Охотник и демон

Любому, кто знал Дилюка, казалось, что его жизнь идет своим чередом. Конечно, сегодня он не купил святой воды у монахов, а позавчера пропустил приезд травницы в город. Но работа охотника на демонов никогда не считалась легкой, и люди с пониманием относились, когда очередной охотник предпочитал оставить свои геройские амбиции и осесть. Друзей у семьи Рагнвиндр особо не было, а те, что были, постепенно отдалились после смерти отца Дилюка. Поэтому никто не подозревал, что у того в жизни шло что-то не так. Каждую ночь Дилюк ходил в Вольфендомский лес, где его исправно ожидал демон, попросивший звать его Кэйей. Вдвоем они заключили соглашение, в результате которого охотник получил стилет, способный убить демона, а демон получил себе собеседника в лице охотника. Правда, помимо разговоров и прогулок, эти двое еще были заняты ласками друг друга, прямо как весенние влюбленные. В этом чувстве один ощущал себя тем, кем никогда не являлся, а другой нашел путь к укрощению злобной природы демона. — Как думаешь, может мне стоит принять женский облик?~ Только сейчас подумал, что это может тебя смущать, — спросил Кэйя, глядя на свое отражение в луже после дождя. — Я уже привык к такому твоему виду и сомневаюсь, что хочу видеть какой-либо другой, — ответил Дилюк. — Кроме того, я осведомлен о гермафродитности демонов. И если тебе не пришло в голову предложить это раньше, то вряд ли меня это когда-либо смущало. — Эй, я уже не подслушиваю твои мысли! — Да, конечно, — не поверил он. — Пошли. Кэйя перестал разглядывать себя в воде, выпрямился и последовал за охотником, который уже безошибочно ориентировался в лесу – хотя он подозревал, что его навигационные успехи были результатом проделок демона, в чьем услужении находилась добрая часть деревьев Вольфендома. Они вышли на поляну перед обрывом, где проводили бóльшую часть времени, сидя на поросших мхом и плющом руинах. Дилюк подошел к краю скалы и уселся рядом, свесив ноги вниз, Кэйя без возражений проделал то же самое. Днем отсюда открывался вид на высокие горы соседнего королевства и море, переходящее в океан, но ночью в слабом свете полумесяца едва можно было разглядеть ближайший утес. Дилюк не сильно переживал об этой потере, а Кэйя, казалось, мог видеть сквозь тьму, чему бы охотник совсем не удивился. — Будешь? Дилюк достал из сумки корзину с жареным мясом и показал ее Кэйе. Тот отрицательно помотал головой, как и всегда. Дилюк знал, что демон не станет есть, но почему-то продолжал спрашивать и даже готовил парочку лишних кусочков, чтобы Кэйя не почувствовал, что своим согласием принять еду, отбирал у охотника его часть. Все это было большой глупостью, но почему-то ему хотелось верить, что когда-нибудь он сможет научить демона быть тем, на кого он всегда смотрел с завистью – человеком. У Дилюка пропал аппетит. — Я думаю, тебе стоит поесть, — сказал Кэйя, заметив, что тот не притронулся к еде. — Вы, люди, такие хрупкие, что способны помереть даже от отсутствия такой ерунды. Охотник никак не отреагировал на его совет. Вместо этого он в очередной раз задумался о природе демонов. С той самой ночи, как он услышал раскаяние демона перед ним, его захватила мысль о возможном исцелении демона. Он перечитал множество книг в семейной библиотеке, где что-либо упоминалось про демонов, пытаясь по крупицам собрать ценные знания поколений. К его сожалению, в результате поисков одно стало совершенно ясно – демон был не способен стать человеком. Дилюк знал, что таким и будет ответ, но не изучи он десятки книг, он не смог бы избавиться от надежды. Его вторым вопросом, обращенным к книгам, было возможное спасение демона от злобной природы. И в этом Дилюк преуспел. Во многих трудах рассказывалось, что некоторые виды демонов, которые не были рождены таковыми, могли вернуться на пути божественного. Для этого им было необходимо раскаяться в грехе, в результате которого они стали демонами. Из-за того, что Дилюк не знал имени демона, ему было неизвестно, являлся ли тот тем видом, для которого было справедливо это спасение. Помимо этого, без имени он не мог самостоятельно узнать грех, из-за которого демона низвергли. Все это влекло трудности, но Дилюк не привык отступать. — Ты ведь изначально не был демоном, я прав? Кэйя с удивлением посмотрел на охотника, который в задумчивости глядел во тьму обрыва. — Да, верно. — Тогда... можешь ли ты рассказать мне, как ты стал демоном? — осторожно спросил Дилюк. На лицо Кэйи легла тень злобы, что было не удивительно. Охотник подозревал, что для демона это была одна из наименее приятных тем. — Это было давно, что даже некоторые боги, жившие тогда, успели погибнуть. И нечего об этом вспоминать, — отрезал Кэйя. — Ладно, хорошо, — согласился Дилюк, опасаясь ковырять эту рану глубоко, и накрыл ладонью руку демона. — Может, тогда объяснишь мне, почему ты ненавидишь богов? — За то, что они ненавидят меня, — с меньшей категоричностью в голосе ответил Кэйя, хотя лицо все еще сохраняло угрюмое выражение. Было очевидно, что ему не нравилось, как складывался разговор. И то ли желая показать свое неудовольствие, то ли опасаясь ранить охотника своей ненавистью, он отвернулся и скрыл свое выражение лица за смоляными волосами. Но Дилюк хотел разобраться, чтобы помочь ему. — Разве боги способны на ненависть? — О, еще какую, — фыркнул Кэйя. — Это только к людям они благосклонны, потому что считают вас слишком слабыми для своей ненависти. Боги высокомерны и трусливы. Смеются над теми, кто слабее них, и боятся тех, кто сильнее. — А ты? Что ты думаешь о людях? Кэйя усмехнулся каким-то своим далеким воспоминаниям. — Ненавидеть вас… удобно, — аккуратно сказал он. — Почему? Демон так и не ответил на этот вопрос, и когда полумесяц скрылся за облаком, Дилюк оставил попытки дождаться ответа. Опустив взгляд с неба, он перевел его на Кэйю, который все также сидел и смотрел куда-то в противоположную сторону от охотника. Свободной рукой Дилюк коснулся его щеки и вынудил демона повернуть к нему голову. Лицо того выражало обиду и глубокую грусть, отчего сердце охотника охнуло от сострадания. Он притянул к себе демона и прижался губами к его лбу. — Все хорошо, ты молодец, — подбодрил он Кэйю. — Прости, что выспрашивал тебя обо всем этом. Я лишь пытаюсь помочь. Кэйя некоторое время молчал, умиротворенно слушая дыхание охотника, а после устало спросил: — Зачем? Ты ведь хотел меня убить, и только ради этого согласился на мое предложение. Это было правдой; Дилюк до сих пор не отказывался от тех слов. Однако его учили быть милосердным, и если была возможность преуменьшить зло, обратив то к благодетели, то он был обязан попытаться. — Мне кажется, я вижу другие пути избавления тебя от зла. — Что, если ты ошибаешься? — Тогда я вернусь к первоначальному плану. Но я бы предпочел этого избежать, поэтому мне понадобится твое содействие. Демон обвил руки вокруг охотника, прижимаясь к нему ближе, как мотылек, жаждущий света. — Прости меня. — Я в порядке. Если не хочешь пока об этом говорить, то я подожду. Кэйя что-то глухо промычал ему в шею, и охотнику хотелось верить, что то были слова благодарности, но он знал, что демонам незнакомо это чувство. Кэйя принялся целовать его с теми же жадностью и голодом, с которыми он обычно это делал. Дилюк не противился и, закрыв глаза, позволял демону познавать человеческое сострадание. *** Они лежали на влажной после дождя траве в окружении цветков-светяшек и, находясь все еще в объятиях друг друга, смотрели в ночное небо. — Скоро снова полнолуние, — отметил Кэйя. Дилюк ничего не сказал на это и только поправил воротник, пряча укусы, которые демон любил оставлять на его шее, видимо, повинуясь своей волчьей ипостаси. — Знаешь, я очень рад, что в ту ночь вышел к тебе~ — Если будешь слишком радоваться, то я подумаю, что ты обманул меня, когда вручал мне стилет, — сухо сказал Дилюк, который не был охот до праздных разговоров. Кэйя усмехнулся. — Тебе сложно вообразить, что кто-то может предоставить оружие для своей погибели? — Не вижу смысла размышлять над этим. Ты бессмертное существо, я не смогу понять тебя в этом вопросе. — Смиренность прямо как по заветам богов~ Дилюк покосился на демона. — Тебя это раздражает? — Нет, — через некоторое время раздумий ответил Кэйя. — Но мне совсем чуточку ревниво, что я не могу завладеть твоим сердцем~ Не понимаю, как ты можешь любить тех, кого ни разу не видел? И кто ни разу не протянул тебе руку помощи? — Дело не столь в богах как таковых, сколь в наставлениях, что они передали людям. Важно и в отношении себя, и в отношении других следовать общим правилам, чтобы общество жило в мире. — Почему же тогда уже тысячелетия вы никак не можете найти обещанный мир?~ — Потому что существуют такие, как ты. Демон в очередной раз усмехнулся, но ничего не сказал. Охотник догадывался, о чем думал Кэйя в этот момент, и не мог не согласиться с ним – далеко не всякое зло исходит от демонов. Иногда беды приходят от людей, чья участь – выбирать. Зло могло соблазнять человека сколь угодно, а добро манить обетованным счастьем, но выбирал только человек. — Я не обвиняю тебя в грехах, что несут люди, — смягчившись, пояснил Дилюк. — Но своим существованием вы несете голод и болезни, повелеваете саранчой и крысами, потворствуете ворожбе и колдовству. И люди, что видят беспрерывное вырождение, более склонны ко злу. — Значит, ты согласен положить меня на жертвенный алтарь только за факт моего существования, чтобы вам, людям, проще жилось друг с другом? — Да. Их взгляды встретились, и Дилюк был уверен, что видел в глазе демона безграничную ненависть, которой бы хватило, чтобы обратить весь мир в ледяную пустыню. Еще ни разу ему не доводилось видеть такой злобы, от которой содрогалась душа. Воздух наполнился ароматами озона и мяты; и охотник подумал, что пересек черту, после которой демон перестал бы сдерживать себя. Его рука легла на рукоятку древнего стилета. — А ты, оказывается, жесток, юный охотник~ Дилюк не стал отрицать этого; он поклялся не отступать перед злом и не отпускать его безнаказанным, а это значило проявлять жестокость, когда это было необходимо. И вдруг охотника осенило: — Ты знал это! Ты знал, что люди жестоки, и что они приносят в жертву одних божеств, чтобы восславить других. Ты понял, что свободная воля человека разделяет богов, и высказался против нее. За это тебя низвергли, и тем самым обрекли на участь жертвы. Поэтому ты и ненавидишь людей, потому что они неизбежно продадут тебя богам. Кэйя рассмеялся. Его смех был звонким и невинным, совсем как у ребенка, и это было почти что жутко, ибо в его взгляде продолжала стоять всепоглощающая ненависть. И когда он, наконец, перестал смеяться, он сильнее стиснул охотника в объятиях и сказал: — Кажется, меня раскусили~ А потом с восторгом воскликнул: — Все так, я ненавижу вас! За вашу избирательную слепоту, за вашу жестокость, за ваше непостоянство и непоследовательность, за вашу ненависть ко мне, наконец. Что же ты будешь делать дальше, человек? Что выберешь? Давай, покажи мне~ Я сгораю от нетерпения! Кэйя явно знал о стилете, занесенным за его спиной. Дилюк выхватил тот сразу, как только демон крепче вцепился в него, и теперь ждал малейшего проявления злых намерений Кэйи, чтобы вонзить лезвие в его плоть. — Ах, ты такой прекрасный, такой восхитительный~ Как я тебя люблю и ненавижу! Давненько мне не встречался такой изумительный человек. Дилюк… я запомнил тебя. Даже если ты проиграешь свою битву, я пронесу твое имя сквозь века. Возбужденный от всего происходящего, демон вновь принялся целовать охотника. Без малейших усилий, он порвал чужую рубашку от воротника к рукаву, чтобы осыпать поцелуями ключицу и плечо, и, казалось, не собирался останавливаться на этом. В это время Дилюк, глядя в темноту ночи, пытался взять себя в руки. Открывшаяся ему правда о богах и помешательство демона на мгновение выбили у него почву из-под ног. Он попытался вспомнить, зачем согласился на предложение демона; он попытался вспомнить, зачем посвятил свою жизнь охоте на нечисть; он попытался вспомнить лицо отца, когда тот уезжал выполнять свой последний заказ, после которого так и не вернулся. Это придало ему сил, и его вера в добро вновь засветила путеводным маяком. — Покайся! — властным тоном потребовал он. — Признай, что завидуешь богам, что любимы людьми! Признай, что свою любовь к людям ошибочно принимаешь за ненависть! Признай, что твоя гордыня мешает попросить прощения у тех, от кого ты отвернулся! Покайся, и будет тебе возвращено то, что было отнято. Дилюк замолчал так же резко, как начал, и, тяжело дыша, замер в ожидании ответа. Но Кэйя ничего не говорил и продолжал ласкать охотника поцелуями вперемежку с укусами. Дилюк болезненно зажмурился и ждал со стилетом в руках, молясь, чтобы демон не стал упорствовать в своем грехе и покаялся. И тогда боги простят его и позволят вновь присоединиться в их сонм. И демон ответил: — Я отказываюсь. Охотник рвано выдохнул. — Тогда выпусти меня. На этот раз Кэйя исполнил слова охотника и отстранился. Дилюк спешно поднялся на ноги, пряча порванную рубашку под шинель, и посмотрел на демона. Тот улегся на спину, разметав волосы по траве, и с озорством глядел на возвышающегося перед ним охотника. На секунду его взгляд обратился к стилету, который Дилюк все еще сжимал в руках. Дилюк заметил это и убрал оружие обратно в ножны – в конце концов, демон еще не сделал зла. Ничего более не говоря, охотник ушел, а демон не стал мешать ему.