***
Это было накануне последней битвы. Мари, немного раненая, уставшая и очень злая, лежала на холодной земле. Её голова покоилась на коленях лорда Фисэмара, который отказывался отпускать её от себя даже на метр, то ли опасаясь, что принцесса найдёт на эту голову приключений, то ли просто потому, что все его воины и король постоянно перемещались туда-сюда, и ему нужно было хоть одно знакомое лицо рядом. Теперь он составлял очередную (шестнадцатую, кажется) запасную схему защиты. — Милорд?.. — пробормотала Мари. Давно её голос не звучал так разбито. — М-м-м? — Что будет, если мы сейчас победим? — Будет мир. Она то ли хмыкнула, то ли всхлипнула сдавленно. — Что такое мир? — Это жизнь без драки, моя принцесса. — А что, если вся моя жизнь — драка? Фисэмар отложил свои бумаги и, посмотрев на Мари очень нежно, провёл ласковой рукой по новому шраму на её шее. — Тогда постарайся сделать так, чтобы она не стала жизнью твоих детей, хорошо?***
Финнэль в своей комнате лежал на кровати и подбрасывал к потолку мячик, но замер, когда она вошла. — Я уж думал, ты никогда не придёшь, — флегматично и как всегда дерзко заметил он. Это Амариэль проигнорировала. — У вас тут хорошая звукоизоляция? — осведомилась она. — Чего?.. — Говорю, твой братец за стенкой слишком сильно волноваться за твою дерзкую задницу не будет? — А-а-а… Смотря как будешь пороть. — Тогда штаны снимай, — вздёрнула бровь Мари. — Узнаем. — Неужели это правда так важно? Всего-то пара слов, — буркнул Финн. Он, наверное, не имел ввиду ничего плохого, но она, мгновенно выходя из душевного равновесия, гневно рыкнула: — Важно, Финнэль? Да, это действительно важно! Фисэмар был тем, кто держал меня и ещё десять тысяч солдат на плаву тысячелетиями, он научил меня всему, что я знаю и тому, как этим пользоваться, он много раз спасал мне жизнь, он не тот, кому можно вот так дерзить, а я за него кому угодно оторву голову… Поэтому радуйся, что отделаешься задницей. Ясно? — Всё, ясно, — пробормотал немного растерянный такой редкостной агрессией юноша. — Прости, пожалуйста. — Это позже. А сейчас ты займёшь позицию и вытерпишь то, что заслужил. Финн вздохнул, понурил голову и перевернулся на живот, параллельно стягивая штаны. — Розги сегодня не будет, мне лень за ней идти, зато есть ремень, — сказала Амариэль, зная, что больше всего в ожидании порки племянник ненавидит тишину. Он даже лекцию тишине предпочёл бы. — Сойдёт? — Сойдёт, спасибо, — проворчал он. Эллет кивнула и, продолжая говорить что-то почти совсем бессмысленное, вытянула из шлёвок собственный пояс. Не портупея, нет — мягче и гораздо легче. Правда, Мари, на изумлённых глазах Финнэля, для начала с силой хлестнула по бедру саму себя: во-первых, чтобы случайно мальчишку не прибить, а во-вторых потому, что это действовало на неё отрезвляюще. И даже не поморщилась ведь! Только после этого она хлестнула Финна. Мальчишка охнул, невольно дёрнул ногой — и тут же заставил себя расслабиться. На бледно-розовой коже вспыхнула яркая полоса, самый краешек которой очень скоро сделался багровым: всё-таки края у ремня были жёсткие. Выждав пару секунд, наставница стегнула его снова. И снова. Ремень опускался с пронзительным свистом, оставляя эти яркие следы, и это, вне всяких сомнений, было обидно, страшновато и больно. Неусидчивый зад Финна скоро стал совсем красным, был напряжён постоянно и изредка, когда юноша не выдерживал, вертелся; сам же Финн пытался прикусить то одеяло, то рукав, вскрикивал, приподнимался на локтях, дёргал ногами, но не пытался сбежать, или даже прикрыться, честь ему и хвала. Мари наблюдала за этим не без удовлетворения. В конце концов она, конечно, оставила племянника и его задницу в покое и, возвращая ремень на положенное место, сказала: — Хватит с тебя. Натерпелся. Финнэль расслабился. Уткнувшись лицом в ладони, он теперь шумно дышал и пытался прийти в себя. Потом повернул голову и виновато взглянул на наставницу. Она только покачала головой. — Амариэль, прости. Я же сам, если кто-то про тебя плохо говорит, им всыпать могу… Наставничество никогда не бывало простым. Я должен извиниться перед лордом Фисэмаром? — пробормотал он, немного успокоившись. Штаны пытаться натянуть было бы очень болезненно, так что Финн предпочёл беседу с голой задницей, хотя и чувствовал себя при этом здорово униженным. — Да должен, конечно. Но контролировать тебя я на этот раз не буду: сможешь — извинись. Он кивнул. Амариэль подошла и села на кровать рядом с ним, закинув ногу на ногу. — Клянусь, никто так не умеет выводить меня из себя, как ты, — проворчала она гораздо менее сердито, заодно растрепав рыжие волосы мальчишки. — Ты такой ещё ребёнок в свою сотню без малого лет… — Разве это плохо? — фыркнул Финн. Мари посмотрела на него очень внимательно и ничего не сказала.