***
Теперь Малфой ходил на занятия с забинтованной кистью правой руки, но, в отличие от третьего курса, этим не бравировал и не пытался припахать себе в помощь гриффиндорцев даже на уроках профессора Снейпа. Было видно, что засранцу больно, да и палочкой махать ему было совсем несподручно. Как-то раз Гарри услышал, как белобрысый попытался было в кругу своих вассалов проехаться по мадам Амбридж, но вдруг заткнулся и обхватил поврежденную руку здоровой. Это было похоже на действие Темной Метки Снейпа при слове «Волдеморт». Возможно, надпись «Я буду уважать Министерство», вырезанная прямо на его коже, обладала какой-то волшебной силой? — О, ты теперь не столь уверен в себе, Драко? — услышал Гарри голос Панси Паркинсон. — Что ж, если я не была достаточно хороша для тебя на третьем курсе… — и Слизеринская Стерва выпятила грудь, демонстрируя значок префекта. Драко смолчал. Каждый вечер гриффиндорец проверял Карту Мародеров, и каждый вечер Малфой засиживался в кабинете профессора ЗОТИ вместе с Амбридж, а профессор Снейп наматывал в это время круги по собственному кабинету. После чего Малфой отправлялся в подземелья, сидел у Снейпа полчаса или около того и лишь затем отправлялся в спальню. — Вероятно, профессор Снейп делает ему компресс с маринованными щупальцами растопырника, — пояснила Гермиона. — Мы с Невиллом на отработке их как раз и мариновали. И это очень-очень плохо, знаешь? — Пока нет, но сейчас наверняка узнаю. Почему плохо, Гермиона? — Потому что настойка растопырника применяется для вытягивания из ран эманаций Темной Магии, — пояснила мисс Грейнджер. — Без нее такие вот темномагические раны плохо заживают. А могут и вообще не зажить. — То есть ты хочешь сказать, что эта надпись… сделана Темной Магией? И профессор Амбридж фактически пытает ею студентов? — У тебя есть другие объяснения? — поинтересовалась Гермиона. — Нет. — И — судя по Снейпу — ни профессора, ни сам Дамблдор ничего не могут сделать? — мир хорошей и немного слишком правильной девочки Гермионы Джин Грейнджер снова пошатнулся, и еще один его кусочек лег на ее собственные плечи. — Хорошо. Я поговорю с профессором МакГонагалл о своих… предположениях. В конце концов, это мой долг префекта, да и то, что я не подойду к ней после того дежурства, будет выглядеть подозрительно. — Давай, — согласился Гарри. — А я подумаю, как бы в пятницу нарваться к Жабе на отработку и посмотреть, что она там творит. Если Драко не помер, то я тем более не помру. А я ни за что не поверю, что ты немного этого самого растопырника не заначила. — Гарри, ты же не?.. — Я же – да. Более того, я определенно – да. Помнишь, что ты говорила МакГонагалл про салями? Если этой жабе не дать укорот, она и до «Круциатуса» за любой косой взгляд дойдет… Но, может быть, МакКошка, как замдиректора, что-то и сделает… Разумеется, профессор МакГонагалл не сделала ничего. Она пригласила Гермиону к столу, налила ей чаю и угостила имбирной печенькой. А потом, выслушав и посоветовав не нарываться, еще одной печенькой. И все. — Это напоминает мне одно слово, которого очень боится майор, — почесал затылок Гарри, только что развесивший по крючкам Собственно Лаборатории капельницы, пока еще пустые. — Какое слово? — «Импотенция». Кстати, пора начинать магглоукрепляющее зелье варить, майор говорит, оно ему здорово «в этом смысле» помогает. Понимаешь, он всегда мечтал кончить, как Наполеон. — Проиграв войну Англии? — прищурилась мисс Грейнджер. — Нет. На Святой Елене. — Га-гарри Д-джеймс! Это… Ты… — Гермиону скрючило от смеха. — А что я? Меня воспитывали два старых, опытных циника и один молодой и бестолковый. Ну и еще три старушки, которые тоже ни разу не одуванчики. — Ты очень, очень плохой мальчик, Гарри Джеймс Поттер! — Я должен быть наказан, мисс? — юноша снял очки и стянул через голову джемпер. — Определенно, мистер Поттер, — запустила пальчики под его рубашку мисс Грейнджер. — Совершенно определенно. — На Рождественских каникулах я заберу из подвала Сириуса цепь, — пообещал Гарри. — Во-первых, сможешь отдать должок, а во-вторых, ей там, наверное, грустно и одиноко. Тем более при ходе времени один к двенадцати.***
— Поттер! — подошла к нему на завтраке в пятницу Анжелина Джонсон. — Ты не забыл, что сегодня вечером у нас отбор в квиддичную команду? — Не забыл, — ответил Гарри. — И постараюсь быть. — Что значит «постараюсь»? — ошарашенно спросила капитанша. — Я собираюсь нарваться на отработку к Амбридж, — пояснил гриффиндорец, — проще всего это сделать на ее уроке, то есть сегодня. Малфой отрабатывал у нее всю неделю, начиная с понедельника, точнее, отрабатывает еще… Но она ему на радостях сегодняшнюю отработку и списать может, чтобы вечер для меня освободить… Тем более, что Дракусика она уже сломала. Он взглядом показал Анжелине на белобрысого слизеринца, который молча, не поднимая глаз, ковырял свой завтрак под торжествующим взглядом мисс Паркинсон. — А тебя, значит, не сломает? Хотя… Хотя я глупость говорю, конечно. Но все же постарайся быть, хорошо? — Конечно, постараюсь, Энжи! — капитанша тяжело и почти безнадежно вздохнула. Второй урок ЗОТИ в этом году был уже не сдвоенным со слизеринцами, а счетверенным: видимо, мадам Амбридж желала освободить себе побольше времени, а наблюдение за тупо читающими учебник студентами много сил не требовало, так что почему бы и не собрать их всех? Нарваться на отработку оказалось проще простого: достаточно было поднять руку в конце урока. — Да, мистер Поттер? — несколько недоверчиво спросила мадам Амбридж. — У меня вопрос по главе, мэм. Вот это: «Всякий волшебник, подвергшийся нападению, должен в первую очередь вызвать надлежащие силы правопорядка и, лишь убедившись, что данный вызов невозможен, может рассмотреть вопрос о применении мер, позволяющих ему выйти из потенциально опасной ситуации наиболее безопасным образом». — И что Вам непонятно, мистер Поттер? — В ночь с первого на второе сентября, в Литтл-Уингинге, где я проживал, был сожжен дом… — При чем тут маггловские проблемы, мистер Поттер? — Я живу у магглов, мэм. Так получилось. Точнее, жил, потому что сгоревший дом был тем самым, в котором я жил. — И все-таки я не вижу связи между беспечностью магглов, наверняка нарушивших правила обращения с камином, и самозащитой. — После пожара маггловскими службами спасения был найден очень большой котел, мэм, судя по описанию — ритуальный. С рунами на ободке, — пояснил Гарри. — И, кроме того, над домом была замечена Темная Метка. — Что это за возмутительная ложь, мистер Поттер?! И… — Я как раз и перехожу к вопросу, мадам профессор. Сколько времени мне необходимо ожидать прибытия авроров, после чего, согласно этому учебнику, я смог хотя бы рассмотреть возможность самозащи… — Мы не рассматриваем здесь ситуации, основанные на лжи и домыслах, мистер Поттер! — Вот маггловская газета, мадам. Кто-то даже сфотографировал Метку. Они правда, решили, что это просто подсвеченный с земли дым, но… — Гарри передал номер «Уингинг Таймс» профессору, точнее, попытался передать, поскольку та просто-напросто отказалась брать ее в руки. Еще три экземпляра пустил по рядам. — Маггловские доказательства не рассматриваются в Визенгамоте! — Но мы же не в суде, мадам. Это просто свидетельство в пользу того, что я не лгу. — Я иного мнения, — профессор Амбридж внезапно успокоилась, взмахнула палочкой, после чего все четыре экземпляра газеты растаяли, и мило, очень мило улыбнулась. — К сожалению, мистер Поттер, нам придется обсудить этот случай сегодня после уроков. Мистер Малфой, — демонстративно обратилась она к Драко, — я вижу, что Вами урок усвоен, поэтому Вашу сегодняшнюю отработку я отменяю. «Энжи расстроится», — подумал Гарри. Малфой то ли облегченно, то ли мерзко ухмыльнулся. Панси фыркнула — то ли расстроенно, то ли довольно. Амбридж села за преподавательский стол, достала кусочек мерзко-розовенького пергамента и написала несколько строк. — Вручите это Вашему декану, мистер Поттер, — сказала она, запечатав свиток. — Немедленно. — Да, мадам! — ответил Гарри, подхватил с парты учебник Слинкхарда (абсолютно натуральный, и даже без наложенных Фредом и Джорджем чар) и вышел. МакГонагалл, впустившая его в свой кабинет и прочитавшая розовую записку (и, к слову, то ли не заметившая, то ли проигнорировавшая тот факт, что со свитком были проделаны некие манипуляции) выглядела ошарашенной. — Зачем Вы это сделали, мистер Поттер? — спросила она, разливая по двум чашкам чай. — Кстати, присаживайтесь и возьмите печенье. Вы же видели руку мистера Малфоя? — Благодарю, мадам, — усмехнулся Гарри. — В том-то и дело, что видел я только результат, а не… ведущие к этому процессы. — Вы знаете цель пребывания мадам Амбридж в школе? — спросила его профессор. — Да, мадам. Она должна найти повод — не причину, а только повод — для смещения профессора Дамблдора с поста директора и потом занять его место, чтобы полностью подчинить Хогвартс Министерству. — Мисс Грейнджер? — подняла бровь МакКошка. — Это же она… догадалась? — Меньше, чем через минуту после речи профессора Амбридж на Приветственном Ужине, мадам. Само собой, у профессора Амбридж есть еще и личные побуждения… — …И Вы, мистер Поттер, как раз и являетесь таким вот… побуждением, Вы в курсе? — Да, мадам. И не только я. В обоих смыслах — и не только я являюсь, и не только я в курсе. МакГонагалл замялась, явно не решаясь что-то сказать. — Министерство поддержит мадам Амбридж, даже если она будет применять Непростительные по школьникам? — спросил Гарри. — Особенно после… отставки мадам Боунс? — Мне бы… не хотелось проверять это, — вздохнула она. — Постарайтесь… не провоцировать ее… до такой степени. — Иначе может стать хуже? — криво усмехнулся Гарри. — Благодарю за чай, профессор МакГонагалл. И за печенье. Потом он встал и вышел, так что предложение взять вторую печеньку застыло в горле МакКошки.***
Гарри помнил, что при Локхарте кабинет профессора ЗОТИ был увешан его, профессора, собственными портретами, при профессоре Люпине — уставлен наглядными пособиями, при профессоре Грюме и заместителе профессора Крауче — различными мракоборческими приспособлениями и устройствами, однако сейчас, когда он, откликнувшись на сахарное «Войдите!», открыл дверь, по его глазам ударило пятьюдесятью оттенками розового, а по ушам — мяуканьем, мурлыканьем и шипением. Розовыми, разумеется, были узорчатые обои, столики и тумбочки были заставлены вазами с засушенными цветами, каждая на своей вязаной салфеточке, а мяв и мурлыканье издавали несколько десятков котят, нарисованные на развешанных на одной из стен тарелочках. На каждом из котят был свой, отличающийся от других, бантик, и были они такие мерзкие, что Гарри еле успел заметить маскирующуюся на фоне обоев мадам Амбридж в узорчатой розовой же накидке. — Добрый вечер, мистер Поттер, — ласково сказала профессор. — Добрый вечер, профессор Амбридж, — ответил Гарри. Профессор указала ему на простой стул, приставленный к столу, на котором дожидался Гарри чистый лист пергамента. — Садитесь же, мистер Поттер, — сказала она, протягивая ему перо, глубокого черного цвета и с тонким и острым, как игла или, скорее, лезвие стилета, кончиком. — И, поскольку отработки должны выполняться без помощи волшебной палочки, я была бы крайне признательна, если бы Вы положили Вашу палочку на край стола. Гарри это не понравилось, а еще больше не понравилось то, что он не взял на отработку ни палочку бабки Дореи, ни кинжал коммандос, ни, тем более, револьвер — чтобы не светить свое дополнительное оружие. С другой стороны, каждый раз, отрабатывая с Филчем, он сдавал свою палочку старому сквибу… То есть профессор действовала в рамках школьных правил. — Что ж, мистер Поттер, — продолжила мадам Амбридж, — меня крайне смущает тот факт, что Вы распространяете на моих уроках различные… инсинуации, — с этими словами она взяла со стола палочку Гарри и переложила ее на свой стол. — Поэтому Вам придется написать несколько десятков строчек, достаточное количество строчек, чтобы более это не повторялось. И это будут слова «Я не должен лгать», мистер Поттер. Приступайте. — У меня нет чернил, мадам профессор, — вежливо ответил Гарри, уже догадываясь, в чем именно состояло наказание. — О, чернила Вам не понадобятся, мистер Поттер. Пишите. Гарри прикоснулся острием пера к пергаменту и ощутил сильный укол в руке. — Кровавая магия запрещена в Хогвартсе, мадам Амбридж, — заявил он. — Директор Дамблдор говорил это много раз. Это перо — оно вообще законно? — Ах, мистер Поттер, — в глазах Амбридж светилось торжество, — разумеется, мы имели подобную дискуссию с некоторыми… профессорами, и даже с Директором Дамблдором. К счастью, я, помимо всего прочего, являюсь сотрудницей Министерства, и у меня есть прямое разрешение Министра на использование этого пера. Пишите, мистер Поттер! — Мне не кажется разумным разбрасываться своей кровью, мадам! — Вам не следовало разбрасываться словами лжи, мистер Поттер! — Амбридж сделала короткий выпад палочкой, и Гарри обнаружил, что его задница вместе с завывающим об опасности попным мозгом приклеилась к стулу, спина — к его спинке, а ноги и ножки стула — к полу. Он попытался было сломать перо, но это у него тоже не получилось: его руки словно бы онемели. — Судя по всему, Вы не очень-то любите отвечать за свои поступки, мистер Поттер, — проворковала мадам Амбридж. — Но я помогу Вам осознать Вашу ошибку. Она встала за спиной Гарри, и юноша увидел, как его собственная рука, повинуясь коротенькой палочке розовой ведьмы, схватила перо и неловкими движениями начала корябать на пергаменте: «Я…Не… Должен… Лгать». При каждом движении руку пронзала острая боль, и на тыльной стороне правой руки Гарри начали появляться тонкие красные шрамы. — Мистер Малфой тоже пытался избежать ответственности, — продолжала ворковать Розовая Жаба, — и у него это тоже, знаете ли, не слишком получилось. Строчки продолжали покрывать лист, шрамы на руке горели все жарче. — Достаточно, мистер Поттер? Вы готовы сотрудничать дальше? Кивните, если согласны. Разумеется, Гарри не кивнул. С каждой новой фразой Амбридж злилась все больше, перо давило на пергамент все сильнее, вызывая все более острую боль. Судя по всему, Драко сдался намного раньше, потому что воркующие нотки из голоса Амбридж куда-то делись, и от нее остро запахло вонючей смесью пота и сладких духов. К моменту, когда лист, наконец, закончился, рука самой Амбридж уже подрагивала, а с ее жирного подбородка на плечо Гарри упали несколько капель пота. — Ну что ж, мистер Поттер… Вижу, Вы упорствуете в своих заблуждениях, — проквакала Жаба. — К сожалению, в таких условиях я не могу зачесть Вам эту отработку. Так что Вы будете приходить ко мне каждый вечер всю следующую неделю… и вообще столько, сколько понадобится. Ах, да. Поскольку отработка не зачтена, Ваша палочка останется у меня, и Вы сможете получить ее у Вашего декана утром понедельника. Она кинула палочку Гарри в ящик стола, так что он не смог бы повторить трюк Волдеморта там, на кладбище, даже если попытался бы. — Идите, мистер Поттер. Я с нетерпением жду нашей новой встречи. Гарри замотал руку платком, так, чтобы кровь из глубокого фигурного пореза не капнула ненароком на пол. — Вон, мистер Поттер! — палочка Амбридж была направлена на него, между ними стоял тот самый столик, и Гарри понял, что просто не успеет: слишком далеко, одним прыжком не добраться… Он развернулся, вышел из кабинета в класс Защиты и потом в коридор. — Мистер Поттер? — услышал он голос Нотта. — Вы закончили? Мы, как префекты, получили распоряжение проводить Вас до лестницы в вашу башню. Префект Паркинсон, проводите, пожалуйста, мистера Поттера, а я продолжу патрулирование. Гарри направился к башне, сопровождаемый идущей в паре шагов за ним Панси. Они прошли в молчании два или три коридора, а потом Паркинсон прорвало. — Что, Потти, теперь, без палочки, ты не такой смелый? — голос слизеринки был таким же сладким, как голос Амбридж в кабинете. — Теперь тебе не так-то и весело? То ли еще будет. И знаешь, Потти… на самом деле ты сам виноват, что возвращаешься в башню после отбоя: надо было просто слушаться профессора Амбридж. Так что — пять баллов с Гриффиндора! Ты слышишь? Отвечать! Еще пять баллов с Гриффиндора за игнорирование указаний префекта, мистер Поттер! И еще… — И еще двадцать баллов со Слизерина за злоупотребление положением префекта, мисс Паркинсон, — услышал он голос профессора МакГонагалл. — Разумеется, Ваши наказания не утверждены и утверждены не будут. А я буду иметь разговор с Вашим деканом, как заместитель директора Хогвартса. Гарри развернулся. На лице Паркинсон разочарование было смешано со злобой. Лицо МакГонагалл было полно презрения. — Мистер Поттер, — обратилась к нему декан, — когда Вы получите обратно Вашу палочку — а Вы ее получите, я обещаю — мне бы не хотелось, чтобы у мисс Паркинсон были… неприятности. В конце концов, она нашла их, я имею в виду неприятности, сама. Теперь возвращайтесь в башню, а Вы, мисс Паркинсон — марш со мной в кабинет Вашего декана. «Ну, хоть так, — подумал Гарри. — И интересно — забыла МакКошка про неприятности, ожидающие теперь Амбридж, или специально о них умолчала?»***
— Так, — сказал Гарри, входя в Общую Гостиную и останавливая бросившихся к нему соратников. — Стоп все. Рука потом. Фред, Джордж, у меня на правом плече мантии — несколько капель пота Амбридж… — БЛАГОДЕТЕЛЬ! — взвыли близнецы, рухнув на колени. — …Правда, он там с какими-то духами мерзкими перемешан. — …Главное, не с собачьей мочой! — ухмыльнулся Фред. — Очистим, — уверил Гарри Джордж. — Его Могущество… — Его Хитрость… — ЖЕЛАЕТ СНЯТЬ МАНТИЮ! — близнецы быстро и аккуратно помогли Гарри сбросить одеяние и немедленно, с ним в руках, скрылись за портретом Полной Дамы. — Руку давай, — приказала мисс Грейнджер, мягко толкая Гарри в кресло и ставя на столик перед ним мисочку с желтоватой жидкостью. — Это процеженная настойка маринованных щупалец растопырника. Все-таки профессор Снейп тебя очень хорошо знает, — жалобно проворчала она. Гарри опустил ладонь в мисочку и удовлетворенно охнул: боль мгновенно ушла. Гермиона схватила его окровавленный платок, очистила его заклинанием, а потом, на всякий случай, бросила в камин. — Рассказывай, — потребовала она. — Мур-р, — подтвердил Живоглот, устраиваясь на коленях Гарри. — Хм, — сказал Невилл, когда Гарри закончил рассказ, — это Кровавое Перо. Обычно оно используется для подписания важных контрактов или указов: твоя собственная кровь, которой ты пишешь, дает дополнительные… гарантии. Но вот его использование в качестве наказания… Боюсь, прямого запрета на это нет, а от непрямых Амбридж с поддержкой Фаджа отобьется. (В Поттервики указано, что Кровавое Перо существует в единственном экземпляре и изобретено самой Амбридж. Однако, в фильме таких перьев хватило на целый класс, а с другой стороны… Оставим то, что изобретать кровавый артефакт специально для пыток — и накладно, и опасно; оставим то, что Амбридж, не способная справиться с болотом Фреда и Джорджа, которое профессор Флитвик убрал за три секунды, вряд ли в состоянии создать работающий артефакт… Но вы серьезно думаете, что созданное Прекрасной Долорес перо будет не розовеньким?! — АФ) — Если это Кровавое Перо, которое используется для контрактов… То есть Гарри теперь совсем-совсем не сможет говорить неправду?! — охнула Лаванда. — Малфой как-то пытался сказать какую-то гадость о Министерстве, так его аж перекосило, — авторитетно заявил Деннис Криви. — И что, Гарри теперь всегда будет вот так, как он? — У Амбридж плохо с точными формулировками, — спокойно ответил Поттер. — Фраза «Я не должен лгать» означает, что от меня все-таки не требуется никогда не говорить правду. «Не должен», понимаете? А вот если бы там было «Я не могу лгать»… (Английское I MUST NOT TELL LIES можно трактовать двояко — I (MUST NOT) TELL LIES и I MUST (NOT TELL) LIES. Разумеется, Гарри трактует надпись так, как ему удобно. Впрочем, и I CAN NOT TELL LIES он тоже трактовал бы выгодным для себя образом — I CAN (NOT TELL) LIES, так что правильная формула для Амбридж была бы I WILL NEVER TELL LIES. А вы думали, почему юристы так много зарабатывают? — АФ) — Слава Мерлину, что волшебники не сильны в формальной логике, — выдохнула мисс Грейнджер. — Так что все… — Все в порядке, — заявил появившийся из входной дыры Фред, — там достаточно пота как минимум на одно применение, скажем, в оборотке. И очищению все вполне поддается, — он положил аккуратно свернутую мантию на колени Гарри и добавил: — Джордж следит за процессом. — Это было Кровавое Перо, и по закону с Амбридж за его применение ничего сделать нельзя, — резюмировал состоявшееся ранее обсуждение Гарри. — Гаррикинс — Великий Волшебник, — совершенно серьезно заявил Фред, — такой же великий, как Дамблдор. И поэтому слушать его нужно очень внимательно, как и Директора. Мне, например, очень нравится вот эта оговорка «по закону». — Перо она хранит в правом, если смотреть от двери, верхнем ящике стола. Туда же она и мою палочку бросила. И у нас есть время до понедельника. Потому что в следующий раз… В общем, в следующий раз она меня врасплох не застанет. — Да, убивать преподавателя ЗОТИ не в конце года — полное противоречие традициям, — серьезно кивнул Фред. — Гарри, а что значит «не застанет врасплох»? — спросила Гермиона. — Она меня обездвижила и сама моей рукой водила, — неохотно признался Гарри. В его попном мозгу возникла какая-то мысль, но, прежде чем эта мысль дошла до головного, Фред, посовещавшись с Дином, поднял руку. — Значит так, нам надо, чтобы завтра ночью Амбридж не было в своем кабинете. Обещаю — ей понравится, — ухмыльнулся он. — Судя по тому, что говорят девочки, — заметила Парвати, — профессор Амбридж очень интересуется… скажем так, теми учениками, которых выделяет профессор Дамблдор. Ну и внеурочной активностью Гарри, конечно. — Кто дежурит завтра? — поинтересовался внеурочно-активный Поттер. — Кэти с Айвеном, — быстро ответила Гермиона. — С ними мы договоримся. — Тогда… с одиннадцати сорока пяти до ноля тридцати вас устроит, Фред? Отлично. В общем, надо, чтобы кто-то из слизеринок, лучше всего Паркинсон, сообщила ей, что завтра в полночь… В общем, что завтра в полночь Дамблдор собирает особо приближенных к нему студентов в Зале наград в целях плетения заговора против ее персоны. — Ого! Сильный заход… Ну, это-то мы сделаем… И Жаба даже клюнет… Но ведь она же довольно быстро поймет, что там никого нет, и вернется, — усомнилась Лаванда. — Минимум минут пятнадцать она будет там ждать в любом случае. А потом… — Мантия будет нужна нам, — отклонил его невысказанное предложение Фред. — А тебе попадаться Жабе никак нельзя, и вообще: ты должен быть в своей койке, ну или в гостиной, причем с кучей свидетелей. Потому что ты-то уж точно «особо приближенный студент», даже помимо твоей «внеурочной активности». — Отвлекалочки! — обернулась к Фреду Джинни Уизли. — Те, которые с удирающими шагами, и можно без голоса даже. Заодно и испытаете… — Ага, молодец, сестренка! Это еще как бы не полчаса! Так, котята эти идиотские еще… Дин, соннопортретного у нас достаточно? Отлично… Так… надо бы еще пару тарелочек достать, настенных, фарфоровых… — задумчиво сказал Фред. — Сейчас сбегаю на кухню… — Не надо, — остановила его Лаванда, — у меня есть две. Она стремительно взлетела по ведущей в спальни девочек лестнице и вернулась с двумя декоративными тарелками: одна с видом на синее море и светлокаменный, с красными черепичными крышами, городок, а другая — с горным пейзажем. — Я в Болгарии себе еще куплю, — пояснила она, палочкой сметая с них рисунки. — Ага, — почесал затылок Фред и снова скрылся за портретом. Вернулся он вместе с братом, причем Джордж, словно величайшую ценность, нес в руке миниатюрный флакончик с мутноватой жидкостью на донышке. — Гермиона, можешь попросить своего зверя помочь нам? — спросил Фред — М-няу? — удивился Живоглот. — Ур-р-р! — Колин, готовь камеру. Держи, животное, — обратился он к полуниззлу, — от сердца отрываю! Джордж перехватил Живоглота поперек живота, и Фред капнул в подставленную открытую пасть пару капель ядовито-зеленого зелья из другого пузырька, побольше. Живоглот скривился, чихнул… — ОЙ, КАКОЙ МИ-И-ИЛЕНЬКИЙ! — хором взвыли все четверо девчонок. Фред опустил смешно перебирающего лапками котенка на пол, и тот, подпрыгнув, начал в полном счастье гонять собственный хвост. Колин щелкал камерой, как сумасшедший. — Колин, завтра к ужину — две копии одной и той же колдо на двух тарелочках, — распорядился Фред. — Какой именно кадр — сам выберешь. Будет у нас свой шпион у нее на стенке. — Принято, — сказал Колин, схватил камеру, тарелки и испарился вместе с братом. Фред коснулся палочкой боднувшей его ногу головы котенка, и тот, как и головастик-Тревор на уроке Снейпа пару лет назад, превратился обратно в солидного, представительного кота, который с тоской посмотрел на собственный хвост, но — увы! – гоняться за ним было теперь ниже его достоинства. Так что полуниззл вздохнул, мявкнул и запрыгнул обратно на колени Гарри.