Давай возьмем паузу

Если бы у Лиама Хемсворта спросили, считает ли он себя бесстрашным человеком, он наверняка бы ответил положительно. Не то чтобы он не боялся вообще ничего и никого — идиотом Ли не был. Но так уж получалось, что всегда, что бы ни происходило в его жизни, он просто знал — все будет хорошо. В детстве, лет пять ему было, маленького Ли напугал соседский пёс. Огромная овчарка почему-то бегала без пригляда по улице и, перепрыгнув невысокий заборчик родительского дома, побежала к мальчику, играющему во дворе. Но Лиам даже испугаться не успел. Он сам не понял, откуда вдруг рядом оказался Крис. Ведь еще секундой назад старшего брата не было во дворе. Но тем не менее, он стоял рядом с Лиамом, крепко держа его за руку, и что-то громко орал непутевой собаке. Та кусать Ли передумала. А тут и отец подоспел. Крейг Хемсворт выгнал соседского пса и долго еще ругался с упустившим собаку хозяином. Конечно, эпизод с собакой был не единственным — детство у братьев Хемсвортов было бурным, насыщенным весьма — что там соседский пес! Вы попробуйте выстоять вдвоем против пятерых на пустыре за школой! Но они всегда могли выстоять. Они знали, что есть друг у друга. И этого было достаточно. Мама мазала перекисью сначала ссаженные коленки, а потом и разбитые лбы. Уже позже, когда Лиам и Крис были подростками, они сами придумали это, впрочем, никем никогда не озвученное, правило — не стоит волновать лишний раз мать. Поэтому коленки и прочие части тела, если уж их удавалось повредить, они мазали перекисью сами. А если совсем не везло и приходилось светить синяком под глазом, например, то Ли и Крис просто старались не попадаться матери на глаза. Отец, заметив такое дело, бывало, вздыхал тяжело. Но мальчишек поддерживал — он тоже не хотел лишний раз беспокоить жену. Юность — О! Сколько шишек было набито в хмельной, разнузданной юности! - пролетела как-то очень быстро. Дни неслись сумасшедшей каруселью: друзья, пьянки, девчонки, иногда парни, да какая разница! Домой к родителям они с Крисом заявлялись разве что по праздникам. И еще, гораздо реже, когда вдруг понимали, что от этой карусели — пьянок, девчонок и парней — становилось просто тошно. Но это быстро проходило. И карусель продолжала крутиться. Когда он стал взрослым — собственно, когда это началось? Когда он, вслед за братом, переехал в Эл-Эй? Или когда заработал свой первый миллион? Или когда решил жениться? Или где-то в промежутке? - в общем, тогда, когда, наконец, Ли в полной мере начал осознавать, что он отвечает теперь не только за себя самого, не только за брата, за родителей, но и что от его решений, его поступков теперь зависит не жизнь, конечно, он никогда не брал так высоко, но по крайней мере зарплата множества людей — все эти агенты, помощники, менеджеры и прочие, которые составляли его команду, те, кто и делал из него звезду, парня с обложки. Так вот тогда Лиаму пришлось столкнуться с чем-то пострашнее бегущей на тебя соседской овчарки. Сколько раз его пытались сожрать — куда там той шавке, от которой спас его старший брат! — завистливые коллеги, пронырливые папарацци и прочие. Их мир — мир шоу-бизнеса — та еще псарня. И каждый норовит укусить, оторвать от тебя кусок. Да побольше. Посытнее. Тогда тоже бывало… не страшно, нет, но боязно — ведь сожрут, и не подавятся. И отправится простой, в общем-то парень, Лиам Хемсворт, назад, туда, откуда выполз — в маленький домик в Лондонском пригороде. Вот и сказочке конец. А на глянцевых обложках будут красоваться другие парни. Красивее, талантливее, удачливее. Или просто зубастее. Но вообще Ли мог бы сказать, что ему просто повезло. Не потому, что такие вот, зубастые, все никак не находились. И если кто и хотел сожрать его, Лиама Хемсворта, то обламывал о него свои зубы. Оба они — Ли и Крис — шли по жизни легко. Потому, что знали: случись что — они есть друг у друга. Один другого не бросит. Они выстоят — пусть даже только вдвоем, зато против целого мира. Потому что они семья. А когда у тебя есть семья, тебе ничего не страшно. Как-то так. Как-то так было до сегодняшнего дня. Или утра? Или вечера? Какое, черт возьми, сейчас время суток? Этого Ли не знал. И почему-то именно поэтому было страшно. Не потому, что он валялся, связанный по рукам и ногам, на каком-то тощем матрасе непонятно в каком подвале. На то, что это был именно подвал, указывало узкое окошко — высоко, под самым потолком, в маленькой комнатке, где обнаружил себя Лиам, когда очнулся. Именно так — очнулся. Не проснулся, нет. Он хорошо помнил, как сначала двое дюжих парней весьма вежливо попросили его пройти с ними к припаркованному недалеко от входа в клуб Руди автомобиль. Серый то ли Форд, то ли Опель — Лиам плевать хотел, что там у них за тачка. Он так и сказал этим ребятам — что ему нет никакого дела до того, кто послал их, чтобы они привезли Лиама на разговор. И какой бы важной шишкой не был их босс — Ли положить с пробором на него и его шавок. Один из амбалов нехорошо ухмыльнулся. Ли сжал кулаки. Второй зашел сзади. Лиам заехал ему с разворота в нос. Откуда там третий взялся? Младший Хемсворт не понял. Но разряд шокером получил именно от этого третьего. И вот теперь он здесь. Знать бы еще, «здесь» - это где? - Эй!!!! Эээээээээй!!!!! - позвал он, когда чуть отступила противная тошнота, которую он почувствовал сразу после того, как очнулся. - Я здесь!!!!! Кто-нибудь!!!!!! Помогите!!!!!!!! Минут через пять он сорвал голос и понял, что орать и звать на помощь бесполезно. Не для того его сюда кинули, чтобы кто-то мог услышать крики. Проклятье! Это же надо было так… Так подставиться. Ведь Магни предупреждал! Просил — будь осторожен. Не выходи из дому лишний раз. Зачем? Куда его, идиота, понесло? Ну позвонил один парень из клуба, попросил о срочной встрече. Вот дурак — белыми же нитками шито. И встреча эта... И парня того Ли едва знал. Просто думал о том, что ребята из клуба Руди — они же… Они же свои. Не семья, нет. Но просто свои. И вот теперь он здесь. В занюханном подвале. Он — Лиам Хемсворт, звезда экрана! Кому расскажешь — не поверят. Магнус! Сердце сжалось, стоило только подумать о том, что почувствует любимый, когда поймет, что он, Ли… А, черт! Как он поймет-то? Вернее, обнаружит, конечно, что Лиама нет дома, но станет ли сразу переживать? Подумает — большой мальчик, что с ним случится-то? Наверное. Или все же забеспокоится сразу — ведь предупреждал же? Как будто что чувствовал. Они даже поругались — совсем немного и не всерьез. Просто Магни хотел отправить его обратно в Эл-Эй. Реально, так и сказал: будет лучше, если ты окажешься подальше отсюда. В безопасности. Ага, щас! Разбежался! Мартинссон, значит, будет эту суку — ублюдочного графчика, который на братишку зуб точит, ловить, а он, Лиам, поджав хвост, побежит в Штаты? Хрен там плавал! Братья Хемсворты не бегут. И своих не бросают. Ли обиделся даже — натурально, ну что за балбес этот Магни — это же надо было так о нем, Лиаме, подумать! Ли так прямо все ему и сказал. А потом еще зацеловал до одури. И трахнул хорошенько. Чтобы последние сомнения, значит, у Магнуса, отпали. Наверное — это оно — то, чего боялся Мартинссон. Он, в отличие от Лиама, той самой семьи, которая, словно титановым щитом, прикрывала, в случае чего, ото всех бед — не имел. Да, у Магни был Курт. Человек, пытавшийся заменить парню погибшего отца. Да только фигня это все. Родителей нельзя заменить. Можно только попытаться не дать мальчишке пропасть. И еще любить его. Но как сына любить не получится — это тоже фигня и вообще разговоры в пользу бедных. Курт старался — Магнус с таким теплом и уважением говорил о приемном отце, что Ли был уверен — тот очень старался. И человека из Магни вырастил замечательного. А полицейского, наверное, еще лучшего, чем сам Валландер. По правде говоря, Лиам ни хрена не смыслил в полицейской работе, но он просто очень гордился своим Магнусом. И тем, как тот обезвредил этих террористов, что захватили банк. И тем, как тот постоянно, все три дня напролет, что они провели с Лиамом вместе с тех пор, как младший Хемсворт забрал Мартинссона из больницы, рвался на свою службу, будь она неладна! Лиам устал забирать у Магнуса телефонную трубку, когда ему звонили с работы. - Лиам! Ты не понимаешь! Наши парни взяли одного… - Мартинссон никогда не называл никаких имен или событий - В общем, я должен допросить подонка! - Ты должен прийти в себя, - строго смотрел на него Хемсворт и чуть не с силой вырывал у беспокойного своего любовника смартфон. - Сотряс — дело такое, знаешь ли. Доктор сказал — постельный режим. Так что марш в постель! И подталкивал Магнуса к кровати. И сам падал рядом. И через пару минут все попытки слинять на службу прекращались. Магни. Ласковый, чувственный. Лиам насытиться им не мог. И с восторгом замирал, когда понимал, что и тот, в свою очередь, не может насытиться Лиамом. Им всего было мало — нежных ласк, жарких объятий, влажных поцелуев. Они занимались любовью так, как будто они первые во всем белом свете придумали это потрясающее занятие. И раз за разом получалось только лучше. Если в самый первый раз оба они торопились, подгоняли друг друга, подстегивали. Их желание — получить у одного и отдаться у другого — было столь велико и так безудержно, что они тогда, сразу же, как вернулись от доктора Хемиша, сорвали друг с друга одежду, и Магнус, едва-едва подготовив Лиама — только бы не навредить, не порвать ненароком — вошел, ворвался буквально и, ловя ртом стоны удовольствия изо рта Лиама, двигался, двигался, двигался — так, как им обоим было нужно — быстро, ритмично. Долго они не продержались — Ли выкрикнул в последний раз что-то неразборчивое, что-то вроде «ебатькакстобойклассномагнус!», а Магни только застонал глубоко, низко, и оба они затихли, переживая нахлынувший оргазм. Потом, когда оба они привыкли друг к другу, когда изучили, исследовали тела друг друга — поцелуями, прикосновениями — когда ни одного сантиметра их кожи не осталось необласканным, неиспробованным на вкус, тогда они, насытившись, занимались любовью медленно, растягивая удовольствие. Бывало, Магнус долго-долго не позволял Ли кончить, раз за разом пережимая его член у основания. Мартинссон ласкал его ртом — одним только ртом, даже пальцы в ход не пускал. И от одного только вида — как тонкие губы Магни скользят вверх-вниз по его стволу, как он прикрывает глаза, когда член Лиама проскальзывает ему в горло, и как он щурится, когда нежные стенки сжимают каменную плоть — от одного этого только можно было обкончаться. После Лиам брал Магнуса — расслабленного, податливого, такого чувствительного и заласканного так, что чуть ли не умолял трахнуть его поскорее, вертел круглой попкой, насаживаясь на пальцы Лиама, которыми он растягивал его — долго, мучительно долго, так, чтобы совсем не больно было, когда Ли возьмет его, так, чтобы скользнуть внутрь одним плавным, тягучим движением и замереть, чувствуя, какой Магнус восхитительно узкий — только для него, Лиама. И после двигаться, двигаться, двигаться внутри тесной, влажной нежности, смотреть, как Магни чуть ли не рвет пальцами простынь, как прикрывает глаза от удовольствия, как облизывает припухшие от минета губы. И целовать его — везде, куда сможешь дотянуться — и эти губы, и глаза, и аккуратное ушко, и то самое местечко, где встречаются кости ключиц, ту самую ямочку, что так влажно блестит от пота, когда Магнус, извиваясь на твоем члене, так и просит, чтобы ты не останавливался. Это были три потрясающих дня. И три еще более потрясающие ночи. Трое суток, в течение которых они только и делали, что любили друга. И еще разговаривали. Конечно, Магни больше молчал. Все слушал Лиама. А того — еще мать говорила — не переслушаешь. И улыбался. Всем рассказам младшего Хемсворта улыбался. И Ли иногда замирал — просто зависал, глядя на эту улыбку, а потом тянулся вперед, целовал Магнуса — прямо в эту его улыбку целовал — и продолжал рассказывать. Всю жизнь свою рассказал. Даже про ту самую овчарку, от которой защитил его Крис. Магнус — про таких матушка Лиама говорила: «Из него клещами не вытащишь!» - о себе говорить не любил, это Ли понял. Только вот все равно Хемсворт-младший заставил его рассказать, чего это старший брат со своим дружком тогда пожаловали. А когда услышал всю правду — сам не знал, рад был или нет тому, что узнал. Лиам слушал, как Мартинссон голосом, спокойным и ровным, и от этого почему-то становилось еще хуже — рассказывает про то, как некий Джеймс Четвинд-Толбот, будущий граф Шрусбери, изводил людей, иных в прямом смысле — до смерти — и чувствовал, как волосы на руках поднимаются дыбом, а по позвоночнику ровным строем маршируют мурашки. На следующее утро — Магнуса как раз нужно было завезти на процедуры в больничку — Ли встретился с братом. И тот подтвердил: всё, сказанное Магни, правда. И еще подробностей добавил, о которых Магнус не упоминал. Лиам видел — старшенькому хреново. И еще видел — Крис не отступит. Не бросит Тома — совёнка, как он называл нежно своего любимого режиссера. Костьми ляжет — но не бросит. Такие уж они оба были — братья Хемсворты. - Все будет хорошо, - и чего было больше в этом — утверждения или вопроса - Ли и сам не понял. - Все будет хорошо, братишка, - улыбнулся Крис. От этой улыбки веяло чем-то… Обреченностью, может быть. Ли тогда еще подумал — а не настучать ли Крису по башке? Основательно так, чтобы дошло до него, что не стоит рисковать. Заставить его взять в охапку Тома и его пацаненка, да улететь на хрен из Лондона. И пусть тогда с мерзавцем-графом разбирается полиция. То есть… Магнус? Он бы сам улетел от Магнуса? Нет, конечно. Тогда и разговаривать не о чем. - Ты будь осторожен, ладно? - попросил брата Лиам. И тот в ответ попросил о том же самом. А на четвертый день Магнус уехал. Сказал, что ему нужно поговорить с Крисом. И Лиама с собой не взял. Уж как только он не уговаривал Мартинссона. Не взял, и точка. И спорить с собой не позволил. Еще пять минут назад это был его Магни — Магни, который ласкался, как кот, и позволял себя ласкать в ответ, Магни, который доверчиво укладывал кудрявую голову на плечо и с рук — буквально с рук — ел заботливо приготовленные Лиамом творожные печенюшки. А тот человек, который жестко ответил Лиаму «нет» на просьбу поехать с ним, был уже не его Магни. Это был офицер Мартинссон. И упрашивать его было бесполезно — серо-стальной взгляд любимых — но в эту самую минуту почему-то не родных — глаз не позволял даже помыслить о том, чтобы оспорить решение Магнуса. Он уехал. А Лиам остался. И через полчаса позвонили из клуба Руди. И вот он здесь. Знать бы еще — где именно. Младший Хемсворт, устав кричать и еще более устав переживать — как-то там без него Магнус и Крис — вытянулся, насколько позволяли связанные руки и ноги, на тощем матрасе и затих. Силы могут еще понадобиться. За ним пришли скоро — или не особо скоро — часов, разумеется, в этом подвале не было, и Ли не понимал, сколько уже прошло с тех пор, как он очнулся. Его все еще мутило — мало, что ли, им показалось электрошокера, и они напичкали его какой-то дрянью? Резко включился свет — все это время проведший в полумраке Ли подслеповато зажмурился. - Лиам! - услышал он вкрадчивый голос, а затем, проморгавшись, смог хорошенько рассмотреть и его обладателя. Высокий мужик, подтянутый, стройный, лет сорока пяти, красивый, сука ублюдочная! Граф Шрусбери, не иначе. - Меня зовут Джеймс, - тонко улыбнулся мужчина, подтверждая догадки Лиама. Вместе с ним в комнату вошли двое рослых парней. Они-то вздернули Ли на ноги, придерживая под локти, как будто тот, связанный, мог кинуться на босса. - Плевать я хотел на твое имя, тварь! - сплюнул Лиам горькую, вязкую слюну прямо на начищенный до блеска ботинок одного из стоящих по бокам мужчин. - Ну зачем так грубо? - притворно обиделся господин граф. - Такой приятный молодой человек. Он подошел к Лиаму и холеными пальцами коснулся его щеки — нежно, ласково. Ли дернулся в крепких руках, пытаясь уйти от этого прикосновения, но ему никто не позволил - Такой красивый, - Джеймс говорил так, как будто ему было все равно, слышит его собеседник или нет. Скорее, просто сам для себя констатировал факт. - Редкий экземпляр, да! Хотя, твой брат мне нравится больше. А знаешь, вы оба… Черт, Ли, детка, от мысли, что вы с братом можете творить вместе, я завожусь, как девственник, который впервые увидел обнаженную плоть. - Грязный извращенец! - прохрипел Хемсворт. - Или же тонкий ценитель, - не поддался на провокацию Четвинд-Толбот. - Ну да я здесь не за этим. Он достал смартфон и кивнул одному из ребят, что держали Лиама. Тот отвесил младшему Хемсворту пару оплеух — несильных, но нос разбить смог. Хлынула кровь. Удары по носу — это всегда море крови. И фотографии — граф сделал парочку — выглядят весьма устрашающе. - Покажу твоему братцу, - довольно хмыкнул Джеймс, убирая телефон в карман. - Знаешь, он очень, очень сильно меня разочаровал. - Тебе не жить, ублюдок! - выкрикнул Ли. - После того, что ты сделал, ты труп, понял? - Правда? - совершенно искренне удивился господин граф. - Ли, мальчик мой! Ты правда веришь, что твой пылкий возлюбленный, этот мальчишка, считающий себя офицером полиции, придет за тобой? Ну что ты так уставился? Да, я знаю, с кем ты весело проводишь дни и ночи. И мне плевать на офицера Мартинссона и на все полицейское управление вместе с ним. Ли тяжело сглотнул. Это же все не по правде. Этого просто не может быть с ним. Не здесь. Не в родном Лондоне. Это какой-то страшный сон. Вот сейчас он проснется, и обнаружит себя в постели, прижимающего к себе свое чудо — Магнуса Мартинссона. И он будет ворочаться во сне и брыкаться, но Лиам будет держать его крепко и нежно. И все будет хорошо. Ли зажмурился — крепко-крепко, до желтых кругов на изнанке век. И резко открыл глаза. Ничего не изменилось. Он по-прежнему был в незнакомом месте. Двое парней выламывали ему назад руки. А его ублюдочная светлость погано скалилась, глядя на испуганного Лиама. - Ты действительно в это веришь? - пожал плечами Джеймс. - В то, что тебя спасут? Малыш, не хочу тебя разочаровывать, но с твоего исчезновения прошли сутки. Целые сутки, Лиам! Никто не придет. Твоему Магнусу плевать на тебя. Иначе он бы во главе отряда спецназа давным-давно взял бы этот дом штурмом. А твой братик? Да его больше волнует распрекрасная задница мистера Хиддлстона, чем исчезновение родного брата. Так что смирись, Ли. Никто не придет.