Пока дядя и тетя хлопотали над Дадли (тетя при этом имела вид наполовину мечтательный, представляя дорогого Дадличку в сверкающем парадном мундире), Гарри подобрал письмо из Министерства и, выйдя из дома на освещенную фонарем над дверью гаража подъездную дорожку, вскрыл его. Все было более чем ожидаемо:
«Уважаемый мистер Поттер!
Согласно имеющимся у нас сведениям, сегодня в девять часов двадцать три минуты вечера в населенном магглами районе и в присутствии маггла Вы использовали заклинание Патронуса.
За это грубое нарушение Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних Вы исключены из Школы чародейства и волшебства «Хогвартс». В ближайшее время представители Министерства явятся к Вам по месту проживания, с тем чтобы уничтожить Вашу волшебную палочку.
Поскольку за предыдущее нарушение Вы, согласно разделу 13 Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов, уже получили официальное предупреждение, мы с сожалением извещаем Вас о том, что Ваше личное присутствие ожидается на дисциплинарном слушании в Министерстве магии 12 августа в 9 часов утра.
С пожеланием доброго здоровья, искренне Ваша
Муфалда Хмелкирк
Сектор борьбы с неправомерным использованием магии
Министерство магии».
— «
Если Ваша палочка уже сломана, просто проигнорируйте это письмо», — пробурчал себе под нос Гарри, вспомнив послание, доставленное перед его вторым курсом в туалет Миртл. — Зорг!
Черный пес немедленно появился из темноты, улыбаясь во все свои жутковатые клыки и виляя хвостом.
— Можешь сбегать и найти мою палочку, ту, которую я уронил? Там, у гаражей? Палочка, Зорг!
Пес свесил голову набок и высунул язык.
— Найдешь палочку — отнеси ее в дом Стабби и положи себе в будку. Палочку в будку, хорошо? Апорт! Ищи!
Зорг весело гавкнул и скрылся в ночи.
— О чем это ты с ним разговаривал, парень? — мрачно спросил у Гарри появившийся в проеме входной двери дядя. — Или эта псина тоже ненормальная?
— Обыкновенный ирландский волкодав, дядя Вернон, — Гарри, как обычно, выбрал из двух заданных вопросов тот, на который было удобнее отвечать. — Ничего во… необычного в нем нет.
— Хм… Ирландцы… Пэдди, я тебе скажу, это тоже ничего хорошего. Думаешь, Даддерса действительно возьмут в Сандхерст? — внезапно спросил он.
— Смотря как школу закончит, — пожал плечами Гарри. — Если А-уровни нормально сдаст, то почему бы и нет. Но думаю, уже завтра-послезавтра кто-нибудь из военных уже приедет. Для предварительного разговора.
— Считаешь, военные следят за «этими»? — почему-то шепотом спросил дядя Вернон.
— Ну, а Вы бы не следили? — вопросом на вопрос ответил Гарри, и тут же подкорректировал ответ в желательном для себя смысле: — Эти твари, одну из которых Дадли зашиб, а другую тот самый пес за задницу потрепал — они, знаете ли, совсем не подарок.
— То-то! — самодовольно заявил дядя Вернон. — А «эти» что тебе пишут?
— Выгоняют из Хогвартса, — пожал плечами Гарри, — и палочку обещают сломать.
— Я бы и обрадовался, что ты наконец-то станешь нормальным, но я слишком хорошо тебя знаю, — вздохнул дядя Вернон. — Снова же выкрутишься. Как ты с той леди, которой окно с вазой разбил, стал время проводить, так и не ущучишь тебя. А-А-А, ТВАРЬ!
— Тише, дядя, — умиротворяюще прошептал Гарри, снимая послание с лапки второй совы, спикировавшей на них из ночного неба; под «тварью» дядя явно понимал отнюдь не его и уж тем более не миссис Кейн, которую мистер Дурсль всегда немного побаивался. — Пройдемте внутрь. А то соседи услышат.
Вернон быстро кивнул, Гарри отпустил крылатого почтальона, и они вошли в дом.
Дадли сидел за столом, наворачивая кусок торта: видимо, шоколад у тети Петуньи закончился. Удивительно, но чашек на столе было не три, а четыре. Да и четвертый кусок торта, предназначенный Гарри, на этот раз был не микроскопическим, а вполне нормального размера.
Гарри открыл письмо.
Оно явно было написано второпях, с кляксами и помарками:
«Гарри!
Дамблдор только что прибыл в Министерство и пытается все уладить.
НЕ ПОКИДАЙ ДОМА ДЯДИ И ТЕТИ. НЕ СОВЕРШАЙ БОЛЬШЕ НИКАКОГО ВОЛШЕБСТВА. НЕ ОТДАВАЙ ВОЛШЕБНУЮ ПАЛОЧКУ.
Артур Уизли».
— Дамблдор пытается меня отмазать, — проинформировал родственников Гарри. — Спохватился, наконец.
— Эх, с каким удовольствием я придушил бы этого бородатого Бубльгума, который тебя тут на крыльце бросил! — нахмурился дядя. — Ты… вот что, парень. Эти твои дерьмометры — они же за тобой пришли?
— Не за Дадли же, — пожал плечами Гарри и на всякий случай откусил побольше торта: с высокой вероятностью сейчас его должны были выгнать, чтобы он не подвергал опасности благополучное семейство Дурслей, а у Стабби в холодильном шкафу сладкого обычно не водилось.
— Но напал-то этот дерьмометр именно на него?
— Наверное, Дадли просто ближе к нему оказался, — предположил Гарри, дожевав торт. — Они вообще не очень хорошо разбираются, кто где, им по большому-то счету неважно, у кого душу высосать. Хотя, именно этот вот…
Он не договорил. В открытое окно ворвалась третья за вечер (или четвертая, считая патронуса Гарри) сова, и снова с министерским конвертом. На этот раз Гарри предпочел читать вслух:
«Уважаемый мистер Поттер!
В дополнение к нашему письму, отправленному приблизительно двадцать две минуты назад, сообщаем Вам, что Министерство магии отменило свое решение о немедленном уничтожении Вашей волшебной палочки. Вы можете сохранить ее до дисциплинарного слушания, назначенного на 12 августа, когда и будет принято официальное решение.
После консультаций с директором Школы чародейства и волшебства «Хогвартс» Министерство согласилось отложить до этого времени также и решение вопроса о Вашем пребывании в школе. Вам, таким образом, надлежит считать себя временно исключенным, вплоть до окончания расследования.
С наилучшими пожеланиями, искренне Ваша
Муфалда Хмелкирк
Сектор борьбы с неправомерным использованием магии
Министерство магии».
— Это что же — у ненормальных есть свое министерство? — не поверил дядя, закрывая окно. — И хватит на сегодня сов, вот так вот!
— Вообще-то это Министерство Ее Величества, — ответил Гарри. — Ну просто Министерство Ну-Вы-Поняли-Чего, а не Обороны или там Юстиции. И наш Министр довольно часто общается с Премьер-Министром.
— Ну, это, конечно, все, все объясняет! Нечего удивляться, что страна катится к чертям!
— Уже триста лет катится, — пожал плечами Гарри, хотя в глубине души он был согласен с мнением дяди о Министерстве Магии и лично Министре, — и пока еще не скатилась.
— Поговори мне еще тут, — буркнул дядя. — На месте Правительства я бы…
Гарри очень захотелось сообщить дяде, что вот он-то (судя по истории с мистером Мейсоном, после которой Дурсли лишились права собственности на свой дом) на месте Правительства и угробил бы Британию ко всем чертям, но он все же сдержался. Тем более что дядя так и не обнародовал свою программу, потому что вместо этого наконец-то вгрызся в лежащий перед ним кусок торта.
Вообще, ситуация была настолько странной, насколько это возможно за пределами сна умеренной кошмарности. Ненавидимый и отрицаемый Дурслями мир слова на букву «М» ворвался в уютную, до последней ниточки «нормальную» гостиную их семейства на плечах полумертвого Дадли, а они словно бы и не заметили этого. Спокойно (ну, почти спокойно) сидели за столом и пили чай с тортом.
В чем было дело?
В том, что именно Дадли, как бы ни помогал ему Патронус Гарри, умудрился справиться с одним из худших ненормальных кошмаров?
В прорезавшихся перед лицом действительной опасности лучших чертах британского характера — «
Сохраняйте спокойствие и продолжайте в том же духе», «
Keep Calm and Carry On», как призывал висящий на стене Гарри плакат времен Битвы за Британию?
В том, что дядя Вернон после постигшего его финансового крушения потерял часть своей самоуверенности?
В том, что с тех пор, как Гарри, еще до школы, начал приносить в семью деньги (и вообще делом продемонстрировал свою независимость), и дядя, и тетя стали уважать своего ненормального племянника чуть больше?
А может быть, тут были замешаны все эти факторы. Это надо будет обдумать.
Как следовало обдумать и то, каким образом обычному вплоть до полной нормальности маггловскому подростку удалось уничтожить одно из пугал волшебного мира. А обычному, ну или почти обычному, волкодаву — потрепать второе из этих пугал.
— Гарри, — негромко, пользуясь затишьем, спросил юношу Дадли вместо того, чтобы устроить истерику по поводу еще одной порции сладкого. — А это… Про девчонок… У тебя и правда есть?
— Что? — не понял Гарри.
— Не «что», а «кто». Ну, девчонка в смысле. Я ж слышал, когда ты этой старой кошелке рассказывал, как сквозь вату, но слышал.
— Есть, — не стал отпираться гриффиндорец, раз уж вопрос оказался не столь неудобным, как он опасался. — Так что можешь доверять моему суждению. Если попадешь в Сандхерст, у тебя от цыпочек точно отбою не будет.
Дадли явно приободрился:
— А она, ну, твоя… Она из ваших?
— Ну да. Она… эм-м-м… из наших, — Гарри решил все-таки не произносить слово «ведьма». — А вот ее родители — обычные люди. Стоматологи. Ну, это как у моей мамы. Бабушка с дедушкой же тоже обычными были. Я, кстати, к их дому бегал, в Коукворте, четыре года назад, ночью, когда дядя нас на машине туда-сюда возил.
— А что же она к тебе не приезжает? — ухмыльнулся Дадли. — Или ты тут придумываешь все?
— Она с родителями сейчас, — объяснил Гарри. — Они и так редко видятся, вот она и старается проводить с ними побольше времени на каникулах, чтобы… не отдаляться от них.
Тетя Петунья сидела с абсолютно прямой спиной, теребя руками край скатерти.
— А вы уже… — снова начал Дадли, и Гарри понял, что вот на этот вопрос он отвечать не будет. К счастью, его спас дядя Вернон.
— Ты вот что лучше скажи, — вновь громогласно вступил он в разговор, стукнув чайной чашкой об стол. — С чего это эти твои дерьмометры тебя разыскивали?
— Я думаю, — потер переносицу юноша, — что это связано с тем… террористом, который убил папу и маму. Про которого Хагрид, ну, помните, здоровенный такой, еще на острове рассказывал.
— Он жив? — выдохнула тетя Петунья. — Этот… Вродемот или как его там?
— Не совсем, — дипломатично ответил Гарри. — Думаю, формально-то он мертв, но каждый год он пытается вернуться обратно.
— И что? — тоном заправского экзорциста поинтересовался Дадли.
— И ничего. Ну, пока ничего. В первый год я его сжег, да и во второй тоже. В третий — заколол, там была одна история… В этом году его сначала Сириус оглушил…
— Сириус Блэк? — охнула тетя Петунья. — Тот самый беглый…
— Ага. Он не виноватым оказался и, кстати, он мой крестный отец. Он сейчас во Франции живет, его там оправдали, и он даже женился в эту субботу, — Гарри еле-еле успел прикусить язык, чтобы не проболтаться о своем присутствии на свадьбе крестного, ну, а о том, что разыскиваемый и волшебной, и маггловской полицией Блэк целых два года прожил совсем рядом с Дурслями, он, разумеется, и не думал проговариваться. — Ну так вот, этот самый Сириус его оглушил, а потом его, Волдеморта, сожрал дементор, — свои подозрения насчет черного облачка, вылетевшего из уничтоженной Дадли твари, он решил оставить при себе, тем более что упокоение дементора он наблюдал впервые, так что, может, это норма? — Но, думаю, следующим летом он снова вернуться попытается.
— Следующим летом, говоришь? — прищурился дядя Вернон.
— Угу. Он три раза пытался возродиться в июне и один раз в феврале, но там особый случай был. Так что время пока есть.
— Ну, следующим летом ты нас тут уже не застанешь, — самодовольно ухмыльнулся дядя Вернон, — так что, когда вернешься из этой своей дурацкой школы, можешь катиться, куда пожела…
Со стороны камина зашуршало. Пятая, считая Патронуса, сова стремительно вылетела из него и шмякнулась об пол. Громко ухнув, она взмыла в воздух.
Гарри протянул было руку за письмом, запечатанным в алый конверт, но сова пролетела у него над головой и направилась прямо к тете Петунье. Та вскрикнула и пригнулась, обхватив руками голову. Сова уронила красный конверт ей на макушку, развернулась в воздухе и вылетела тем же путем, что и явилась.
Гарри рванулся к кухонным шкафам, схватил солидную алюминиевую утятницу и закинул конверт внутрь, прикрыв его крышкой: если он что-то понимал во взрывах (а он понимал), фугасное и уж тем более бризантное действие у таких вот конвертов было никакое, так что чего-то сравнимого со стандартным ученическим котлом должно было хватить с избытком. Он поставил утятницу на диван и завалил ее всеми подушками, до которых смог дотянуться. Дурсли, словно сидящие статуи, замерли за столом.
— НЕ ЗАБЫВАЙ МОЙ НАКАЗ, ПЕТУНЬЯ! — услышали они приглушенный металлом и подушками, но все еще достаточно громкий голос Дамблдора, за которым последовал приглушенный же взрыв.
— Это был громовещатель, — просветил Дурслей Гарри. — Так-то бы мы оглохли минут на пять. Надо будет поделиться опытом с Джинни и близнецами, им их мама, Молли ее зовут, часто такие шлет. А кстати, тетя, что это за наказ?
Он аккуратно разгреб подушки и заглянул под крышку. Ни пепла, ни гари не было — и то хорошо.
— Наказ… — хриплым голосом произнесла тетушка. — Когда мы нашли тебя там, на крыльце, он… Он пришел к нам. На следующий день.
— Он? — использовал свой любимый метод допроса Гарри.
— Дамблдор, — по-прежнему сидя абсолютно прямо, произнесла тетя Петунья. — Он рассказал, что Лили убили, но что… Но что она своей жертвой защитила и тебя, и нас, если ты будешь жить с нами.
— Защитила? — тетя на провокацию не поддалась, и тихо всхлипнула, так что Гарри пришлось самому поддержать разговор: — Ну… Не соврал же. Летом перед школой, когда меня Деннис порезал, один из этих террористов никак не мог ваш дом найти, чтобы меня достать, поэтому-то он Денниса и заколдовал.
— Я не хотела тебя оставлять, — вздохнула тетушка. — На самом деле мы с Верноном собирались отдать тебя в приют, но… Но он как-то уговорил нас этого не делать. Сказал, что пока ты здесь, мы тоже в безопасности. И сейчас он напомнил мне об этом.
— Странно, — сказал Гарри. — В смысле, странно, с чего бы он именно сейчас напоминать вздумал. Пока ж вроде вы меня не выгоняете?
— Эх, с каким удовольствием я бы тебя и в самом деле выгнал бы взашей, — мечтательно прищурил глаза дядя Вернон, — да еще и пинком под зад добавил бы. Но ведь ты все равно у покойной старухи Кейн осядешь, а значит, они, что дерьмометры, что эти вредоморды ненормальные, все равно тут рядом крутиться будут… Защитить нас хоть сможешь?
— Думаю, смогу, — кивнул Гарри. — Есть опыт. Хотя, конечно…
Он задумался. Подслушки на доме явно не было, иначе Дамблдор знал бы, что реакция семьи Дурслей сильно отличалась от той, что он предполагал или даже запланировал, и не прислал бы этот неуместный громовещатель. Может быть, защита мамы работает не только против Тома, но и против Альбуса, если тот старается ему навредить?
— Ладно, — стукнул ладонью по столу дядя Вернон. — Меня уже утомили эти ненормальные разговоры. Да и Даддерсу уже пора спать, тем более после такой победы. Я горжусь тобой, сынок, — нежно произнес он. — А ты… — сосископодобный палец указал на Гарри, — ступай в свою комнату и не отсвечивай!
Гарри кивнул: в данной ситуации это был вполне разумный совет.
***
Поднявшись в свою спальню, первым делом Гарри отправил с сотового телефона текстовое сообщение, точнее, целых три: все необходимое в одну новомодную СМСку не влезло.
Потом он коротко поговорил по зеркалу с Сириусом, успокоив его и пообещав подробности позже.
Затем он написал несколько фраз в блокнот, и это вылилось в почти часовой эпистолярный диалог с Гермионой. Она, разумеется, была крайне обеспокоена, и погасить ее панику смогло только крайнее же любопытство, связанное с уничтожением одного дементора и покусанной задницей другого. И в самом деле, в «Истории Хогвартса» про подобные случаи ничего не говорилось.
Излишне говорить, что любопытство любимой потребовало от Гарри намного больше писанины, чем ее же паника.
И уже далеко за полночь он перечитал все три доставленных ему письма, достал лист пергамента и как можно более подробно изложил историю этого вечера, включив в него несколько догадок мисс Грейнджер. Затем он вручил свернутые в трубку документы своей сове Хедвиг.
— Есть работа, девочка, — сказал он. — И… когда вернешься с ответом, посмотри, не творится ли тут ничего странного. Если что — дожидайся ночи у Стабби Бордмана, если я сам раньше за тобой не зайду.
Хедвиг ухнула и вылетела в окно.
***
Утром у Гарри было преотвратнейшее настроение: несмотря на напряжение предыдущего вечера, его не мучали навеянные дементором кошмары — впервые с того момента, как он перестал делить постель с подругой.
А поскольку оба Тома в его голове явно были на месте, это могло означать только одно: третий Том и был тем самым темным облачком, что улетело из пригаражного проулка, и теперь он на свободе. Хотя еще и не воплотился: рановато.
И самое поганое — о том, что Фадж крупно облажался, невозможно рассказать никому: покидающий осыпающегося дементора клочок тьмы — слишком слабое доказательство.
Разумеется, плохое настроение не помешало ему не только приготовить завтрак для всей семьи, но и нажарить чуть больше яиц и бекона, чем обычно и наложить себе такую же порцию, как и у остальных: вчерашнее достижение следовало закрепить.
Закрепить получилось: никто не возражал.
Он принялся было мыть посуду, когда из гостиной раздался звонок телефона.
— Дорогой, это тебя! — крикнула Вернону тетя Петунья.
— Слушаю! — грозно рявкнул дядя, но его последующие «Да, сэр! С удовольствием, сэр! Крайне признателен, сэр!» звучали намного угодливее.
— Нас приглашают на ужин, — бросил он жене, — вместе с Дадликом. Большие люди, мне звонил сам председатель правления! Даддерс, ты можешь подойти к маме на работу к пяти?
От халявного ужина Дадли не отказывался никогда, а уж тем более в новые, тяжелые времена. То, что он и понятия не имел, где работает его мать, послужило слишком незначительным и легко разрешимым препятствием.
Когда мистер и миссис Дурсль уехали на службу, Гарри поднялся к себе и немного позанимался. Когда он спустился перекусить, он с удивлением обнаружил кузена, читающего учебник математики за первый класс стандартной школы.
— Гарри, — прошептал кузен, — это они? Военные? Из Сандхерста? Босс ни разу не приглашал папу на ужин с семьей, даже до… той истории.
— Я же не слышал разговора, — пожал плечами Гарри, — так что ты узнаешь об этом раньше меня. Но на всякий случай…
— Что?
— Не стелись перед тем, с кем будешь ужинать так, как перед тем жуликом Мейсоном в тот самый раз. Серьезным людям такое не нужно.
— А… как тогда?
— Нормально. Лизать жопу не надо. Хамить тем более. Отвечать четко, честно. Если надо что-то припомнить или подумать — подумай. Волноваться не запрещено, особенно после такого замеса, так что не строй из себя непобедимого воина, все равно не поверят.
— Я тебя буду копировать, — кивнул Дадли. — Тебя бы точно взяли.
— Я не возражаю, — Гарри ухмыльнулся и отправился наверх. Судя по всему, в голове кузена скоро заведется свой Маленький Ненормальный Поттер. А там глядишь и попный мозг окончательно проснется. Или же проснуться должен как раз головной? Этот вопрос Гарри оставил без ответа.
В четыре вечера Гарри пожелал удачи отправившемуся в Кингстон Дадли, затем немного поработал в саду и снова вернулся к себе. Судя по тому, что Хедвиг так и не вернулась, вокруг дома разворачивалась какая-то нездоровая активность. В принципе, он мог бы покинуть Тисовую незамеченным, но решил не поднимать волну.
***
Дурсли вернулись поздно, без четверти десять.
— Спускайся вниз, — сказала Гарри тетя Петунья, — нам надо поговорить.
Дадли и дядя Вернон уже сидели за столом, и на этот раз чашек снова было три.
Дадли тайком показал Гарри оттопыренный большой палец, а дядя Вернон выглядел слегка пьяным и то ли обрадованным, то ли озабоченным. Или все сразу.
— Нам… э-э-э… В общем, правление высоко оценило мою работу в этом году, — сказал он, — и я премирован… э-э-э… атлантическим круизом, ну да, хм, круизом, на всю семью. Я имею в виду нас троих, — быстро пояснил он. — Мы уезжаем завтра утром.
— Хорошо, — кивнул Гарри.
— Ты останешься здесь, — продолжил дядя, — и не вздумай ничего сломать или испортить! К телевизору, стерео и технике Дадли не прикасайся. Я позвонил Мардж, чтобы она… э-э-э… позаботилась о вещах, но она отказалась.
— Ну… у нее были основания, — согласился Гарри.
— …Так что всеми хлопотами займется мистер Прюэтт, я с ним уже связался. А теперь иди в свою комнату, нам надо поговорить.
Гарри поднялся наверх и открыл окно. Почти сразу же с ветки ближайшего дерева к нему скользнула Хедвиг, впрочем не одна, а в паре с неплохо знакомой юноше неясытью.
Гарри отвязал от протянутой лапы пергаментный пакет, быстренько просмотрел оба экземпляра договора и расписался во всех нужных местах.
— Спасибо, — кивнул он неясыти. — Держи!
Та схватила протянутый ей экземпляр лапой, не побрезговала брусочком совиного корма и, взмахнув крыльями, растворилась во тьме. Гарри обиходил Хедвиг, принял душ, лег и уснул. Увы, кошмары ему снова не снились.
***
Утром семейство Дурслей лихорадочно собирало чемоданы. Гарри едва удержался от улыбки, увидев, как Дадли упихивает в свой саквояж не любимую игровую приставку, а пачку учебников: некоторые он даже позаимствовал у Гарри, тем более, что, во-первых, они ему были уже не нужны, а во-вторых, раньше часть из них все равно принадлежала кузену.
Гарри услышал, как дядя Вернон шепнул тете: «Надеюсь, нам хватит этих денег…» и принял решение.
— Дядя, — позвал он.
— Чего тебе? — оторвался от уминания здоровенного пухлого чемодана дядя Вернон.
— Вы помните суперинтенданта МакФергюссона, дядя? — спросил он.
— Конечно, помню, — фыркнул дядя Вернон, — старый неудачник!
— Он как-то сказал мне, что на ремонт дома, после, ну, после того, что случилось на Хэллоуин восемьдесят восьмого, Вы потратили не меньше трех тысяч фунтов.
— Х-ха! Три тысячи! Каково? А четыре тысячи двести шесть, и еще двадцать восемь пенсов не хочешь? Ты дорого нам обошелся, парень!
— Не дороже денег, — ответил Гарри и полез в висящий на поясе кошелек «от Таннера».
— Что это? — с легкой паникой в голосе спросила тетя Петунья.
— Чековая книжка, тетушка. Банка «Барклайз», — добавил он, немного подумав. — Дядя, как Ваше второе имя?
— Что ты делаешь? — изумился мистер Дурсль.
— Выписываю Вам чек, сэр, — ответил Гарри. — На восемь тысяч четыреста двенадцать фунтов и еще пятьдесят шесть пенни. Ну там инфляция, то-се… Вряд ли мы скоро встретимся снова, если вообще когда-нибудь увидимся, а я не люблю оставаться в долгу. Это плохо влияет на карму.
Тетя Петунья вздрогнула.
— И ты хочешь сказать, что в банке меня не пошлют куда подальше с этим чеком? — с подозрением спросил дядя Вернон. — И вообще — откуда у тебя деньги, парень?
— Миссис Кейн организовала для меня трастовый фонд, — пожал плечами Гарри. — И перед смертью перевела туда немного. Ну и я сам кое-что заработал. Я же говорил об этом тете Мардж пару лет назад. И на всякий случай, дядя, — добавил он, — там лимит снятия девять шестьсот в год, а тысячу я уже потратил, так что снять оттуда больше денег не выйдет.
— Ты думал… — прошептала тетя Петунья.
— Отлично! — воссиял мистер Дурсль, почти вырывая чек из руки Гарри. — Это, по крайней мере, позволит нам…
— МОЛЧАТЬ, ВЕРНОН! — прошипела тетушка. — Гарри, я…
Ее прервал звонок в дверь. На пороге Гарри увидел таксиста, подозрительно напомнившего ему констебля О`Рурка из очень Плохого Района Ньюэма, ну, а констебль О`Рурк, как понял Гарри, внезапно увидел рядом со своими будущими пассажирами давешнего нахального подростка-мотоциклиста с подозрительным чехлом. Точнее, уже без оного. Ну и без мотоцикла, конечно. Разумеется, они оба сделали вид, что не заметили друг друга.
— Машина подана, леди, джентльмены, — вежливо провозгласил водитель.
— Подождите минутку, кэбмен, — обернулась к нему тетушка. Она решительно распахнула чемодан и вытащила из-под пришедших от такого обращения в полный беспорядок платьев фотоальбом.
— Вот, — сказала она, протягивая Гарри большую, слегка выцветшую, фотографию с двумя девочками, сидящими на качелях. Одна, чуть помладше, весело хохотала, а другая смотрела в объектив слегка недовольным взглядом. По обе стороны от качелей стояли еще не старые мужчина и женщина. — Это…
— Вы и мама, — кивнул Гарри. — И бабушка с дедушкой. Спасибо, тетя. И удачи вам. Вам всем. Особенно тебе, Большой Дэ.
— Разрешите, я помогу Вам с багажом, мадам, — предложил кэбмен.
Пока Дурсли вместе с О`Рурком занимались чемоданами, Гарри бегом поднялся по лестнице и аккуратно снял со стены плакат, тот самый, про спокойствие.
— Это тебе на память, Дадли, — протянул он свернутый в трубку плакат кузену. — Мне он в свое время очень помог. Повесишь его в своей казарме или что там у вас будет. «Keep Calm and Carry On». И… не ссы.
— Сам там не обосрись, задохлик, — буркнул в ответ Дадли, крепко пожимая руку Гарри.
***
Когда машина с Дурслями отъехала (как подозревал Гарри — навсегда), он вздохнул и направился на кухню, к холодильнику, который хозяева бросили почти полностью забитым продуктами. Удивительно, но ему было даже немного грустно. Разумеется, семейство тетушки было не лучшей частью его жизни, но все же частью. А выпить чаю с парой сэндвичей — хороший способ отвлечься.
Тем более, что он еще не завтракал.
