Охотник и демон

Время шло, а соглашение охотника и демона действовало. Как и было обещано, Дилюк исправно выполнял обязанности собеседника, а Кэйя не пытался вернуть себе стилет и не творил зла. Однако теперь, когда охотник узнал о первородном грехе демона, он каждую ночь предлагал демону покаяться, но всякий раз получал отказ. Охотник старался не терять надежду и верить, что настанет день, и он услышит согласие в ответ… пусть это и было тяжело. В сочельник рождества богов Дилюк отправился на торжественное богослужение в храме. Несмотря на свою праведную веру, он нечасто посещал церковь, считая, что воспеванием богов дóлжно заниматься тем, кому было вверено это ремесло. Ему же была вверена охота на нечисть, и это была вторая причина, по которой он старался не появляться в храме больше положенного и не осквернять тот своим присутствием. Он сидел на скамье вместе с остальными прихожанами и слушал умиротворяющий голос священника, повествующий о создании богами мира и морали. Иногда его рассказ прерывался молчанием, во время которого священник и всякий присутствующий могли помолиться или вознести хвалу богам. В такие моменты Дилюк подносил сцепленные руки к губам и просил богов придать ему сил в его миссии и не дать ему свернуть с праведного пути. Служба окончилась за полночь с началом нового дня, когда по писанию был рожден первый бог. Прихожане принялись без спешки расходиться, живо общаясь между собой и всячески радуясь празднику. Дилюк продолжал сидеть на скамье и собирался с силами, прежде чем пойти в Вольфендомский лес, где его уже наверняка ждал демон. Хоть он и предупредил его, что сегодня будет позже обычного, но служба уже закончилась, и он должен был идти. — О, Дилюк! Охотник поднял голову на голос. — Привет, Джинн. Перед ним стояла девушка в праздничном платье и дружелюбно улыбалась ему. На щеках ее был румянец, а лицо сияло радостью от столь благостного дня. Джинн была дочерью одного из лекарей храма, и часто случалось, что она ухаживала за Дилюком, когда тот с ранениями после охоты обращался к ее отцу. — Хорошо, что ты пришел сегодня, — все с той же приятной улыбкой сказала она. — Как я мог не прийти в такой день? — Это ты мне скажи! Пропускаешь каждую воскресную службу. Не удивлюсь, если однажды ты решишь вовсе не появляться в церкви, — мягко укорила она его. — Ты ведь знаешь, что я– — Брось это, — перебила его Джинн. — Ты самый истинно верующий из всех, кого я знаю, и выполняешь опасную миссию во славу богов. Я почти уверена, что они простят тебе легкий запах нечисти на одежде. Дилюк побледнел от этого замечания и поднес рукав шинели к носу, чтобы убедиться, что тот не пах озоном и мятой. Только запахи парафина от свечей и лавровых листьев; никаких озона и мяты. Лицо Джинн приняло печальное выражение, когда она заметила реакцию Дилюка. Устало выдохнув, она села рядом с ним. — Значит, ты продолжаешь охотиться. — С чего бы мне прекращать? — в непонимании спросил он. — Не знаю, просто– просто ты давно не появлялся у отца, и травница говорила, что ты уже продолжительное время ничего у нее не покупаешь. Многие подумали, что ты решил прекратить это дело. Дилюк отвел взгляд в сторону, опасаясь, что своим видом выдаст истинную причину своего поведения. Он не стыдился своего поступка и продолжал считать, что поступал правильно, но он не хотел раскрывать своей связи с демоном, по крайней мере, пока. Потому что, если верить словам демона, тот жил в Вольфендоме не одну сотню лет, а значит успел навлечь на жителей Мондштадта бесчисленное количество бед – как лично, так и через своих прислужников. Дилюк даже был уверен, что демон был повинен в смерти его отца. Ему удалось обуздать свой гнев, но он не был уверен, что остальные жители будут так же благоразумны. И пока существовал тонкий просвет надежды на покаяние демона, охотник не собирался давать тому лишних поводов для ненависти к людям. — Я не сдался, я все еще охотник. И сейчас пытаюсь поймать кое-что крупное. Джинн, кажется, не очень обрадовалась, услышав это. — Прошу, будь осторожен, Дилюк, — сказала она и изучающе посмотрела на него: — С тобой все хорошо? Ты выглядишь уставшим. — Я в порядке, — ответил он, надеясь, что его одежды и волос было достаточно, чтобы скрыть раны укусов на шее. — Всего лишь не выспался. Джинн не поверила ему, это было видно по тому, как тревожно сжались ее губы. Дилюк устыдился за свою ложь и поспешил объясниться: — Прости, я не так выразился. Просто я– На этот раз работа требует больше времени и сил, чем обычно. Джинн аккуратно положила руку на его плечо. — Я знаю, что я невежественна в вопросах твоего ремесла. Но я хочу, чтобы ты помнил, что никто не просит тебя бороться до последнего. Иногда можно отступить. За какой бы нечистью ты ни охотился, она не стоит твоей жизни. Зло существовало долгие века и до тебя, и, как видишь, люди до сих пор верят в добро. Дилюк не был согласен с этим, или скорее он был согласен, но не в отношении себя. Он поклялся не отступать, и если он сделает обратное, то не сможет более жить с собой в мире. Но несмотря на свой негласный отказ следовать совету Джинн, он был благодарен ей за ее желание помочь ему. — Спасибо тебе. *** Когда охотник нашел демона, тот стоял в снегу на поляне и зачаровано смотрел на луну, что в ближайшие дни должна была полностью налиться. Кэйя словно не замечал его прибытия и продолжал смотреть в небо, и Дилюк невольно обратил свой взгляд вверх. Он не понимал, почему демона так манила луна; он не нашел упоминания об этом в книгах, а сам демон всячески уклонялся от объяснений. — Все хорошо? — спустя продолжительное молчание спросил Дилюк. Он не знал в деталях, как на демонов влиял сочельник – может, Кэйя испытывал боль или упадок сил, поэтому и вел себя тихо. — Вполне, — наконец подал голос Кэйя. — Ты задержался. — Я предупреждал, что сегодня буду позже. — Но ты все равно задержался. Дилюк нахмурился, смутно догадываясь, о чем говорил демон. — У тебя с этим какие-то проблемы? Я ведь сейчас здесь. Этого недостаточно? — Ладно, ты прав, не бери в голову, — наконец отрываясь от любования на луну, признал Кэйя и со сладкой улыбкой посмотрел на охотника. — Я соскучился~ — Тогда, может, хочешь покаяться мне? — Нет. Дилюк устало выдохнул и постарался не придавать значения очередному отказу. Не желая больше стоять без дела, он плотнее укутался в шубу и подошел к поваленному дереву, которое они в последнее время использовали в качестве скамейки. Расчистив ногой свежевыпавший снег, он увидел, что кострище рядом пустовало, хотя обычно перед его приходом демон уже укладывал сухие дрова для костра. — С тобой точно все хорошо? — с сомнением спросил охотник. Кэйя, который все это время держался рядом с охотником, улыбнулся ему. — Да, только немного одиноко. — Из-за рождества? — Возможно. Дилюк догадывался, что сегодняшний день не являлся чем-то приятным для Кэйи. В конце концов, сегодня люди восхваляли богов, которых он ненавидел и которым завидовал. Дилюк это предусмотрел, поэтому заранее подготовил небольшой подарок, которым надеялся смягчить злобу, терзающую демона. Он запустил руку под шубу и достал нечто завернутое в тряпицу. — Кэйя, сегодня день рождества богов. Пусть сегодня твое имя и не звучит в храмах, но это и твое рождество тоже. Поэтому, прошу, прими мое скромное подношение. Дилюк осторожно убрал ткань и протянул Кэйе прятавшиеся под ней три белых бутона лилии калла. Ему пришлось потрудиться, чтобы раздобыть их посредине зимы, и он очень надеялся, что его труды не окажутся напрасны, и демон как-либо отреагирует помимо ехидства. А тот в молчании подошел ближе, протянул руку к одному из бутонов и подцепил его когтями. Некоторое время он изучал цветок с ничего не выражающим лицом, а потом вернул бутон обратно в ладонь охотника и отвернулся. Дилюк почувствовал, как его надежда треснула. — Став демоном, я получил новое рождение. Твое подношение не имеет смысла. — Имеет! — не согласился Дилюк. — Ты ведь помнишь, кем ты был, и что с тобой происходило до того, как ты стал демоном. А это значит, что ты тоже являешься божеством. Поэтому… не отказывайся от меня так просто и прими мой подарок. Он сделал шаг к Кэйе, желая лично отдать цветы в руки. Но тот воспротивился, вновь отворачиваясь от него. — Нет, не нужно мне это, — отмахивался он. — Не смотри на меня. Для охотника это стало поводом к тому, чтобы наоборот посмотреть на Кэйю. Он нагло схватил его за хвост волос, выигрывая время, и настиг Кэйю лицом к лицу. Глаза охотника округлились от удивления, а грудь сдавило, выталкивая последний воздух. Когтистые руки спешно закрыли лицо, но Дилюк успел разглядеть блестевшую в свете луны дорожку слезы. — Что ты наделал…, — сокрушенно прошептал демон. Бутоны упали с ладоней на холодный снег; и Дилюк со всей лаской, на которую только был способен, коснулся запястий Кэйи и попытался убрать руки с его лица. Кэйя послушался и опустил их. Тогда Дилюк по собственному желанию – возможно впервые за все время общения с демоном – страстно прильнул к его губам. Чувства надежды и облегчения, счастья и сострадания переполняли его. Он был так благодарен и богам, и демону за то, что спустя месяцы стенаний ему удалось сделать такой большой шаг вперед – демон, которому не молились и не делали подношений, растрогался. — Прости, что я не принес тебе дров, — между поцелуями виновато сказал Кэйя. — Я все исправлю. — Заткнись и лучше прочитай мои мысли. Какое-то время они почти не шевелились, пока Кэйя, очевидно, читал мысли Дилюка, а после он сказал: — Хорошо, я тебя понял. Воздух наполнился запахами озона и мяты – демон творил колдовство. Вскоре на месте старого кострища запылал огонь, снег вокруг растаял, словно его никогда и не было, и на оголившейся земле появилась меховая шкура. Они легли на нее и занялись любовью. *** Дилюк сидел напротив костра, поджав ноги к груди, и пытался согреться. Кэйя, не страдающий от холода, продолжал лежать на меху и с улыбкой на губах разглядывал бутоны лилии калла. — Что ты за человек, Дилюк~ Сначала делаешь подношение демону, затем делишь с ним ложе, и тем не менее, все еще остаешься верен своим богам. Поразительно…~ — Это то, как ты это видишь, — безразлично заметил Дилюк. — А разве кто-то это видит иначе? Скажи мне, многие ли из твоих земель встанут на твою сторону, когда узнают правду? Для них ты будешь лишь грешником, соблазнившимся речами демона, или глупцом, не осознающим, что стал прислужником зла. — Не так важно, что подумают люди. Их память смертна. Важнее, что подумают боги, и раз ты знаешь, что я до сих пор верен им, то боги тоже это знают. Кэйя довольно рассмеялся. — Ну, думаю, часть про подношение почти вывела их из себя~ — Боги не настолько жадны до почестей, особенно когда знают о намерениях. — О, нет, они настолько жадны! Когда-нибудь ты это поймешь, юный охотник, — усмехнулся демон. — Ну, а пока лучше расскажи мне, почему ты не считаешь грехом то, что сейчас произошло. Мне действительно интересно~ Дилюк крепче прижал к себе шубу; он хотел надеяться, что демон не станет поднимать эту тему, но, конечно же, тому было недостаточно прочесть его мыслей и хотелось, чтобы Дилюк сам поведал ему обо всем. Охотник уставился на пляску пламени. — Сцена соития как таковая лишь инструмент соблазнения людей нечистью. Покуда человек не соблазнен, то соитие не имеет ценности ни в глазах богов, ни в глазах демонов. Однако есть одна деталь, которую необходимо учесть, чтобы не стать инструментом в руках зла. Это семя, или лоно, если мы говорим о женщине. Ты– не получил мое семя, а значит я не поступился заветов. — Не поступился? — чуть ли не смеясь, переспросил Кэйя. — Лукавишь передо мной и пред богами! Думаешь, тебе так просто простится твое развлечение с демоном, только при том, что демон не получил от тебя желаемого? Зачем ты вообще это затеял? — На это были свои причины. — Какие? Дилюк наконец повернулся к демону лицом, и глаза его выражали решимость. Подобравшись к Кэйе ближе, он склонился над ним и встретился с его холодным взглядом; и алые волоски спали на смуглое лицо. — Покайся! — решительно потребовал он. Взгляд демона покосился в сторону. — Смотри на меня! — продолжал требовать охотник; Кэйя неохотно вновь обратил свой взор к нему. — Покайся! Ты ведь любишь людей. Всем своим сердцем. И тебе больно, очень больно из-за того, что люди тебя ненавидят. Из-за того, что никто не произносит твое имя в молитве, что ты уже забыл его. Из-за того, что никто по своей воле не говорит тебе, что вожделеет тебя. Прими свой грех, отпусти гордыню, и тогда ты обретешь стократ того, что испытал в эту ночь. Кэйя молчал. С каждой секундой его молчания Дилюк чувствовал, как силы покидали его. Он думал о жертвах, что он принес, чтобы смягчить волю демона. Он думал о том, что этого все равно было недостаточно. Он думал о том, что борьба со злом, к сожалению, ему не по зубам. Он обессиленно лег на Кэйю и спрятал лицо в его шее. — Прошу, Кэйя. Если ты– ты действительно любишь меня, то покайся. Не делай мои жертвы напрасными. Прости, что я говорю это так, мне неприятно это делать. Но прошу– пожалуйста. И Кэйя сказал: — Я могу покаяться в двух вещах. И еще: — Но я никогда не прощу богов. Ни за что. Он обнял охотника, крепче прижимая его к себе. И тот почти чувствовал любовь в этом объятье. — Этого достаточно… Спасибо тебе. *** Когда Дилюк заново взял себя в руки, Кэйа помог ему привести себя в порядок, вручив тому вторую меховую накидку и расчесав копну волос. Охотник действительно почувствовал себя лучше, по крайней мере, к нему вернулась трезвость мысли, и он не был близок к тому, чтобы разрыдаться перед Кэйей. Он даже скромно похвалил себя, когда до него дошло, что демон, который творил зло еще со времен, когда люди только-только начали осознавать себя, теперь собирался раскаяться в паре своих грехов. Конечно, Кэйя еще даже не начал свое покаяние, но охотник верил, что тот покажет себя со своей лучшей стороны. — Как ты себя чувствуешь? — спросил демон. — Лучше. Значительно лучше. Спасибо, — охотник благодарно кивнул. — А ты? — Сойдет. Дилюк не стал вдаваться в детали, рассудив, что в положении Кэйи «сойдет» было более или менее положительным ответом. Вместо этого он спросил: — Как ты хочешь это сделать? — А есть разница? — Может быть тебе будет легче, если я отвернусь или– — Лежа, — перебил его Кэйя. — Я хочу лежать у тебя на коленях и смотреть на луну. — Хорошо. Они расположились, как того хотел Кэйя. Дилюк положил одну из рук рядом с головой демона и принялся ласково перебирать его волосы; демон не был против. Его взгляд нашел луну, и он мгновенно пленился ее видом. — Ах, какая красивая! Дилюк нежным касанием убрал выбившуюся прядь со лба демона. — Кэйя, расскажи мне, почему ты думал, что ненавидишь людей? — Потому что они ненавидят меня, и я пытался ненавидеть их в ответ, — с едва слышимой злостью в голосе признал Кэйя. — Но у меня это не получилось. Сколько бы я ни отталкивал их от себя, творя зло и убеждая себя, что на этот-то раз я точно почувствую ненависть, столько раз у меня это не получалось. И я всякий раз находил себе смертного, за которым бегал, как собачка, жаждущая выполнять приказы и желания. Ради того, чтобы сделать его счастливым, а самому почувствовать от человека что-то еще, кроме ненависти. И иногда это получалось. — За что ты любишь людей? — За то, что в своей смертности, они горят ярче звезд. В своих амбициях и желаниях они готовы бросать вызов богам и демонам, и иногда у них получается выйти победителями. Мне никогда не понять их в этом, ибо я вечное существо, как ты и говорил, охотник. Но меня это впечатляет. Я даже горжусь ими, ведь они частично мое создание. — Готов ли ты отныне руководствоваться этими причинами? На некоторое время демон задумался. — Я попробую, — в итоге согласился он. Охотник склонился вниз и оставил легкий поцелуй на губах Кэйи. — Хорошо. Я верю, что у тебя все получится. Главное, ты тоже верь, — успокаивающе сказал Дилюк, завершая первое покаяние. — Теперь расскажи мне, почему ты завидуешь богам? — Потому что у них есть людская любовь, которой я лишен. Из-за того, что кто-то купается в лучах любви, а кто-то остается во тьме, куда не падает свет. Мне обидно, что в этой тьме стою я, ибо хочу быть в свете и исполнять молитвы людей. — Знаешь ли ты, что делать, чтобы отбросить свою зависть? — Нет, — признался Кэйя. — Раз ты завидуешь к любви, то забудь о богах и люби людей. Твори тем добро, и они возжелают тебя и передадут эту мудрость потомкам. Последуешь ли ты этому пути? — А станешь ли ты моим проводником? — спросил Кэйя, и его взгляд оторвался от луны, чтобы встретиться с алыми глазами охотника. Дилюк задумался. Он помнил, что Кэйя до сих пор являлся демоном, и не был ли его вопрос одной из его хитростей, чтобы уговорить охотника проповедовать от имени зла? Но в то же время он помнил, что Кэйя, будучи демоном, едва ли сможет творить добро без наставлений со стороны. И если он не станет тем, кто протянет ему руку помощи, то все это покаяние не имело никакого смысла. — Я продолжу выполнять свое обещание и быть твоим собеседником, который сможет дать тебе достойный совет. — Хорошо, — умиротворенно прикрыл глаза Кэйя. — Я согласен. — Спасибо тебе за оказанное доверие, — поблагодарил его Дилюк, оставляя второй поцелуй на губах. — Хочешь ли ты– — Нет, — перебил его Кэйя, не позволяя завершить вопрос о третьем покаянии. — Давай просто насладимся окончанием этой прекрасной ночи. Дилюк не стал упорствовать, решив, что на сегодня он добился бóльшего, на что мог рассчитывать; на душе у него было благостно и светло, и хотелось думать, что Кэйя испытывал те же чувства. Продолжая наблюдать за небом, они встретили рассвет.