Гарри Поттер и Армия Тревора

      — Кхе-кхе, — прокашлялась мадам Амбридж. — Обвинение утверждает, что в первый раз Обвиняемый нарушил «Указ о Разумном Ограничении Волшебства Несовершеннолетних» июля тридцать первого дня, года тысяча девятьсот девяносто второго, в одиннадцать часов дня с двенадцатью минутами, применив заклинание Левитации, о чем имеется Министерское Письмо системы Надзора, а равно показания Свидетеля Хмелкирк…       — Защита, имеете ли вы вопросы к Обвинению или же свидетелям?       — Защита желает обратить внимание Высокого Суда на то, что по собственным словам Свидетеля Хмелкирк, она является кабинетным работником, и свидетельства свои основывает исключительно на письмах Надзора, в связи с чем ее показания, основанные на данных письмах, не могут считаться подтверждением вины Обвиняемого.       — Суд учтет данное мнение, — согласился Судья Гольдштейн. — Вы предлагаете отпустить свидетеля?       — Нет-нет, Ваша Честь, — возразила Августа, — у Защиты есть вопросы к Свидетелю Хмелкирк, касающиеся событий, произошедших несколько позже дня предполагаемого Нарушения.       — Но данное Нарушение не является предполагаемым! — квакнула мадам Амбридж. — Даже если не принимать во внимание показаний Муфалды, есть еще и официальный документ — Министерское Предупреждение!       — Именно для того, чтобы разобраться с этим предупреждением, я и хочу задать вопрос Свидетелю. Мадам Хмелкирк, посещал ли мистер Поттер ваш офис в среду, августа пятого дня, года тысяча девятьсот девяносто второго?       — Я не уверена, что именно в этот день, Чародейка, — пропищала мадам Хмелкирк, — но да, в начале августа он зашел ко мне вместе с Артуром Уизли.       — Предъявил ли мистер Поттер вам какие-либо документы или другие предметы, относящиеся к высланному ему Предупреждению?       — Да, Чародейка. Мистер Поттер предъявил мне официальный результат взвешивания своей палочки, с подписью Дежурного Колдуна Манча, ну Вы знаете, его зовут Эрик, где говорилось, что последнее — на тот момент, конечно — заклинание на его палочке датировалось концом июня того же года, то есть еще до начала каникул. То есть мистер Поттер просто не мог наколдовать то заклинание Левитации, о котором шла речь в Предупреждении! И потом я сама проверила его палочку, и все так и было!       — Где в настоящий момент находится это свидетельство?       — Оно подшито в дело мистера Поттера, мадам.       — Что за бред, Амбридж? — возопил Фадж. — Почему я узнаю об этом только на суде?       — В чем дело, Муфалда? — взвизгнула Розовая Жаба. — Почему, когда я потребовала от тебя то предупреждение, ты не отправила мне и эту мерзкую бумажку?       — Вы… Я… Я пыталась сказать Вам о ней, мадам, и об уведомлении о снятии тоже, но Вы же ничего не слышали, потребовали передать Вам то предупреждение, которое мы выслали совой, и… и сказали, что остальное — не моего ума дело!       Гарри вспомнил ту ночь на кладбище и решил, что из Амбридж получится отличный Темный Лорд. Правда, с привкусом Лорда Дерьмового. Том, к примеру, тоже не желал слышать ничего, портящего ему желаемую картину мира. Как и Фадж.       — Защита может предоставить Высокому Суду копии этого документа, — заявила мадам Лонгботтом, и со взмахом ее палочки узкие бумажные полоски разлетелись по рядам.       — ХМ-М… РАЗОРУЖЕНИЕ В КОНЦЕ ПЕРВОГО КУРСА? ПОЧЕМУ-ТО Я НЕ УДИВЛЕНА! — прогромыхала мадам Мэрчбэнкс. — С НЕТЕРПЕНИЕМ ЖДУ НАШЕЙ НОВОЙ ВСТРЕЧИ НА СОВ, ЮНОША!       Гарри заметил, как древняя колдунья показывает ему краешек жутко официального документа: видимо, их с Гермионой сертификаты СОВ уже поступили в Комиссию Министерства. Хороший туз в рукаве, хотя и только на самый крайний случай, если дело действительно дойдет до слома его палочки.       — Если этот СОВ у него будет, — словно в подтверждение прошипел Чародей Диггори. — Ничего еще не закончено!       — ПОЧЕМУ-ТО МНЕ КАЖЕТСЯ, АМОС…       — БАБАХ!        — Тишина в зале. Высокий Суд, руководствуясь важностью Системы Надзора в жизни нашего общества, желает знать: в курсе ли Вы, мистер Поттер, каким образом мог произойти этот сбой?       — Каким образом он ее обманул! — взревел Диггори. — Он лжец и обманщик!       — Один час тишины, Чародей Диггори! — судья взмахнул палочкой, и рот Амоса исчез, оставив вместо себя лишь гладкую кожу, так что он и мычать-то не мог, только сопеть. — Итак, мистер Поттер?       — Чародей Дамблдор намерен предоставить свидетеля, — услышал Гарри голос Дамблдора. — Свидетеля, который и стал причиной данного недоразумения.       Директор поднял палочку, и его взгляд по-прежнему был направлен куда-то мимо Гарри. Ну и не зря, наверное: внутри Гарри вновь клокотала ненависть.       «Засранец, — подумал он. — А посоветоваться? Опять все лучше всех знает, скотина старая?»       — Сколько времени понадобится Чародею Дамблдору, чтобы предоставить свидетеля? — поинтересовался судья.       — Нисколько, — заявил Дамблдор. — Добби!       Эльф в разноцветной ливрее возник посреди зала и немедленно обхватил Гарри за ногу.       — Добрый Гарри Поттер, сэр, сидит в страшном кресле, в плохих гадких цепях! Может Добби освободить…       — Тс-с, — прошептал Гарри. — Все в порядке. Спасать меня не надо, Добби! И освобождать тоже.       «А то знаю я тебя!» — подумал Ехидный Гарри.       — Это возмутительно! Неслыханно! Эльф в Визенгамоте! Что стоят его показания?!       — БАБАХ!       — ТИШИНА В ЗАЛЕ СУДА! Суд припоминает прецедент года одна тысяча девятьсот сорок седьмого, — заметил Гольдштейн уже спокойным тоном, — когда показания домового эльфа Хуки были приняты во внимание. Суд сам проведет допрос этого эльфа. Кому ты служишь и как тебя зовут, эльф?       — Добби служит Хогвартсу, сэр! И Добби зовут Добби! Добби — сво…       — Чародей Дамблдор, Суд просит Вас, как Директора Хогвартса, приказать эльфу Добби отвечать на вопросы Суда так, как если бы это были вопросы Хогвартса, — распорядился судья.       Дамблдор задумался, но, видимо, формулировка оставляла ему мало возможностей для маневров или манипуляций.       — Добби, как директор Хогвартса, я приказываю тебе отвечать на вопросы этого суда так, как если бы тебя спрашивал сам Хогвартс.       — Добби будет! — вытянулся эльф. — Добби ответит!       — Добби, творил ли ты волшебство рядом с Гарри Поттером июля месяца тридцать первого числа, года тысяча девятьсот девяносто второго? И какое волшебство ты творил?       — Добби творил, — эльф схватил себя за уши и принялся с силой тянуть их вниз. — Добби пустил пирог летать в том доме, где был Гарри Поттер!       — Зачем ты творил это волшебство, Добби?       — Добби творил волшебство, чтобы все подумали, что это волшебство Великого и Благородного Гарри Поттера, сэра, и чтобы Доброго и Смелого Гарри Поттера, сэра, не пустили в Хогвартс! Добби потом наказал себя!       — Секретарь, вычеркните последнюю фразу, о наказании, из протокола, как не имеющую отношения к делу. Обвинение, есть ли вопросы к этому эльфу?       — Зачем ты врешь, эльф? — исполненным презрения тоном спросила мадам Амбридж.       — Добби не может обманывать Хогвартс, мадам Жаба, мэм! А профессор Дамблдор приказал Добби отвечать Судье, сэру, так, как будто он Хогвартс! Добби не может обманывать Судью, сэра! Мадам Жаба, мэм, задает Добби глупый вопрос!       Гарри скосил глаза на Амбридж. Розовая Жаба теперь была немного багровой. Чародеи и чародейки на скамьях амфитеатра пытались подавить смех.       — Как ты относишься к обвиняемому, Добби? — внезапно спросил эльфа Скримжер, который тоже из последних сил сдерживал злорадную ухмылку. Ну да, Жаба же была его конкуренткой за место главы ДМП… И, пожалуй, и вопрос-то он задал, чтобы заявление о глупости его потенциальной соперницы не было вычеркнуто из протокола. Симпатичная такая баночка с акромантулами…       — Обвиняемый Гарри Поттер, сэр — Великий Волшебник! — провозгласил Добби. — Хитрый и Умный Гарри Поттер, сэр, уговорил Старого Молодого Хозяина дать Добби одежду! Добби получил одежду, и теперь Добби служит Хогвартсу!       — Защита?       — У Защиты нет вопросов к свидетелю, — отчеканила Старая Августа, безо всякого почтения глядя на Дамблдора. Тот, однако, был безмятежен.       — Ну что ж, тогда свидетель свободен, — решил судья.       — Возвращайся к своей работе, в Хогвартс, Добби, — кивнул эльфу Дамблдор.       Добби бросил на Гарри последний взгляд, не иначе, надеясь, что тот все же разрешит ему спасти себя, затем тяжело вздохнул, нехотя щелкнул пальцами и исчез с громким хлопком.       «Сейчас доберется до кухни и будет биться головой об стол», — подумал Гарри.       — Итак, — легонько постучал по столу молотком Чародей Гольдштейн. — Поскольку дальнейшее рассмотрение дела зависит от степени доверия Суда к письмам Надзора, Суд задает вопрос: поелику установлено, что недоброжелательно настроенный эльф…       «И этот прокололся, — подумал Гарри. — Недоброжелательно настроенный, х-ха! А ведь в основном умный старикан, и ехидный… Гермиона была права!»       — …может ввести в заблуждение систему Надзора, следует ли установить, что создаваемые означенным Надзором письма не могут приниматься в качестве доказательств без подтверждения независимыми свидетельствами, словесными, материальными или магическими?       Амфитеатр загудел. У многих членов Визенгамота наверняка были дети, внуки и правнуки, и знать о том, что какое-то низшее, с их точки зрения, существо может доставить им неприятности… Да, тут было о чем подумать.       — Кто за непринятие писем Надзора в качестве доказательств без независимых подтверждений — поднимите палочки!       Гарри даже считать не стал: ясно, что сомневающихся в глючной системе, о которой никто не знал, как она в точности работает, было большинство.       — Кто против, поднимите палочки!       Разумеется, вся Министерская Тройка проголосовала против.       — Тридцать четыре против десяти, Ваша Честь! — сообщила Чародейка Аббот.       Ага. То есть в прошлый раз Амбридж воздержалась, а Перси просто не имел права голосовать.       — В таком случае, свидетельства Надзора будут приниматься во внимание только в случае подтверждения иными показаниями или же свидетельствами. В силу же подавляющего перевеса в голосах, отныне и когда-либо это правило имеет силу Прецедента. Так постановил Высокий Суд Визенгамота.       Амфитеатр вновь наполнился гомоном и шепотками: собравшиеся получили ожидаемое развлечение, оправдавшее необходимость потратить их время. Насколько помнил Гарри из рассказов и адвокатских баек Деллы Стрит, прецеденты создаются далеко не на каждом судебном заседании, тем более такие. И системе Надзора, похоже, кранты. Хотя, возможно, и не сразу.       — Итак, поскольку показания мадам Хмелкирк в обвинительной части основаны исключительно на данных Надзора, кои не могут быть приняты во внимание без подтверждения, а последующие ее показания… Свидетель Хмелкирк, правильно ли понял Высокий Суд, что в августе года тысяча девятьсот девяносто второго Вы лично проверили палочку Обвиняемого и не обнаружили на ней следов колдовства начиная с июня того же года?       — П-п-правильно, — пробормотала мадам Хмелкирк, глядя на взбешенных Фаджа и Амбридж, как кролик на удава. — Я…       — Благодарю, Свидетель Хмелкирк. Решением Высокого Суда Визенгамота Вам предоставляется трехлетний иммунитет на увольнение, понижение в должности или сокращение либо невыплату жалования иначе как по решению Суда Визенгамота.       Фадж и Амбридж с ненавистью посмотрели на судью, но тот словно бы и не заметил их прожигающих взглядов.       — Поскольку все свидетельства Обвинения признаны ничтожными, Обвинение по первому эпизоду считается Высоким Судом снятым, и да не будет оно поставлено Обвиняемому в вину ни сейчас, ни когда-либо. Переходим ко второму эпизоду, — невозмутимо произнес судья. — Тоже июля тридцать первого, но года на этот раз тысяча девятьсот девяносто третьего…       Гарри заметил, как держащая покерфейс Августа выкладывает на верх стопки пергаментов колдографию, которую он отослал ей еще из Литтл-Уингинга.       Видимо, Фадж тоже ее заметил: он подскочил и выкрикнул:       — Министерство снимает обвинение в отношении мистера Поттера в колдовстве летом девяносто третьего! Долорес, надо же было сначала посоветоваться со мной!       Амбридж открыла рот и замерла, глядя на Фаджа неверящим взглядом.       — Тем не менее, Защита просит приобщить к делу колдографию Гарри Джеймса Поттера и министра Фаджа, сделанную в ночь с тридцать первого июля на первое августа, года тысяча девятьсот девяносто третьего, в автобусе «Ночной Рыцарь», с надписью, выполненной рукой означенного Министра: «Заклинаний на палочке мистера Поттера не обнаружено. Самооборона — священный долг и почетная обязанность каждого волшебника! Министр Магии Корнелиус Фадж».       — Отказано, — подумав, заявил судья. — В связи со снятием обвинения по данному пункту в приобщении отказано, но записано. Секретарь, приобщите к протоколу описание данной колдографии, включая надпись, и, в связи с отказом Министерства от обвинения, отметьте невиновность Обвиняемого по второму из случаев, коий не будет поставлен в вину Обвиняемому ни сейчас, ни когда-либо. Переходим к третьему.       — Данное… — Амбридж только что получила предательский удар в спину от собственного босса, но этого оказалось недостаточно, чтобы поумерить ее пыл. — Данное обвинение основано на официальном письме Министерства Магии Андорры, которое подтверждает, что июля двадцать восьмого числа, года сего, тысяча девятьсот девяносто пятого, в двенадцать часов с тридцатью двумя минутами по Гринвичу, прямо перед входом в Андоррское Министерство Магии, Обвиняемым было наколдовано заклинание Разоружения. Подпись Главного Аврора Морено и печать Андоррского Аврората прилагаются.       Мадам Амбридж взмахнула палочкой, и официального вида пергаменты оказались в руках членов Визенгамота.       «Ну вот, мой мальчик, ты снова не послушал меня и вновь подвергся опасности! — опечалился Маленький Дамблдор в голове Гарри. — Но подожди… Если ты уже был на Континенте накануне свадьбы Сириуса, значит, ты просто не мог не присутствовать…»       — Защита? — прервал излияния Маленького Дамблдора Судья Гольдштейн.       — Защита подтверждает применение мистером Поттером Разоружающего Заклятия. К слову, данное заклинание не было зафиксировано системой Надзора, поскольку было сотворено вне Британской территории. В связи с этим защита ходатайствует об исключении данного эпизода из списка обвинений в связи с иностранной юрисдикцией данного случая, хотя и не возражает против его рассмотрения, поскольку он проливает свет на последний оставшийся эпизод.       — Не возражает? — удивился Судья. — Ну что ж, соглашаясь с Защитой по поводу юрисдикции, Высокий Суд пойдет навстречу и Защите, и Обвинению и рассмотрит этот случай. Итак, Ваши Вопросы, Чародейка Лонгботтом?       — Обвинитель Амбридж, было ли прислано распространенное Вами письмо по инициативе Министерства магии Андорры, или же оно было ответом на запрос Британского Министерства?       Амбридж помялась, видимо, не желая отвечать, но то ли под пристальным взглядом Судьи, то ли под действием магии Зала неохотно ответила:       — Данное письмо действительно было отправлено в качестве ответа на запрос Британского Министерства Магии.       — Чем был вызван данный запрос, Обвинитель Амбридж?       — Министерству стало известно о том, что мистер Поттер попал в какой-то скандал, и было решено выяснить, что же там произошло.       — Стало ли Министерству известно об этом так называемом «скандале» из вот этого письма, информирующего Министерство о нападении на мистера Поттера? — продемонстрировала Августа другой пергамент официального вида, на котором текста было раза в три больше.       Жаба сглотнула.       — Чародей Нотт протестует, — заявил неприятный холодный тип. — Визенгамоту не пристало рассматривать словоблудие, приходящее из-за Канала!       — Однако Министерство получило…       — Министерство, Чародейка Лонгботтом, — хищно ухмыльнулась внезапно ободрившаяся Амбридж, — получило подтверждение применения мистером Поттером колдовства непосредственно от Защиты и готово исключить из рассмотрения все документы иностранного происхождения! Тем более, что целью Обвинения является не вменение данного эпизода в вину мистеру Поттеру, а подтверждение его безответственности и недисциплинированности!       — Хм. Боюсь, это соответствует Процедуре, — кивнул Судья Гольдштейн. — Что скажет Защита?       — Защита вызывает свидетеля — Чародейку Гризельду Мэрчбэнкс! — провозгласила Августа. — Чародейка Мэрчбэнкс является подданной Магический Британии и одной из Старейшин Визенгамота, — на всякий случай пояснила она.       — АСЬ? ЧАРОДЕЙКА МЭРЧБЭНКС ОТВЕТСТВУЕТ!       — Чародейка Мэрчбэнкс, были ли Вы свидетелем того, что мадам Амбридж назвала «скандалом» июля двадцать восьмого дня, в Андорре?       — ХА! КОНЕЧНО БЫЛА! КАКОЙ-ТО БРОДЯГА ПЫТАЛСЯ НАЛОЖИТЬ НА ЮНОШУ СМЕРТЕЛЬНОЕ ПРОКЛЯТИЕ, НО НЕ ТУТ-ТО БЫЛО! ПРОКЛЯТИЕ ПОПАЛО В ПТИЦУ, ПОТТЕР ПОПЫТАЛСЯ РАЗОРУЖИТЬ ЗАСРАНЦА, ХОТЯ И НЕУДАЧНО, А ПОТОМ ПОВАЛИЛ ЕГО НА ЗЕМЛЮ, И УБИЙЦУ УДАЛОСЬ ОБЕЗВРЕДИТЬ!       — Благодарю Вас, Свидетель Мэрчбэнкс, — ответил судья, засовывая палец в левое, ближнее к старухе ухо и тряся головой. — Ваше свидетельство пгекгаснейшим обгазом услышано и пгинято.       — Таким образом, Защита считает доказанным, что мистер Поттер действовал строго в соответствии с Указом года тысяча восемьсот семьдесят пятого, «О Разумном Ограничении Волшебства Несовершеннолетних», статья седьмая, о допустимости волшебства, «когда имеется прямая угроза либо жизни применяющего волшебство лица, либо жизни других присутствующих волшебников, волшебниц или магглов…»       — Хм. Поскольку данный эпизод рассматривается только в качестве примера, характеризующего мистера Поттера, Суд не ставит вопрос о виновности или же невиновности Обвиняемого на голосование, также считая обвинение снятым. Со стороны Суда, однако, я не могу не отметить, что Смертельное Заклятие, безусловно, относится к случаям, когда существует прямая угроза жизни. Данный эпизод не будет поставлен Обвиняемому в вину ни сейчас, ни когда-либо, — решил Чародей Гольдштейн.

***

      — Кхе-кхе. Обвинение желало бы перейти к четвертому, основному эпизоду нарушения Обвиняемым Указа, — предвкушающе ухмыльнулась мадам Амбридж. — Я имею в виду применение Обвиняемым заклинания Патронуса, косвенно подтвержденное Чародейкой Фэйлхайдер, Чародеем Форготтом и не отрицаемое даже Защитой. К тому же мы могли бы проверить палочку мистера Поттера.       — Защита не отрицает применение Обвиняемым заклинания Патронуса августа второго числа, сего — тысяча девятьсот девяносто пятого — года. Защита утверждает, что заклинание Патронуса было применено Обвиняемым в соответствии со статьей семь «Указа О Разумном Ограничении Волшебства Несовершеннолетних».       — И против кого Вы там оборонялись, мистер Поттер? — обличающе вытянул в его сторону пухлую длань Министр Фадж.       — Против дементоров, сэр, — увидев легкий кивок Августы, ответил Гарри. — Против двух напавших на меня и кузена дементоров.       Он увидел легкий ужас на лице Скримжера. Новый глава ДМП даже слегка, на пару дюймов отодвинулся от Фаджа.       — Дементоров? — поднял бровь в показном изумлении Министр. — А, да, ну конечно! Я был готов услышать что-либо в этом роде. Дементоры! Какая наглая ложь! К Вашему сведению юноша, дементоры лояльны Министерству и используются в данный момент исключительно для охраны Азкабана. Или Вы хотите и далее распространять дискредитирующую Министерство клевету?       — Ваша честь, Защита просит призвать Министра Фаджа к порядку, — заявила Старая Августа.       — Обвинения в адрес Министерства — неважно, ложные или абсолютно правдивые, не являются предметом данного рассмотрения, — согласился Чародей Гольдштейн. — Мистер Поттер, имеются ли у Вас подтверждения нападения дементоров, или мы можем судить о них только с Ваших слов?       — Насколько я знаю, Ваша Честь, Визенгамот не принял бы свидетельство маггла, я имею в виду моего кузена Дадли, который был тогда со мной, и которого один из дементоров чуть не Поцеловал. Однако я готов дать показания под Веритасерумом.       — Я протестую! — выкрикнул Дамблдор. — Чародей Дамблдор протестует! Мистер Поттер является студентом Хогвартса, и к тому же…       — Пока является, — язвительно вставила мадам Амбридж.       — Я уже говорил Вам и Министру Фаджу, что прием и отчисление учеников Хогвартса — исключительно прерогатива Хогвартса, не имеющая никакого касательства к Министерству, мадам!       — БАБАХ!       — Чародей Дамблдор, — сурово сказал Судья. — В настоящее время мистер Поттер здесь не студент Хогвартса, а Обвиняемый. И, таки да, в силу кга-а-а-айне неудачного стечения обстоятельств, его Защитником являетесь не Вы, а Чародейка Лонгботтом. Дает ли Защита разрешение на допрос Обвиняемого, несовершеннолетнего Гарри Джеймса Поттера, с Сывороткой Правды?       — В соответствии с прецедентом года тысяча девятьсот пятьдесят первого, «МакМилланы против Блэков», Защита дает такое право, при условии, что допрос будет производиться лично Судьей, без постороннего вмешательства, — заявила Августа. — Защита и мистер Поттер полностью осознают опасности и возможные последствия такового допроса.       — Условия Защиты услышаны и приняты. Констебль, приготовьте Веритасерум!       Старик поднялся со своего места и, горбясь и припадая на одну ногу, направился вниз по ступеням. Он опирался на массивную черную, украшенную непонятными Гарри символами трость. Оказавшись перед креслом Обвиняемого, он трансфигурировал трость в небольшую табуреточку и сел, глядя юноше прямо в глаза. Тот решительно бросил вперед Гарри-Гриффиндорца.       — Три капли Веритасерума, Ваша Честь, — протянул Судье стакан с прозрачной жидкостью Констебль МакМиллан.       — Напоите мистера Поттера, Констебль, и отойдите! — приказал Гольдштейн и, когда Гарри выпил жидкость и Макмиллан отступил на три шага, сделал круговое движение палочкой.       Теперь звуки волнующегося зала доносились до Гарри словно бы из другого измерения. Он был один на один с мистером Гольдштейном, и он был готов отвечать.       — Назовите Ваше имя, юноша.       — Гарри Джеймс Поттер.       — Вы действительно подверглись нападению дементоров?       — Да. Их было двое. Один атаковал моего кузена Дадли, а другой — меня.       — Как Ваш кузен оказался рядом с Вами в том месте?       — На самом деле, это я оказался рядом с ним. Я хотел подразнить его и вызвать на драку.       — Вы хотели атаковать его магией?       — Нет. Это неинтересно, он же не волшебник. Но он здоровенный, и чемпион графства по боксу или вроде того. Но я быстрее, и мне было интересно, смогу ли я справиться с ним на кулачках.       — Плебейские развлечения! — услышал Гарри голос откуда-то издалека, но желания реагировать на это у него не возникло.       — Что произошло потом?        — Дадли уже почти повелся, но мы почувствовали, что весь свет вокруг нас как будто погас, и словно кто-то уничтожил всю радость в мире. Навсегда уничтожил. Стало холодно и страшно, и я услышал дыхание.       — Что делали дементоры?       — Один схватил меня за плечо, а второй уже разводил руки Дадли, чтобы Поцеловать его.       — Как Вы с ними справились, мистер Поттер?       — Дадли начал молиться, у него крест здоровый был, и я смог наколдовать Патронуса. Патронус сначала отогнал первого дементора, а потом прижал к стене второго.       — И что случилось дальше?       — Дадли того, второго дементора забил. В три удара. Крестом, серебряным, наверное, в фунт веса. Дементор осыпался пылью, и из него вылетело черное облачко.       — ЧТО?!       — Черное облачко. Я думаю…       — Стоп, мистер Поттер. Суду нужны факты, а не предположения. Суд правильно понял, что Ваш кузен Дадли уничтожил до состояния праха одного из напавших на вас дементоров?       — Да, сэр.       Из-за барьера Гарри послышался подобный далекому шторму ропот «Инквизитор! Новый Инквизитор!», но он не реагировал: это его не касалось.       — Где сейчас Ваш кузен?       — Я не знаю, — свои предположения Гарри, согласно приказу Судьи, озвучивать не стал, к тому же они, его предположения, куда-то спрятались. — Дядя сказал, что они отправились в атлантический круиз.       — Констебль, антидот! — приказал Чародей Гольдштейн. Он с силой провел узловатыми дрожащими руками по лицу, словно стирая с него ужас.       Гарри выпил предложенное ему зелье, и мир снова стал реальным.       — Он врет! Он просто врет! Я не знаю как, но этот любитель дешевой славы умудряется врать даже под Веритасерумом!       Судья Гольдштейн поднялся и треснул молотком по кафедре Амбридж не хуже чем Дадли по виску дементора, обе — и кафедра, и Жаба — аж подпрыгнули.       — ТИШИНА В ЗАЛЕ! Чародеи и чародейки, все, кто считает, что обвиняемый Гарри Джеймс Поттер использовал магию в соответствии со статьей семь «Указа о Разумном Ограничении Волшебства Несовершеннолетних» — поднимите палочки!       Палочек было много, очень много.       — Кто считает, что мистер Поттер нарушил Указ? — Гарри насчитал всего семь палочек, считая Фаджа, Амбридж, Диггори и Нотта.       — Тридцать семь против семи, Ваша Честь! — отрапортовала Чародейка Аббот.       — Высокий Суд Визенгамота приговорил: Гарри Джеймс Поттер невиновен как в нарушении «Указа о Разумном Ограничении Магии Несовершеннолетних», так и в нарушении Статута Секретности. И да не будет поставлены ему в вину прозвучавшие сегодня обвинения ни сейчас, ни когда-либо.       Старая Августа выглядела гордой. Гарри был доволен. Дамблдор явно испытывал сложные чувства. Остальной зал был взбудоражен, причем явно не оправдательным приговором.       — Учитывая, что три из четырех обвинений в незаконном колдовстве были сняты, а последнее отвергнуто подавляющим большинством голосов, Высокий Суд Визенгамота приговаривает выплатить Гарри Джеймсу Поттеру виру в пятьдесят галлеонов за каждое снятое обвинение, общим числом три, из фондов Министерства. Итого вира составит четыреста галлеонов. Так постановил Высокий Суд Визенгамота. Констебль, освободите мистера Поттера и верните ему палочку.       Освобожденный от цепей Гарри убрал протянутую ему палочку в карман, улыбнулся мадам Лонгботтом, также получив в ответ сдержанную улыбку, и встал, разминая запястья.       Чародей Гольдштейн развернулся к нему, опираясь на трость.       — Вы сегодня оказали Волшебному Миру огромную услугу, юноша, — тихо, едва слышно на фоне набирающего силу панического гула, сказал он. — Однако… Я все-таки нашел, в чем Вы были неправы. Вам не следовало задирать Вашего кузена. От этого могут приключиться многие беды и несчастья. Так что я таки определяю Вам наказание.       — Я готов принять его, сэр, — ответил Гарри. С одной стороны, расстались они с Дадли… хорошо они расстались, лучше, чем он когда-либо мог предположить, так что вряд ли тот ополчится на волшебный мир. А с другой — если бы он не пошел за кузеном, тот не подвергся бы атаке отравленного Волдемортом дементора и не пришиб бы его, и, возможно, Том так и не вырвался бы на свободу…       — Похвально… Тогда одну неделю, начиная с сегодняшнего дня, да не варите мясо козленка в молоке матери его.       — Э… Да, сэр, в смысле, да, Ваша Честь, — ответил Гарри. — Но я не понимаю…       — Это неудивительно, — усмехнулся Гольдштейн. — Я, знаете ли, тоже всего лишь содержатель книжной лавки, а не знаток Торы, так что многие смыслы этого запрета ускользают и от меня. И именно поэтому я назначил срок наказания в одну неделю: по моему опыту, молодые люди не в состоянии дольше этого срока придерживаться ограничений, смысл которых им непонятен.       — Э… Да, сэр. И простите, что из-за меня Вам пришлось, ну… в этот… в шаббат, во!       — Ни один день не плох для того, чтобы творить Справедливость, юноша. А теперь идите, пока всем тут не до Вас.       Старый чародей превратил свою трость в кафедру, встал за нее и в который раз грохнул молотком. Ропот на скамьях приутих.       — Чародей Скримжер, — сказал он. — Визенгамот рассчитывает, что Департамент Магического Правопорядка совместно с Чародейкой Фэйлхайдер направит команду на место происшествия в поисках вещественных и магических следов такого неординарного события, как уничтожение дементора. Заодно постарайтесь определить местонахождение означенного ранее мистера Дадли. Мадам Амбридж, Визенгамот ожидает от Вас отчет о перемещениях, прибыли и убыли дементоров Азкабана. Министр Фадж, распорядитесь…       Гарри вышел из зала суда и тихо прикрыл за собой дверь.