные слова Какаши, когда он с обожанием смотрел на другого мужчину. Ревущий дракон, тигр, плывущие розы, снег… … и тугие чёрные стежки на смуглой коже. Какаши не знал, был ли он следующим мужчиной после Мизуки, с которым спал Ирука, но он внезапно поклялся, что будет самым запоминающимся из всех, и опустился вниз, чтобы поцеловать недавнее ранение, придерживая Ируку за обнажённую талию обеими руками. В ответ Ирука уткнулся лицом в смятые простыни. Его руки превратились в трясущиеся кулаки, вцепившиеся в тонкую ткань. Он не издал ни звука, который мог бы услышать Какаши, но его тело охватила восхитительная дрожь, которую он не мог остановить, и которая становилась всё более и более явной, когда Какаши провёл языком по краю закрытой раны, огибая татуировку снежного облака сугроба. Прижавшись ещё сильнее к Ируке, Какаши вошёл в него лишь мгновение спустя, заставив Ируку задохнуться, уткнувшись в простыни и содрогнуться всем телом. Эгоистичная причина смены позиции заключалась в том, чтобы увидеть татуировки на спине Ируки — но самоотверженность… Его левая рука обхватила эрекцию Ируки, немедленно вызвав почти болезненный стон якудза. Когда он начал толкаться в Ируку в более быстром темпе, Какаши начал поглаживать его в такт, требуя от себя, заставить мужчину кончить второй раз. Он понимал, что испытывает судьбу, но… Ирука был так восхитителен на четвереньках, что у Какаши чуть слюни не потекли. Его поблёскивающие татуировки на спине двигались каждый раз, когда он напрягался; его тёмные влажные волосы разделились на пробор, открывая уязвимый затылок; он дёргался всем телом от силы движений Какаши. Вся эта прекрасная смуглая кожа без шрамов… — Пожалуйста, кончи со мной, — Какаши обнаружил, что горячо шепчет, словно молитву. Надежда застряла у него в горле: он чувствовал себя настолько глупо в своём желании, что не мог не стать глупым идеалистом, приближаясь к вершине. Не в силах сбавить темп, Какаши вдруг испугался, что сделал другому мужчине плохо, поставив его в такое положение, столь унизительное, иерархическое… А затем, когда Ирука повернул голову в сторону: — Боже, Какаши, продолжай, пожалуйста, продолжай. Никогда ещё он не терял сознания. Какаши, конечно, не сбавлял темпа, может быть, даже немного увеличил его; он сжал руку вокруг члена Ируки, двигаясь быстрее, вперёд и назад. Он отбивался мечом и щитом от сводящего с ума приближающегося оргазма. Он должен был заставить Ируку кончить снова, он не мог кончить первым, он… О, но его человеческое тело подводило его… — Чёрт, — пробормотал Какаши, зажмурив свои непохожие глаза, когда оргазм затопил его с головой. Затем, когда его разум рухнул в бушующий океан сладкого бурного наслаждения, он застонал: — Ирука. И, чёрт побери, если бы человек, стоящий перед ним, мгновенно не кончил ему в руку. Шок от этого только усиливался и усиливал ослепляющее величие внезапного оргазма Какаши. Он обнаружил, что прижимается к спине Ируки, одной рукой обхватив его бедро, а другой всё ещё медленно вытягивая последние следы удовольствия из другого мужчины. Он тяжело дышал на татуировки якудза. Наконец, Ирука пошевелился: Какаши почувствовал его дискомфорт, осторожно отодвигаясь от него. Он снял использованный презерватив, завязал его, бросив в мусорное ведро спальни, всё это достаточно быстро, чтобы нагнуться и осторожно погладить всё ещё тяжело дышащего, явно измученного мужчину, распростёртого на кровати. Он почувствовал острую тревогу, что, может быть, он сделал что-то не так, может быть, он сделал тысячу вещей неправильно? — и Какаши попросил Ируку открыть глаза и сказать ему что-нибудь, что угодно. Это заняло некоторое время, но в конце концов Ирука поднял на него глаза. Рука якудза поднялась к лицу Какаши и медленно провела по его шраму. — Ох, Какаши… ты просто идеален. Хотя он не краснел за всё время, пока они занимались сексом, Какаши почувствовал, как его щёки запылали в ответ на слова мужчины. Он уткнулся лицом в раскрытую в ожидании ладонь Ируки, желая большего, больше заботы, больше одобрения, больше взаимной преданности.