Пряничного человечка застрелят в десять ноль одну

«М-24» всё-таки нашли — в его же сейфе, дома. Себ понятия не имел, как она там оказалась, но задумываться об этом не стал. Судебное решение о доследовании дела вынесли за полчаса, кажется, больше времени провели в дороге. Рейчел Эдисон действительно связалась с миссис Кейл, и та передала чистую одежду. Пожалуй, Себ порадовался, что у него забрали телефон, и она не может позвонить ему с рыданиями. Впрочем, он пообещал себе, что позднее обязательно поговорит с ней. И со Сьюзен, конечно. Судья постановил разобраться в деле за тридцать дней, но, на взгляд Себа, всё должно было решиться ещё быстрее — слишком всё очевидно. Судя по лицу мисс Эдисон, она считала так же, но едва она заметила его взгляд, как уверенно и ободряюще заулыбалась. Первые два дня были скучными. Мисс Эдисон настояла на психологической экспертизе, и Себ просидел два часа напротив усталого пузатого мужичка в слишком тесных очках, который задавал ему разнообразные, но малоосмысленные вопросы. Очень походило на встречу с психологом в армии, в конце отбора группу подготовки снайперов. Себ отвечал ровно, без спешки и только по делу. На провокации не реагировал, повышенный тон и попытки задеть его инмтиными уточнениями игнорировал. Ему заключение не показали, но сомнений в нём не могло быть никаких. В остальное время его допрашивал представитель государственной обвинительной службы. Мистер Бромфилд заменил инспектора Грегсона. Он был моложе и жёстче, но Себу, пожалуй, даже больше нравилось разговаривать с ним. Он формулировал вопросы очень чётко, не сыпал сказочными цитатами и не тратил времени на улыбки. И вместо закорючек на листе вёл полноценный протокол. Правда, они не сошлись характерами с мисс Эдисон, то и дело она прерывала его визгливыми окриками: «Мой подзащитный не обязан отвечать на этот вопрос!». Себ кивал ей — и отвечал. Он не хотел мешать ходу дела. На третий день мисс Эдисон организовала ему встречу со Сьюзен. Судебный пристав напомнил, что у них полчаса. Сьюзен пришла с миссис Кейл, бледной и дрожащей. Они крепко держались за руки. Сьюзен смотрела испуганно и непонимающе. Себ обнял её, и впервые за полгода она не попыталась побыстрее вырваться, а наоборот, обхватила его за шею и крепко прижалась. Шмыгнула носом. Себ погладил её по волосам, разжал объятия и, заглянув дочери в глаза, сказал:  — Прости меня, Сьюзен.  — Бабушка говорит, это ошибка. Что тебя зря арестовали и скоро отпустят, — тихо произнесла Сьюзен. — Это правда? Он сжал переносицу, надеясь, что так будет легче выдерживать пристальный взгляд Сьюзен.  — Сьюзен, послушай… — он повернулся к миссис Кейл: — Сядьте, пожалуйста. Всё хорошо. Она неуверенно опустилась на стул и принялась нервно ломать пальцы, а Себ снова посмотрел на Сьюзен.  — Сьюзен, я совершил нехороший поступок, преступление. Это правда. Я должен понести за него наказание. Какое именно — решит суд. Так правильно и так должно быть. Но это не значит, что я… — он взял её за руку, пытаясь найти в этом опору, — не люблю тебя или не буду заботиться о тебе. Мы будем с тобой видеться… не так часто, как мне бы хотелось, но будем обязательно. И я всегда буду тебя любить. Сьюзен несколько раз сглотнула и совершенно его жестом потёрла переносицу.  — Ты из-за этого хотел отправить меня в пансион? Потому что уже знал, что… Детали ей не нужны.  — Да. У неё выступили слёзы на глазах, а миссис Кейл позвала слабо:  — Басти! Но это же неправда. Ты ведь…  — Миссис Кейл, — он встал, прошёлся по небольшой комнате, — позже мы обсудим с адвокатом, как лучше дать вам доступ к моему счёту. У вас со Сьюзен всё будет хорошо. Вы отложите из этих средств деньги на её обучение. Их хватит.  — Басти…  — Уведите Сьюзен, пожалуйста. Он хотел бы утешить её. Но ей нужно самой сжиться с мыслью о том, что её отец — преступник. Его снова вызвал мистер Бромфилд. Поднять сорок семь дел было не так-то просто, кроме того, как минимум девять трупов они пока вообще не нашли в делах Скотланд-Ярда. Видимо, люди Джима слишком хорошо поработали, затирая улики. Или не только Джима. Так, в документах Скотланд-Ярда не фигурировали имена Дэвида Смолвуда и Рудольфа Монтгомери, более того, эти смерти инспектор даже отказался обсуждать. Точно, Джим ведь говорил, что выстрел из снайперской винтовки — не самое странное в мире самоубийство. В перерывах между допросами Себ просто лежал на узкой кровати в камере, смотрел в потолок и не думал ни о чём. Он боялся, что вернутся кошмары, но их не было. Закрывая глаза, он просто отключался, провалился в густую черноту. Ещё он боялся снова услышать внутри головы голос Джима, но он тоже больше не появлялся. Иногда, просто чтобы размяться, Себ пытался думать о будущем. О суде и о том, что за ним последует, о заключении. Но это было скучно. Он не боялся приговора, не боялся тюрьмы и не видел в них ничего, что требовало бы какого-нибудь осмысления. Пытался считать. Но хотя его способности к математике никуда не делись, заниматься умножением было лень. Так что он проводил часы, разглядывая серый потолок, немного подмоченный и поросший плесенью, или лёжа с закрытыми глазами. Через два дня после встречи со Сьюзен ему разрешили ещё одно посещение. Он был уверен, что увидит обоих родителей, но в небольшой комнатке его ждал только папа. Ради Лондона он даже надел пиджак. Едва их оставили одних, он свёл брови к переносице и бросил:  — Садись. Себ послушался, а вот отец остался стоять. Постучал большими пальцами друг по другу и сказал отрывисто:  — Не думал, что сын у меня идиот. И не только идиот, но ещё и трус.  — Отец! — Себ прервал его — и тут же замолчал под тяжёлым взглядом.  — Да, трус. Сказал и повторю. Ты совершил то, чего не должен был совершать мой сын. Но этого оказалось мало. Тебе ещё и не хватило мужества скрыть свой поступок.  — Думаешь, — прохладно произнёс Себ, — нести ответственность за свои дела — это трусость?  — Ответственность, — выплюнул отец. — У тебя есть ответственность. Ей одиннадцать и она твоя дочь. А ты побежал очищать совесть. Что будет со Сьюзен? Это было жестоко. Слова отца тупой болью отдавались где-то под рёбрами.  — Она будет расти с бабушкой. Я обеспечил их… достаточно.  — Она потеряла мать, — отец опёрся ладонью на стол. — Теперь у неё не будет отца. Не смотри на меня так, я говорил с этой мисс, с твоим адвокатом. Тебе дадут сорок пять минимум. И наши тюрьмы пока не похожи на курорты Бата. Ты не выйдешь. Никогда, Себастьян. О, спасибо. Он умел считать. Тридцать шесть плюс сорок пять. Однозначно, он не настолько оптимистичен, чтобы надеяться дожить до конца срока.  — Понимаешь?  — Я должен ответить за то, что сделал, — сказал он, когда убедился, что отец закончил речь (зная его, можно было точно сказать, что он её если и не писал, то, во всяком случае, обдумывал всю дорогу из Карлайла в Лондон). — И Сьюзен лучше не иметь отца вовсе, чем такого. Выдохнув, папа подвинул стул и сел совсем рядом. У него прибавилось морщин. И волосы уже совсем седые, а не «соль с перцем», как привык думать Себ.  — Думаешь, что сделал не так? — спросил Себ чуть позже. Папа махнул рукой.  — Маму я сегодня не взял с собой, хотя она рвалась. Она рыдает который день.  — Скажи, что ей вредно.  — Устал повторять. Я ведь… — он сделал невнятный жест рукой, — поверил тебе тогда. Решил, что я старый мнительный дурак. А ты мне нагло в глаза соврал.  — Знаешь… — Себ фыркнул, — это лучше, чем если бы я сказал тебе, что убиваю людей за деньги.  — Думаешь, я бы побежал в полицию? — спросил отец с отвращением в голосе. Себ покачал головой. Нет, отец бы его не сдал. Но ему не нужен был такой груз на совести.  — Передай маме привет. Большой, — попросил Себ в конце встречи. Мисс Эдисон теперь приходила к нему с толстым портфелем, набитым бумагами.  — Итак, — сказала она, когда пришла к нему в очередной раз, — давайте смотреть, что у нас есть.  — Давайте, — согласился Себ и подумал, что низкий хвост идёт ей больше, чем пучок.  — У нас здесь тридцать шесть эпизодов, — она выложила из портфеля толстую папку, где, как легко можно было догадаться, лежали копии материалов по делам. — И с ними творится чертовщина.  — В каком плане?  — В прямом. Только по пяти делам мы вообще можем вести какой-то серьёзный разговор. Мистер Бромфилд настаивает на девяти, но только чтобы позлить меня.  — Я не понимаю… Мисс Эдисон чуть прищурилась:  — Хорошо, я объясню. Женщина в малиновой шляпе, миссис Элиза Хэтфорт, также известная как Гусыня. Как, вы говорите, убили её? Этот эпизод, о котором до сих пор было неприятно вспоминать, Себ пересказывал уже четыре раза, но не поленился и повторил в пятый: чердак, Кейл-стрит, один выстрел с расстояния в сто двадцать метров.  — Интересно, — цокнула языком мисс Эдисон, — мы с мистером Бромфилдом подняли это дело и посмотрели заключение судмедэксперта, заверенное коронером. Элиза Хэтфорт действительно была убита на Кейл-стрит, но не из винтовки, а из пистолета, почти в упор. Пистолет нашли позднее в мусорном баке за углом. Кто его выбросил, до сих пор остаётся неизвестным. Себ помнил этот чердак. Приступ Джима, который тогда ещё казался ему признаком приёма наркотиков, хриплый шёпот: «Повернула из-за угла… малиновой…». И потом: «Я заплачу тебе премию, Себастиан». Господи, не надо было так подробно вспоминать. Он почти слышал, как звучат эти слова.  — Нет, — сказал он, сам слыша, что в голосе появились какие-то панические нотки, — я убил её из винтовки. Из собственной винтовки… Там ошибка.  — Это заключение судмедэксперта. И я не думаю, что он, коронер и детектив-инспектор разом забыли, в чём разница между выстрелом из винтовки и из пистолета, — ровно произнесла мисс Эдисон. — Или ещё… тройное убийство в Уиндмилл-гарденс, — она полистала папку, — на месте было найдено только одно тело, Джона Симона, по документам — безработного. Он действительно был застрелен из крупнокалиберной винтовки, эксперты определили по патрону, что это… — она чуть запнулась на названии, — CheyTac LRRS М-200 Intervention. Это совпадает с вашим рассказом. Однако не составляет труда узнать, что вы никак не могли совершить этого выстрела, мистер Моран.  — Но я его совершил. В глазах мисс Эдисон появилось выражение, похожее на сочувствие:  — Никак. Есть свидетельские показания, что в момент совершения убийства вы находились в школе, на родительском собрании класса вашей дочери. Ваша подпись есть на школьных документах, датированных этим днём. Она вытащил из файла лист и положила перед Себом. Он подвинул поближе распечатку и пробежал глазами текст плана дополнительного развития. Его подпись стояла среди других и подтверждала, что он ознакомился с программой и согласен с ней.  — Я не… — он не понимал, в чём дело. Ему стало трудно дышать, потребовалось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить дыхание. — Я не был на этом собрании. Туда ходила Эмили…  — Это ваша подпись?  — Давайте сделаем графологическую экспертизу, — сказал он уверенно. — Я никогда не ставил подпись под этим документом.  — Хотите сказать, её подделали?  — Да. Мистер Бромфилд тоже настоял на графологической экспертизе, но внезапно перестал вызывать Себа на допросы. Через два дня тишины мисс Эдисон пришла к нему с ещё более тяжёлым портфелем, извлекла из него ещё более пухлую папку и объявила:  — Мистер Моран, у нас с вами остаётся три эпизода.