***
Ужин на Гриммо, двенадцать, превратился в праздник. И даже Артур, вернувшийся, наконец, из Бетнал-Грин, изрядно повеселел и больше не вспоминал о стычке с Перси. Причем Молли, услышав про козленка и молоко, задумалась, затем исчезла куда-то на час или полтора, и вернулась с кучей книг, посвященных кашруту — правилам еды и приготовления пищи у евреев. В результате получилось непривычно, но снова очень вкусно. Гарри, правда, было стыдно перед Уизли и за тот срыв с Перси, и за поддразнивание Малфоя на глазах Артура. Хотя, конечно, Малфоя-то он дразнил не просто так: вдруг тот да поумерит пыл, связанный с кампанией по отзыву лицензий, в частности, у Уизли. А вот второй случай, с Перси… Пожалуй, весь Клуб — миссис Кейн, майор, МакФергюссоны, Делла, и даже Сириус — любой из них в розницу и все они оптом — вставили бы ему в попный мозг такой фитиль, что он дня три не мог бы ни сесть, ни лечь. В том состоянии, в котором был Перси, тот не воспринял бы никаких слов, а уж такое… Зачем он вообще все это сделал? Нет, ну зачем он бросил деньги в фонтан — это понятно: затем же, зачем Гермиона бросила в озеро полученные от Рона галлеоны. Но почему он сделал это так демонстративно, да еще и повернувшись к засранцу спиной? А если бы Артур и Эрик не успели скрутить Перси? И он понял. Что-то темное в глубине его души — и вряд ли это был один из Томов — хотело услышать за спиной крик «АВА…», хотело, чтобы он развернулся уже с палочкой в руке, уходя с линии огня… Но что сделал бы тот же Артур, если бы в его сына, пусть и отказавшегося от семьи, полетело ответное проклятие? Поэтому все торжества Гарри просидел в уголке, улыбаясь через силу. А потом, ночью, когда Гермиона ожидаемо разбудила его и повела в подвал, он просто сел на кровать и рассказал ей все. — Это… Это очень похоже на то, как ты, по твоим же словам, дразнил своего кузена, Дадли, — сказала она. — Пожалуй, это правило, о козленке и молоке, тебе надо соблюдать не одну, а две недели. Я поговорю с Молли, — сказала она. Гарри хмыкнул. — И нечего смеяться, — сказала девушка. Она легонько толкнула его в грудь, укладывая на кровать, а затем устроилась рядом с ним, нежно и спокойно обнимая его. — Тс-с-с, — сказала она. — Просто лежи. И вспомни, что произошло с тобой хотя бы с начала этих каникул, даже если забыть о кладбище и Фадже? Для начала ты подрался с подростковой бандой. Затем провел два… не совсем приятных разговора с родителями своей девушки, а это тоже стресс. Потом три ночных полета над морем на мотоцикле, полторы тысячи миль по дорогам на нем же, затем экзамен, сразу после которого тебя пытались убить, на свадьбе Сириуса ты прятался от Дамблдора, потом на тебя напали дементоры, которые хуже смерти, ты расстался со своими родственниками, затем ночная засада, полет на метле с Безумным Грюмом… А после этот жуткий дом, психованный домовик с психованным портретом и загадочное подземелье, потом суд, точнее, попытка судилища… И это только за полтора месяца! Я вообще удивлена, как ты вообще можешь после этого большую часть времени оставаться спокойным… И иногда даже нежным, — мурлыкнула она. — Удивительная адекватность! — Да, — он, наконец, улыбнулся нормальной, а не вымученной улыбкой, — ты права. Это был срыв. Просто срыв. — И я так думаю, — сказала она. — Именно поэтому мы сегодня будем заниматься очень экзотическим видом сексуальных игр. Ну или даже извращений. — Просто спать рядом в обнимку? — спросил он. Эта идея ему крайне понравилась, и даже Маленький Гарри — не тот, что в голове, а тот, что на два с половиной фута ниже — не возражал. — Все шесть часов, — подтвердила она, устраиваясь поудобнее рядом с ним. — И я даже не буду гонять эту твою цепь, если она залезет к нам под одеяло.***
Они проснулись за пять минут до назначенного срока. Быстро оделись, привели в порядок импровизированную мебель и, загнав цепь обратно на крюк, поднялись наверх. — Пять секунд… Три… Две… Откры-ы-ВАЙ! — скомандовала сверявшаяся с секундомером Гермиона. — Toujours Pur! — скомандовал Гарри, теперь, после стольких тренировок, Гермиона уже не придиралась к его произношению. Ну, по поводу конкретно этой фразы. Они вышли в коридор, Гарри восстановил стену, и они тихонько скользнули вверх по лестнице, в бывшую спальню Вальпурги. Огни под котлами близнецов были погашены, лишь три из них исходили разноцветным паром: что-то в них то ли настаивалось, то ли медленно охлаждалось. — Так, — сказала Гермиона, сверяясь одновременно с секундомером, своими часиками и часами Гарри. — Мы пробыли в подземелье ровно шесть часов, а разница в показаниях твоих часов и секундомера, ну и моих часиков тоже, составляет почти точно пять часов тридцать минут. То есть… — То есть время в подвале течет в двенадцать раз быстрее, — кивнул Гарри. — А значит, тот узник, вроде бы это был кто-то из Гринграссов, на самом деле томился там не три года, а целых тридцать шесть лет, с его точки зрения. Бр-р-р… — Вот поэтому мне и не нравится идея проверить что там, за теми воротами, — заявила Гермиона. — Представляешь, какие там могут быть призраки? Хотя… — Хотя что? — Гарри, тебе ничего не показалось странным, когда ты впервые туда попал? Ну или во второй раз тоже, который для меня первый? Вот вспомни… Гарри наколдовал на себя Чары Обострения Памяти. Каменные стены… Обломки пыточных орудий… Штабель с бочарными клепками… — Ты еще сказал мне, когда порядок там наводил: «А этот штабель и так аккуратный!» — подсказала ему Гермиона. — Точно! То есть, за всем этим хламом никто не следил, так что только цепь выжила… А на него, на тот штабель вместе с обручами как бы не сохраняющие чары наложили… — И это значит, — тоном профессора МакГонагалл заметила мисс Грейнджер, — что эти части бочек, причем здоровенных бочек, были для последних Блэков, кто там побывал, важнее, чем темницы! — Не понял, — взъерошил голову Гарри. — Как так может быть? Это ж Блэки! — Гарри, ты представляешь, какая разница в цене может быть между бутылкой виски с выдержкой в три года и в двенадцать, а то и все тридцать лет? Не меньше двадцати фунтов за пинту! А за эти тридцать лет тут, наверху, пройдет всего… — Ворота! — выдохнул Гарри. — Здоровенные ворота там, в подземелье! Для темниц такие ворота не только не нужны, но и прямо противопоказаны! А вот для того, чтобы бочки катать, они в самый раз. Так, — решил он. — Пошли обратно в подвал! Надо срочно связаться с Сириусом, ради такого его и с вейлы не грех снять… — И как ты себе представляешь? — спросила Гермиона. — Ты будешь говорить для него в двенадцать раз быстрее, а это примерно на три с половиной октавы выше, то есть это уже ультразвук, а он — для тебя, конечно — в двенадцать раз медленнее… — Значит, придется отсюда, — сказал Гарри. — Благо сейчас третий час ночи, а близнецы колобродят либо вечером, либо рано утром. Погоди, я сбегаю за зеркалом.***
— Я, конечно, слышал старую легенду, — сказал уже поборовший свое недовольство Сириус, — что дом Блэков был построен прямо на одном из Полых Холмов, тех самых. И, боюсь, судьба Малого Народца, жившего в том Холме, была довольно печальна: мои Древнейшие и Благороднейшие предки не страдали… избыточным гуманизмом. Впрочем, головы эльфов в коридоре вы сами видели. И кто его знает, что могло случиться в той битве: прежние обитатели могли перед смертью… Вот что… Вы не возражаете, если я позову Флер? Может быть, тогда она простит и меня, и вас. — Это полностью на твое усмотрение, Сириус, — ответил Гарри. — Во-первых, она твоя жена, а во-вторых, я бы тоже попытался задобрить Гермиону… в такой ситуации. — Уиски… — пробормотала Леди Блэк, удивительно быстро и адекватно вникнув в тему. — Коньяк. Или бгенди. Сыг, но, конечно, надо будет пговегить темпегатугу, влажность и пгочие пагаметгы… Знаешь, милый, я `ада, что нам и нашим детям пгидется `ассчитывать не только на накопленное твоими пгедками… И я поеду с тобой, — решила она. — Точнее, с собакой. Согласись, что лично тебе являться в Бгитанию сейчас… несколько небезопасно. — Но, любовь моя… — `Арри, Эрмьон, — обворожительно улыбнулась Флер, — не могли бы вы снова связаться с моим супгугом `овно чегез двадцать четыге часа? Я полагаю, что за это вгемя мы с Сигиусом сможем пгийти к `азумному компгомиссу! Да, милый? Гарри постучал палочкой по зеркалу, отложил его и с легким ужасом посмотрел на задумчивую и немного веселую Гермиону.***
— Гарри, — обратилась к юноше сразу после завтрака Джинни Уизли. — Я уверена, что ты показал близнецам какое-то секретное место для их зельеварни. Из их комнаты исчезли все котлы и ингредиенты, — пояснила она. — Тем не менее, они все время что-то испытывают, а значит, это не мама заставила их вернуть все в «Нору»! — Тебе тоже нужно? — спросил Гарри. — Угу, — ответила Джинни, гибким слитным движением прирожденной спортсменки поднимаясь со стула. — Кажется, я нашла решение проблемы с семейным гобеленом Блэков. Если объединить противоожоговый бальзам и костерост… — Костерост? — удивился Гарри. С этим зельем он был знаком гораздо ближе, чем ему хотелось бы. Да и с противоожоговым бальзамом тоже. — Ну да. С заменой в нем костей тролля на акромантуловый шелк, ведь этот Блэковский гобелен полностью шелковый! Фред и Джордж уже обещали наколдовать в нужный момент Чары Подмены, — пояснила она. — Ну и еще немного маринада из щупалец растопырника, для устранения следов темной магии… Гарри взъерошил шевелюру. Такого решения он не ожидал. — Конечно, — кивнул он. — Пойдем. И… ты уже посчитала, какой аванс тебе нужен? — Тридцать галлеонов на шелк акромантула и два — на все остальное. А серебряный котел у близнецов должен быть, — ответила Джинни. — Не думаю, что они пожадничают. Наблюдать за колдующей (в переносном смысле) над котлами Джинни Гарри понравилось. Если Снейп в своих подземельях метался по классу наподобие летучей мыши, Фред и Джордж постоянно дурачились, жонглируя котлами и ингредиентами (тем не менее, регулярно получая превосходный результат), то Седьмая Уизли, явно перенявшая зельеварческие умения у матушки, порхала между тремя котлами, верстаком и полками шустрым веселым огоньком. — Ну вот, — сказала она через несколько дней, закончив работу, — теперь зелье должно настаиваться еще неделю. Слушай, Гарри, а как ты умудрился деньги из Гринготтса получить? Вроде бы ты никуда не уходил… — Секрет Рода Блэк, — усмехнулся Гарри. Не станет же он рассказывать ей, что после восьми или девяти часов сна (и не только сна) в подвале он пару раз выпускал своего Аппарационного Суслика под «Фиделиус» на улицу Глициний, подтягивался к нему, садился на мотоцикл и по практически пустым улицам доезжал до «Дырявого Котла». Ну, а «Гринготтс» работает круглосуточно. А потом обратно — и из-под Скрывающих Чар на доме Стабби переносился на крыльцо дома на Гриммо, пока все еще спали. — Кстати, я не только деньги снять успел, — сказал он. — С днем рождения, сестренка! Только… Только тебе кровью надо капнуть. Сюда, сюда и вот сюда. — Ой, — прижала ладошки ко рту Джинни, — это же заколдованная сумка? — Ага. С расширением пространства, чарами облегчения, ну, а кровь — это чтобы и в саму сумку, и в кармашки никто, кроме тебя, не мог залезть. Даже Молли. Свою сумку он, разумеется, тоже забрал и уже, с помощью Гермионы, проверил: засунутый в потайной карман револьвер она так и не нашла. К слову, он заказал еще одну сумку для нее, на Рождество, взяв за основу школьную сумку мамы, которую он, как и мамину палочку, обнаружил в семейном сейфе. А как обойти запрет на подарки, он уже придумал. — Спасибо, — вспыхнула рыжая; Гарри внезапно заметил, что несмотря на то, что краснела она по-прежнему как помидорка, квиддичная бита Невиллу в этом году может понадобиться не только для тренировок, но и для разгона пускающих слюни парней. — Ого! Сюда, пожалуй, и метла войдет! — засияла она. — Слушай, Гарри… А можно, я не буду рассказывать всем, особенно Рону, что это ты ее мне подарил? Он все еще дико тебе завидует, а уж после той статьи… — Какой статьи? — насторожился Гарри. — Рита Скитер написала, как ты бросил министерскую виру в фонтан. Ну то есть она тебя ругала, называла высокомерным засранцем, ни во что не ставящим справедливость Визенгамота… Но это же очень благородный поступок! И мама так сказала. Только она за Перси переживала, что он хотел тебя в спину проклясть. А Рон… Рон просто взбесился, — грустно сказала она. — Говорил, если бы у него было столько денег, сколько у тебя, он бы и сам пожертвовал. И про то, как ты любишь славу, тоже ворчал. — Хорошо, что меня при этом не было, — сказал Гарри. Ну да, а то заработал бы он третью неделю спецпитания, а эльфы Хогвартса вряд ли обеспечили бы ему кошерные блюда. Или обеспечили бы? Надо будет Тони Гольдштейна спросить. Да и вообще пообщаться с ним поплотнее, как и с Ханной Аббот и Эрни МакМилланом. — Не понимаю смысл этого наказания, — сказал он, чтобы сменить тему. — Про козленка с молоком. — Ну… Мне от самой формулировки нехорошо стало, — задумалась приемная сестренка, — аж передернуло. Мясо ребенка, молоко матери… Звучит как часть темного-темного ритуала. Хотя, конечно, это совсем не магия, но… Я думаю, это о том, что делая что-то, нельзя… Не знаю, как сказать… В общем, нельзя переходить какие-то границы, вот. — Логично, — сказал он. — И мудро. Спасибо, Джинни, ты замечательная! Ему действительно стало легче.***
Определенная Судом Визенгамота диета кончилась для обитателей Гриммо двадцать седьмого августа. На радостях Молли подала свинину в сливочном соусе, отчего настроение у всех обитателей дома взлетело до небес. Даже Флер, накануне прибывшая в дом на Гриммо со здоровенным черным кобелем на поводке, на этот раз не ворчала по поводу тяжелой британской кухни, а попросила добавки. Разумеется, она ее получила. После ланча Гарри повел Сириуса к секретной стене. Как ни странно, на приказ Лорда Блэка та не отреагировала. — Может быть, это потому, что она связана с гобеленом? — почесал затылок Гарри. — Я-то на нем есть, а вот ты… Он развеял стену и, когда они оба ступили на лестницу, вновь восстановил ее: делать секрет подземелий достоянием общественности никто из посвященной в него четверки не хотел. — Ого, Щеночек! Я вижу, что ты не терял времени зря, — усмехнулся Сириус, указывая на кровать и вазы с цветами. — Так… — сказал он. — Без ключа я бы эти замки открывать не стал. Хм. Я так надеялся, что тебя исключат, а теперь я не могу забрать тебя из Хогвартса, чтобы начать восстанавливать бизнес… Да и сам должен вернуться в Андорру уже в среду: учебный год вот-вот начнется. Флер хотела остаться в доме и разобраться во всем сама, но я не могу оставить ее здесь в ее положении. Так что, боюсь, нам придется отложить исследования до следующего лета или хотя бы до Рождественских каникул в обеих школах. — Не торопись, Сириус, — подмигнул ему Гарри, поглаживая довольно зазвеневшую цепь, отчего у Сириуса чуть было не случился сердечный приступ. — У мисс Уизли есть одна идея. — Она хочет накормить эти замки овсянкой? — поднял бровь Сириус. — Не думаю… — Не у миссис Уизли, а у мисс, — поправил его юноша. — У Джинни. — По-моему, тебе не помешает вторая ведьма, — подмигнул крестный. — Сомневаюсь, что мисс Грейнджер может готовить так же хорошо, как дочка Молли. — Джинни уже занята, — ответил Гарри, потом подумал и добавил: — И я тоже. А готовить я и сам умею. В общем, Джинни придумала, как восстановить гобелен. И ее зелье уже готово. — Зелье? — удивился Сириус. — Ну… Про таланты Молли в этой области даже в наше время еще ходили легенды, ей даже Сопливус временами завидовал. И если ее дочь… Х-ха! Давай-ка пойдем… — Я думаю, — сказал Гарри, поднимаясь по лестнице, — и ключи, и какие-то документы просто обязаны быть в кабинете твоего отца, — сказал Гарри. — Ну… Судя по размерам этих ворот, там куча таких бочек, а значит, это был серьезный бизнес. А раз бизнес серьезный, без бумажек не обойтись. — Ненавижу бумажки, — ответил ему Сириус, остановившись и совершенно серьезно глядя на крестника. — И всегда мечтал о том, что кто-нибудь будет заниматься ими вместо меня. На самом деле, именно поэтому я и женился на Флер. Она планировала работать в Гринготтсе, потому что унаследовала финансовые таланты своего отца. Но теперь… — и он захохотал. Джинни уже ждала их в гостиной. Рядом с ней стоял котелок с действительно напоминающим Костерост, только слегка зеленоватым, зельем. — Должно получиться, — сказала она, обмакивая в зелье кончик раздобытой где-то кисточки и аккуратно нанося густую жижу на обгоревшее пятно. — Теперь надо подождать, не так долго, как для выращивания костей, конечно… От зелья повалил белый с прозеленью парок, и минут через пять Джинни счистила с гобелена затвердевшую пасту. — Бабушка! — гордо сказала она, указывая на проявившийся на месте выжженной дыры портрет. Бабка Цедрелла на гобелене подмигнула и показала внучке большой палец. — Отбивай ее у Невилла немедленно, Гарри! — воскликнул Сириус, и даже два попавших в него безмолвных жалящих заклинания от Гермионы и самой Джинни не смогли погасить его улыбку. — А что? Видишь — они слишком близкие родственники с Лонгботтомами! — он показал на линию, соединяющую сестру Цедреллы, Каллидору Блэк, с неким Арфангом Лонгботтомом. — Это достаточно дальнее родство, и ритуал показывает полную совместимость! — метнула молнию из глаз Джинни-Наполовину-Прюэтт; видимо, этот вопрос поднимался на той знаменательной встрече в Хогсмиде, после поцелуя на квиддичном матче. — И Вы только что увеличили цену до десяти галлеонов за портрет, Лорд Блэк, сэр! — Как мне еще глупо пошутить, чтобы поднять цену до пятнадцати, мадемуазель? Джинни засопела и начала покрывать зельем остальные выжженные дыры. Через несколько минут гобелен стал напоминать Гарри Долину Гейзеров, которую он видел по телевизору: тут и там над прикрытой нашлепками тканью поднимались белые дымки. Когда Джинни счистила последнюю нашлепку (разумеется, в порядке мелкой мести, последним оказался сам Сириус), от портрета Лорда Сириуса Ориона Блэка Третьего (обозначенного баронской короной и буквой «L» наверху овала) стала прорастать новая ветвь, на конце которой расцвела еще одна миниатюра. — Флер Изабель Блэк, урожденная Делакур! — прошептал Сириус. — Великолепно! Мадемуазель Уизли, а не хотите ли Вы познакомиться с прелестной сестрой моей супруги? Правда, Вам придется отбить ее у мисс Грейнджер, но… Эй, это чтобы поднять сразу до двадцати! — выставил он щит от пяти или шести заклинаний сразу. Причем Джинни колдовала явно не жалящее.***
Сириус, Флер, Гермиона и Гарри сидели в бывшем кабинете Ориона Блэка. Гарри и Гермиона пили сливочное пиво, Флер — какой-то исключительно полезный для будущих мам сок, а Сириус — французский коньяк довольно приличной выдержки. — К сожалению, мсье Огион не хганил ни ключей, ни каких-либо документов, — вздохнула Леди Блэк. — Мне удалось `азыскать только несколько десятков пгиходных огдегов на довольно значительные суммы. — Флер, а эти ордера случайно не от Поллукса Блэка и его сына Сигнуса Второго были? — спросил Гарри. — Oui. Только пегвые пага десятков огдегов были от дгугого Блэка, тоже Сигнуса, но тот был не сыном Поллукса, а его отцом. — На суде Августа упомянула двоих Блэков. Они вели тяжбы в Визенгамоте, когда обоим было по тринадцать лет, — объяснил Гарри. — Я посмотрел на гобелене — первая дочь Поллукса, мать Сириуса, родилась, когда ему было всего тринадцать лет. Да и Сигнус стал отцом своей первой дочери тоже в тринадцать, — объяснил Гарри. То, что первой дочерью Сигнуса была небезызвестная Беллатрикс, вышедшая замуж за Родольфуса Лестрейнджа, он озвучивать не стал. — То есть… То есть ты считаешь, что на самом деле они оба были старше? — Ну… Я себя в тринадцать лет помню же, — пожал плечами Гарри. — Как бы дети — это не то, о чем я тогда думал. Гермиона фыркнула. — В тгинадцать garçons только начинают думать о пгоцессе, а никак не о `езультатах, — согласно кивнула Флер. — Все логично, — кивнул задумчивый Сириус. — К концу девятнадцатого века награбленное нашими Древнейшими и Благороднейшими предками уже было проедено… А потом внезапно у семьи снова появились деньги. Мой grand-père даже на Орден Мерлина Первой Степени Министерству раскошелился, я эту побрякушку в сортире повесил, — он мотнул головой в сторону спрятавшейся между бюро и книжными полками дверцы. — Видимо, старому Сигнусу пришла в голову замечательная идея, так сказать, перековать пыточные щипцы на бочарные обручи. То-то помер он всего в пятьдесят с небольшим, хотя и выглядел, как говорят, глубоким стариком… И, видимо, сын помогал ему с самого дет… Его прервали: в распахнутое окно влетела совершенно хогвартского вида сова, бросившая на колени Гарри и Гермионы два запечатанных сургучной печатью конверта. — Наконец-то! — воскликнула мисс Грейнджер. — Нам же до сих пор не прислали список учебников на следующий год! И это странно, знаете? Я уже начала так беспокоиться, что мы не успеем купить… Ой! Это же… В ее руке алым и золотым сверкал значок префекта. — ЗАУЧКА! — взвыл Сириус. — ВЛАСТНАЯ НУДНАЯ ЗАУЧ… — Флер шевельнула палочкой, и рот Сириуса исчез, подобно рту Чародея Диггори. Сириус схватил перо и написал: «Я хотел сказать, прямо как Цветочек, тьфу, Лили Эванс!» Гермиона и Флер переглянулись. — ПРОЩЕН! — одновременно улыбнулись обе ведьмы, и рот Лорда Блэка вернулся на место. — Только не говори, Щеночек, что ты пошел не в Джеймса, а в Ремуса! — обвиняюще ткнул пальцем в Гарри Сириус. — Джеймс никогда не простил бы тебе, если бы ты тоже стал одним из этих надутых индюков! — Нет, — сказал Гарри, заглядывая в свой конверт, — Лаванда еще в прошлом году вычислила, что префектом сделают только одного из нас. И пусть уж лучше это будет Гермиона, чем я. Гермиона?! Значок и конверт в руках мисс Грейнджер мелко дрожали. — Если это Рон… — прошептала она, — если префектом мальчиков назначили мистера Уизли… Тогда я откажусь от должности! Я не могу… — УР-РА-А-А-А!!! — услышали они откуда-то снизу торжествующий вопль Джинни. — Невилла назначили префектом! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, НЕВ!!! — Удивительно адекватное решение со стороны Дамблдора, — задумчиво сказал Гарри. — И что-то мне это совсем не нравится…