— Моя мама умерла, когда мне было четыре, — сказал Нотт; они шли по берегу озера, и песок поскрипывал под подошвами лаковых туфель слизеринца, причем ни одна песчинка не смела прилипнуть к хорошо выделанной коже. — И я запомнил ее смерть. Поэтому я вижу фестралов. С тех пор у отца был только я. А у меня — только отец.
Гарри кивнул. Нотт продолжил:
— Разумеется, я знал, что отец служил Темному Лорду, хотя он никогда и не говорил об этом. За исключением одного случая: когда я должен был идти в школу, он рассказал, как он напился от облегчения, когда ты победил Лорда. И приказал мне не враждовать с тобой.
Гарри решил, что уточнять, кто именно победил Волдеморта, сейчас не время и не место, и только кивнул опять.
— О, разумеется, он никогда не привечал магглокровок и не поддерживал так называемый «Свет». Он считал, что магглы и их волшебные потомки несут угрозу нашему миру, и в чем-то он был прав. Мисс Грейнджер уже значительно повлияла на расклад сил в школе, и мне так и не удалось превзойти ее, даже несмотря на то, что отец научил меня использовать… некий прибор, его личный прибор, и я применял его, пожалуй, более активно, чем вы с ней на третьем курсе…
Гарри кивнул в третий раз: теперь слова Луны о слишком взрослых мозгошмыгах Нотта, да и о его же однокрылых лунопухах, стали понятны. Непонятным стало другое: если это покушение не было связано с имуществом Блэков, то почему мистер Нотт напал на них?
— Ты сам, несмотря на то что рожден от волшебников, не слишком отличаешься от магглорожденных, и попытка отрицать, что ты — угроза старым порядкам, была бы просто оскорблением моего… да и не только моего, но и любого высокоорганизованного… интеллекта. Именно поэтому отец стремился убрать тебя из Хогвартса на той пародии на суд. Он считал, что ты с легкостью переберешься за Канал, продолжишь там свое образование, но не будешь представлять угрозы для Магической Британии.
Гарри ничего не оставалось, кроме как кивнуть в очередной, четвертый раз.
— Тем не менее, отец пытался забыть то, что происходило до того Хэллоуина, как страшный сон. Он был ученым, а не политиком… Но ему не дали забыть об этом.
— Амбридж? — коротко спросил Гарри.
— Да. Это было в самом конце августа. Эта худородная полукровка пришла к нам домой и потребовала помочь ей возродить Темного Лорда. Он, видишь ли, нужен был ей не больше и не меньше, как средство давления на Лорда Малфоя — она слишком привыкла к… постоянным поступлениям от него. Отец попытался отказаться, но… Я не слышал, что именно она говорила, но после ее ухода отец напился. Впервые с того самого Хэллоуина. И на этот раз не от облегчения. Он так и не сказал мне, что она раскопала, но… Видимо, там было что-то действительно мерзкое.
— Скорее всего, там был Руквуд. Августус Руквуд, — заметил Гарри. — И его… эксперименты.
— Почему ты так считаешь? — с каким-то мертвым интересом спросил Нотт.
— Волшебный мир не слишком велик, — ответил гриффиндорец. — А из подручных Тома только Руквуд был… в достаточной степени ученым, чтобы иметь что-то общее с твоим отцом, и одновременно в достаточной степени тварью, чтобы… вызвать такую реакцию. К тому же Амбридж, судя по всему, работает с министерскими дементорами и, вероятно, посещает Азкабан, так что она могла и расспросить его, я имею в виду Руквуда.
— Отец упоминал его имя несколько раз, — безразлично согласился Нотт. — Так или иначе, Амбридж потребовала, чтобы отец сделал это, или… Она страшный человек, Поттер. Не имея в начале карьеры ничего, ни единого козыря, она собрала компромат на всех и каждого, и… И на моего отца тоже. Он согласился. Я не знаю, откуда Амбридж узнала, что дух Лорда все еще болтается неподалеку от того места, где он освободился от дементора. Но он все еще был там, он прятался в чахлой рощице рядом с этим маггловским городком. Его тянуло к тому месту, где ты жил.
— Когда Дадли превратил того дементора в пыль, я видел отлетевшее от него темное облачко. И даже догадался, что это было. Так что дух Тома действительно не переварился и не исчез, как вроде бы положено… На самом деле, он прямо после освобождения попытался напасть на меня, но напоролся на Патронуса.
— Возможно, Лорд стал безумен, хотя… судя по тому, как отец описал его возрождение… Да, он определенно недостаточно безумен. Недостаточно.
Гарри хотел было спросить, «недостаточно для чего», ну или что Нотт понимает под достаточностью, но тот, глядя перед собой неподвижным взглядом, продолжил:
— Отец сделал голема, в которого вселилась душа Лорда. Потом, внезапно и неожиданно для самого себя, он нашел твой бывший дом: до того это у него не получалось, хотя он и знал адрес. Дом был уже пуст, и не было необходимости «заботиться» о магглах. Амбридж передала отцу палочку Лорда, а также кость, плоть и кровь, уже счищенную с пергамента кровь… И отец провел Ритуал. Сама Амбридж отказалась на нем присутствовать, хотя и была неподалеку, на всякий случай. Лорд был… великодушен. Он припомнил отцу его пассивность, но не стал наказывать его, как беднягу Эйвери. И… я не могу сказать, где Лорд сейчас и чем занят. Отец испытал облегчение… Но ненадолго.
— Амбридж отправила его в прошлое? Шантажом?
— Да. Она знала, что отец — неучтенный Ныряльщик, и что у него есть хроноворот, тоже неучтенный. Он сам его усовершенствовал и работал с ним… Амбридж вызвала отца в Министерство и сказала, что полдела сделано, осталась вторая половина. А если отец откажется, то ДМП узнает и о первой. Причем убивать ее бессмысленно — если с ней что-нибудь случится, многие секреты, в том числе и секреты моего отца, станут… широко известны.
— Типичная тактика шантажистов, — кивнул Гарри. — Но… она срабатывает не всегда. Некоторые… идут на это. Жертвуют своими тайнами. Чтобы… прекратить этот кошмар и наказать шантажиста.
— Она уже была в Хогвартсе, — вздохнул Нотт. — Там же, где и я. И ее палочка не дрогнула бы — не здесь, так в Хогсмиде. Не лично, так с помощью золота, которое… пожертвовал ей Лорд Малфой. А кроме меня, у отца нет… Точнее, не было никого и ничего, что было или кто был бы ему дорог.
— Да уж… Хорошая у Жабы позиция для… таких вот делишек.
Гарри решил, что присутствие Амбридж в школе совершенно нежелательно. Да и в любом другом месте тоже.
— Она вручила отцу тот лист с твоей кровью. Она рассказала, что согласно доставшимся Скримжеру записям Боунс, Сириус Блэк уничтожил кости отца Лорда незадолго до прошлого Хэллоуина, так что отцу следовало отправиться на год назад, так же как это сделал и ты в конце третьего курса. Не отрицай, — усмехнулся Нотт. — Я в достаточной степени опытен в этих делах, чтобы заметить некоторые… детали. А пять или шесть дюймов, на которые ты вырос за одну ночь, трудно не заметить. Я удивлен, как ты не сошел с ума.
— Повезло, — коротко ответил Гарри, не желая раскрывать всех своих секретов.
— Еще в сентябре прошлого года, сразу после Погружения, отец добыл одну из костей того маггла и восстановил могилу так, что Блэк, никогда не отличавшийся дотошностью, ничего не заметил, в том числе и недостачи. Потом он… выжидал, а в начале июня или в конце мая, отец не уточнил это в письме, он встретился с Барти, и тот был счастлив дать отрезать себе ногу, тем более что он все равно ковылял тогда на Грюмовском протезе. Бедняга Барти не знал, что его плоть будет использована не там, на кладбище, а… значительно позже. Затем отец упаковал все это — данную ему кровь, он счистил ее с листа, и добытые им кость и плоть — и отправил посылку Амбридж с указанием доставить ее восемнадцатого августа, ведь именно тогда она получила это письмо… А потом он ошибся.
— Он попытался предупредить тебя, — понимающе кивнул Гарри. — Или вообще… предотвратить… то, что случилось.
— И тот свой успех с годовым Погружением ты называешь «повезло», Поттер? Судя по всему, ты прекрасно разбираешься в некоторых… тонкостях.
— Тут мало разбираться, — вздохнул Гарри. — Честно говоря, если бы я не встретил в условленном месте Гермиону, после того Погружения… Боюсь, что я попытался бы пристрелить Драко прямо там, на шахматной доске.
— …И конец был бы… немного предсказуем, — на этот раз кивнул Нотт. — Ты догадываешься, что именно мой отец напал на тебя там, в Сольдеу?
— Это больше, чем просто догадка. В конце концов, ты сам показал мне часы того… старика. Да и на суде Лорд Нотт показался мне смутно знакомым. Часы — это же хроноворот? Тот самый, неучтенный?
— Да, это был именно он, — ответил Нотт. — Был. А почему отец пытался убить тебя, Поттер… Он мог решить, что именно ты причина того, что ему пришлось… вынести все это. И абсолютно ясно: к тому времени, даже не ко времени нападения, а ко времени принятия решения о нем, отец уже был безумен.
— Он все время смотрел на эти самые часы, — сказал Гарри. — Лорд Нотт смотрел, в смысле. Там, в Сольдеу. И перед нападением он сказал: «
Двенадцать тридцать две по Гринвичу… Прекрасное время, чтобы уничтожить еще один мир!» Видимо, он запомнил время, когда его озвучили на заседании суда… И да, боюсь, к тому времени твой отец уже был безумен: ведь он знал, что я выжил…
— Это невозможно излечить, знаешь?
Гарри кивнул, в который уже раз. Вставший еще в начале разговора вопрос пока остался без ответа.
— Я собрал все средства, которые мог, и оплатил перевозку отца в Мунго… Забавно, но письмо из Европы о том, что Безумец из Сольдеу, наконец, опознан как Лорд Зигмунд Нотт, пришло вместе с прощальным письмом отца… Время умеет защищать себя, Поттер, оно не слишком любит умирающие миры… Теперь он лежит в той же палате, где и родители Наследника Лонгботтома, знаешь? А сам я… Остатка средств мне вполне хватит для того, чтобы закончить все дела в Хогвартсе… А там видно будет.
— Ты же не случайно рассказал мне это? — прищурился Поттер.
— Разумеется. Я присматривался к тебе четыре года, а вчера, когда Малфой, сияя, как галлеон, вернулся со своей отработки, окончательно убедился: ты тот, кто поможет мне отомстить. И ты примешь мою помощь. Амбридж, Реддл — да, я тоже раскопал его историю… Я хочу лишить их самого дорогого для них так же, как они лишили меня отца. Амбридж я хочу лишить карьеры. Реддла — бессмертия.
— Боюсь, что Амбридж будет проще тривиально пристрелить, — пожал плечами Гарри.
— Трупы редко продвигаются по службе, — усмехнулся мертвой улыбкой Нотт. — О, разумеется, я мечтаю, чтобы она долго и мучительно сознавала, что вся ее жизнь, все, чего она добивалась долгие и долгие годы… Что все это рухнуло. Но меня вполне устроил бы и такой вариант… если бы наш Добрый Светлый Директор не перекрыл бы тебе эту возможность.
— Ты это точно знаешь?
— Сейчас я не из будущего, если ты об этом. Хотя бы потому, что… Потому что попытка выдать кому-нибудь такую информацию — уже почти гарантированное безумие. Для Ныряльщика. Да и ты видел, в каком состоянии оказался после вашей схватки отцовский хроноворот. Я не могу починить его, да и, боюсь, уже никто не может, ведь в Отделе Тайн больше не осталось Ныряльщиков. Теперь это, в основном, память. Так что я просто-напросто вычислил это. Отец рассказывал мне про Дамблдора довольно много, да и сам я… не лишен наблюдательности и, что бы ни говорила про чистокровных волшебников мисс Грейнджер, логического мышления.
— Это я заметил, — согласился гриффиндорец. — К тому же она, я имею в виду Гермиону, уважает тебя с первого курса — как достойного соперника. И… похоже, мистер Нотт, наши цели, по крайней мере, сейчас, совпадают. Однако…
— Твоя недоверчивость похвальна, Поттер, и ничего другого я и не ждал. Поэтому… Наследник Рода Лонгботтом, — повернулся он к Невиллу. — Не соблаговолите ли стать Связующим в ритуале Непреложного Обета, который я намерен принести мистеру Поттеру, Наследнику Рода Блэк?
— Лорд Нотт… — сделал шаг вперед Невилл.
— Формально я еще наследник, Наследник Лонгботтом. Мой отец жив и… по Министерским законам я еще несовершеннолетний. Но фактически… Фактически мне уже исполнилось семнадцать, и мистер Поттер с мисс Грейнджер знают причину. И я приношу этот Обет по доброй воле и без какого-либо давления. Вашу руку, Наследник Рода Блэк?
Если у Гарри и были сомнения, это явно был не тот случай, чтобы демонстрировать их. Нотт обхватил его руку с силой, которой вряд ли можно было ожидать от астенического тонкокостного слизеринца.
— Забавно. Малфой продал бы душу за это, — усмехнулся Нотт. — А всего-то нужно было… Я, Теодор Зигмунд Нотт, даю этот Обет добровольно и без принуждения. Я клянусь, что единственное, что движет мною — стремление отомстить виновным в безумии моего отца.
Тонкий сверкающий язык пламени вырвался из волшебной палочки Невилла и изогнулся, окружив сцепленные руки гриффиндорца и слизеринца докрасна раскаленной проволокой.
— Я, Теодор Зигмунд Нотт, клянусь не поднимать на Гарри Джеймса Поттера руку — безоружную ли, вооруженную ли, полную ли злата, покуда он сам не выкажет явное и недвусмысленное намерение атаковать меня смертельным либо же тяжело калечащим образом.
Гарри кивнул. Это было разумно. Еще один язык пламени охватил их руки.
— Я, Теодор Зигмунд Нотт, обязуюсь хранить секреты Гарри Джеймса Поттера, ставшие мне известными прямо или косвенно, и никому не разглашать их без его явного и добровольного разрешения.
Это было даже более полной формулировкой, чем надеялся Гарри. Пока третий язык пламени обхватывал их руки, сплетаясь с первыми двумя, он быстро прокачал ситуацию… Приемлемо. А для более полной клятвы нужна была работа десятка юристов в течение как минимум недели.
— Я, Гарри Джеймс Поттер, принимаю Клятву Теодора Зигмунда Нотта… И да свершится его месть виновным, — по совету попного мозга добавил он.
— Свидетельствую! — произнес Невилл, и огненные кольца рывком впитались в руку слизеринца.
— А ты не столь невежествен, как я… опасался, — буркнул Нотт, слегка помахивая рукой: видимо, магия клятвы была достаточно неприятной.
— Ладно, — взъерошил шевелюру гриффиндорец, — прежде всего… Прежде всего, есть ли какой-нибудь способ заменить Паркинсон на Буллстроуд на посту префекта? Причем, желательно, до ближайшего выхода в Хогсмид.
— Это несложно, — подумав, кивнул слизеринец. — Признаться, я уже думал об этом. Да и Декан Снейп, полагаю, тоже. С конца третьего курса мисс Паркинсон становилась… все более и более неадекватной. Так что я советую действовать в этом направлении, — Гарри понял, что сам Нотт подставляться не намерен — слизеринец привык действовать чужими руками. — Но… зачем вам это?
— Во время выхода в Хогсмид мисс Грейнджер хочет собрать всех префектов пятого курса, — пояснил Гарри. — С одной стороны, это нужно для того, чтобы всем курсом не завалить СОВ, а с другой… С другой, полагаю, это может быть полезным для… уничтожения карьеры мадам Амбридж.
— Разумный ход, — кивнул Нотт. — Мисс Паркинсон пытается… привлечь к себе благосклонное внимание нового профессора ЗОТИ, это-то и беспокоит Декана Снейпа. Что-нибудь еще?
— Любая информация о Жабе, — пожал плечами Гарри. — Ну и о Томе тоже. Я имею в виду Реддла. Или Лорда — как тебе удобнее его называть. И… о Руквуде. Я ему тоже… кое-что задолжал.
— Вот как? — слегка удивился слизеринец. — Я подумаю, с кем поговорить и… посмотрю, осталось ли что-нибудь в архиве отца. Что насчет связи? Вряд ли будет разумно устраивать такие прогулки каждый день.
— Мы передадим тебе кое-что, — нарушила молчание мисс Грейнджер, — через кого-нибудь из барсуков или воронов, чтобы не привлекать внимания.
— Ну и всегда остаются собрания префектов, — пожал плечами Невилл.
***
— Ты ему веришь? — спросила Гермиона, когда Нотт, отсалютовав всем троим палочкой, отправился в сторону Главного Входа.
— Ровно в пределах Обета, — задумчиво произнес Гарри. — И дело вовсе не в том, что он слизеринец. Терри Хиггс — тоже та еще змея, однако… Мы с ним клятвами не обменивались, но я знаю, чего от него ждать, а чего — не следует. Потому что он живой. А Тео… Боюсь, если спросить о нем мисс Лавгуд, она скажет, что его мозгошмыги — мертвые.
— Лунопухи, — поправил его Невилл. — Она скажет про мертвых лунопухов.
— Или так, — не стал спорить Гарри. — Он сейчас живет только ради мести… и, если ему покажется, что ради этой мести нужно убить все население Земли и погасить Солнце — он это сделает. Если сможет, конечно. Девчонку бы ему найти, — вздохнул он. — Причем лучше бы уже тоже семнадцатилетнюю. Тогда у него, может быть, появятся и другие причины жить дальше.
— Я поговорю с Лавандой, — сказала мисс Грейнджер. — А ты в это дело не лезь, а то и так уже ходят слухи, что ты скоро выбьешь ее маму с рынка брачных контор Британии.
Невилл смущенно хихикнул.
— Как ты думаешь, — спросила Гермиона. — Этой надписи… Ее достаточно, чтобы Амбридж прекратила пытать студентов?
— Не знаю. Может быть, у нее садизм с мазохизмом в комплекте. Будет пытать, одновременно наслаждаясь болью, и от этой боли ненавидеть всех еще сильнее. Она ж ненормальная — это ж видно. В общем, посмотрим.
***
— Амбридж придется… нейтрализовать, — сказал Гарри. Он сидел в «Лаборатории Вообще» на диванных подушках, обхватив колени руками и уткнувшись в них лицом. — Черт, как не хочется-то… Мало мне было Квиррелла…
— Ты убил Квиррелла, чтобы спасти нас, — обняла его Гермиона. — Ты уверен… что сейчас тоже… надо кого-то спасать?
— Уверен, — вздохнул Гарри. — Этот ее садизм в сочетании… Понимаешь, она же все равно, что убила отца Тео только для того, чтобы иметь возможность шантажировать отца Малфоя, представляешь? И Тома возродила для того же, не заботясь о том, скольких он еще убьет! Сейчас ее сдерживает только страх, да и боль, надеюсь, тоже сдержит… Но эти ее жадность, беспринципность и садизм с жаждой власти обязательно прорвутся. Слушай, а как Лаванда узнавала, что надо было писать именно в эту секунду? — спросил он.
— Уходишь от темы, — сказала мисс Грейнджер. — И правильно, в общем-то. Так что слушай: с помощью настоящего Живоглота мы договорились с тем нарисованным Живоглотом-котенком, который на нашей тарелочке был… Ну и он начинал водить туда-сюда лапкой, когда ты, ну или потом Малфой, там, в кабинете Жабы, опускали перо на пергамент. Ну и Лаванда в это время тоже начинала писать тем пером, которое близнецы у нее утащили и потом доработали. И… давай не возвращаться пока к той теме? Лучше отдай мне двадцать пять фунтов, вот. Мы с Лавандой выбрали мне новый маникюрный набор, по каталогу, он очень хороший. А заколдуем мы его потом, вместе с девчонками. Ну и мне придется снова одолжить у тебя Хедвиг.
— Про Хедвиг могла бы и не спрашивать, — усмехнулся Гарри, отсчитывая маггловские бумажки, — по-моему, она уже в недоумении, почему мы с тобой все еще не вьем гнездо, а ты не…
— НИ СЛОВА БОЛЬШЕ, ГАРРИ ДЖЕЙМС ПОТТЕР! Если ты снова пошутишь насчет откладывания яиц, как с Флер на ее свадьбе… Я тебе твои оторву, понял?!
— Это ты нервничаешь из-за Чар Хельги, — усмехнулся Гарри. — Острый недостаток тактильных ощущений, вроде бы по науке это так называется! Кстати, как у тебя в середине следующей недели с…
— Все нормально у меня будет, Гарри Джеймс, — усмехнулась в ответ Гермиона. — А ты что-то придумал?
— Разумеется, — кивнул Гарри. — Так что после вашего с Невом дежурства в понедельник нам надо будет как следует выспаться.
— Надо проверить запасы «крема от загара», — буркнула Гермиона. — И да. Оборотное Зелье уже варят близнецы. Они же не в курсе твоих планов, а куча волос и даже крови Амбридж натолкнули их на идею… Ой, извини…
— Ничего. Все нормально. От этого никуда не деться же. Просто… именно на этот раз радикальное решение снимет намного больше проблем, чем создаст. Правда, придется выждать достаточно долго, чтобы история с пером подзабылась… Ну и не нарываться в это время, да…
— Уж пожалуйста, не нарывайся! — попросила его Гермиона и крепко обняла юношу.
***
— Кхе-кхе, мисс Грейнджер, — раздался приторный голос профессора Амбридж за спиной девушки, когда во вторник совы доставили обычную утреннюю почту, — не могли бы Вы показать мне Ваше послание?
— Пожалуйста, профессор! — ответила та. — Это маникюрный набор.
— Почему он не заколдован? — спросила жаба, обнюхивая щипчики и пилочки, уложенные в аккуратный кожаный футляр.
— Мне так привычнее, мадам. А при необходимости в соответствии с пунктом сто сорок три, подпунктом двенадцать, примечанием «эр», «
…исправления несовершенств маггловских устройств, направленные на выполнение их основной функции…»
— Достаточно, мисс Грейнджер, — скривилась Жаба, — я попрошу профессора МакГонагалл проконтролировать, что наложение чар будет осуществлено строго в соответствии с Законом, который Вы процитировали.
— Да, мадам, — склонила голову Гермиона, и, когда Амбридж удалилась, проворчала: — И обязательно было портить мне официальный День Рождения…
— Не удивлюсь, если она в курсе, какой сегодня день, и специально к тебе подошла. Ну, помимо контроля почты, который она потихоньку разворачивает: Филч, явно по ее просьбе, постоянно рядом с совятней торчит. Думаю, нам с тобой и на ужине не стоит появляться, — шепнул ей Гарри. — А то придумает мне или, скорее, тебе какое-нибудь бессмысленное занятие, чисто из вредности…
— Наверняка, — согласилась Префект и Заучка. — Так что мы уйдем сразу после последнего урока. Жаль, что я должна подавать пример остальным и не могу предложить тебе свалить прямо с него…
***
— Антиаппарационные чары Замка кончаются здесь, — сказал Гарри, приземлившись прямо напротив пометки на стене василискового лаза, недалеко от закрывающей выход плиты. — Я попросил Билла, так он тут площадку от камней расчистил и наложил скрывающие чары, не «
Фиделиус», конечно, но теперь отсюда и сюда можно аппарировать, не опасаясь Надзора. Какое-никакое, а убежище.
— Я бы не против пролететь с тобой и остаток пути, — улыбнулась ему подруга, — но да, нам действительно стоит попробовать… новые ощущения.
Она подошла к нему, обняла его вместе с метлой и крепко-крепко поцеловала. А потом Гарри почувствовал, как ее Аппарационный Суслик потащил их куда-то вдаль.
— Аппарировать во время поцелуя намного проще и приятнее. Старшие девочки говорили, что это автоматически дает необходимую задержку дыхания, причем без напряжения, которое мешает аппарации. Ты же сюда хотел меня доставить? — усмехнулась она, оторвавшись от него и указывая на пещеру Сириуса, в глубине которой мерцал костерок и виднелся… — Боже мой! Это же водяной матрас, как в том отеле!!! Я люблю тебя, Гарри Джеймс Поттер! А… А он не порвется о камни? — с беспокойством спросила она.
— Чары неразрушимости и чары самоподогрева воды, — широко, от уха до уха, улыбнулся Гарри. — Ну и «
Агуаменти» предварительно. Ты же знаешь, что для того, чтобы что-то новое изучить, мне нужен очень сильный стимул! Так что я, как только вы закончили патрулирование…
— Ты неисправим, Гарри! Но я рада, что являюсь для тебя настолько сильным стимулом. И… Ты в курсе, что по-настоящему мне исполнится семнадцать уже не двадцать третьего, а двадцать второго июня? А это, между прочим, суббота! И тогда эти дурацкие чары…
— Только давай проверять это не у нас в Лаборатории, а где-нибудь еще, — предложил Гарри. — А то кто его знает, кто кого сборет, если Хельга чисто по календарю считала, а не по взаправдашнему возрасту — то ли «
Фиделиус» ее чары, то ли ее чары «
Фиделиус»…
— Я думаю, что смогу договориться с девчонками насчет Ванной Префектов, — хитро усмехнулась мисс Грейнджер. — По крайней мере, на пару часов. И вот еще что, Гарри… Я начала изучать «
Фиделиус». И даже с Пенни связалась, она прислала мне свои записки…
— Это… Это действительно было бы круто, — признал Гарри. — «
Фиделиус», конечно, очень сложный, но… Пенни же выучила его к середине шестого курса!
— К концу пятого. Правда, тогда у нее получалось наложить чары только на дверной проем, да и слетали они регулярно, но…
— Но, думаю, нам пока хватит и этого. Нужно же нам будет где-то заниматься, так? Причем, судя по тому, что Фред и Джордж заколдовали уже три десятка учебников Слинкхарда, желающих будет хоть отбавляй. А пускать всех подряд что в нашу Лабораторию, что в Тайную Комнату у меня нет никакого желания.
— Хорошо, — ответила Гермиона, — тогда я немного отложу свою подготовку к ЖАБА по Истории Магии и займусь этим поплотнее, или, как говорила Пенни, «по-хаффлпаффски».
— Ну что: сначала поедим или?..
— «Или». Определенно «или». Потому что мы не ели всего-то пять с небольшим часов, а вот полноценного «или» у нас не было уже почти три недели. И тут достаточно тепло, чтобы ты без помех мог любоваться на мою двенадцатую по красоте задницу.
— Она уже далеко не двенадцатая, — усмехнулся Гарри. — Постоянные тренировки же. А для меня так и сама знаешь — первая и единственная.
— Знаю, — кивнула мисс Грейнджер. — Но тогда непонятно, почему мы оба еще одеты?! Или ты намерен отработать на моих трусиках Исчезающие Чары, которые у тебя до сих пор не слишком-то выходят? Так не стесняйся, у меня теперь есть запас!
***
— Мне надо почаще тебя стимулировать, — улыбнулась мисс Грейнджер, когда, уже ранним утром, они не спеша шли по Тайной Комнате; Гарри нес метлу на плече. — Твои чары были просто безукоризненны, Гарри! В том числе и Исчезающие.
— И уж водяной матрас всяко был намного лучше гранитной плиты, — поддел ее мистер Поттер. — Хотя, конечно, я дико боялся
исчезнуть не твои трусики, ну и лифчик тоже, а тебя.
— Во-первых, я и тебе, и в тебя верю, — показала ему язык мисс Грейнджер, — а во-вторых, я не пренебрегаю теорией, как некоторые.
Исчезнуть человека, тем более, мага, практически невозможно. Так что мы должны продолжать занятия, Гарри Джеймс. Я думаю, что мы будем аппарировать… ну, сначала летать, а потом аппарировать… туда после каждого нашего с Невом дежурства!
— Тогда мне нужно как следует отработать и согревающие чары, — озабоченно почесал затылок юноша, — скоро снаружи уже довольно холодно будет.
— Это и был план, — подмигнула ему подруга. — Слушай, а Рон тебя не выдаст? За наших-то девчонок я спокойна, а вот он… Если ты раз в две недели будешь ночевать не у себя в спальне…
— У нас это обычное дело, — пожал плечами Гарри. — Шимус, считай, каждую третью ночь в сарайчике у Хагрида в обнимку со своей чудо-колонной спит, и Граббли-Планк его даже и не гоняет, потому что он ей с мадам Хуч самогонный аппарат починил. Дин регулярно с близнецами в их нычке с чем-то возится по ночам, да и Невилл тоже, но он, понятно, с Джинни, и с другими целями, и не так часто… Даже сам Рончик последнюю неделю пару раз почти на всю ночь пропадал.
— Он ужасно завидует Невиллу, — сказала Гермиона. — Из-за того, что он префект, хотя в начале первого курса и был полным мямлей. А тебя Рон просто ненавидит уже. И если Амбридж предложит ему что-то, что он давно хочет… И кстати, ты заметил? У него и метла появилась, старая, но не дешевая, и деньги кое-какие… Может, она его уже подкупила?
— А что она ему может предложить, кроме метлы и денег? Капитанство? Место префекта? — прищурился Гарри. — Хм. Короткая у него тогда будет карьера, — вздохнул он. — Но вроде Рон еще не настолько говнюк. Хотя знаешь… Ничего страшного, если он меня даже вдруг и сдаст. Проведу дополнительную рекогносцировку во владениях Жабы, только и всего.
Они замолчали, не желая развивать опасную тему. Уже после сталагмитового стрельбища, прямо перед черным зевом ведущего к умывальнику тоннеля, Гермиона не выдержала. Она развернула Гарри к себе лицом, и они снова поцеловались.
— Ты — самое дорогое в моей жизни, — сказала она, отдышавшись.
— Это взаимно, — шепнул ей в ушко Гарри.
