Гарри Поттер и Армия Тревора

      — Где он? — завопил Фадж, приподнявшись с пола. — Где?!       — Не знаю! — воскликнул Шеклболт, поднимаясь вслед за ним.       — Он не мог аппарировать! — закричала Амбридж. — В Хогвартсе это невозможно!       — Лестница! — крикнул Долиш, бросился к двери, рывком распахнул ее и исчез за порогом. Кингсли и Амбридж выбежали за ним следом. Фадж помедлил, затем, с помощью Уильямсона, не спеша встал и отряхнулся. Наступила долгая, томительная пауза.       — Итак, мистер Поттер, — ядовито сказал Фадж, поправляя разорванный рукав, — боюсь, это конец вашего покровителя Дамблдора.       — Я сообщу об этом Лорду Блэку, сэр, — кивнул Гарри. — Ну, о том, что Вы считаете профессора Дамблдора моим покровителем. Кстати, господин Министр, нельзя ли утвердить Сириуса в качестве моего опекуна? Официально? Раз уж он теперь благополучно оправдан Визенгамотом? Или мне туда и обратиться, сэр? Надеюсь, Верховный Чародей Гольдштейн мне не откажет?       — Ну вы подумайте, какая наглость! Знаете, Поттер… Я бы не рекомендовал Вам оставаться в Хогвартсе на шестой курс, — бросил, скривившись, Фадж. — Мы тут прекрасно обойдемся без такого возмутителя спокойствия, как Вы!       — Отличная идея, сэр! — ответил Гарри. — Признаться, на прошлой неделе, сразу после суда, я и Сириус обсуждали такой вариант с профессором Дамблдором… И он, ну, профессор, был не слишком доволен этим.       Про себя Гарри отметил, что, судя по словам Фаджа, немедленное отчисление ему не грозит: видимо, Министру следовало для начала разобраться с тем беспорядком, который неизбежно вызовет неудачная попытка ареста и вполне успешное бегство одного из наиболее уважаемых и могущественных волшебников. Тем более, что основной цели он добился, а сам Гарри был для него лишь одним из инструментов для достижения этой самой цели.       — И Вы покинете Британию? — недоверчиво посмотрел на Гарри Фадж. — Действительно покинете?       — Если Сириус будет утвержден моим опекуном официально, мне будет намного проще сделать это, сэр, — пожал плечами Истинный Слизеринец.       — Хорошо, — задумчиво кивнул Фадж. — Я посмотрю, как это можно устроить.       — Спасибо, сэр, — вежливо поблагодарил его Гарри и незаметно сделал страшное лицо кривляющейся в попытке скрыть улыбку Распределяющей Шляпе; та замерла. — Полагаю, Лорд Блэк в состоянии оплатить все связанные с этим расходы. Я могу идти?       — Идите, Поттер! — властно (и при этом с изрядной долей предвкушения) бросил Министр. — И помните: если Вы снова выступите против Министерства — Вас уже никто не спасет!       — Да, сэр, — Гарри слегка поклонился и вышел.       Уже с площадки лестницы он услышал скрипучий голос портрета Финеаса Найджелуса Блэка, того самого, что так долго отказывался от посещения родового гнезда в ту ночь, когда умер Артур:       — Вы знаете, Министр, я достаточно скептически отношусь к гриффиндорцам, к примеру, к Дамблдору… однако нельзя не признать, что у них есть стиль…       Лестница привезла Гарри вниз, и он, миновав горгулью, не спеша отправился в сторону башни Гриффиндора.       — Подождите, юноша! — услышал он тот же самый скрипучий голос за спиной. — Да подождите же!       Гарри обернулся. Финеас Найджелус спешил за ним, перебираясь из одной рамы в другую, попутно утирая со лба пот клетчатым платком.       — Чего я не могу простить Альбусу среди прочего, — сказал он, пытаясь отдышаться, — так это того, что он, пользуясь Вашей молодостью и неопытностью, так задурил Вам голову! Иначе хотя бы Вы могли бы продолжить славные традиции семьи Блэков… Эх-х…       — Если мне повезет выжить, ну и если я успею завести детей, один из них, вполне вероятно, попадет на Слизерин, сэр.       — Помоги Вам Мерлин, — серьезно кивнул Финеас Найджелус. — Я буду надеяться.       — Подождите, сэр, — остановил Гарри уже готового отправиться назад старика. — Не могли бы Вы помочь мне, ну, вместе с Мерлином? Скажите, а этот дамблдорский Омут Памяти… Он до сих пор в том шкафу?       — Я в Вас не ошибся, мой мальчик, — просиял Блэк, — и теперь я буду надеяться в два раза сильнее. Но увы, — вздохнул он, — во-первых, боюсь, что эта полукровка…       — Если горгулья три года назад не пустила в кабинет Лорда Малфоя, — пожал плечами Гарри, — то с какой стати ей пускать туда мадам Амбридж?       — Логично, молодой человек, — вынужден был признать старик. — Но, во-вторых, Альбус отдал Омут этому грязноволосому парвеню, и…       — Этот вариант меня тоже устраивает, — кивнул Гарри. — Хотя он и посложнее. Вы мне очень помогли, сэр. Спасибо.       — Обращайтесь, Наследник, — кивнул Финеас Найджелус и удалился.       — Надо найти Толстого Монаха и попросить его помолиться за сорванца, — услышал Гарри его бормотание.       Он снова пожал плечами. В силу молитв он, разумеется, верил, особенно с прошлого лета — но только тогда, когда они подкреплены чем-то более существенным, вроде фунта серебра на цепочке.

***

      — СТОП! — крикнул он, когда все собравшиеся в Общей Гостиной бросились к нему. — Первое — мне пока ничего объяснять не надо. А то мало ли… Попозже, хорошо?       Невилл, Гермиона и еще несколько человек, за которых он почему-то чувствовал особенную гордость, хотя и не мог понять, почему именно, переглянулись и кивнули.       — Второе. Утренние пробежки, в смысле, наказания, не прекращать, ссылаться на приказ Заместителя Директора от сентября второго дня, года прошлого, тысяча девятьсот девяносто пятого. Если Жаба захочет их прекратить — пусть издает очередной декрет. Невилл, Гермиона, донесете это до остальных префектов? Отлично. Третье — со мной все в порядке, и отчислять меня прямо сейчас Фадж не намерен. Ему пока и с Дамблдором забот хватает. Остальное — в рабочем порядке.       — Могут ли два ничтожных фигляра обратиться с нижайшей просьбой к Его Хитрости? — рухнули на колени перед ним близнецы Уизли.       — Дозволяю! — милостиво разрешил юноша.       — Не будет ли так любезен Великий и Хитроумный Гарри Джеймс Поттер сказать свое веское слово?       — Совсем коротенькое слово, о Посрамитель Недостойных, всего из трех букв!       — На «Ф» начинается, на «С» кончается, — пояснил Фред.       — И «А» в середине, — на всякий случай уточнил Джордж.       — Ну что же… — притворно задумался Гарри. — ФАС!

***

      «ПРИКАЗ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ       Долорес Джейн Амбридж назначается директором Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс вместо Альбуса Дамблдора.       Основанием настоящего Приказа является Декрет Об Образовании номер тридцать четыре.       Подписано:       Корнелиус Освальд Фадж,       Министр Магии»       — Ну… Если вспомнить о судьбе Люциуса Малфоя на втором курсе… — задумчиво сказала Гермиона.       — НЕ СМЕТЬ УПОМИНАТЬ МОЕГО ОТЦА, ТЫ, ГРЯЗНОКРОВКА! — услышали они голос Драко.       Блондин облачился в приталенную черную мантию, точно такую же, какую до того носили Диггори, МакЛагген и Уоррингтон.       — О, так твой отец теперь тоже хочет быть Тем-Кого-Нельзя-Называть? — подняла бровь Гермиона. — Раб претендует на место хозяина? И кстати… Пять баллов со Слизерина за неподобающую лексику, Малфой!       — ХА! — лицо Малфоя внезапно засветилось блаженством. — Да ты ведь не в курсе новых веяний, Грейнджер?! Тогда тебя ждет разочарование. Видишь ли, согласно распоряжению Директора Амбридж, префекты не могут снимать баллы с членов Инквизиторской Дружины!       Он гордо продемонстрировал собравшимся вокруг зеленую повязку на левом рукаве — зеленую, с серебряным кругом и с черным треугольником в нем. В треугольник, как и положено, был вписан круг, а сам он был разделен пополам вертикальной чертой. Знак Даров Смерти. Знак Гриндевальда.       — Ну… Члены — отличное слово, — кивнул Гарри. — И очень подходящее! Видимо, трое красавчиков уже не могут удовлетворить… потребности мадам Амбридж? Я имею в виду потребности в дисциплине, — уточнил он.       — Ты, Поттер… Ты… Десять баллов с Гриффиндора за… наглость! Еще десять баллов с тебя, Грейнджер, за то, что ты грязнокровка! Грязнокровка, поняла?       — С каких это пор ты можешь снимать баллы, Малфой? — вкрадчиво осведомился Эрни МакМиллан. — Да еще и с префектов?       — А, так ты тоже ничего не знаешь! — с восторгом воскликнул Драко. — Чл… Инспекционная Дружина может снимать баллы даже с префектов! А вы с нас не можете, вот! Ух, теперь-то я!.. И кстати… Десять баллов с Хаффлпаффа, МакМиллан, потому что… Просто потому, что ты мне не нравишься!       — То есть ты хочешь сказать, Малфой, что мадам Амбридж практически ликвидировала полномочия префектов?       — ДА!!! — воскликнул Драко. — Теперь вам придется быть со мной очень вежливыми!       Он даже радостно подпрыгнул несколько раз от полноты чувств.       — Мне вспоминается третий курс, — вступил в разговор Энтони Гольдштейн. — Точнее, самый его конец.       — Да, — согласился Эрни, — это был вполне подходящий прецедент, Тони. Кстати, спасибо, Гарри, мы тогда все оценили твое решение… Ну, все, кроме Седрика, конечно. Итак, леди и джентльмены?       — Согласен, — кивнул Невилл.       Драко слегка побледнел: он ожидал чего угодно, но не…       — Лавгуд! — обернулся к столу Рэйвенкло Тони. — Минус пять баллов с Рэйвенкло за мечтательный вид!       — Спасибо, Префект Энтони Гольдштейн! — ответила белобрысая рэйвенкловка, сделавшись еще более мечтательной. — Я очень рада оказаться первой!       — Боунс, пять баллов с Хаффлпаффа за ехидное выражение лица! — поддержал Тони Эрни МакМиллан.       — Ура-а-а! — вскочила ногами на скамью Сьюзен. — И еще пять за неприличные танцы, Эрни, пожалуйста! — Она исполнила что-то рок-н-ролльное — видимо, Джастин Финч-Флетчли успел сводить ее в молодежный клуб… наверняка, впрочем, в достаточной степени респектабельный молодежный клуб.       — Уизли! — рявкнул Лонгботтом. — Десять баллов с Гриффиндора за разговоры с едой во рту!       — Фнимай дфаффать! — неожиданно для всех заявил Рон. — Я фефяф фефе ф фот еффе фапифаю! — и он, не утруждая себя вилкой, схватил затянутыми, как обычно, в беспалые перчатки руками сразу две куриные ножки.       — Мне тоже, — сидящая рядом с Шестым Фэй Данбар зачерпнула ложкой здоровенную порцию овсянки и отправила ее в рот. — Но двафафь, или дафе дефять, у меня, нафефное, не полуфиффя…       — Вполне получится, — успокоил ее Невилл. — Десять баллов с Гриффиндора за демонстративное нарушение правил, мисс Данбар!       — И с меня! И с меня! — заголосили мальки трех факультетов.       — Поздравляю с кубком, Малфой! — Гарри хлопнул по плечу слизеринца и прошел мимо. — Хотя… — он обернулся. — Хотя на вашем месте я бы подстраховался и попросил профессора Снейпа все же начислять вам баллы за вдохи и выдохи! Ну или тебе все-таки следует оказывать больше уважения высокопоставленной сотруднице Министерства. Строчки, да, Драко? — он кивнул на правую кисть слизеринца, которую тот постарался немедленно прикрыть рукавом мантии.       — Двадцать пять баллов с Гриффиндора, Поттер! — рявкнул подбежавший к ним и, видимо, еще не разобравшийся в ситуации профессор Снейп. — За… — и он замолк, заглушенный натуральной овацией.       — Что здесь происходит, дети? — квакнула вошедшая в зал и оглушенная громом аплодисментов Амбридж.       — Судя по всему, Гриффиндор, Рэйвенкло и Хаффлпафф поздравляют Слизерин с досрочным выигрышем Кубка Школы, Долорес! — мило улыбнулась профессор Спраут и указала на факультетские часы, в которых рубины Гриффиндора, сапфиры Рэйвенкло и опалы Хаффлпаффа почти полностью отсутствовали, и только колба с изумрудами Слизерина была заполнена чуть больше, чем на треть. — Мистер Диггори, — обратилась она к одному из тройки сопровождающих Амбридж поджабников, — двадцать баллов с Хаффлпаффа за противоречащий Уставу Хогвартса внешний вид!       — Я не утверждаю это наказание, Помона! — взвизгнула Амбридж.       — Вы уже издали соответствующий Декрет, позволяющий Вам утверждать или же не утверждать наказания, наложенные Главами Домов на собственных студентов, коллега? — подняла брови профессор Спраут. — Думаю, Вам стоит озаботиться нехваткой места под эти ящики, — она кивнула на вывешенные под замками и стеклом декреты и приказы, занимающие уже больше половины стены.       — Властью Директора…       — Странно, — удивился профессор Флитвик. — Похоже, факультетские часы не реагируют на Ваш приказ. Видимо, Хогвартс еще не понял, что у него новый директор? Кстати, коллега, как прошли Ваши переговоры с Горгульей? Она, наконец, пропустила Вас в кабинет? Хотя бы к утру?       — Это временно! — закричала Амбридж.       — С этим я и не собираюсь спорить, — ответил Флитвик. — Разумеется эта ситуация исключительно временная, Долорес!       — В таком случае… Властью сотрудницы Министерства…       — И опять странность, коллега, — вступила в разговор профессор Вектор. — Я внимательно прочитала новый приказ Министра, и знаете… Десять баллов с Рэйвенкло за слишком яркое проявление эмоций, мисс Патил!.. Так вот, представляете, Долорес, там не указан ни один из Ваших министерских титулов! Возможно, эти бюрократы, как всегда, что-то напутали?       — Что?! — Амбридж побледнела. — Я…       Она бросилась к ящику со свежим приказом, растолкав учеников, и неверящими глазами уставилась в официальный текст.       — Это… это… — она развернулась и опрометью бросилась из зала.       — Бедняжка Долорес, — печально покачала головой МакКошка. — Какое разочарование в момент, казалось бы, триумфа… Мистер Поттер, двадцать семь баллов с Гриффиндора за возмутительное коварство!       — Это не я, профессор! Это правда не я!       — Неважно, мистер Поттер. Впрочем, не беспокойтесь, соответствующее, хм, наказание ждет всех причастных! Мистер МакМиллан, мисс Аббот, мистер Гольдштейн…       Последние рубины взлетели вверх, оставляя часы львиного факультета абсолютно пустыми. Впрочем, вороны и барсуки отстали ото львов буквально на какие-то секунды.       Драко Малфой стоял посреди Большого Зала, весь бледный, бледнее собственных волос.

***

      В школе воцарился хаос.       Инквизиторская Дружина, будучи теперь не в состоянии снимать баллы, попыталась было перейти к прямым запугиваниям неугодных, пользуясь обещанной им Амбридж безнаказанностью, однако почти сразу же выяснилась крайне неприятная для поджабников вещь: Амбридж не могла быть везде, а в ее отсутствие тройки инквизиторов сталкивались с внезапно и будто бы из ниоткуда собирающимися двойками, четверками или даже, при удобном случае, шестерками и восьмерками Армии Тревора (в которую как-то незаметно мутировал бывший одноименный Клуб) и терпели стремительное, причем почти всегда крайне обидное, поражение.       Так что после загадочного исчезновения охотника Слизерина Монтегю (как рассказали Гарри близнецы, они в две палочки оглушили Пьюси и Блетчли, а самого Монтегю засунули в тот самый шкаф, на котором Гарри давным-давно отрабатывал «Редукто»), поджабники резко сократили активность. А бедолагу Монтегю никто не видел уже несколько дней.       — Наверное, этот шкаф был Исчезательным, — почесал голову Джордж. — Ничего, говно не тонет, появится еще.       Вскоре после этого Уоррингтона настигла загадочная хворь: то его била лихорадка, то кровь из носа шла нескончаемым потоком, то он падал в обморок во время очередной вахты за плечом Амбридж… Близнецы звенели галлеонами в карманах, и по секрету сообщили Гарри, что для столь особого случая они применили специальную льготную двухсот-тридцати-трех-с-третью-процентную наценку. При этом Уоррингтон оказался слизеринцем достаточно толковым для того, чтобы не ждать, когда наценка поднимется до десятикратной, согласился на все условия, включая клятву о неразглашении, и теперь наслаждался гостеприимством мадам Помфри, спокойно готовясь к своим ЖАБА.       Впрочем, и без этой наценки бизнес у Фреда и Джорджа шел замечательно: с уроков ЗОТИ нескончаемым потоком тянулись внезапно заболевшие школьники с теми же самыми симптомами, с порога заявляющими хозяйке Больничного Крыла о постигшей их тяжелой форме амбриджита. Вопреки опасениям, мадам Помфри болящих не гоняла, и даже освободила и расширила одну из кладовок Больничного Крыла, оборудовав в ней класс для самостоятельных занятий для «выздоравливающих».

***

      — Поговори с Чанг, — сказала Гермиона Гарри, когда они (между прочим, в честь фактического совершеннолетия Гарри) лежали на водяном матрасе в пещере после довольно длительного и довольно бурного общения.       — ЧТО?! — воскликнул он.       — С Чанг поговори. Она сама не своя, из-за того, что из-за нее ты тоже потерял память…       — Ну… Я знал на что шел. Это же было в пределах рассчитанного риска. Сказал «под мою ответственность», значит под мою, — взъерошил шевелюру Гарри. — И потом, мне ведь уже приходилось терять память, причем тоже важную такую память, потому что надо было. Тем более, что сейчас-то это все не совсем ушло, не полностью, в смысле. Нет, так-то я не помню ничего из… занятий этих, только, может быть, во снах… Но снов я тоже не помню, когда просыпаюсь…       — Ну да. Ты заметил, что ты обращаешься со всеми «нашими» так, как будто где-то в глубине души ты все обо всех знаешь, ну, у кого какие сильные стороны, слабые?.. То есть даже если ты сознательно и не помнишь, но…       Армия Тревора теперь занималась по-партизански, мелкими группками, строго по факультетским двойкам и четверкам; только Терри Хиггс отрабатывал заклинания в заброшенных классах со своей рэйвенкловской подружкой Камиллой, наверняка сочетая занятия с иными приятными и полезными видами деятельности.       В промежутках то один, то другой боец подходили к Гарри и задавали пару-тройку вопросов, причем это происходило совершенно открыто: как правило, в Большом Зале во время ланча, или в коридоре, так что со стороны совсем не напоминало какой-либо тайный заговор.       Гарри ждал, когда все успокоится и дружинники, поддерживаемые Филчем и миссис Норрис, забьют, наконец, на патрулирование седьмого этажа. Тогда он мог бы проникнуть в Выручай-Комнату (например, под мантией-невидимкой) и впустить факультетские группы через аварийные выходы.       — Ну так если Том смог добыть стертые старшим Краучем воспоминания Берты Джоркинс, то они где-то в голове точно остаются, — согласился Гарри. — Но зачем мне говорить с Чанг?       — Поговори, — нахмурилась мисс Грейнджер. — Это действительно важно. И я даже не буду возражать, если ты будешь проводить с ней какое-то время. Только, пожалуйста…       — Не беспокойся, — обнял ее Гарри. — Даже если мне и нужен был кто-то, кроме тебя… А никто, кроме тебя, мне не нужен, — уточнил он на всякий случай. — …То с Чанг у меня теперь то же, что и с Пенни на втором, помнишь, когда она мне, да и тебе тоже, память потерла?       — Помню, — боднула его макушкой в подбородок Гермиона. — И… И мне даже жаль иногда, что…       — НЕ ПОНЯЛ, — вскинулся Гарри, а потом внезапно успокоился.       Ну… Может быть, так и лучше…       — Я… ты не подумай, я тебя люблю, и хочу… Но это Предсказание…       — А, — юноша опустил взгляд. — Понятно. Ты в любое время можешь…       — Нет-нет-нет, — она села, даже не пытаясь прикрыться простыней. — Просто… И нет, нет, это же не то Предсказание, Гарри, не «то самое», а совсем даже другое! Ты ведь помнишь, как вчера тебя поймала профессор Трелони?       — Ага, — кивнул Гарри.       Это-то он хорошо помнил и даже был благодарен Захарии Смиту, которому жутко приспичило прояснить некоторые нюансы заклинания «Диффиндо» и который довольно бесцеремонно оттеснил его от профессора.       — Ну… ты что же, не слышал, что она сказала?       — Нет, — помотал он головой. — Меня Смит тогда отвлек, ну я и…       — А я слышала. И…       — И там снова была какая-то гадость? — уточнил он.       — Никакая не гадость, — горько усмехнулась она. — Она, наверное, хотела сделать тебе приятное, как профессор МакГонагалл позавчера или профессор Флитвик сегодня утром, когда тебе коробку со сладостями подарил… В общем, вместо твоей обычной безвременной и ужасной кончины она предсказала, что ты станешь Министром Магии, доживешь до ста шестидесяти девяти лет…       — Ну… Не то, чтобы я против, — усмехнулся юноша. — Но это же не исключает, что Министром Магии будешь и ты? Я же не собираюсь все эти полтора с хвостиком века протирать задницу в кресле, мне и года-то будет много! Так что ты вполне сможешь…       — Да не в этом дело! — воскликнула Гермиона. — Представляешь — и в конце она предсказала тебе двенадцать детей! ДВЕНАДЦАТЬ, ГАРРИ!       — Упс, — сказал он. — Двенадцать — это как-то… Слушай, даже у Молли всего семеро!       — Я… Нет, я не против детей, — всхлипнула мисс Грейнджер. — И даже не против нескольких. Но двенадцать! Я хотела заниматься теоретической магией, исследовать заклинания, особенно в части Трансфигурации, работать, менять это идиотское средневековое общество, и даже тоже быть Министром, наконец, тот самый год, о котором мы говорили! Но ДВЕНАДЦАТЬ! Я посчитала — даже если каждый раз я буду рожать двоих, а детородный возраст у колдуний — примерно до сорока пяти, ну пусть до пятидесяти… Мне придется рожать двойню каждые пять лет и… И у меня не останется времени ни на что другое! Да и у тебя тоже… А я не хочу делить тебя ни с кем! Но, наверное, если так, то, может быть… С Пророчествами же бороться глупо, правда?       — Подожди-подожди, — ошарашенно произнес юноша, — ты вот так вот расстроилась из-за того, что ляпнула Стрекоза?       — Если помнишь, — нахмурилась мисс Грейнджер, — у меня есть основания серьезно относиться к тому, что, как ты говоришь, «ляпает» профессор Трелони!       — Хм-м-м… Если ты серьезно отнеслась к важному для тебя предмету, а по-другому ты не умеешь, то ты же должна знать, что предсказания, особенно Истинные, всегда сбываются не так, как ты ждешь?       — Э-э-э… да, — вынуждена была признать Гермиона.       — Ну и вот. Во-первых, вопрос: входят ли в это число крестные дети? А то у меня вон еще одна троюродная племяшка вот-вот появится, и Сириус с Флер, кстати, просили нас обоих…       — Я… Я об этом не подумала, — пробормотала Гермиона.       — Вот! Как бы нам с тобой еще от такой чести отказываться не пришлось, чтобы на своих-то хватило! Потом, дети могут быть приемными, например. Ну или представь, что ты, или там Лаванда, которая, кстати, колдомедиком хочет стать, придумали способ сохранять способность рожать… Ну, скажем, до девяноста лет. Ведьмы вы или не ведьмы? И тогда… Или, ну, не знаю, изобретете вы с ней... эм-м-м… что-то вроде инкубатора…       — Если бы ты сейчас пошутил, я бы тебя прибила, — проворчала Гермиона. — Но ты не шутишь. Но все равно — инкубатор — неподходящее слово. Тут скорее, должно быть что-то вроде искусственной матки. Хм… Или… Маточный репликатор… Но…       — А для этого «но» мы всегда можем арендовать у Сириуса особняк Блэков. Я… Я читал про воспитание детей, — смущенно признался он, умалчивая, впрочем, о том, что читал он это с легкой тоской, понимая, что ему такое вряд ли светит: во-первых, это был вопрос жизни и смерти, и, значит, он имел право на это умолчание, а во-вторых, подругу надо было не погружать глубже в депрессию, а вытаскивать из нее. — И я в курсе, что главная проблема родителей — как бы выспаться. Так что, например, ты можешь сдать этих самых близняшек мне на полчасика, и спокойно поспать шесть часов в подвале. А потом мы поменяемся!       — Но… — повторила Гермиона, уже менее безнадежно.       — Хватит «но». Даже если тебя съел дракон, у тебя всегда остается минимум два выхода, — серьезно сказал Гарри. — А тут не дракон, а пророчество, да еще и неизвестно, истинное ли. Так что выходов тут тьма-тьмущая, и нечего тут привлекать… всяких таких. Да еще и расстраиваться из-за этого.       — Но ты все равно поговори с Чанг, — обняла его девушка, ее улыбка теперь была счастливой. — Это правда важно. Ну, или может стать важным.       Гарри задумался.       — Ты хочешь подставить ее вместо себя? — спросил он. — В вашем с близнецами плане?       — Я уже говорила тебе, Гарри Джеймс, что мы не будем рисковать никем, кем ты сам не рискнул бы. И ты сказал, что ты мне веришь. Но создать впечатление, что у вас с Чжоу роман, было бы… В общем, это действительно надо. В том числе, чтобы замаскировать деятельность Армии Тревора: пока ты будешь болтаться с Чанг, мы с Невиллом и близнецами успеем сделать довольно много, знаешь? Тем более, что Жаба, похоже, и так в этом романе уверена, особенно после того, как застукала вас с тем «Патронусом» в пустом классе. Потом, я, само собой, немного оторвусь и устрою вам, наконец, безобразную сцену ревности…       — Не надо, — покачал головой Гарри. — Не надо сцен, это, наоборот, привлечет к тебе внимание. Мы же с тобой публично не целуемся, да и не обжимаемся по углам. И чего тогда демонстративно ревновать? Так что просто сиди в библиотеке с Ноттом, этого вполне достаточно. Она знает? — спросил он. — Чжоу?       — Конечно, знает, — слегка обиделась Гермиона. — Ну да, я иногда бываю несколько… беспринципной, но не до такой же степени! Разумеется, я с ней поговорила. Да, я использовала ее чувство вины, совершенно, замечу, оправданное. Да, я не рассказала ей всего, но я же даже тебе всего не рассказываю! И да, я предупредила ее, чтобы она… не испытывала напрасных иллюзий. И она согласилась, причем с радостью. Ты не обиделся, Гарри? — обеспокоенно спросила она, увидев нахмуренные брови юноши.       — Ну… Я же сам попросил, — вздохнул он. — И я знаю, что иногда… приходится притворяться.       — Ты просто не любишь терять контроль, — припечатала мисс Грейнджер.       — Сама-то! — немного обиделся Гарри.       — Да. Я такая. И поэтому сейчас я буду сверху. Ты же знал, на что шел, правда, любимый?       Еще бы Гарри не знал.