Кейго заталкивает Даби в одну из самых неприметных дверей и терпеливо дожидается, пока Оборо с Руми не нагонят их, юркнув следом. У гримёрки лениво стекаются остальные студенты, держа наготове смартфоны. Вспышки фотокамер ослепляют его ещё до того, как он успевает с грохотом захлопнуть дверь и прижаться к ней спиной. Надо же, никто даже не потрудился их выключить, прежде чем начать нарабатывать тонны компромата на последующие дни. Кейго в полной мере осознаёт, как себя чувствуют селебрити, и всерьёз задаётся вопросом – нужна ли ему актёрская карьера?
Пространство неумолимо кренится. Он закрывает глаза и делает пару глубоких вдохов, плотно прижавшись лопатками к деревянной двери. Ему не нужно смотреть – он и так знает, что Даби в очередной раз изучает его, как потешную зверушку в вольере. Думает, наверное, насколько интересная у Кейго реакция на всё, что происходит вокруг.
– Даю тебе преимущество в выборе места, птенчик. У нас тут есть одно кресло побольше, но, – слышится хруст кожаной обивки, – не факт, что на самом интересном моменте пружина не вопьётся тебе в задницу. Есть ещё одно кресло – поменьше, но, вроде, поновее. И диван. Просторный, но опять же дилемма с пружинами. Как же быть?
Кейго распахивает глаза и смотрит на первого дома с очевидным раздражением. Чувствует, как кривится собственное лицо, а Даби хоть бы хны – стоит себе, запихнув руки в карманы, и улыбается своему остроумию, явно просчитывая, в какой момент Кейго решит сдаться. Из телепатического перебрасывания ругательствами его вырывает маленькая ладонь Руми, так привычно ложащаяся на плечо. Прикосновение создаёт хрупкую иллюзию защищённости.
– Послушай, если ты не хочешь этого делать, никто тебя не заставляет. – Девичий голос кажется растерянным, что вовсе не вселяет надежду. – Хаус здесь – это, конечно, важно, но это всего лишь игра, и ты не обязан идти на
подобное.
За дверью слышится разнобой голосов, спорящих и смеющихся. Даби приподнимает брови и ухмыляется шире, будто происходящее в комнате и за её пределами доставляет ему немыслимое удовольствие. Кейго осторожно убирает ладонь со своего плеча, оставляя слова Руми без ответа, и проходит вглубь комнаты, которая оказывается намного меньше, чем гримёрка, через которую они попали сюда. В самом центре помещения горит всего одна лампочка, освещая сваленную у стены груду инвентаря, старый, прохудившийся диван, поцарапанный стол и несколько громоздких кресел. Ни зеркал, ни вешалок для костюмов – помещение, видимо, изначально было отведено под кладовую.
Даби показательно взвешивает телефон в руке и с прищуром в уголках выразительных глаз смотрит на экран. Таймер чётко отсчитывает время, посылая слабые вибрации с каждой пройденной секундой. Кейго тяжело вздыхает и запускает пальцы в волосы, опуская голову и зажмуриваясь.
Думай, давай же, думай.
– Часики-то тикают. – Заключает Даби, подходя к Кейго; тот вздрагивает, слыша звук приближающихся шагов. – Или мы сюда постоять пришли?
В его глазах – явственная насмешка. Кейго вспыхивает, сжимая руку, вплетённую в волосы, в кулак – пальцы натягивают пряди до притуплённой боли.
– Умерь своё ЧСВ – я не собираюсь этого делать.
– Но ты же привёл меня сюда. Нас. – Осекается Даби, награждая Оборо и Руми быстрым взглядом. – Сам выбрал, кто будет снимать.
– Ты нажал на кнопку, Даби. Если бы не ты, я бы просто отказался выполнять задание.
Кейго выдыхает сквозь плотно сжатые зубы, видя, что Даби совершенно не меняется в лице. Диалог напоминает перебрасывание горячей картошки из рук в руки в попытке выяснить, кто же действительно виноват.
Он действовал бессознательно, схватив Даби за плечо и потащив к гримёркам – люди смотрели на него так, словно именно этого и ждали. И лицо Шигараки, которое он выцепил из толпы, искажённое издевательской усмешкой, в очередной раз подтолкнуло его к импульсивности, которую он не в силах проанализировать. Если он сейчас попытается объяснить, почему все его действия привели к тому, что они вчетвером стоят в пыльной комнате и думают, как бы подступиться к заданию, слова покажутся нелепым оправданием.
Даби останавливается около него и сосредоточенно обводит взглядом помещение, словно примеривается, на какой из предложенных поверхностей будет Кейго раскладывать. Или Кейго его. Этот вопрос поможет решить только камень-ножницы-бумага, потому что раздвигать ноги за красивые глаза он не намерен. Да и вообще намерен ли?
– Окей, тогда что делаем? Терять шестьсот баллов я не намерен. Я надеюсь, ты в курсе, что таск за триста – это что-то из разряда фантастики. Такого ещё никогда не было.
Кейго судорожно вздыхает и мечется взглядом к Руми. Та смотрит на него с отчаяньем. Она точно не сможет посоветовать, как поступить. То же и с Оборо, который всё это время пытается слиться со стеной. Все вместе и каждый по отдельности в этой комнате не понимают, что делать дальше, кроме, как выясняется, Даби, которому эти триста баллов, будучи первым домом, нужны позарез. Вопрос назревает сам собой – со сколькими людьми он уже переспал ради того, чтобы получить заветные очки?
– Руми, Оборо, что будет, если я уйду в минус?
– Никто толком не знает. – Оборо смущённо почёсывает кончиком пальца подбородок и отводит взгляд в сторону. – Я могу сказать только, что на нулевых привязка не действует, и тебе стопроц придётся ходить и оборачиваться, если потеряешь баллы.
Между бровей залегает глубокая морщина. Кейго шикает и в сердцах пинает попавшуюся под ноги вешалку – та рикошетит от ножки кресла и пропадает под столом. С одной стороны, отказаться от задания значит не потерять самоуважение, с другой – потерять намного больше, соглашаясь на буллинг и пренебрежение.
Кейго не хочется признавать, что именно благодаря Руми с ним общались на равных все эти дни и здесь, на вечеринке. Сегодняшний день стал последним звеном в цепочке событий, начавших разворачиваться после привязки. За столь короткий срок он успел привыкнуть, будто адекватное отношение, которое ему давали до момента, как он поступил в Юэй, снова стало обыденностью.
Но это было не так. Хорошее отношение в Юэй обыденностью не станет, если не начнёшь шевелиться, и Кейго хорошо это понимал. Привязка Руми не нужна была ровно до того момента, пока он не прочувствовал, что с ней живётся спокойнее. И что без неё будет хуже. Она давала ему больше свободы и вместе с этим делала его обязанным.
Даби терпеливо ждёт ответа – за это Кейго мог бы его поблагодарить. Однако в глазах первого дома снова плещется что-то едва уловимое, знать бы только, что именно – оно настолько нечитаемое по сравнению с остальными эмоциями, что сделать выводы не представляется возможным. И это с ним Кейго сейчас придётся переспать. Сложно осознавать, что Даби действительно
привлекательный. Ещё сложнее, что, будь он ещё пьянее, он бы, возможно, этой привлекательности проиграл. Жаль, что не выпил пару лишних стаканов перед тем как попасть сюда.
Не сказать, что он пересекает какие-то моральные принципы, но снова поддаваться игре, да ещё и с таким размахом, прекрасно осознавая, что это увидят другие люди, потому что Руми и Оборо точно запишут их обоих на камеру, однако…
Точно. На камеру. Весь его план о фальсификации разрушился только из-за того, что кто-то особо умный выкрикнул из толпы – Даби и Кейго нужно записать на видео. Но это ведь не значит, что они должны показывать всё?
Кейго самодовольно улыбается и выпрямляет спину, глядя Даби в глаза. Тот вскидывает брови в вопросительном жесте и слегка склоняет голову в бок. Несколько прядей его волос падают на глаза. Контраст чёрного с белой кожей выглядит завораживающим в тусклом свете одинокой лампочки на потолке.
– Откуда такое ебливое лицо?
– Мы не будем трахаться, – с ухмылкой произносит Кейго, даже не пытаясь казаться серьёзным, – но кто сказал, что мы не можем
сделать вид, что трахаемся? Ты не хочешь терять баллы, я тоже. Руми и Оборо никому ничего не скажут, так ведь?
Он поворачивается к молчащим в уголке друзьям, и те реагируют молниеносно. С губ Руми срывается громкий вздох облегчения.
– Не, мне оно зачем? – смеётся Оборо, встряхивая густой копной светло-голубых волос. – Я даже благодарен, что мне не придётся на это смотреть.
Руми кивает, тихо смеясь. По телу Кейго прокатывается облегчение, будто груз, который он нёс на протяжении долгого времени, канул в небытие. Даби хмыкает и смотрит на него совершенно по новому – не с испытующим интересом, а с почти наивным любопытством.
– Не перестаёшь удивлять. Жаль, конечно, что мероприятие отменяется, я-то думал, что у меня сегодня будет секс. – Оскал, вырисовывающийся на лице, становится ещё шире, когда Кейго мечет в Даби очередной убийственный взгляд. – Давай, жги.
Таками прикусывает кончик языка, судорожно обдумывая, как обставить всё так, чтобы выглядело правдоподобно. Трое смотрят на него с нескрываемым интересом. От стремительных мыслительных процессов он начинает трезветь. Единственной здравой мыслью, которая при реализации точно не вызовет сомнения у окружающих, становится то, что им всё же придётся пойти на более тесный физический контакт, и как бы сильно Кейго не противился этому, кашу он заварил сам.
Сам и будет расхлёбывать.
– Короче. – Он потирает ладонью лицо и смотрит сквозь пальцы на Даби. – Для видео нам нужно будет поцеловаться, но не как подростки в школьном толчке, а так, чтобы у остальных создалось ощущение, что мы целиком в процессе, и всё, что мы делаем, действительно ведёт к перепиху. – Даби внимательно слушает его и кивает, хмыкая себе под нос. – Потом, когда мы окажемся на диване, Руми и Оборо прервут запись. Тогда придётся снять шмотки и немного посветить задницами.
– Ты действительно думаешь, что остальные поведутся на ваши голые жопы? – Оборо тихо хмыкает и указывает рукой на дверь позади.
– Не, звучит, как хороший пранк. – Даби вынимает руки из карманов и подходит ближе к Кейго, кладя руку на сгиб его локтя. – Только чур я сверху, договорились?
Даби оказывается настолько близко, что его дыхание опаляет щёки. Он пахнет сигаретами, алкоголем и мятной жвачкой. Кейго хмыкает ему в лицо, чуть приподнимая подбородок. Мелкая паутинка шрамов на линии челюсти складывается в причудливые, размытые узоры. Прикосновение к локтю не вызывает в нём желания скинуть руку, как это бывало всякий раз, когда кто-либо пресекал его личные границы, и это могло бы показаться странным – он терпел подобное только от тех, к кому успел привыкнуть. Видимо, алкоголь берёт своё. Отлично, так даже легче.
– Разрешения просят только люди с zero top energy, в курсе?
Даби тихо смеётся.
– У тебя пизданутые представления о позициях в сексе. Я же не какой-нибудь насильник.
Руми и Оборо расходятся по углам и с готовностью направляют на них камеры телефонов. В груди натягивается волнение – разговоры разговорами, но подготовка важнее. Здесь её попросту не было. Таймер на их смартфонах до сих пор отсчитывает секунды, стремясь к нулю, и времени остаётся всё меньше. Конечно, записать видео – дело всего лишь нескольких минут, но что делать в случае, если попытка выдать желаемое за действительное с треском провалится?
– Скажите, когда будете готовы.
Кейго едва успевает кивнуть, прежде чем Даби рывком притягивает его к себе. Не столь большая разница в росте начинает казаться внушительной, когда он поднимает его лицо за подбородок, чтобы их глаза оказались на одной линии. Смотрит внимательно, и ухмылка вновь прорезает чётко очерченные губы. Жаркое дыхание скользит по щеке.
– Я не сказал, что я готов. – Бубнит Кейго, не находя в себе сил посмотреть ему в глаза.
Даби жмёт плечами и очередным рывком впивается в его губы. У Кейго выбивает дыхание. Он на пару секунд забывает, что поцелуй подразумевает обоюдное движение губ, и просто стопорится, не успевая отвечать. Даби смеётся в его приоткрытый рот, слегка отрываясь, и этот хриплый смех теплее патоки, обволакивает плечи и пускает мурашки вдоль позвоночника. Приятно. Влажно. Мокро.
Мелькают вспышки камер, ознаменовывая начало записи. До этого Кейго думал, что придётся разыгрывать страсть, но играть не приходится – алкоголь берёт своё, делая его максимально тактильным. От нахлынувших сенсорных ощущений он попросту забывает, что их снимают.
На вкус губы Даби как ментоловая жвачка, виски и красный Мальборо.
Ладони Даби ложатся на поясницу и прижимают к горячей груди, пока язык влажно лижет приоткрытые губы, проникая в рот. Кейго чувствует плотный, металлический шарик, и тело обдаёт волной жара. Ноги становятся ватными. У Даби в языке чёртов пирсинг, и это он сейчас с нажимом проводит по нижней губе. В голове сумбур, и перед плотно закрытыми веками проносятся молниеносные вспышки света, отдающие лениво ворочающимся возбуждением.
Не дай бог у него сейчас встанет.
Не дай бог.
Даби ахуенно целуется – у Кейго есть некоторый опыт, чтобы с уверенностью подтвердить это.
Пальцы Кейго вплетаются в смоляные волосы. На ощупь они действительно жёсткие. Копна покалывает ладонь, стоит только сжать. Кейго оттягивает его за загривок, чтобы заглянуть в приоткрывшиеся в недоумении глаза, и мажет языком по губам, пытаясь перехватить первенство. Сердце отбивает о рёбра мощный дэд-метал, и каждый такой удар отзывается в груди болью.
Даби снова смеётся сквозь поцелуй и мягко толкает его в сторону дивана – Кейго не остаётся ничего, кроме как слепо пятиться назад, не отрываясь от обветренных губ. Мир сужается до его тёплых ладоней, проскальзывающих под майку. Кейго кажется, он теряет рассудок. Прерывистое дыхание Даби отдаётся в голове эхом.
Спустя мгновение пол пропадает у него из под ног, и он проваливается в реальность вместе со скрипом дивана под собственной спиной. Даби смотрит на него сверху-вниз мутноватым взглядом, прикусывая кончик языка и улыбаясь в своей излюбленной издевательской манере.
– Сам штаны снимешь или тебе помочь?
– Иди нахуй.
– Только если на твой, птенчик.
Автоматическая вспышка на камере Руми исчезает. Оборо огибает Даби, чтобы выбрать другую точку для съёмки, и лицо у него настолько растерянное, что в пору только дать конфетку и выгнать из комнаты.
Дыхание грозится перейти в гипервентиляцию лёгких. Кейго потирает щёку ладонью и поднимается, садясь и глядя куда угодно, но только не на елейное выражение лица напротив.
Радуется, гад. Растягивает губы в улыбочке и снова считывает всё до мельчайших деталей, пока Кейго буквально собирает себя по кусочкам, стараясь перейти из режима «трахни» в своё нормальное состояние.
Руми не заставляет себя ждать, подходя к нему и опускаясь на корточки прямо перед его лицом.
–Кейго, всё ок?
– Слушай, ты так спрашиваешь, будто я только что попытался его сожрать. – Даби хмыкает и вальяжно прохаживается из стороны в сторону.
– Так оно и выглядело.
– Шик и блеск, я в ажуре. – С саркастичной ухмылочкой произносит Кейго и поднимает наконец голову, чтобы обвести всех более менее сосредоточенным взглядом. – Давайте дальше.
– А что дальше-то? – Оборо стопорится, замирая на пару секунд.
– А дальше вы запишете то, как мы, – Кейго ставит пальцами кавычки, – наслаждаемся друг другом. Да, дорогой?
И скалится в его сторону, выбирая из арсенала своих улыбок самую отвратительную, чтобы прям желание появилось размазать его сияющее лицо по дивану. Даби реагирует на это лёгкой ухмылкой и задирает полы кофты, без лишних препирательств расправляясь с ремнём и ширинкой. Звон пряжки бьёт по барабанным перепонкам. Картинки обрывочных воспоминаний о первом сне в общежитии оставляют во рту металлический привкус.
Нужно срочно взять себя в руки.
Они проводят несколько секунд, стягивая джинсы в тревожном молчании. Руми и Оборо тактично отворачиваются, рассматривая комнатный антураж и побелённые потолки. Кейго специально разбрасывает одежду по комнате так, чтобы это выглядело естественно, и оставляет болтающиеся боксёры на собственном голенище. От повторного соприкосновения с диваном кожа моментально замерзает, покрываясь мурашками.
Кейго мажет взглядом по обнажённому бедру Даби, замечая несколько очередных косых шрамов, крупнее, чем на лице и шее. Проглатывает застрявший в горле вопрос, не осмелившись его озвучить. Даби по-хозяйски поворачивается к нему лицом и жадно осматривает с ног до головы, совсем не стесняясь ни его, ни собственной наготы. Чёрная кофта с длинными рукавами закрывает его торс, зато всё, что ниже, предстаёт глазам Кейго в полной красе.
Он смотрит упрямо, надеясь, что щёки не вспыхнули красным – Даби поражает своей наглостью, и проигрывать ему в этом не хочется. Собственно, а чего он ожидал от парня с огромным количеством баллов в стебанутой игре? Светить своим членом для него – сущая обыденность, судя по тому заданию, которое выпало Даби на первый день пребывания Кейго в академии.
Кейго делает пару глубоких вдохов и заставляет себя вздёрнуть подбородок, чтобы посмотреть на Даби с вызовом. Тот в лице совсем не меняется – кажется, бесцеремонная улыбочка просто вшита в лицевые мышцы. Кейго шумно вздыхает и произносит:
– Хотел быть сверху? Ну давай, удиви. Только учти, если у тебя встанет, я вырву тебе хер.
– Звучит сексуально. Зубами?
– Блять, да ты больной.
Даби снова смеётся, и его хриплый голос проникает под кожу, вызывая новый неконтролируемый наплыв хаотичных эмоций. Кейго старается абстрагироваться от назойливо лезущих в голову мыслей. Он просто пьяный и находится в полувозбуждённом состоянии, ничего другого и не приходится ожидать. Даби подходит ближе и укладывает большую ладонь на грудь Кейго, осторожно надавливая – заставляет опуститься на диван спиной и подныривает под белую футболку рукой, складывая ткань гармошкой на животе.
– Слушай, мы на это не договаривались.
– Ты хочешь, чтобы всё выглядело натурально, или собираешься завернуться в свою футболку, как мусульманка в хиджаб?
Подушечки пальцев кажутся контрастно холодными. Кейго не может сдержать дрожь в коленях. Унизительно настолько, что хочется выть и скрести пальцами о диван. Даби осторожно прихватывает его голени и раздвигает ноги, раскрывая. Кейго не выдерживает и прячет лицо в сгибе локтя, чувствуя, как всё тело предательски перетряхивает. Кажется, в этот момент он успевает раз – протрезветь, два – поверить в бога.
– Вы оба заебали заигрывать, уж лучше бы вы действительно потрахались, толку бы было больше. – Стонет Оборо и направляет на них камеру.
Где-то за спиной Даби слышится смущённый вздох Руми.
Даби склоняется над ним, вжимаясь бёдрами между его ног, и Кейго весь напрягается и шипит, расширяя глаза. Он чувствует внутренней стороной бедра его блядский полувставший член и клянётся, что вырвет его нахер и с корнем, как только это закончится.
– Блять, я сейчас сдохну. – Бормочет Кейго, видя в глазах Даби живой огонёк интереса.
– Вы готовы или нет?!
– Как же это кринжово… – Кейго заставляет себя отнять от лица локоть и закинуть руки Даби на плечи. – Давайте. Я всё равно потом от стыда вздёрнусь.
– Да ладно, ты же на актёрском. Рви душу. Демонстрируй свои таланты. – Язвит Даби, опираясь о локоть правой руки; он оказывается настолько близко к его лицу, что губы снова опаляет ментоловое дыхание.
– Хреновая перспектива.
Руми прокашливается и выключает вспышку, чтобы не поймать в кадр что-либо, что могло бы их разоблачить.
– Короче, мы врубаем. Раз, два…
Три.
Щелчок раскрывшегося затвора.
Кейго переключается. Глубоко вдыхает и старается изолировать себя от окружающей обстановки. Представить, что он на съёмках. Войти в роль. Побороть блядский стыд, который просачивается вовнутрь и делает конечности деревянными. Похолодевшие ладони прижимают широкие тонкокостные плечи Даби ближе к себе. Кейго чувствует, как его бёдра проезжаются вперёд в опасной близости от его собственной кожи и судорожно, сдавленно стонет.
Напротив – глаза Даби. Чернота зрачков от сорванного с губ стона затапливает светло-голубую радужку, поглощая её с демонической скоростью. Дыхание обжигает кожу на шее. Даби опускает голову и осторожно прикасается к пульсирующей артериальной вене губами. Ведёт почти ласково, будто старается отвлечь, едва касаясь разгорячённой кожи. Кейго уверен в том, что его лицо покрылось красными пятнами.
Бёдра Даби уверенно продолжают двигаться – Кейго сжимает их коленями, чтобы предотвратить любое нежелательное прикосновение к коже. Даби, чувствуя это, вклинивается между его ног сильнее и агрессивнее, вырывая с губ томный выдох.
Настоящий, не наигранный и не отрепетированный. Жар из грудной клетки перетекает в низ живота, мешая стыд с приторным возбуждением. От Даби пахнет сандаловым шампунем и самым обычным мылом.
Он целует Кейго в подбородок и влажно очерчивает линию его челюсти, мазнув под конец под ухом. Металлический шарик пирсинга звякает о серьгу. Кейго вцепляется пальцами в плечи Даби и прячет лицо у него в груди, не забывая, конечно, постанывать при необходимости. Но дыхание, сорванное и без того, предательски подводит его.
Даби опускает голову и смотрит ему в глаза. Его зрачки настолько широкие, будто он обожрался колёс – радужки не видно совсем, лишь пугающая чернота, грозящаяся затопить склеру. Он в очередной раз пронзает его своим взглядом, выцарапывая из нутра все его тайны. Смотрит так, будто знает, что имеет над ним осязаемую власть. Все его шуточки, попытки заигрывать и задеть – всё меркнет на фоне того, каким разрушительным оказывается его взгляд.
Кейго пытается прочертить границу между влечением, любопытством и испугом, но у ручки заканчиваются чернила, и всё мешается в грудной клетке, доводя до немого исступления. Что это, блять, такое?
– Всё, я больше не могу! – стонет Руми; слышен звук выключения камеры. – Простите, конечно, но я недооценила свои возможности – наблюдать даже за фейковым трахом друга моего детства тупо выше моих сил.
Оборо тихо смеётся. Даби хмыкает и стремительно поднимается, оставляя Кейго в лежачем положении, с вульгарно раздвинутыми ногами. На месте его тела до сих пор ощущается эфемерное тепло. Кейго встряхивает головой и молниеносно натягивает футболку по самые яйца, принимая вертикальное положение. Приглаживает рукой растрёпанные волосы и судорожно выдыхает, силясь что-то сказать.
Взгляд Даби снова внутри него.
Он прожигает кожу, оставляя саднящие волдыри.
– Спасибо, ребят. – Искренне выдаёт Кейго, поджимая от стыда губы. – Сорян, что вам пришлось это увидеть. Я такого кринжа в своей жизни ни разу не испытывал.
– А мне показалось, что тебе понравилось. – Фыркает Даби, натягивая на упругие бёдра боксёры.
Кейго устало показывает ему средний палец и приглаживает ладонью растрёпанные волосы. Руми и Оборо терпеливо ждут, пока гиганты любительского постановочного порно расправятся со своей одеждой. Кейго, кажется, одевается даже быстрее, чем Даби, и встаёт с дивана. Оборо подходит к нему, вертя в руках чёрный смартфон.
– Показать, что вышло?
– Обойдусь. Главное, чтобы выглядело правдоподобно.
Кейго сидит на диване и шарит взглядом по стене, пока остальные быстро просматривают видео и ставят свои словесные оценки. От стен отражаются приторные стоны из динамика. Руми в итоге заключает, что вышло «очень даже», и Таками старается верить ей на слово. Посмотреть, что в действительности вышло, оказывается для него испытанием, на выполнение которого он не готов. Видеть себя под Даби, осознавая, что он пошёл на подобное ради игры – удар по его гордости, даже в согласованности с действительностью, в которой всё было не по-настоящему.
Или всё-таки кое-что из этого было?
Кейго наблюдает за тем, с каким серьёзным выражением лица Даби просматривает получившееся видео. Он будто оценивает проделанную работу, не искажая всё призмой субъективности. Кейго завидует ему. Он не смог спастись от собственного восприятия, и теперь отчаянно борется с месивом побочных чувств и эмоций. Жалеет даже, что не пресёк авантюру на корню. Если бы он только не увидел лицо Шигараки в толпе…
– Кейго, мы выходим. – Тихо произносит Руми, хватаясь за дверную ручку.
Кейго растерянно кивает. Даби пересекает комнату и плюхается на диван, доставая излюбленную мятую пачку сигарет и чиркая зажигалкой. Таками наблюдает за тем, как он вкладывает сигарету в губы и втягивает щёки, из-за чего скулы остро выделяются серыми тенями на бледной коже, и поднимается.
– Чего расселся? Мы ещё не закончили.
Даби смотрит на него со смешком и стряхивает пепел на пол, приподнимая бровь.
– Что, решил дать мне по-настоящему?
– Вставай и тряси диван.
– Чего?
– Если ты хочешь, чтобы они действительно поверили в то, что мы переспали, нужно довести начатое до конца. Поэтому вставай и тряси диван. И не забывай при этом постанывать.
Позади слышится сдавленный смех Руми. Кейго оборачивается и замечает, как девушка трясётся в припадке беззвучного веселья. Тяжесть произошедшего на мгновение покидает его тело, делая его лёгким. Руми сжимает ручку двери в пальцах. Даби действительно встаёт и хватается тонкими пальцами за кожаную обивку, пряча в зажатом зубами фильтре сигареты очередной смешок.
Кейго прокашливается, готовясь вытянуть самый эротичный стон из натренированных связок.
Как только дверь приоткрывается, в помещении раздаётся громкий скрип пружин и Даби, выплёвывая недокуренную сигарету под ноги Кейго, достаточно громко и хрипло выстанывает, глядя ему в глаза:
– Ох, малыш, ты такой узкий!
***
Руми закрывает дверь и обводит взглядом кучно собравшихся студентов, жадно поглядывающий на приоткрывшийся на пару секунд проём. За дверью слышится громкий, хриплый стон Даби, и толпа отвечает на него одобрительным свистом и громкими возгласами. Отчего-то становится тошно. Руми не может припомнить, чтобы подобные таски хоть раз приходили кому-то – не важно, в ночь хардкора или в обычные будние дни. В вихре мыслей обнаруживается маленькое, едва проглядывающее предположение, и Руми хватается за него, как за спасательный круг.
Нужно найти Шигараки.
На них с Оборо тут же осыпается ряд вопросов, перебивающихся хихиканьем и пошлыми выкрикиваниями. Оборо молча поднимает смартфон и пару раз встряхивает рукой, подтверждая, что весь нужный материал уже записан.
– Кидайте в хардкор конфу! – выкрикивает кто-то из толпы.
Руми опасливо мечется взглядом к Оборо, и тот жмёт плечами, мол, что мы можем поделать. И действительно, расхаживать между студентами, пихая в лицо каждому проигрываемое на повторе доказательство – такое себе развлечение. Она шумно вздыхает и клацает пальцами по телефону, опустив мутноватый взгляд в экран. И мысленно извиняется перед Кейго.
– Отсылать нам обоим?
– Конечно!
Мессенджер прогружает видео несколько томительных секунд – Руми впервые сетует, что в этом помещении отлично работает вай-фай. Лишить бы сейчас всех студентов зоны, и оно точно не попадёт в руки всем находящимся в зале. У неё плохое предчувствие, будто что-то сонно ворочается в груди, выходя из долгой спячки, медленно, лениво, обостряясь с каждой секундой.
Руми заносит палец над кнопкой
[Отправить]
Студенты замирают, выжидая, когда короткий ноготь щёлкнет по гладкому экрану. Руми останавливается и поднимает взгляд, краем глаза замечая, что и Оборо записанное отправлять не спешит.
Она решает впервые за долгое время воспользоваться своим положением.
– Давайте так. Видео остаётся только в этой конфе и никаким образом не распространяется дальше – ни через сеть, ни из рук в руки. Я говорю это, как второй дом. Все поняли? И если я узнаю, что видео пошло дальше – будьте уверены, я найду этого человека и натяну его кишки на люстру.
Студенты вокруг замолкают на полувдохе. За дверью гримёрки до сих пор слышны стоны, скрип диванных пружин и непонятная возня. Руми внимательно вглядывается в лица напротив, стараясь выудить хоть секундное непринятие, и затем, убедившись, что в достоверность её слов поверил каждый – клацает пальцем по экрану. Звук уведомлений за секунду заполняет пространство звоном. Люди жадно хватаются за свои телефоны, открывая мессенджеры.
Руми тяжело выдыхает, напряжённо хмурясь, и поворачивается к Оборо. Мальчишка смотрит на неё с ноткой беспокойства на дне зрачков.
тоже думает, что это добром не кончится
–Слушай… Шигараки когда-либо упоминал о Кейго при тебе? – спрашивает она, запихивая телефон в задний карман джинсов.
Оборо вдумчиво обводит взглядом зал, прикусывая губу. Хмурится в попытке что-то такое вспомнить, и спустя пару секунд вдумчивость на его лице сменяется озарением. Руми это настораживает.
– Да, упоминал. И, насколько я понял, отношения у них не очень – Томуру от злости трясло, когда он рассказывал о случае в кафетерии. Но ты же его знаешь, для него ранг в хаусе – не пустой звук.
– И как к этому отнеслись остальные из Лиги?
– Я не в курсе. Но, я думаю, нейтрально – в Лиге только у Джина политика по принципу «враг Томуры – мой враг». Остальным вроде бы плевать, если дело не касается чего-то посерьёзнее. У Томуры постоянно перепалки с низшими рангами, все к этому давно привыкли.
Руми окидывает взглядом помещение, выискивая знакомую фигуру среди рассыпавшихся по залу студентов. Томуры не обнаруживается в толпе, значит, остаётся искать его только в одном месте.
– Окей, спасибо. – Она снова поворачивается к нему и искренне тепло улыбается; Оборо отвечает тем же. – Не говори ему, что я спрашивала.
– Замётано. И что сейчас? Пойдёшь его искать?
– Да, мне нужно переговорить. Ещё раз спасибо.
Руми поворачивается к нему спиной и уже нацеливается на одну из гримёрок-кладовых, но ладонь Оборо, уместившаяся на плече, останавливает её. Руми в недоумении оборачивается и вскидывает брови в немом вопросе. Лицо у парня абсолютно нечитаемое – даже если бы она изучала человеческую мимику, то не смогла бы расшифровать, что это выражение значит.
– Пожалуйста, будь с ним помягче. – Наконец произносит он и улыбается как-то печально.
Руми тихо хмыкает себе под нос и осторожно убирает чужую ладонь со своего плеча.
– Я реально не понимаю, чем Шигараки заслужил такого лучшего друга.
Оборо прячет смешок, опустив подбородок, и провожает Руми сосредоточенным взглядом. Она точно уверена, что Томура расслабляется в комнате домов – он ни разу не покидал тусовки трезвым и раньше времени. Конечно, у неё не было возможности осмотреть весь зал – в последний раз, перед тем, как отправиться снимать компромат на Кейго, она видела его именно там, однако, зная нежелание Томуры возиться с кем-то ниже проксов, вывод напросился сам собой.
Мимо неё мелькают пьяные, весёлые студенты. Руми приходится обогнуть пристроившуюся около стены парочку, времяпровождение которой явно не закончится взаимным вылизыванием ртов, прежде чем остановится около двери, через которую они несколькими часами ранее попали в зал. Она распахивает её, не удосужившись постучать, и в нос щекотно бьёт запах сигаретного дыма.
Томура, развалившийся в массивном кресле с попорченной обивкой хлещет из горла водку, дымя сигаретой. Кроме него в помещении больше никого нет, и его одинокое времяпровождение наталкивает на мысли о свергнутом звене аристократии. Вот он, сидит на своём троне среди опустевшего зала, и хлещет вино из золотого кубка. Не хватает только короны.
Томура обнажён по пояс. Руми поворачивает в замке задвижку, чтобы никто не помешал их разговору. Он поднимает на неё взгляд, поплывший из-за количества выпитого, но всё ещё максимально осознанный, с искрой очевидного раздражения. Однако, завидев в дверях её, расслабляется.
– Надо же, какие люди. – Без лишних церемоний произносит он, затягиваясь сигаретой и оставляя её тлеть в уголке губ. – А я, между прочим, скучал.
По позвоночнику стройным рядом пробегают мурашки, впиваясь иглами в кожу. Томура смотрит на неё с едва уловимой обидой – как потерянный ребёнок в торговом центре смотрит на своих родителей. Они не виделись с того самого дня, как Руми вступилась за Кейго в столовой. Мало того, всё это время она позиционировала себя перед другом детства так, словно Шигараки всем нутром презирает. С одной стороны, так оно и было. С другой, всё было гораздо сложнее.
– Коней попридержи. Я пришла поговорить.
Тонкие губы напротив вздрагивают. Белая полоска шрама тянется вслед за расползающимися в горькой ухмылке губами. Томура пару раз показательно кивает, отведя взгляд от Руми, будто демонстрирует, что должные выводы уже сделал.
– Ну, валяй.
Руми проходит в глубь комнаты и останавливается около трюмо. Запрыгивает на маленький пустой столик и опирается спиной о зеркало.
–Таск для Кейго и Даби – твоих рук дело?
– О-о-о, а я уж думал, мы о чём-то более приятном говорить будем. – Несмотря на саркастичный тон, выражение лица Томуры сменяется на серьёзное. – Я так и знал, что ты об этом спросишь.
–Ну так? Я жду.
– Да, это я задал. – Руми мечет в него возмущённый взгляд, и Томура пожимает плечами, по привычке отбрасывая тлеющий бычок щелчком пальцев. – Что такого? Хаус проверил задание на наличие травмоопасных слов и засчитал его, как безопасное.
Руми молниеносно спрыгивает с трюмо и в два прыжка настигает Томуру, впечатывая ладони в обивку спинки по бокам от его головы. Тяжело, надрывно выдыхает, стискивая зубы и перебарывая желание вцепиться ладонью в открывшуюся на миг шею – Томура запрокинул голову назад, чтобы занять обзор получше.
– Ты совсем конченный?! Это всего лишь
игра, и в ней должны быть хоть какие-то границы! И если ты, блять, этого не понимаешь – не втягивай в свой пиздец других!
– Если это
всего лишь игра, то почему Даби и твой новый дружок помчались выполнять этот таск?
Руми замолкает, не зная, что добавить, и Томура щёлкает языком, глядя на неё снизу-вверх так, будто он уже победил.
– Я так и думал.
Она действительно не находит, что ответить. От злости и непонимания перекрывает дыхание. Лёгкие судорожно сокращаются, посылая болевые импульсы в грудную клетку. Руми опускает руки, касаясь пальцами обнажённых плеч Шигараки. Его кожа на ощупь, как воск. Гладкая и холодная. Томура смотрит на неё внимательно, прочитывая в её глазах каждое несказанное ею слово, и откладывает бутылку водки в сторону, чтобы взять её тёплые ладони в свои.
Прикосновение кажется чем-то интимным. Его глаза, наконец, избавляются от жестокости, становясь чуть яснее. Руми шумно выдыхает и опускает голову. Накрученные белые пряди падают на лицо, щекоча кожу.
Она устала. Она больше не может сопротивляться.
– Каким образом ты смог начислить за таск 300 баллов? – тихо произносит она, боясь, что повышение интонации расколет момент в труху.
У них и так слишком мало времени, и Руми сама отнимает от него ещё больше попытками отрицания и зажиманиями по углам. У них всегда мало времени, и сейчас его ещё меньше. Томура смотрит на неё так, словно всё понимает. Она произносит одно, но её голос говорит о другом. Он прижимает её бронзовые пальцы к своей щеке, склоняя голову. Прикрывает глаза и выдыхает устало:
– Я не знаю, Руми. Когда я нажал на кнопку, чтобы задать таск Таками, лимита не было. Возможно, под вечер приложение упало, и такое бывает. Поэтому я решил дать им больше, чтобы они уж точно согласились.
– Я тебя ненавижу, ты в курсе?
– Определённо.
Шигараки тихо смеётся и ведёт пальцами по её предплечьям, мягко перебирая. Руми смотрит на него и смыкает наконец ладонь на его шее, плотно сжимая пальцы, прежде чем впиться в его губы требовательным поцелуем.
***
Они сидят друг напротив друга – Кейго, прислонившись спиной к стене, и Даби – к пошарпанной антресоли. Даби закручивает пробку на бутылке с виски и катит её по полу, к ногам Кейго.
Как только звуки разговоров за дверью стихли, Даби выпрямился, убирая со спинки дивана руки, и подошёл к старому шкафчику, открывая его и выуживая неоткрытую бутыль Джека. Кейго фыркнул себе под нос и язвительно произнёс:
– У вас тут везде бухло спрятано?
Даби многозначительно ухмыльнулся и кивком предложил выпить. Может, даже не предложил, а просто кивнул в ответ, но Кейго решил, что останется. После разыгранного спектакля ему не помешало бы освежить начавшее сходить на нет опьянение, от которого во рту горчило и раскалывалась голова. Он сполз по стене, опираясь о неё спиной, и футболка сложилась гармошкой. Даби открутил от бутылки пробку и сделал пару внушительных глотков, не отрывая от него взгляд.
Снова. Кейго казалось, к этому он привыкнуть не сможет.
Мальчишка с энергетикой панка, мальчишка со шрамами на лице и бёдрах, мальчишка с ледяными иссиня-голубыми глазами – он кажется плодом фантазии, выдернутым из подсознания. То, как он присаживается напротив, закуривая очередную сигарету, опирается затылком о дверцу антресоли и выпускает сизый дым в потолок, разгоняет по рукам мурашки.
Кейго пытается об этом не думать.
Он пускает всё на самотёк.
Смотрит, как дым вьётся причудливым полупрозрачным кружевом в душном воздухе.
Они с Даби расправляются с половиной бутылки молча, пока он в очередной раз не перекатывает её по полу к его ногам. Кейго наконец чувствует, что он безумно пьян.
Пространство вокруг расползается по швам, трещит и рушится. Неизменным остаётся только задумчивое лицо Даби, который не спускает с него глаз. Кажется, ещё секунда, и они смогут общаться телепатически.
Кейго раздражает, что он, сколько бы на него не смотрел, не может понять, что у него в голове. Даби, по сравнению с остальными людьми, кажется абсолютно нечитаемым. Кейго откручивает крышку и отпивает из бутылки. Виски обжигает горло. На губах – металлический привкус. Кейго списывает на алкоголь импульсивно вдарившее желание оказаться к Даби немного ближе.
Около часа назад он целовал эти губы.
Он прокашливается и отставляет бутылку в сторону. Даби выглядит трезвым, будто не он глотал алкоголь как воду. Кейго прочищает горло.
– Почему ты выхватил у меня из рук телефон и нажал «да»?
Даби поднимает голову. Сверлит его взглядом несколько долгих секунд, и у Кейго в животе будто пружина сжимается. Как он, блять, это делает? Даби расслабляет плечи и его руки падают по бокам от тела. В настолько расслабленной позе он кажется беззащитным. Металлическая цепочка привлекательно блестит на его шее.
– Из-за трёхста баллов. Говорил же тебе, что такого никогда не было. Да ты и сам, наверное, в курсе, что максимум в хаусе – двести.
– И ты реально готов был со мной переспать для того, чтобы получить эти баллы? – с раздражением тянет Кейго, встряхивая плечами.
Даби выразительно смотрит на него и откидывает голову назад, снова упираясь затылком в антресоль. Улыбается чему-то своему, отводя взгляд, и затем снова смотрит – чёрные зрачки мечутся к лицу Кейго, и он ощущает очередной взгляд сверлом дрели прямо в мозгу.
– Да. Я бы и без баллов с тобой переспал. Видел, как ты смотришь на меня в коридорах.
Кейго осекается, сжимая ладони, спокойно лежащие на коленях. Короткие ногти больно впиваются в кожу.
– Ты трахаешься со всеми, кто смотрит на тебя больше секунды?
– Нет. – Даби тихо смеётся и перебирает в пальцах края своей кофты, сминая их в красивых, астеничных ладонях. – Ты смотрел на меня так, будто знаешь обо мне
всё. Этому взгляду хотелось верить. Я даже подумал, что мы когда-то были знакомы. Просто не мог вспомнить твоё лицо. Но потом убедился, что это не так. Когда мы пересеклись в коридоре, и я ещё раз тебя увидел.
Голову будто раскололи топором, раскроили по швам, вывернув наизнанку мозги. Каждое слово – как выстрел в спину. Он буквально ощущает, как тёплая, горячая кровь заструилась по лопаткам, пробив тело судорожной дрожью. Выдыхает и, не выдержав напряжённых переглядываний, отводит взгляд в сторону. С губ Даби срывается то, о чём он с перебоями размышлял на протяжении нескольких дней, будто Даби осознанно озвучивает слова, колоколом звеневшие в его голове, чтобы сформироваться в предложения.
– Тогда что это было?
– Что – «это»?
– В церемониальном. Ты смотрел на меня в церемониальном. Когда у меня… Когда я снова сел после выполнения за… таска.
Даби задумчиво поднимает глаза к потолку и прикусывает губу, прикидывая. Кейго снова поворачивается к нему, пока тот не смотрит. Следит за тем, как спокойно бьётся артериальная жилка, выделившаяся под натянутой кожей.
– А как я смотрел?
– Будто подумал, что я солгал.
– А ты солгал? – Даби опускает голову и ловит линию его взгляда, устанавливая зрительный контакт.
Кейго мешкается, поняв, что его поймали. Перебирает пальцами по стеклянной бутылке и судорожно выдыхает.
– Не совсем… То есть, да. Или нет? Я не знаю… Это не совсем то, что я могу назвать своей «самой страшной тайной».
– Что твой отец – серийный убийца?
– Блять, ты издеваешься?
– Ладно-ладно, не бесись. – Даби примирительно показывает ладони, поднимая руки, и улыбается с хитринкой, мелькнувшей в уголках губ. – Я понял, ты полон тайн и сюрпризов. Следующий вопрос за мной.
Кейго напрягается, отлипая от стенки, и поджимает к себе колени. У него в голове ни одного предположения, о чём Даби может спросить.
– Ты не доволен тем, что я выхватил из твоих рук телефон и согласился на таск за тебя. Вопрос напрашивается сам собой – тогда какого хуя ты пошёл со мной?
Кейго перетряхивает. Действительно, какого хуя? Что мешало ему просто отказаться? Что мешало ему подождать, пока счётчик таймера отмерит минуты, уходя в ноль? Его никто не заставлял, не приставлял к виску пистолет, не угрожал чьим-либо благополучием. Грудную клетку сжимает невидимыми, металлическими клещами. Он думает, наверное, так себя чувствовали женщины, нося корсеты в восемнадцатом веке. Привыкали к ощущению, что в лёгких не хватает воздуха. Привыкали к темноте на периферии зрительного спектра, к постоянно прыгающей перед глазами мушке. Сможет ли Кейго так же к этому приспособиться?
Он в очередной раз вспоминает свои слова, сказанные Руми в первый день обучения. Вспоминает своё отрицание, свою агрессию в ответ на её слова о привязке. Вспоминает, как всю жизнь цеплялся за собственную свободу. Ради чего? Ради того, чтобы в определённый момент, поддавшись импульсу, пойти на поводу у бессмысленных правил игрушки в телефоне, выдуманной заскучавшим студентом? Ради того, чтобы произвести впечатление, показав, что он тоже
может? Ради того, чтобы не чувствовать себя проигравшим перед Шигараки?
Или всё таки из-за того, что на задворках сознания надеялся, что сможет поговорить с
Тодороки Тойей, слепо веря, что это каким-то образом сможет очистить его от скверны?
Он задаёт себе эти вопросы снова и снова, стараясь не смотреть Даби в глаза. Хватит с него на сегодня.
– Я не знаю?.. Просто потому что? Потому что так нужно было? Реально, я не могу на это ответить. Я и сам не понимаю, почему сделал это. Может из-за баллов, может, просто боялся, что всё вернётся в ту точку, когда я только сюда въехал… Не знаю.
Кейго чувствует – Даби внимательно на него смотрит. Он слышит, как парень поднимается, и отряхивает чёрные джинсы ладонями. Разминает затёкшие ноги. Взгляд Кейго по наитию цепляет бедро, обтянутое в тёмную грубую ткань. Под этой тканью как раз в этом месте должен находиться внушительный косой шрам.
– Твоё лицо. – Даби подходит к нему и протягивает руку, буквально вынуждая Кейго на него посмотреть. – Кто это сделал?
– Тебе ли не всё равно? – Кейго кривится, но принимает протянутую руку, поднимаясь на ноги.
Чувствует, что тело неумолимо клонится в бок, и едва ли не падает, если бы не Даби, вовремя подставивший ему своё плечо. Кейго цепляется за его кофту и встряхивает головой. Выразительный взгляд Даби, ответивший ему ожидающим молчанием, немного приводит его в чувства.
Кейго решает оставить вопрос без ответа – делу его жалобы всё равно не помогут, да и привязка Руми, как бы ни было неприятно это признавать, сделала своё дело. Он вздыхает, опираясь на заботливо подставленное плечо Даби, и тихо спрашивает о том, что мучает его с того самого момента, как они оказались в комнате:
– Ты говоришь со мной из-за привязки?
Рука Даби застывает на дверной ручке, уже успев на неё нажать и впустить в комнату шквал музыки и голосов.
– Нет. Мне похуй, кто ты там есть – хоть латуит, хоть Королева Англии. Я делаю это, потому что
хочу.
Кейго хмыкает себе под нос и пожимает плечами, мол, мало ли.
– Хватит ныть, принцесса, пошли выгонять алкоголь из организма – ты едва на ногах держишься.
Кейго поворачивает к нему голову и чувствует жаркое дыхание на своём носу. Едва может сфокусировать взгляд, но, когда получается, осознаёт, что расстояние между их лицами вот-вот перейдёт понятие «личные границы». Перемигивающиеся прожектора кидают на губы напротив соблазнительные разноцветные блики. Кейго сглатывает.
– И что ты предлагаешь?
– Закинемся колесом? Оно абсорбирует твоё бухущее состояние.
– Ты еблан?
– Да я шуткую, расслабься. Как-нибудь потом. – В глазах Даби снова этот хитрый блеск. – Пошли потанцуем. Мы, вроде как, «переспали», и будет как-то не по-джентльменски, если я не позову тебя на танец.
– Я не танцую.
– Я тоже.
И они продираются сквозь пьяных студентов в центр импровизированного танцпола. Люди, оказавшиеся поблизости, явно уже просмотревшие то позорное видео с их потугами в изображении страсти, поглядывают на них с молчаливым ожиданием чего-то грандиозного. Кейго плевать на это. Кейго плевать на всё. Он едва держится на ногах. Музыка в колонках, как на зло, воспроизводит что-то максимально сопливое – под такое, наверное, подростки оплакивают несчастную любовь, зарывшись с головой в мягкое одеяло.
Ему плевать и на это. Напротив – Даби, и он кладёт руки на его талию. Прикосновение в очередной раз не вызывает желания скинуть ладони. Кейго неловко переминается с ноги на ногу, кренится в бок, и Даби рывком прижимает его ближе к себе. Смотрит ему в глаза, медленно покачиваясь в такт плавной мелодии, и тихо хмыкает.
Кейго плевать на всё. Кроме ощущения тепла чужих ладоней сквозь тонкую ткань футболки и собственного сердца, мощно колотящегося в клетке рёбер.
