***
Это было просто ужасно. Сэллиан даже не представлял, что можно сказать в ответ на её историю, поэтому, придя домой, он сказал только: — Жди отца. — Но… — Жди. Я не хочу разговаривать с тобой об этом сейчас. Я боюсь лишить тебя попы, жди. — Он-то точно лишит, — вздохнула девчонка, как-то очень грустно переобуваясь. Родители Эль в равной мере занимались её воспитанием и наказаниями тоже, но куда больше она почему-то всегда опасалась Ada Йорлена. — Это твоя беда. Поешь и иди к себе. Увидимся вечером. Пока она дожевывала персик, склонив голову так сильно, что впору было бы начать переживать, Сэллиан заметил: — Daerada Фисэмар намеревался зайти к нам сегодня, — припомнив отца, он вдруг подумал о том, что тот сделал бы со своими детьми, сотвори они такое. Ему стало нехорошо. — Пускай приходит, — пробормотала Эль. — Можно я поговорю с ним об этом? — Так… — Ada, пожалуйста! Я знаю, что он будет недоволен, но… Он ведь узнает в любом случае. — Хорошо, — отрезал Сэллиан, прекрасно зная, что вот-вот начнёт кричать. Он всегда отчётливо чувствовал этот момент. Как и всё окружающие. — Но если он решит наказать тебя, pen-neth, то будет в своём праве и это будет только твоя беда. — Н-но… Ладно. Хорошо, Ada.***
— Амариэль! — крикнул Сэллиан, перемахнув через забор, пронзительно свистнул и не без удовлетворения пронаблюдал за тем, как его подруга сердито отклеивается от своей жены и выглядывает в окно. — Где милорд? — А я почëм знаю?! — Просто знаешь, разве нет? — Да на поле, на поле он, пугает детей… В прескверном настроении сегодня, если тебе интересно. Убирайся уже. — Спасибо, мог бы и сам догадаться. Арвен привет! Мари громко фыркнула, захлопывая окно.***
К тому моменту, как Фисэмар добрался до их дома, ситуация приняла катастрофический характер. Йорлен кричал громче, чем когда-либо раньше и пару раз стегнул дочь сорванной в саду веткой, прежде чем Сэллин накричал на него самого; у Эль была истерика. Казалось, даже их рыбки пребывали в отвратительном расположении духа. Бросив взгляд на заплаканную девчонку и её мрачных отцов, Фисэмар только повёл бровью и сказал: — Добрый вечер. — Добрый вечер, батюшка, — через силу улыбнулся Сэллиан, обнимая его так крепко, что рёбра обоих наверняка затрещали. — Извини нас. Я бы не стал приглашать тебя в этакий бардак, ты же знаешь… — Я тебе верю, чистюля, — ласково усмехнулся Фисэмар. Когда он отстранился, чтобы поздороваться с Йорленом, Эль быстро взглянула на Сэллиана. Как правило daerada не бывал с ней очень строг, но недавние слова отца все-таки встревожили её: она была очень даже наслышана о его суровости. Сэллиан уловил этот взгляд, но только пожал плечами: делай что хочешь. — Здравствуй, маленькое сокровище. — Здравствуй, daerada, — и Эль раскланялась с ним, стараясь выглядеть хоть в половину такой же весёлой, как обычно и прекрасно понимая, что ничего не получается. Обед прошёл в атмосфере, слишком колючей, чтобы хоть кто-нибудь мог получить удовольствие. И Йорлен, и Сэллиан, и, уж конечно, Эль чувствовали себя виноватыми друг перед другом, да и перед гостем тоже. Они не ели и не говорили. В конце концов Фисэмар обвёл всех троих внимательным взглядом, который остановил на красивом, но заплаканном личике Эль. — Вы извините меня, если я поговорю с драгоценным ребёнком наедине? — спокойно осведомился он. Йорлен и Сэллиан молча кивнули.***
Эль села на кровать, скрестив ноги и нервно теребя пальцами серебристую верёвочку на штанине и, сама того не зная, очень напомнила Фисэмару маленького Сэллиана. Она вообще была на него похожа — очаровательной улыбкой, лёгким характером… И совестливостью тоже. — Что ты натворила? — прямо спросил он. — Я?.. — Да, ты. Я знаю все оттенки всех взглядов Сэллиана, он на тебя злится. — А может на Ada Йорлена… — Pen-neth, ты знаешь, что я не очень терпелив. Эль вскинула взгляд. Ей правда хотелось рассказать всё, так было бы легче, но после того, как разозлённый Adar хлестнул её веточкой по попе, попа всё ещё болела, и если бы вдруг daerada решил наказать её… Она не была готова принять это. Совсем нет. — Ты будешь ругаться. Daerada прищурился, и ей впервые стало как-то боязно под его взглядом. — И сильно я буду ругаться? — Очень. — Рассказывай. Возможно, я раньше закончу. Эль кивнула. — Я взяла… Я взяла кое-что. Без спросу. У… Леди Элоиссы, — она замолчала. Не дождавшись уточняющего вопроса, однако, нехотя продолжила: — Несколько… Десятков… Золотых монет. Фисэмар, смотревший в окно, чтобы не мешать ей говорить, очень резко перевёл взгляд. Ей стало совсем тошно. — Взяла без спросу?.. Это по-другому называется. Эль промолчала. Действительно, Фисэмар прекрасно всё понимал. Учитывая, что она жаловалась ему на то, что родители не дали ей нужного количества монет не так давно, он наверняка уже сложил историю в своей голове — и даже правильно. — Я не хочу ругать тебя, — медленно проговорил он. — Не хочу… Даже разговаривать с тобой об этом. Я не ожидал, что придётся. — Ada Ли тоже так сказал! — воскликнула Эль, плача и уже даже не пытаясь скрывать этого. — А ведь всё он виноват, он и Ada Йорлен… Фисэмар сделал несколько быстрых шагов к перепуганной девчонке, легко развернул и шлëпнул ровно по тому месту, куда до этого её стегнул отец. Эль взвизгнула, затем икнула от слëз и почему-то тут же затихла. — Кто ещё тебе виноват? Может быть, твои бестолковые друзья, которые всё это затеяли? — Да, они! Он покачал головой и отступил. — Надеюсь, ты так не думаешь. Это очень серьёзный проступок, Эль, и он только твой.***
Очень грустные Сэллиан и Йорлен так и сидели за столом. — Вы как это допустили? — осведомился Фисэмар, глядя на них даже строже, чем на Эль до этого. — Мы сами не поняли… Но ты говоришь так, будто мы с Тауриэль никогда не вели себя плохо. — Вы были вполне приличными детьми, пока это зависело от меня. — Ну, у Эль просто… — Сэллиан неопределённо взмахнул рукой. — Просто плохой характер. Разве это зависит от воспитания? — Вся в отцов, — едко откликнулся Фисэмар. — И я готов поспорить, что вы двое даже не пытались воспитывать её до тех пор, пока она не стала откровенно плохо себя вести. Супруги встревоженно переглянулись. — Не огорчайтесь, просто подумайте об этом. Пока только думайте. Мы с ней уже и поговорили, и поругались, и даже подрались немного. Позвольте мне закончить это. — Только не нужно слишком строго, — нахмурился Сэллиан. Но наставник посмотрел на него многозначительно, и он прибавил: — Нужно, согласен. Фисэмар ушёл и вернулся через несколько минут с тремя тонкими прутиками в руке. Взгляд Сэллиана почти кричал о том, насколько он не одобрял это решение, но Фисэмар легко проигнорировал его. Ли всегда старался быть для Эль скорее другом, и это сыграло злую шутку с их взаимоотношениями. — Батюшка… — выпалил встревоженный голос. — Да, pen-neth? — Она маленькая. — Уже нет. И что бы ты не думал, ваша дочь не сделана из фарфора. Я знаю что делать. Я всегда знаю. Сэллиан и Йорлен невольно сжали руки друг друга. — А вы не думайте, — заметил им Фисэмар. — Закончу с Эль — возьмусь за вас.***
А Эль сидела и… Стыдилась. Просто стыдилась. Она даже не боялась особо больше, хотя daerada чётко дал понять, что она будет строго наказана. Только теперь ей стало стыдно, её щëки и уши горели поболе ягодиц, а надоедливый разум возвращал воспоминания обо всём случившемся. Фисэмар вернулся как раз вовремя, чтобы не дать совести доесть её. Но он все-таки нёс «розги», и Эль, конечно, это заметила. — Не-е-ет… — слабо мяукнула она. Определённо, у них с Сэллианом и различия в поведении были тоже. — Да, — твёрдо сказал Фисэмар. — Но… Это должно быть так больно! — пробормотала Эль, не сумев сдержаться. Слова вылетели прежде, чем она успела подумать, и девчонка уставилась на севшего рядом daerada даже более испуганно и пристыженно, чем раньше. — Больно, — согласился он. — А ещё стыдно и довольно страшно. В самый раз, pen-neth. Он положил «розги» на кровать так, чтобы она могла их видеть, но не могла дотянуться. — Ляг ко мне на колени. Эль только покачала головой. Фисэмар видел её испуг, конечно, самый искренний, но в случае с поркой страх никогда не мог быть оправданием для неподчинения. Та же Тауриэль, которая жутко боялась порки с самого детства, всегда заставляла себя принять её. Просто потому что это было справедливо. — Я тебя понял, — хмыкнул он и без особого труда подхватил девчонку на руки, чтобы тут же уложить поперёк своих колен. Она не сопротивлялась — совсем. — Очень хорошо, pen-neth. Лежи так же смирно. Фисэмар шлëпнул в первый раз, и Эль мгновенно сжалась, но не дëрнулась и, более того, быстро сморгнула слезы. Боль от шлепков никогда не казалась ей достаточно веской причиной чтобы плакать. — Daerada! — пискнула она, когда терпеть молча сил уже не было. — Дай… Дай мне куклу, пожалуйста. Фисэмар взял у изголовья кровати и положил перед ней милую тряпичную куклу — творение Арвен — и подушку. В следующую же секунду в его руке оказалась розга. — Ой… — Тише, тише. Я ещё ничего не сделал. — Ai! — А вот теперь сделал. Фисэмар не только не старался сделать Эль больно — он опускал руку так легко, как только мог, зная: для валинорского эльфенка хватало простого осознания того, что у него в руке была розга. Розги вообще теперь были чуть ли не страшной сказкой, и всех это устраивало. Даже если бы эта веточка не касалась ягодиц Эль вовсе, она была бы очень впечатлена. Конечно, несмотря на все старания, розга оставалась очень неприятным воспитательным инструментом, и маленькая эллет, отчаянно всхлипывая, пыталась увернуться от неё, пока не выдохлась окончательно. Ещё через несколько минут тонкая веточка сломалась. Очевидно изумлëнная и испуганная этим ещё больше Эль вытянула руки и нырнула заплаканным лицом в подушку, но Фисэмар отложил непригодный прутик и переместил освободившуюся руку ей на спину, потирая успокаивающе: — Тссс… Всё, мы закончили. Эль опасливо покосилась на оставшиеся розги. — Это на следующий раз, — чуть насмешливо пояснил Фисэмар. Одной только поркой нельзя было исправить никакого ребёнка, даже самого старательного. Эль горестно всхлипнула, тоже догадываясь, что это было не последнее наказание в её жизни. — Встань-ка. Она сползла с его колен, глядя исподлобья жалобно и потирая попу, и Фисэмар почти без колебаний обнял её. — Ты мне очень дорога, — сказал он совсем немного мягче, — и я хочу гордиться тобой, как хотят и твои родители. Но тебе придётся постараться и стать чуть-чуть лучше. Нести ответственность за любые свои поступки. Ты понимаешь? Горько всхлипывая и прижимаясь к нему всем своим юным существом, Эль быстро закивала. — Как только тебе станет лучше, ты пойдёшь к Элоиссе и извинишься перед ней. Казалось, такая перспектива ужаснула её гораздо больше предшествующей порки. — Ты… М-можешь пойти со мной? Пожалуйста? — Конечно. Я не могу отказать такой вежливой просьбе.***
— Как ты себя чувствуешь, солнце? — довольно мягко спросил Ada Ли, когда они вернулись в гостиную. Казалось, что прошло несколько дней с тех пор, как Эль была здесь в последний раз, хотя на самом деле прошло меньше часа. Она не совсем поняла, зачем он задал именно этот вопрос именно в этот момент. — У меня попа болит. Сильно. Отец смотрел на неё пару секунд раздумчиво, затем испустил серебристый смешок и заключил дочь в долгие и крепкие объятия.***
— Есть нехорошее предчувствие, что леди Элоисса тоже пожелает меня выпороть… Фисэмар усмехнулся. — Вряд ли. Леди Элоисса очень не любит пороть кого-либо, особенно детей… Но даже если я не прав, ты не станешь ей препятствовать. Эль горестно вздохнула. Знакомый дом — большой и очень светлый — показался прямо за поворотом, и она покрепче ухватилась за руку daerada, чтобы не сбежать куда подальше. Почувствовав это, он остановился на минутку и наклонился к ней: — Ты очень смелая, я уже видел это. — Ага… — Да, именно так. Помнишь, что я говорил об ответственности? Имей смелость ответить за эту ужасную глупость. Обещаю, то, что ты за это получишь, заставит тебя позабыть о порке и снова стать радостным маленьким эльфëнком. Хорошо? — Хорошо, daerada. Но… — Но? — Я всё ещё боюсь. — Это нормально. Главное действовать несмотря на страх. Леди Элоисса встретила Фисэмара радостным приветствием и поклоном, а Эль — лёгким прищуром лукавых серых глаз. — Здравствуй, pen-neth. — Здравствуйте, — прошептала удивительно бледная девчонка, глядя прямо на неё. Высокая и очень красивая эллет никогда не казалась Эль строгой, но теперь она была явно недовольна, и это делало её черты более жёсткими. — Простите меня пожалуйста. Воровать очень плохо, я знаю! Ч-честно говоря, мне уже здорово досталось, но если вы злитесь и если… Вдруг… Вы решите меня выпороть, я… Не буду против. Правда. Элоисса бросила быстрый взгляд на Фисэмара и, поскольку знала его очень давно, заметила, как он на секунду прикусывает губу, чтобы не рассмеяться. Сама она не стала сдерживаться. — Малышка! — воскликнула эллет, хихикая — она ничего не могла с собой поделать. — Клянусь, я не сержусь больше. И я никогда не злилась. Идëм-ка в дом, посидишь у меня, а мы с лордом Фисэмаром расскажем тебе историю об одном очень похожем на тебя эльфëнке… Впрочем, ты можешь и прилечь, — благосклонно улыбнулась Элоисса. Эль покраснела, но поблагодарила её и действительно осталась.***
— Фисэмар, — выдохнул Сэллиан, висевший вниз головой на ветке посаженной Йорленом яблони. — Фисэмар! Его наставник, обыкновенно строгий и не менее величественный, чем всегда, действительно показался на улице. — Да к тебе я, к тебе, — неприметно улыбнулся он, открывая чисто символическую калитку. — Иди сюда, дитя природы. Сэллиан пожал плечами, качнулся на ветке и в следующую же секунду обнял за шею поймавшего его Фисэмара. — Какая тяжёлая белка! — Ха! Это я ещё в форме… Ты куда мою дочь дел? — Скормил варгам, она дерзила. — Врëшь хоть? — Недоговариваю. У Элоиссы она, а уж что с ней будет делать Элоисса — это к ней вопросы. Сэллиан улыбнулся, только теперь выворачиваясь из надёжных рук наставника, и взглянул на мужа, который, смотря на них из окна, неприметно улыбался тоже. У него никогда не было особенно близких взаимоотношений с родителями или братьями. — Я обещал взяться за вас двоих, — ласково заметил Фисэмар. Ли, давно уже научившийся определять, шутит он, или нет, даже если это было сложно, отступил от него на секунду и молча принялся выбирать лучшие ветви своей любимой вишни.