Пряничного человечка застрелят в десять ноль одну

Себ обычно не страдал приступами странных фантазий, но сейчас всерьёз мечтал проснуться. В конце концов, за последнее время ему несколько раз снились очень реалистичные сны. Почему бы не предположить, что это — просто очередной кошмар? Вот только у кошмаров были закономерности. Так или иначе Себ обязательно видел Ирак и Йена: живого и гогочущего над очередной шуткой или умирающего, не важно. А в «Диснейленде» этого не было. Кровь не начинала просачиваться через асфальт, и Йен не выглядывал откуда-нибудь из-за павильона Индианы Джонса. Это была реальность: сумасшедшая и очень неуютная. Причём он даже не мог внятно объяснить, что не так. Вокруг были просто аттракционы. Толпы детей и взрослых. Орала музыка, слышался смех, изредка — раздражающее хныканье. Сьюзен держалась рядом и достаточно скромно, вопреки ожиданиям Себа. Не то эпизод с вором её так задел, не то Джим смущал. У входа Себ раздобыл большую карту, которую Сьюзен тут же захватила и изучила с жадностью. Решительно отвергла идею заглянуть в «Страну Фантазий», объяснив, что она уже не маленькая, и с трудом оторвалась от «Пиратского галеона» и хижины Робинзона Крузо. Джим вёл себя удивительно тихо. Не называл Себа «деткой», не заговаривался, не отпускал сомнительных комментариев. Он и правда превратился в обычного туриста. Но он был рядом — и это напрягало. Заставляло чувствовать себя так, словно он разгуливает по городу, держа под мышкой ядерную боеголовку. Бросив взгляд на Джима, Себ мысленно прибавил: «Ядерную боеголовку, выкрашенную в розовый цвет». Он купил всем по мороженому, при этом перекинувшись с продавщицей парой слов, после чего Сьюзен, как следует собравшись с духом, выдавила из себя:  — J'apprends français à l'école, — закусила губу, — и если можно… то есть… Est-ce que je peux parler français avec vous? Себ подумал, что ещё немного, и он перестанет понимать её французский. А Джим смерил её задумчивым взглядом, широко улыбнулся, подмигнул и ответил:  — Oui, tu peux, — после чего действительно начал обращаться к ней только по-французски и называть «мадемуазель». Себ ждал. Понятия не имел, чего именно, но был уверен: что-то должно произойти. Ну, не от скуки же Джим выбрался в «Диснейленд»? И нащупав эту мысль, вдруг осознал: может, и со скуки. Или потому что именно так трактовал понятие «дружба». Или, может, планирует какую-нибудь дрянь. В другое время (Себ это осознавал) он был бы рад присутствию Джима. Однообразный рутинный день показался бы ему ярче, в груди зашевелилось бы предвкушение, потому что раз Джим появился рядом — значит, задание будет не из скучных. Но не сегодня, не рядом со Сьюзен, чёрт возьми! Перевалило за полдень. Они прошли вдоль и поперёк «Страну Приключений»: вернее, Сьюзен прошла и поделилась с ними впечатлениями. Когда она упросила в третий раз пустить её на пиратский корабль и убежала внутрь, Себ воспользовался моментом и сказал:  — Джим, я не совсем понимаю. Сверкнув глазами, Джим протянул:  — Это твоё нормальное состояние, детка. Не переживай, тебе и не нужно, — хмыкнул, — я не собираюсь взрывать аттракцион. Расслабься. Может, я просто соскучился по тебе? — и сделал полшага вбок, чтобы почти прижаться к Себу плечом. Выдохнув, Себ подавил желание отпрянуть. Хочет постоять рядом — пускай. Но сказал:  — Я не люблю, когда вы так делаете.  — Не будь занудой. Вот, смотри… видишь тех немок? — он указал кивком на группу женщин с детьми лет четырёх или пяти, — добропорядочные домохозяйки. Уже обсудили нас с тобой. Что таким как мы нельзя доверять детей, и куда это смотрят власти… — он тоненько хихикнул. — Может, обнимешь меня, чтобы они сбежали отсюда и освободили место в очереди? Себ покачал головой, и Джим с выражением притворной обиды на лице отстранился. В это время вышла Сьюзен — и, слава богу, разговор завял. Снова изучив карту, Сьюзен объявила, что хочет посмотреть «Приграничную страну». И хотя она, конечно, ещё не видела фильмов с Клинтом Иствудом, про ковбоев немного знала, и они привлекали её лишь немногим меньше пиратов.  — Я знаю, какой аттракцион понравится вашему папе, мадемуазель Моран, — задумчиво произнёс Джим, ойкнул и повторил то же самое на французском. И пояснил, опять на английском: — Ковбойский тир. Не так ли… Себастиан?  — Pourquoi? — тут же спросила Сьюзен.  — Оу, ты не знала?  — Ни почему, — отрезал Себ. — Не люблю тиры, мистер Брук всё напутал. Как насчёт парохода? И я расскажу про «Титаник».  — Я знаю про «Титаник», — отмахнулась Сьюзен. — Почему папе понравится тир?  — Я сказал… — начал Себ, но Сью прервала его:  — Пап, ну я у мистера Брука спрашиваю! Почему он так считает? Джим кинул на Себа довольный взгляд. Чёрт его возьми. Победил. Настаивать сейчас — значит лишний раз дразнить любопытство Сьюзен. Себ, однако, решил, что если Джим скажет ей что-то лишнее, он просто отвернёт боссу голову. Не фигурально. А труп сбросит в Сену. Говорят, их там много плавает.  — Видишь ли, — не было сомнений, что игру во французский Джим оставил намеренно, чтобы убедиться, что Себ понимает каждое слово, — твой папа отлично стреляет. Думаю, ты сама в этом убедишься.  — Я тоже хочу пострелять. Идём, да? — Сьюзен взяла Себа за руку, и он обречённо кивнул. Да ладно, в конце концов, это просто игрушечный тир. Аттракцион. Не что-то опасное. Под вывеской «Тир «Облава на угонщиков скота» располагалась длинная крытая галерея, представляющая из себя что-то вроде мультяшной деревни, заросшей пластиковыми кактусами. Когда небольшая и очень разновозрастная очередь рассосалась, стало видно, что на стойке лежит два десятка ружей. Себ присмотрелся: похоже, даже без пулек, лазерные. Декорации — кактусы, домики и ящики, помеченные мишенями, то и дело приходили в движение, когда кто-то из маленьких ковбоев или их родителей попадал в цель. Себ выбрал стойку почти по центру, сунул в прорезь монетку и помог Сьюзен взять ружьё. Она крепко ухватилась на него. Себ наклонился, помог расположить приклад на плече и показал:  — Смотришь вот сюда. Совмещаешь…  — Я знаю! — тут же отрезала она. Себ хмыкнул:  — Ладно-ладно, — и сделал полшага в сторону. Ему не нравилась эта картина, даже в формате игры. Но по себе он помнил, что особенно привлекательно именно то, что запрещают без объяснения причин, а потому не собирался показывать, что чем-то недоволен. В конце концов, после десяти выстрелов в парке развлечений ещё никто не принимал решения делать армейскую карьеру. Сью закусила кончик языка, напряглась всем телом — и попала в молоко. Нахмурилась. Прицелилась снова. На пятый промах она всё-таки обернулась и спросила с обидой в голосе:  — Почему у меня не выходит?  — Ты не туда смотришь. Ниже голову, совмещай взглядом мушку и цель. У тебя между глазом и целью должна быть ровная прямая линия. И куда ты целишься?  — В кактус, в тот! — она указала взглядом.  — Высоковато тебе. Что насчёт… — Себ быстро прикинул рост Сьюзен, — бревна чуть левее? Она прицелилась, снова высунув язык от натуги, зажмурила один глаз — и попала.  — Да! Круто, да?! — она обернулась, сияя от радости. Себ кивнул, а Джим приблизился, положил руку ему на плечо и спросил достаточно громко:  — Не покажешь нам, как нужно попадать в мишени?  — Давай, это весело! Честно! — и Сьюзен охотно протянула ему ружьё. Себ придал лицу максимально недовольное выражение — но спорить не стал. С Джима сталось бы надавить, чтобы получить желаемое шоу. Спросил у Сьюзен:  — Ну и куда мне стрелять? И тут же Джим, чуть наклонившись, прошептал:  — Не можешь выстрелить без приказа, дорогой? — но к счастью, Сьюзен его не услышала и показала пальцем:  — Я хочу вот тот ящик посмотреть, там кто-то был, но я пропустила! — потом прибавила: — И мельница наверху! И ещё дверь, она должна открыться. И…  — У нас осталось три выстрела, — напомнил Себ. — Давай посмотрим, что тут за ящик. Да, ничем подобным за свою жизнь он ещё не стрелял. Даже в тире, куда его как-то затащила беременная и капризная из-за этого Эмили, была старенькая пневматика. И плюшевый медведь в качестве приза. Себ поставил локоть на стойку, прикрыл один глаз. Сьюзен рядом дышала так громко, что её было слышно даже в шуме толпы. Промазать, что ли? Вот просто для прикола, посмотреть на лицо Джима. Но разочаровать ребёнка он был не готов, так что выбил ящик, который тут же поднялся на пружине, и из-под него показалась голова удивлённого зверька: не то лисицы, не то енота. Сьюзен рассмеялась и выдохнула: «Круто!». Ящик снова опустился. Себ посмотрел на неё — и тоже улыбнулся. Ладно, чёрт возьми, она была права. Это весело. В принципе, на три метра он мог бы стрелять даже с закрытыми глазами. Но что-то было забавное в том, чтобы после удачного выстрела следить за тем, как двигаются неживые фигурки.  — Теперь мельница. Сможешь? До мельницы было аж четыре с половиной метра — похоже, максимальная дистанция в тире. И если цепляться к деталям, то это была не мельница, а ветряк — и после попадания он начинал крутиться. Дверь предсказуемо открывалась, причём с натуралистичным мерзким скрипом.  — Давай ещё? — запросила Сьюзен. Джим добавил:  — Там бочки остались без внимания… — и сам засунул в монетоприёмник два евро. Просто для вида Себ закатил глаза — и продолжил. Сьюзен и Джим встали с двух сторон от него и по очереди показывали, какой механизм их интересует. Как два восторженных ребёнка, честное слово. Руками Себа они свалили пару кактусов, перевернули три большие бочки, разозлили недовольного призрака за занавеской. Потом Сьюзен отыскала почти незаметный флюгер, и они его покрутили. Нашли второго зверя в углу за хижиной — и вместе решили, что это всё-таки лисы. Наконец, выяснили, что если попасть в грифа на дорожном указателе, он крутит головой на длинной тощей шее — после чего Себ объявил:  — Хватит. Давайте обедать. И посмотрел на Сью достаточно строго — чтобы она и не думала спорить.  — Удобно иметь под рукой такого меткого стрелка, — заметил Джим мягко, но развивать тему не стал. Они двинулись на поиски места, где бы пообедать. Себ предпочитал что-то хотя бы относительно здоровое, но таких вариантов пока не попадалось. Наконец, он махнул на принципы рукой — и предложил Сьюзен выбирать всё, что угодно. Предсказуемо, она указала на забитую под завязку бургерную. Столик всё-таки нашёлся, путь и не у окна. Сьюзен убежала мыть руки, а Джим вдруг отбросил маску наивного радостного туриста. Сел напротив, сцепил пальцы в замок, свёл брови — и стал самим собой.  — Мне нравится этот день, Себастиан… — произнёс он. — Я всегда был выше этого, знаешь… Другие дети мечтали об аттракционах. Не я. Себ подумал, что ему не хочется знать, о чём мечтал Джим, но он всё-таки спросил. Тот улыбнулся совершенно мёртво:  — Об огне, — прикрыл глаза, но только на мгновение. — Для тебя есть задание, Себастиан. Завтра. В Париже. Да мать твою!  — Сэр…  — Джим! — он повысил голос так, что люди за соседними столиками обернулись к ним. Но ничего подозрительного, конечно, не увидели.  — Джим, — послушно повторил Себ, — я не могу бросить Сюзен одну. Даже на несколько часов. Ей восемь.  — Я мог бы… — сказал он тихо, — приказать. Сказать, что сам я в восемь лет отлично оставался один на много, очень много часов. Но я не буду, — Джим встал, протянул руку и провёл пальцем по запястью Себа. — Мне жаль прерывать твои каникулы в самом их начале, дорогой. Билеты ждут тебя дома. Я позвоню, — и пошёл прочь. В своей розовой футболке Джим был в «Диснейленде» невидимкой, и Себ потерял его, стоило ему выйти на улицу. Сьюзен вернулась и тут же спросила:  — А где мистер Брук?  — У него появились дела, — заторможенно ответил Себ, — пришлось уйти.  — Он странный, да? — Сьюзен уселась на место, откуда только что встал Джим. Себ кивнул. Очень странный, если не знать, что он сумасшедший. Только это наблюдение не помогало ему найти нужные слова, чтобы объяснить Сьюзен, что их каникулы окончены.