***
Он сам не заметил ни как уснул, ни как проснулся. Может он и не спал на самом деле. Сегодня нужно было ехать за Наруто.***
Конец октября был неестественно холодным, — так подумал Какаши, безвольно держась за желтый поручень в салоне автобуса. Специально не застегнул пальто, не намотал шарф по самые уши. Холод пробирался через складки одежды к ребрам, опутывал плечи и почти перетек на спину; в карманах бессильно прятались худые руки, пальцы сжимали подкладку. Просто хотелось прийти в себя. Красные кончики ушей ярко выделялись на фоне жестковатых белых волос. Какаши краем глаза случайно выцепил свое отражение в противоположном окне автобуса, поморщился, опуская голову и смотря теперь исключительно на обувь. В пакете, шуршащем возле ноги, был аккуратно сложен флисовый плотный конверт. Казалось, он еще отдавал теплом после того, как Какаши снял его с горячей батареи и на автомате прошелся несколько раз утюгом. Потом так же, не задумываясь, вытянул откуда-то завалявшийся плотный пакет, аккуратно сложил конверт, будто любовно проглаживая каждую складку, как это делала Кушина, когда в детстве помогала ему готовить одежду в школу на следующий день, или когда укрывала его на ночь, проводя теплой ладонью сначала по лбу, потом по груди… вспоминать больше не хотелось. Какаши сжал пакет в пальцах, кусая губы почти до крови. Автобус слегка качнулся, останавливаясь. Какаши медленно вышел, чуть задевая носком ботинка промерзшую лужицу. Угол здания больницы маячил где-то вдалеке, — он особо не вглядывался, шел, на автомате переставляя ноги. Какаши еще дома пытался представить, что он будет делать с Наруто, когда возьмет его на руки, но выбитое из колеи воспаленное воображение ничего не рисовало. Какаши, вперив взгляд в ладони, ощущал только пустой воздух. Он видел его только пару раз, но еще ни разу не брал на руки, не прикасался. Какаши боялся. Очень. Ну что, хорошо тебе, Ка-ка-ши? Какаши встряхнул головой, пытаясь отогнать назойливый внутренний голос. Он помнил мягкий светлый, почти прозрачный пушок на непропорционально большой по сравнению со всем телом головке Наруто. Помнил пульсирующий родничок и небольшое красное пятнышко на пятке, оставшееся после забора крови на анализ. Помнил залепленную мягкой ватой и пластырем пуповину. Помнил сморщенную красную кожу и остатки пятнышек смазки. Какаши глубоко вздохнул, прикрывая глаза. Кроватка Наруто не поместилась в заставленной книгами и остальным нужно-ненужным барахлом однокомнатной квартире. На уборку все никак не находилось времени. Нужно было то забежать к преподавателю по социологии, то подписать какие-то документы, которые внезапной кипой свалились ему на голову, то вытянуть еще несколько вещей из бывшей квартиры Минато и Кушины, в которую было ужасно сложно заходить (в принципе было тяжело находиться на одной лестничной клетке, где в обеих квартирах витал удушливый сладковатый запах смерти), то Какаши просто было страшно трогать какую-либо вещь у себя дома или лишний раз опускать ноги на пол. “Ничего страшного не случится, если Наруто какое-то время поспит со мной на кровати, правда ведь?”***
Главный больничный холл пахнул на него чистотой и опьяняющей теплотой. Какаши поморщился, повел головой, разминая замерзшую шею, пошарил пальцами в кармане, нащупывая пластиковую карточку пропуска. Кто-то пробежал мимо, шурша чистым белым халатом, кивнул ему в знак приветствия, и Хатаке неосознанно кивнул в ответ. В неонатологии было как всегда тихо. Какаши, уже вышедший из кабинета заведующего, задумчиво направлялся по широкому коридору к пятьсот третьему боксу. — О, — Хатаке вздрогнул от голоса Азуми-сан и обернулся, поправляя на лице медицинскую маску, — мой мальчик, — Азуми добродушно улыбнулась, вытирая влажные ладони о карманы медсестринского халата. Какаши кивнул, останавливаясь, еще раз перебрал пальцами выписку и больничную карту Наруто. Женщина спешно прошла мимо него к стойке, нацепила очки на крупный нос, немного насупилась. — Ты за Наруто? — Да, Азуми-сан, — Какаши сипло выдохнул, положил на столешницу бумаги. Женщина бросила на них короткий взгляд. — Знаешь же уже, как управляться с детьми? — не отрываясь от толстой папки с именами пациентов, женщина стянула бумаги вниз, к себе. Какаши кивнул, отведя взгляд в сторону, и Азуми-сан кивнула ему в ответ, что-то неслышно протягивая себе под нос. — Сейчас придет педиатр, поговорите, и, в принципе, мы вас двоих отпустим, — медсестра улыбается, ловя взгляд Какаши. — На чем будете добираться? Приготовил ему место? Знаешь, когда кормить, а когда — укладывать спать? — Думаю, доберемся на такси, — Какаши немного поправил смявшийся в пакете конверт, опустил голову, коротко вздыхая. — Место… приготовил, да, — “А можно ли это так назвать?” — пожал он плечами. — Наверное, буду придерживаться расписания больницы, чтобы не сбивать Наруто с толку. Он уже привык к здешним порядкам, так что не вижу смысла его переучивать, — он неловко засмеялся, зарываясь пальцами в короткие волосы на затылке. Азуми-сан коротко закивала, вышла из-за стойки, тепло взяла Какаши за дрожащие руки. Он вздрогнул, перестав давить из себя смех, удивленно посмотрел на женщину. Ты так уверен, Ка-ка-ши? Женщина по-доброму вздохнула, гладя подушечками больших пальцев запястья, спрятанные под манжетами темно-красного свитера, и улыбнулась краешками губ. — Если тебе вдруг нужна будет помощь, мальчик, — Азуми улыбается чуть шире, — можешь смело обращаться ко мне. Я вырастила троих и с удовольствием воспитаю еще двоих детей, — Какаши тихо засмеялся, качая головой. Поднял взгляд на женщину. — Спасибо вам, Азуми-сан. — Не за что еще, Какаши. О, а вот и Банко-сан идет, — Азуми оборачивается навстречу приближающейся женщине и кивает головой.***
Какаши осторожно, неверяще прижимал к груди малюсенький комочек, плотно завернутый в белый теплый конверт. Наруто, сонно морщась и кряхтя, пытался вытянуть ручки наружу. Ощущение чего-то чужого, чего-то ужасно маленького в руках было очень странным и непривычным. Ребенок ворочался, пытаясь найти удобное положение. Можно было ощутить частый стук маленького сердца и поднимающуюся грудную клетку, мягкие суставы и теплую кожу. Странно. Очень странно. А еще очень страшно, потому что Какаши боялся дунуть или сжать Наруто не так. Подумать только — недавно он саморучно отнял жизнь у человека, а сейчас держит в руках новую, только-только начавшуюся. Страх, что он не сможет ничего сделать, что не уследит, что теперь единственная ниточка, связывающая его с жизнью, оборвется. И что тогда? Что тогда? Пойдешь по стопам отца, а, Ка-ка-ши? Какаши с остервенением встряхнул головой, неосознанно крепче сжимая Наруто. Желтый, почти прозрачный пушок, маленький нос-кнопочка, пухлые красные ручки, сморщенное личико, немного желтоватый язык и уголки глаз, маленькое родимое пятнышко на сгибе указательного пальца, почти там же, где и у Минато. Какаши судорожно вздохнул, почти всхлипнул, сел на жесткий железный стул в коридоре. Провел кончиками пальцев по гладкому детскому лбу, хмыкнул и улыбнулся, наблюдая, как Наруто принимает его палец за соску и хочет схватить его губами. — Не-е-ет, Наруто, — устало протянул Какаши, улыбаясь, — сначала нужно помыть руки, а потом уже брать руки в рот. А лучше в рот брать только то, что можно съесть. Наруто надул щеки, не разлепляя глаз, и Какаши устало откинулся назад, слегка ударяясь затылком о стену. — Теперь мы с тобой, Наруто, в одной лодке, — он горько усмехнулся. — И я твой новый папа. Надеюсь, мы подружимся.***
Трясясь в пробке в душном салоне машины, Какаши понимал, что не сможет заменить ему ни отца, ни мать. Скорее всего, он вообще ничего не сможет. Осторожно сжимая в пальцах теплую бутылочку с молочной смесью, смотрел на умиротворенного Наруто. Недовольные морщинки возле губ разгладились, и теперь его лицо было совсем-совсем детским. На щеках еле виднелись темноватые полоски. Какаши оперся лбом на запотевшее стекло. На улице шел дождь. Молчаливый таксист, бросавший на него короткие взгляды через стекло заднего вида, смущенно отводил глаза, как только натыкался на белый сверток в руках Хатаке, и с сожалением вздыхал, бубня едва различимое “ну вот как так-то, а”. Какаши бы и сам с радостью хотел бы услышать ответ на этот вопрос. А дождь все шел и шел. Шел долго, затяжно. Был похож на весь сегодняшний день — такой же долгий и неприятный. Зонтик Какаши не взял, случайно (или намеренно) изменив своей привычке по сто раз придирчиво сверяться с прогнозами погоды. Зонтик не взял и сейчас жалел, неуклюже вылезая из машины вместе с Наруто на руках. Ступил ботинком в глубокую лужу, прошипел что-то нечленораздельное и, пригибаясь и прикрывая сопящего Наруто рукой, спешно пробежал к подъезду, разбрызгивая мутную жидкую грязь по сторонам. В подъезде было сухо и холодно, — отопление толком еще не включили. Какаши, тихо шаркая мокрой обувью по ступеням, поднимался на четвертый этаж. На лифте ехать не хотелось, потому что Хатаке боялся, что Наруто испугается шума и расплачется. Три тихих оборота ключа, — и дверь со скрипом открылась. Какаши, придерживая Наруто одной рукой, зашел в квартиру, стащил свободной рукой промокшие ботинки и носки со ступней, поддернул влажные штанины повыше, чтобы не раздражали при ходьбе. Осторожно прошел до разложенного дивана, уложил на него Наруто, подальше от края, вытянул пустую бутылочку из расслабленных маленьких пальцев. Тяжело осел рядом на пол, лицом к дивану, роняя голову на мягкую подушку. Казалось, что Кушина и Минато сейчас гладят его по волосам и плечам и ласково улыбаются. Какаши устало улыбнулся в ответ и поднял взгляд на мирно спящего Наруто. “Я обязательно справлюсь. Ради вас. Ради Наруто. Обязательно”.***
21:43 “Какаши-семпай?” 21:43 “Вы как? Все в порядке?” Ирука, чуть нервничая, отложил телефон, отхлебнул горячий кофе из простенькой жестяной кружки. Он не видел Какаши уже дня три точно, и это напрягало, потому что тот даже не выходил на связь. Только пару раз Хатаке мелькал в институте, но Ирука не успевал подойти к нему и, в конце концов, решился написать. 21:50 “Если у вас что-то случилось, Какаши-семпай, я могу помочь.” Ирука нервно зажевал губу, неуверенно водя пальцами над клавиатурой. Было еще достаточно рано для того, чтобы ложиться спать, но Какаши почему-то не отвечал и не появлялся в сети. “Может, действительно случилось что-то очень серьезное?” Паренек нахмурился, потер переносицу. Кофе медленно остывал на столе, надломленное раскрошившееся печенье лежало рядом, но чего-то словно бы не хватало. Ирука проскользил подушечкой пальца по шраму на носу (он всегда так делал, когда нервничал или задумывался), а потом почему-то полез в боковой узенький напольный шкафчик, доставая маленькую бутылку виски. Не сказать, что Ирука очень любил пить. Если честно, это была единственная бутылка алкоголя, да и то стоящая еще с доисторических времен, когда он еще пробовал встречаться. А сейчас ему показалось это правильным — взять и налить в уже не такой обжигающий кофе чуть виски. Наверное, станет легче.22:01 “Да, все в порядке, Ирука. Спасибо, что поинтересовался.”
Ирука встрепенулся, отставляя кружку с кофе-виски на другой край стола, схватил телефон, впиваясь взглядом в пришедшее сообщение. Ну да, кто мог сомневаться, — Какаши-семпай вежлив и отстранен в абсолютно любом общении, даже в чате. Ирука хмыкнул себе под нос, собираясь уже отложить телефон обратно и глотнуть кофе, но из-за следующего сообщения он подавился воздухом:22:03 “Извини, что долго не отвечал. Ребенка спать укладывал.”
22:04 “У вас есть ребенок, Какаши-семпай?”22:04 “Да.”
22:05 “Четыре дня как.”
Ирука нахмурился, провел по шраму пальцами, почесал бровь. “Я должен его поздравить? Или нет? Что мне делать?” Кофе с виски уже не так привлекал, и Ирука медленно вылил его в раковину, наблюдая за тем, как напиток стекает в сливное отверстие. Посмотрел на почти пустую бутылку, нехотя схватил тремя пальцами за горлышко и выбросил в мусорное ведро. Алкоголь больше не привлекал и не манил. 22:08 “Поздравляю, Какаши-семпай.” “Я точно не сказал ничего лишнего?” — Ирука нахмурился еще больше, закусывая губу и плюхаясь на скрипящий стул. Нервно собрал крошки печенья в ладонь и бросил в небольшой пакетик со старым хлебом — на корм птицам.22:10 “Спасибо, Ирука.”
22:10 “Спокойной ночи.”
22:10 “Спокойной ночи, Какаши-семпай.”***
Какаши, лежа на спине на краю дивана, болезненно усмехнулся, пряча телефон под подушку и накрывая руками глаза. С чем поздравлять? Со смертью? Какая еще спокойная ночь? Хотелось съязвить. Или что-нибудь разбить. Желательно, себе. Желательно, чтобы сразу прийти в себя. Под боком немного беспокойно сопел Наруто. Какаши повернулся набок, из-под прикрытых век наблюдая за ребенком. Переезд сильно сказался на нем, и уложить перевозбужденного малыша было труднее, чем он мог себе представить, но Какаши вроде бы справился. Он надеялся на это. На тумбочке недалеко стояла приготовленная смесь, греющаяся в тарелке с горячей водой. Какаши надеялся, что этого хватит. Хотелось уснуть так, чтобы без сновидений. Чтобы вообще без ничего. Какаши вздохнул, откидываясь на подушку. Диванная пружина жалобно и тихо всхлипнула, а за ней и Наруто тоже. Какаши сразу подорвался, осторожно гладя ребенка по животу и шепча тихое “чш-ш-ш-ш, малыш, успокойся, тише-тише-тише-тише”. Снова уснул. Наверное. Какаши надеялся на это. Цифры на электронных часах почти сменились на “23:00”. Какаши вздохнул. Прикрыл глаза. Прислушался к беспокойному сопению под боком. Слегка улыбнулся. Не получилось. Ну, он пытался, по крайней мере. Пора спать. Да, пора спать, Какаши. Закрывай глаза. Вот так. Представь, что все хорошо. Все действительно хорошо. Вот, слушай, совсем рядом лежит маленький Наруто. Даже если ты не сможешь заменить для него отца и мать, ты все равно станешь для него хорошим другом. Я надеюсь. Пора спать, Какаши. Закрывай глаза. Да, вот так, умница. Спокойной ночи, Ка-ка-ши.