Гарри Поттер и Армия Тревора

      Гарри кивнул Луне, протанцевавшей мимо них к столу Рэйвенкло, и они с Гермионой сели за гриффиндорский стол рядом с Джинни и Невиллом.       Юноша бросил взгляд на преподавательский стол и замер.       — Это не Слинкхард, — сказал он. — Это хуже.       — Что… — обомлела Гермиона. — Ты хочешь сказать, что преподавать ЗОТИ будет… она?       — Пинцет, — промолвил Фред, проследив за их взглядами.       — Песец, — согласился с ним Джордж.       По правую руку от восседающего на своем троне Дамблдора внимательно оглядывала зал маленькими глазками мадам Амбридж.       — Фу и моветон, — резюмировала Лаванда; Парвати и охотницы хором кивнули.       На министерской чиновнице — бывшей чиновнице? — была пушистая розовая кофточка, надетая прямо поверх мантии, а ее волосы венчал кокетливый розовый же бантик. Пухлые пальчики были унизаны кольцами и перстнями с преувеличенно-большими камнями, такими большими, что, скорее всего, либо камни были увеличены магически, либо это были просто стекляшки.       — Ну прямо коллекция «Хелло, Китти!» и лавка бижутерии в Сохо, — продолжила мисс Браун. — Кстати, спасибо, Гарри, что не вернул мне ту сумочку. Я, конечно, люблю маггловские вещи, но это была явно неудачная попытка!       — Да уж, Фадж нашел, как и Амбридж от себя отослать, и Дамблдору подгадить, — вздохнул Гарри.       Все согласно закивали.       Гарри увидел, как протиснувшийся через боковую дверь Хагрид, по обыкновению, примостился с краю стола (то ли на трех или четырех стульях сразу, то ли Дамблдор наколдовал ему что-то специальное) и понял, что сейчас в зал войдут первокурсники.       И действительно: профессор МакГонагалл внесла в зал табурет, на котором расположилась Распределяющая Шляпа — старая, потрепанная, со здоровенной дырой чуть выше полей, а за ней, опасливо озираясь, в зал вошли новички.       МакКошка поставила табурет на пол, прямо перед шеренгой первокурсников, и Шляпа открыла глаза. Первокурсники явно нервничали, и Гарри вспомнил собственное волнение.       Шляпа откашлялась и начала петь: Гарри показалось, что мелодия позаимствована из «The Wall», но он не был в этом уверен. Чуть скосив глаза, он увидел, что Гермиона разложила на коленях пергамент, по которому стремительно скользит Самозаписывающее Перо.       — Впервые вижу такую похвальную ответственность, — прошептал за его спиной Почти Безголовый Ник, факультетское привидение Гриффиндора.       — Это ж Гермиона, — прошептал в ответ Гарри. Мисс Грейнджер раздраженно дернула плечиком, и юноша заметил в ее руке другое перо, Резюмирующее.       Наконец, Шляпа закончила петь.       — Аберкромби, Юан! — вызвала профессор МакГонагалл первого первокурсника.       — ГРИФФИНДОР! — огласила вердикт Шляпа.       Гарри заметил, что новичок, несмотря на приветственные крики с красно-золотого стола, был не слишком-то рад распределению. А когда он заметил и опознал самого Гарри, его выражение лица сменилось на паническое. Пропаганда Фаджа действительно работала.       Тем временем Резюмирующее Перо, напущенное мисс Грейнджер на текст песни Шляпы, закончило свою работу.       — Так, — прошептала она. — Шляпа сообщает, что несмотря на все имевшиеся между ними споры и разногласия, Основатели всегда объединялись в случае внешней опасности, и рекомендовала нам сделать то же самое.       — И вряд ли под «внешней угрозой» она имела в виду уничтожение дементора магглом, — кивнул Поттер. — То есть либо внешняя опасность — это та самая Амбридж, она же из Министерства, а Хогвартс Министерству не подконтролен, либо Том уже возродился, пока мы сюда ехали… Что вряд ли, без моего участия ему скучно будет возрождаться, он сам говорил… Либо у нее есть провидческий дар, и она предсказывает что-то вроде того же Тома в будущем, — тут Сэр Ник согласно закивал, мол, да, замечены за старой тряпкой провидческие способности. — И это вполне может быть, потому что…       Он не успел рассказать о Предсказании, которое Шляпа сделала накануне его второго курса, поскольку Розу Целлер благополучно распределили на Хаффлпафф, МакКошка унесла шляпу и табурет, а Дамблдор поднялся со своего роскошного стула.       — Нашим новичкам, — звучно заговорил Директор, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, — добро пожаловать! Нашей старой гвардии — добро пожаловать в насиженные гнезда! Придет еще время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щеки!       Под общий смех и одобрительные аплодисменты Дамблдор аккуратно сел и перекинул длинную бороду через плечо, чтобы не лезла в тарелку. А тем временем на всех пяти длинных столах, даже не «словно», а по самому настоящему волшебству, появилась еда, да в таком количестве, что белоснежных скатертей не стало видно из-за тарелок с мясом, пирогов, печеных овощей, хлеба, соусов и кувшинов с тыквенным соком.       — Удачно мы в Хогвартс-Экспрессе с префектами посидели, — шепнул Гарри сидевшим вокруг него друзьям, даже Фред и Джордж оторвались от очередной перепалки их братца Рона с Сэром Ником. — Все Дома были, даже Нотт дружелюбие проявил. Ну, такое, слизеринское дружелюбие, ясно дело, но все же…       — Возможно, Дамблдор как раз потому его и назначил? — предположил Невилл. — Ну, Нотта… Не думаю, что это Снейп его выбрал.       — Тогда почему Директор не назначил Буллстроуд вместо Паркинсон? — покачала головой Лаванда. — Милли, конечно, не настолько в авторитете, как Панси, но вполне успешно помогала Хагриду вести уроки, те, которые с единорогами. И с Криви они ладят, я старшего имею в виду.       — Ладно, завтра начнем со всем этим разбираться, тем более что…       — Завтра занятия, — охладила его энтузиазм Кэти Белл, префект девочек с шестого курса и тайный (хотя и вскрытый Гарри еще на третьем году) агент Дамблдора. — По пятничному расписанию.       — Ну… разумно, — согласно кивнула мисс Грейнджер. — А то начинать учебный год с двух выходных подряд…       — А МЫ ТАК ОБ ЭТОМ МЕЧТАЛИ… — притворно вздохнули Фред и Джордж.       — Теперь, когда мы начали переваривать этот великолепный ужин, я, как обычно в начале учебного года, прошу вашего внимания к нескольким кратким сообщениям, — вновь поднялся со своего места Дамблдор. — Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы — запретная зона для учеников. Некоторые из наших старших школьников, надеюсь, это уже запомнили. Мистер Филч, наш школьный смотритель, попросил меня в очередной раз напомнить вам, что в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Филча… Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя Защиты от Темных Искусств.       Аплодисменты в адрес нового профессора ЗОТИ были довольно вялыми.       — Отбор в команды Домов по квиддичу будет происходить…       Он умолк и с недоумением посмотрел на профессора Амбридж. Поскольку стоя она была лишь ненамного выше, чем сидя, все не сразу поняли, почему Дамблдор перестал говорить. Но тут послышалось ее негромкое «Кхе-кхе», и стало ясно, что она, во-первых, поднялась на ноги, а, во-вторых, намерена держать речь.       Гермиона немедленно нырнула рукой в сумку, расстелила на коленях новый пергамент и приготовила оба пера. Начальник штаба у Гарри был просто великолепный.       Впрочем, Дамблдор тоже не подкачал: промедлив не более секунды, он одарил мадам Амбридж поощряющим взглядом, словно услышать ее выступление было мечтой всей его жизни, и сел. Другие же преподаватели не сумели так искусно скрыть свое изумление: брови профессора Спраут исчезли под растрепанными волосами, МакГонагалл вытянула губы в ниточку, и даже Снейп иронически поднял бровь.       — Благодарю вас, директор, — жеманно улыбаясь, начала Амбридж своим неровным девчоночьим голоском, — за добрые слова приветствия. Как приятно, признаться, снова оказаться в Хогвартсе! — она опять улыбнулась, обнажив очень острые зубы. — И увидеть столько обращенных ко мне счастливых маленьких лиц! Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями!       Счастливых лиц в зале что-то не наблюдалось: ну да, кому понравится, что к нему обращаются как к пятилетнему?       Профессор Амбридж снова издала свое «Кхе-кхе», но теперь ее голос звучал куда более канцелярски.       — Министерство Магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкостные дарования, с которыми вы родились, могут быть растрачены впустую, если их не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение — иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками, — первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания.       Тут профессор Амбридж сделала паузу и легонько кивнула коллегам, ни один из которых на этот знак внимания не ответил.       — Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством, потому что иные из перемен приносят подлинное улучшение, в то время как другие с течением лет выявляют свою ненужность. Точно так же некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться. Сделаем же шаг в новую эру — в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни.       Она села, сопровождаемая жиденькими аплодисментами, основной вклад в которые внес профессор Дамблдор.       — Благодарю вас, профессор Амбридж, за чрезвычайно содержательное выступление, — сказал он с легким поклоном. — Итак, я продолжу. Отбор в команды по квиддичу будет происходить…       — Ну? — шепотом спросил Гарри, когда Резюмирующее Перо Гермионы закончило свою работу; это было намного важнее даже квиддича. — Что там?       — «Министерство Магии считает», «новый директор» и «шаг». Все остальное или взаимно противоречиво, или размыто до полной потери смысла. То есть Фадж хочет сместить Дамблдора, — ответила мисс Грейнджер.       — Ну да, и поставить на его место Амбридж, — кивнула Лаванда. — Иначе с чего бы она осмелилась его прерывать?       — Ладно, это мы обсудим завтра, — сказал Гарри. — Или даже послезавтра. Вряд ли она успеет провернуть это за день или два.       — Тем более что надо проводить первокурсников до спален. Нев?       — Гриффиндор, первый курс! — скомандовал Невилл. — Собираемся вокруг меня. Гермиона, ты сможешь справиться с Пивзом?       Мисс Грейнджер улыбнулась и закинула в рот пару пластинок «Орбита».       — Идем за мной и не отстаем, — продолжил Префект Лонгботтом. — Замок с непривычки может показаться странным, но где-то за неделю вы освоитесь. Я, например, освоился, хм… — он явно хотел сказать «до дуэли», но передумал.       — Фред, Джордж — карты? — спросил у близнецов Гарри.       — Завтра утром будут, — ответили близнецы, — Дин привез с каникул столько заготовок, что и на другие Дома хватит. И да, лестницы на них уже отображаются. Правда, только текущее положение, с предсказаниями у нас пока не очень хорошо.       — И то ладно, — вздохнул Гарри и двинулся вслед за первокурсниками, стараясь не терять из виду Гермиону. Интересно, что его присутствие в хвосте колонны изрядно подстегивало отстающих: видимо, мистер Аберкромби успел поделиться с остальными своими страхами по поводу «Мальчика-Который-Псих».       Где-то на середине пути к первой по счету лестнице их стремительно обогнала куда-то торопившаяся мадам Амбридж, похожая на перебирающую коротенькими ножками розовую тумбочку, и Гарри на всякий случай посторонился. К счастью, Министерская Жаба не обратила на него, да и на Гермиону тоже, никакого внимания, только пыхтела, как и тогда, в коридоре у залов суда.       — Гарри, ты ни за что не угадаешь, какой у нас пароль! — к ужасу первокурсников улыбнулся гриффиндорцу Невилл, когда они, пройдя по всем положенным коридорам и лестницам, добрались, наконец, до портрета Полной Дамы. — «Мимбулус Мимблетония!» — торжественно произнес он, и нарисованная привратница открыла проход в гостиную Гриффиндора. — Так, все запомнили? Сейчас мы войдем в Общую комнату и несколько раз повторим.       Гарри решил, что выбор Директора был просто-таки поразительно удачным: Невилл в свои первые дни в школе страдал чуть ли не больше всех сокурсников, так что прекрасно помнил, на что обращать внимание мальков.       — Все, Гарри, я повел первачков в их спальню. Завтра утром как обычно?       — Ага, в шесть, — ответил Гарри, махнул Гермионе, ведущей изрядно растерянных девочек-первокурсниц на их половину, и направился в комнату мальчиков пятого курса.

***

      В их старой спальне все было по-прежнему, лишь Шимус Финнеган и Дин Томас развешивали по стенам новые плакаты — Шимус квиддичные, «Кенмарских Коршунов», а Дин — футбольные, «Вест Хэм Юнайтед».       — Джафар больше на нашем районе не показывается, — подмигнул Гарри Дин. — И угадай, почему?       — Ты снова выгуливал Германа? — притворно удивился Гарри.       — Не, просто слишком многие видели, как Джафар стучал тому бобби, — помотал головой мулат. — А по Герману мы с тобой потом поговорим. Мордред, надо мне все-таки было забить на этот станок и заняться красавчиком вплотную, но кто же мог предположить, что с тобой такая фигня приключится…       — Судя по всему, у вас были довольно насыщенные каникулы? — немного странным голосом спросил Шимус, причем Гарри не был уверен, что насчет «красавчика Германа» и его выгуливания маленький ирландец понял все правильно. И ведь не объяснишь же…       — Угу, — только и мог сказать он.       — А меня вот мама не хотела в школу отпускать. Из-за тебя и Дамблдора. Говорит, это небезопасно. Ты, мол, псих, ищущий славы, а Дамблдор — старый маразматик, который тебя покрывает.       — Насчет опасности не отрицаю, — вздохнул Гарри. — Вот только у нас до этого хоть один год безопасным был?       Все четверо гриффиндорцев, включая Рона, переглянулись и решительно замотали головами: «Не бывало такого!»       — Мама говорит, что ты сознательно врешь, чтобы дискредитировать Министерство и привлечь к себе побольше внимания, когда тебе кубок выиграть не удалось, — продолжил Шимус. — И что ты даже Визенгамоту наврать умудрился, да еще и под веритасерумом.       — Гарри не врал, — мрачно сказал вошедший в комнату Невилл. — Ба сказала, ДМП и Ликвидаторы действительно обнаружили в том самом проулке останки дементора. В тот же день обнаружили. Только Визенгамот не стал об этом сообщать. Боятся, что туда Темные Зельевары набегут: пыль дементора — это ж даже не Черная Магия, а что-то вообще невообразимое по пакостности. Хорошо еще хоть…       — Хоть что?       — Та пыль, что там осталась, в дело не годилась. На нее…       — На нее Зорг нассал? — усмехнулся Гарри. — Хорошая собачка. Зорг — это тамошний местный волкодав, — пояснил он. — Он сначала одного из дементоров за задницу цапнул, а потом, когда Дадли второго пришиб, подошел к кучке пыли, которая от него осталась, от дементора, а не от Дадли, конечно, и лапу на нее задрал.       — Точно, — кивнул Невилл. — Все так и было. Прах дементора оказался необратимо испорчен собачьей мочой.       — Я не верю, что Лонгботтом будет врать, чтобы поддержать Поттера, — пробормотал Финнеган. — А значит…       — А значит, у нас будет тяжелый год, парни, — резюмировал Гарри.       — Надо было все-таки Германом поплотнее заняться, — пригорюнился Дин. — Ну ничего, оторвемся с Артуром на Рождественских каникулах. Кстати, Шимус. Надо бы с тобой поговорить о волшебном аналоге бездымного пороха.       — Поговорим, — кивнул главный взрывник и пироман Гриффиндора. — С тридракотюберолом я ж уже почти закончил. Хм. Если такие дела… Ладно, ясно, что не сегодня уже. Айда спать.       Гарри заснул, как только его голова коснулась подушки: подаренное подвалами Блэков дополнительное время они с Гермионой использовали в последнюю ночь на Гриммо крайне интенсивно, помня о наложенных на Хогвартс Чарах Хельги. На мгновение Гарри даже пожалел о выброшенных в Арку Смерти хроноворотах. Можно же было оставить себе хотя бы один, и в дополнительное время использовать в их с подругой Секретной Лаборатории… эм-м… не самые радикальные подходы… Но теперь он был полностью уверен, что Гермиона, которую показывал ему его новый боггарт, была вовсе не Поцелована. К тому же что сделано, то сделано, а из Арки Смерти не возвращаются.

***

      Он упал в искрящуюся жидкость, и все его тщедушное тельце обожгло невыносимым жаром кипящего зелья. Если бы у него была кожа и прилагающиеся к ней рецепторы, он, скорее всего, снова развоплотился бы от болевого шока… Но кожи не было: попавшие в его поле зрения маленькие ручки и ножки были, казалось, грубо вылеплены из сырого мяса. Его уродливая (он знал это) головка стукнулась о дно огромного котла, а потом он услышал приглушенный бурлением и стенками сосуда знакомый по тому судилищу голос:       — Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!       Неопрятные белые хлопья упали в воду и, медленно танцуя в струях бурлящей, теперь ядовито-голубой, жидкости, устремились к нему.       — Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина!       Что-то с громким плеском упало в котел, и он заметил, что это был обрубок ноги — человеческая ступня с неровно подстриженными ногтями. Страшный кусок плоти почти мгновенно растворился в жидкости, сменившей цвет на кроваво-красный.       — Кровь недруга, взятая насильно, воскреси своего врага!       Подсознательно он ожидал алой струйки, но это снова были хлопья, теперь темно-бурые, и их было совсем немного… но их хватило.       Жидкость сменила цвет на жемчужно-белый, и его пронзила боль. Нет, не так: БОЛЬ! Он закричал бы, если бы в его легких была хоть капля воздуха, а потом… то ли через секунду, то ли через бесконечную вечность жидкость остыла, и он почувствовал, что вновь может двигаться, а боль ушла.       Более того, теперь он видел окружающий мир не через мутную пелену нереальности, а четко и ясно, слово все его чувства были обострены в несколько раз.       Он встал и перешагнул через край котла. Комната, в которой он оказался, была ему смутно знакома, но он не стал оглядываться, сосредоточившись на своем новом теле. Его пальцы, которые он с удовольствием разглядывал, были белыми, длинными и тонкими, на руках и груди не было ни единого волоска, и даже…       — Одень меня, — приказал он; коленопреклоненная фигура, стоящая рядом с котлом, с поклоном укутала его в черную мантию; его голос, ледяной и смертельно спокойный, ничуть не напоминал высокопарные интонации Гилдеморта.       — Мою палочку, Нотт!       Высокая фигура склонилась еще ниже, обеими руками протягивая орудие убийств и пыток своему Господину.       Его похожие на лапы паука пальцы коснулись выбеленного под кость дерева рукоятки, и через его тело прошла волна могущества, силы и неумолимого торжества. Лорд Волдеморт возродился.       А Гарри Поттер не только не смог помешать ему, но и каким-то образом сам стал участником процесса.

***

      Гарри очнулся в полной темноте. Он все еще лежал в постели, но теперь эта постель была не его. Доносящиеся до него запахи надежно свидетельствовали о том, что койка, на которой он в настоящий момент лежал, стояла в Больничном Крыле Хогвартса, и он был готов поспорить на шляпу Деллы, что на спинке кровати, в которой он лежал, имеются проплавленные следы от когтей феникса. Голоса где-то неподалеку тоже были ожидаемыми.       — Да, Поппи, я отлично все понимаю, — мерно жужжал профессор Дамблдор, — однако наш разговор направлен прежде всего на благо и безопасность самого мистера Поттера.       Мадам Помфри, школьная медиковедьма, что-то неразборчиво фыркнула.       — Я согласен, — произнес Дамблдор, — и, более того, я попросил бы тебя запечатать двери во избежание… ненужного любопытства… некоторых персон, ты их помнишь, Поппи. И еще: я просил бы тебя отправить друзей мистера Поттера на занятия. Я вполне доверяю твоему суждению, так что можешь уведомить их, что никакой опасности для жизни и душевного здоровья мальчика в настоящее время нет.       Ага. Значит, он провалялся без сознания все утро, и занятия уже начались. Ну… неудивительно.       Слева от него скрипнуло, звякнули вплетенные в бороду бубенчики.       — Я Вас не вижу, профессор, — слегка хриплым голосом сказал юноша.       — Снимать с твоих глаз повязку пока рановато, Гарри, — ответил Дамблдор.       — Мои глаза стали… красными? — невесело усмехнулся гриффиндорец.       — Когда я видел их в последний раз, они все еще были весьма зелеными, — ответил старик. — Я бы даже сказал — радикально-зелеными.       Гарри совсем уже было решил спросить, когда же этот «последний раз» был, уж не на суде ли, но решил не обострять ситуацию. В конце концов, повязку же, наверное, снимут? А зеркало он найдет.       — Он возродился, — сказал Гарри. — Том все-таки получил тело. Я видел это, как будто сам был… им.       — Я догадался, — просто ответил Дамблдор, — мистер Лонгботтом довольно подробно описал твои крики, когда твои друзья несли тебя сюда. Как я понял, ты не прочь поделиться тем, чему стал свидетелем?       Гарри почувствовал, как к его губам подносят поильник с водой, он выпил, думая, а нет ли в воде веритасерума. Впрочем, это было неважно, и он начал рассказ.       — Ты почувствовал даже его силу, — задумчиво сказал Дамблдор, — и… каковы впечатления?       — Он мощный, — вздохнул Гарри. — Намного мощнее меня. Но… я думал, что это будет вообще что-то непредставимое. Хотя… Знаете, профессор, там, на кладбище я, конечно, не ощущал Тома вот так, но… У меня есть твердое мнение, что тогда он был послабее.       — Ты ведь догадался, чью плоть использовал Том этой ночью? — спросил Дамблдор.       — Да, сэр. Гермиона сказала, что Барти Крауч… ну, младший, тот, который подменил профессора Грюма… Он был безногим тогда, после Третьего Испытания. А сегодня в котел упала именно нога, ну и Том сам говорил, что предпочел бы плоть Барти.       — Барти Крауч – младший был отличным учеником, — вздохнул Дамблдор, — и очень сильным волшебником. То, что он примкнул к Волдеморту и, как я подозреваю, действительно добровольно пожертвовал ему свою плоть еще тогда, в июне — одна из самых больших моих неудач.       — А самая большая — это сам Том? — уточнил Гарри.       — Именно. Я… чувствую себя ответственным за то, что с ним случилось. Возможно, его судьба и не была предопределена тем, что сделала его мать. Хотя дети, рожденные, когда один или даже оба их родителя отравлены Амортенцией, редко бывают счастливы, — сказал он.       Гарри подумал, что дети, воспитанные в приюте или у ненавидящих их родственников, бывают счастливы еще реже, но, разумеется, ничего не сказал.       — Мне очень жаль, что этим летом ты нарушил так много моих просьб, Гарри, — печально вздохнул Дамблдор, — но скажи, не брал ли у тебя кто-либо кровь… насильно?       — Нет, сэр, — ответил юноша, — с того самого момента, как я попытался плюнуть в рожу Тому там, на кладбище… нет, ничего такого не было. Может быть, Том отказался от той своей идеи?       — От идеи взять для своего возрождения именно твою кровь? Возможно, хотя и, честно говоря, маловероятно. И… у тебя не было никаких провалов в памяти, никаких необъяснимых травм?       — Ничего такого, сэр.       В принципе, в военном госпитале у Гарри брали кровь для исследований, причем не раз, но… Но если бы Том получил доступ к этой крови, ему не нужно было бы похищать его с Турнира… Да и вряд ли ту кровь можно было бы считать взятой насильно: старички и старушки убедили совсем еще мелкого Гарри отдать ее добровольно.       Глубокий вздох Дамблдора показался Гарри не вздохом облегчения, а скорее, вздохом разочарования. Это надо было обдумать.       — Итак, — продолжил Дамблдор, — само возрождение Волдеморта проводил мистер Нотт…       — Я слышал, как Том называл его Ноттом, — уточнил Гарри, — но его лица я не видел. Потом он приложил палец к метке на руке… Ну да, наверное, все же мистера Нотта, у него и голос был похож на тот, что я на суде слышал. Я думаю, это что-то вроде сигнала сбора. Потому что через несколько минут я услышал хлопки и появилось еще около дюжины человек в плащах и масках. Некоторых он назвал по именам. Эйвери, отец Мэри — Том пытал его «Круциатусом», видимо, в назидание остальным. Малфой — Том называл его «своим скользким другом» и, видимо, он еще не знает ни про дневник, ни про диадему, ни про его клятвы.       — Пусть это пока так и остается, Гарри, — Дамблдор явственно кивнул.       — МакНейр — Том обещал ему более интересных жертв, чем опасные животные. Крэбб. Гойл. Еще несколько неназванных… Потом он упомянул шестерых погибших, включая Лорда Розье, Хвоста и Крауча… ну и тех, кто сейчас находится в Азкабане, тоже упомянул. Еще он сказал, что двое не прибыли, хотя и живы — это, наверное, про…       — Тс-с-с, Гарри. Сейчас, когда Том возродился, следует… проявлять некоторую осторожность в своих словах. И, признаться, я удивлен, что мне приходится напоминать тебе об этом.       — Я понял, сэр. Простите. И… Вы знаете, что палочка Волдеморта… В общем, она была той самой, которую забрали авроры? Там, на кладбище?       — Меня это ничуть не удивляет, Гарри, — ответил Дамблдор. — К сожалению, мистер Яксли был не единственным из сотрудников Министерства, сочувствующим Волдеморту. Однако… Однако тот, кто сделал это… Возможно, этот колдун — или ведьма — оказал или оказала Тому… не очень хорошую услугу.       Гарри терпеливо ждал разъяснений, но их, как обычно, не последовало. Ну и не надо: мистер Кроакер успел рассказать ему о том, что его официальная палочка и палочка Тома связаны и, вероятно, не будут сражаться друг против друга. К слову, это могло стать довольно важным.       — Мне пора идти, — вздохнул Дамблдор. — И, я надеюсь, ты удержишь себя от необдуманных поступков.       — Подождите, сэр, — попытался остановить его Гарри, — но разве нельзя…       — Фадж и Скримжер не признали возрождение Тома, даже когда имели возможность поговорить с ним лично, — горько усмехнулся старый волшебник. — Ты думаешь, они поверят видению мальчика, которого сами в течение двух с лишним месяцев поливали грязью? К тому же ты сам заметил, что к возрождению Тома, вполне вероятно, причастен кто-то из Министерства, и вряд ли они не приняли мер против… того, что Корнелиус изменит свою точку зрения. И все же извини, Гарри, милейшая Долорес там, за дверью, уже теряет терпение. Я надеюсь, Поппи скоро выпустит тебя из твоего узилища.       От входных дверей действительно донеслась дискуссия Дамблдора с недовольной чем-то профессором Амбридж, затем они захлопнулись, и мадам Помфри, влив в горло Гарри еще несколько мерзко пахнущих и еще более мерзких на вкус зелий, наконец-то сняла с его глаз повязку.       Гарри попросил зеркало. Его глаза по-прежнему были зелеными, разве что кожа вокруг них немного опухла, а вот шрам… Шрам налился кровью и выглядел намного заметнее, чем обычно.       Да, год будет тяжелым.       И да, поступки он будет совершать исключительно обдуманные.       Если, конечно, его не вынудят к иному.