Гарри Поттер и Армия Тревора

      — Она тут ни при чем, — глухо сказал Гарри. — Отпустите ее.       Кто-то из стоящих рядом с заложницей Пожирателей хмыкнул.       — Мисс Чанг — гарантия Вашего хорошего поведения, мистер Поттер, — все так же растягивая гласные, пояснил мистер Малфой.       Гарри отметил, что голос блондина все-таки слегка подрагивает, а рука, лежащая на серебряной змеиной голове, не столь тверда, как положено при настолько подавляющем численном превосходстве. Ну… Репутация.       — Что вам от меня нужно?       — Пророчество, мистер Поттер. Пророчество. Возьмите его.       Гарри скосил глаза. Шарик, к которому он так стремился во внушаемых ему снах, лежал слева от него — точно там, где и должен был лежать. На табличке рядом с шаром стояла дата — апрель восьмидесятого, до рождения самого Гарри было еще три или четыре месяца — и краткая заметка «С.П.Т. — А.П.В.Б.Д. Темный Лорд и (?) Гарри Поттер».       — И зачем такие сложности? — прищурился Гарри.       Он надеялся, что и репутации семьи Чанг, и его собственной тоже, хватит для того, чтобы Малфой и явно находящиеся под его командой Пожиратели не слишком-то хотели переходить к жестким действиям и вместо этого предпочли бы немного поиздеваться над ними, для начала — словесно.       — Твой сын прав, Люциус, он действительно туп, — раздался пронзительный женский голос.       Одна из фигур за спиной Малфоя сняла маску.       Беллатрикс Лестрейндж, урожденная Блэк, психопатка и садистка, по слухам (точнее, по недостаточно проверенной информации) — болезненно влюблена в Тома Реддла, он же Волдеморт, он же Темный Лорд. Вероятно, лучший кандидат на… — Гарри оборвал мысль.       — Если бы Глюпенький Галликинс холёсё усился в Хогвалтсе, он знал бы, сто взять плёлёсество мозет только тоть, ктё в нём упомянут, — просюсюкала Беллатрикс.       Точно, сумасшедшая. Застряла в детстве или подсознательно хочет туда вернуться?       — Тут рядом с моим именем есть знак вопроса, — попытался поторговаться Гарри. — А если…       — Если это не ты, тогда не повезло и тебе, и твоей подружке. Или нам, хм, приступить к демонстрации? Антонин?       Когда взгляды Пожирателей устремились за спину Гарри, видимо, к тому самому Антонину, он плавным быстрым движением снял с полки шарик, попутно уклонившись от красного луча, просвистевшего рядом с его ухом.       — НЕ КОЛДОВАТЬ! — заорал Малфой. — Никаких проклятий, придурки! Если оно разобьется…       — Интересно, — спросил Гарри, борясь с желанием взъерошить шевелюру, что было затруднительно: в одной руке у него была палочка, а двумя пальцами другой он удерживал шарик. — Если эта штука и правда разобьется, вы же все услышите то, что там записано? И тогда… Насколько высоко ваш хозяин ценит всех вас: вместе и по отдельности? Уж Томми-то прекрасно знает, что даже «Обливиэйт» не является гаран…       — Не сметь называть Темного Лорда маггловским именем!.. — взвыла Беллатрикс. — И Лорд ценит меня достаточно, чтобы доверить не только…       — Молчать! Успокойся, Белла. Оживите этого кретина! — скомандовал Люциус.       Гарри понял, что с тактикой у Пожирателей не очень хорошо — стоять на директрисе возможного «дружественного» огня — не лучшее решение… Кстати, ему самому тоже надо бы подумать об этом. И быстро.       — «ЭНЕРВЕЙТ!» — «ЭНЕРВЕЙТ!» — «ЭНЕРВЕЙТ!» — заголосили сзади.       — Не… Не получается, сэр! — раздался незнакомый Гарри голос. — И у него в шее…       — Ну так что, — возвысил голос Гарри, чтобы отвлечь Люциуса, да и прочих тоже. — Могу предложить сделку. Вы отпускаете заложницу, а я отдаю вам... — он слегка помахал рукой, — этот шарик.       Он отступил вправо и развернулся спиной к стеллажу, противоположному тому, на котором раньше лежала сфера. Ему показалось, что и справа, и слева послышался облегченный вздох. Но, разумеется, это ему показалось.       Один из Пожирателей, с откинутым капюшоном мантии, лежал на полу, и в его шее Гарри увидел знакомое оперение дротика. Второй, с рябым оспенным лицом, тоже без маски, склонился над ним.       — ТАК ЧТО? — громко спросил Гарри. — Если я все же разобью шар — настоятельно рекомендую заткнуть уши, а то вдруг «Силенцио» на него не действует?       — Антонин, — приказал Люциус. — Позаботься о девушке!       Еще один из Пожирателей снял маску, и Гарри тоже опознал его по колдографии в «Пророке». Долохов.       — Пойдем, pizdoglazenkaya, — усмехнулся он. — Дядя не сделает тебе ничего плохого, только приятное.       Он наклонился, облизал губы и смачно поцеловал пленницу.       Если бы Гарри догадался закрыть глаза… Но он не догадался.       Серая вспышка ослепила его так, что он перестал видеть противников и только надеялся, что они сейчас примерно в том же состоянии, что и он. Поэтому он подкинул шарик как можно выше, вложив в него капельку «этого», чтобы он летел и падал подраматичнее, а сам рухнул на пол, и вот тут он «этого» не экономил.       Револьвер оказался в его левой руке еще в падении, и он открыл огонь почти наугад, стараясь прежде всего поразить те цели, что стояли как можно ближе к противоположному стеллажу и беря повыше, чтобы прошедшие мимо Пожирателей пули не летели ни вдоль прохода, ни, тем более, в сторону заложницы. Хотя, судя по звонкому удару дерева о камень, стул с привязанной к нему девушкой упал на пол, рисковать Гарри не собирался и потому прицела не снизил, даже когда что-то темное бросилось к нему, а потом рухнуло.       Слева послышалось звонкое гермионистое «ФАС!» и звон металла по граниту, справа — яростный мужской рев, свист рассекаемого сталью воздуха и выкрикивающие заклинания девичьи голоса.       Пелена перед глазами рассеивалась, и он выпустил еще несколько пуль уже почти по-зрячему.       Несколько белесых фигур поднимались из осколков зеленого стекла на полу и на полках, вещая о грядущих бедствиях — видимо, часть из Пророчеств были разбиты пулями Гарри, а часть — заклинаниями, прошедшими над его головой. Слева валялся и вправду опрокинутый стул с бессильно обмотанными вокруг его спинки веревками и сложившейся в кучку девчоночьей школьной формой, ну и несколько тел в черных мантиях: там все было уже почти кончено, а справа… Справа на Пожирателей накатывался ад.       Минимум десяток разнокалиберных птиц, одна из которых на глазах Гарри перехватила зеленый луч Смертельного Проклятия, призрачный круг порхающей — куда там птицам! — стали, искаженное яростью лицо Невилла за ним и, наконец, рыжеволосая фурия, просто-напросто взрывающаяся из-под прикрытия смертоносного веера лучами «Редукто» и еще чего-то столь же серьезного, приближались стремительно, неотвратимо и завораживающе.       Гарри всадил три пули в спину пониже платиновых волос Люциуса, перенес ствол чуть вправо и выстрелил еще три раза, заставив Беллатрикс взвизгнуть и выронить палочку. Ведьма дернулась, и в ее левой руке — правая бессильно повисла — как по волшебству возник серебристый кинжал. Гарри снова нажал на спуск, но револьвер лишь сухо и обиженно щелкнул: тридцати семи тоже не хватило. Беллатрикс, вместе с еще одним Пожирателем, ринулась навстречу накатывающейся на них смерти и шагов с пяти метнула кинжал, целясь в Джинни.       Сталь лязгнула о сталь, и брошенный сумасшедшей ведьмой клинок отлетел в сторону, разбив еще несколько пророчеств. Второй Пожиратель поднял палочку, но завершавший круговое движение меч отсек вытянутую руку, а затем призрачно мерцающая в тусклом свете свечей плоскость развернулась на девяносто градусов, разделив черную фигуру на две приблизительно равные части в районе пояса.       Беллатрикс, пригнувшись и проскользнув под шелестящей смертью, снесла кого-то за спиной двойки Лонгботтомов здоровым плечом и устремилась дальше по проходу, изрыгая не слышимые за шумом боя и лепетом туманных прорицателей проклятия. Обычные проклятия. Бессильные. Не действенные. Практически маггловские.       Гарри бросил в нее «Ступефай», но красный луч оглушалки долетел до конца полок уже после того, как Белла завернула за угол и припустила к выходу. Невилл и Джинни с синхронным, с разницей примерно в две октавы, ревом ринулись за ней.       — Нормально, Гарри, все хорошо, ее там встретят! — прошептала ему прямо в ухо все еще невидимая Гермиона. — Шимус и близнецы заминировали все вы…       — БУМ! — еще несколько Пророчеств сорвались с полок и начали вещать, но заткнулись: из-под теряющегося во мгле потолка рухнул на камни и разбился запущенный туда Гарри еще в начале боя шарик. Строгая фигура дамы в старомодном салопе и шляпке с раскинувшим крылья грифом выпрямилась во весь свой десятидюймовый рост и заявила:       — Ты опять что-то забыл, Невилл? Я тобой очень, очень разочарована!       — Хорошо, что Нев этого не слышит, — вздохнула закутанная в серую мантию с опущенным капюшоном Лаванда; она склонилась над одним из лежащих на полу Пожирателей. — «БРАХИАМ ЭМЕНДО! БРАХИАМ ЭМЕНДО!»       Лишенные костей руки подручного Тома обмякли и повисли, подобно кускам пожарного шланга, ну или подобно руке Гарри после вмешательства Локхарта на втором курсе.       — Но… Но этот-то как раз здоров! — удивилась Гермиона. — Я его только оглушила!       — Вот именно, — кивнула мисс Браун, подбирая валявшуюся рядом палочку Пожирателя. — Сражаться он теперь не может, нечем ему, а при необходимости, перед судом — пара ночей под «Костеростом» и… Хм. А в Азкабане вообще есть Больничное Крыло?       Она перешла к следующему, которым оказался тупо хлопающий глазами (видимо, только что отошедший от действия вспышки) Долохов, и повторила:       — «БРАХИАМ ЭМЕНДО! БРАХИАМ ЭМЕНДО!»       Кучка девчоночьей школьной одежды рядом с опрокинутым стулом зашевелилась.       — КВА? — осведомился осторожно выглянувший из нее Тревор.       Долохова стошнило.       — Что с нашими? — спросил у Лаванды Гарри, переламывая револьвер; стрелянные гильзы веселой россыпью зазвенели по камням пола, а патроны из кармашков Хагридовой портупеи непрерывным потоком устремились в барабан.       — У тебя порезы осколками пророчеств, — ответила Лаванда. — Я их залечила уже.       Гарри удивился — он этого даже не заметил. Впрочем, на нервах-то…       — А у остальных? — спросил он.       — Засадная группа без травм, «эти» же даже ничего понять не успели. Парвати молчит, значит у групп прикрытия и обеспечения тоже все в порядке. В штурмовой у Чанг, скорее всего, вывих, но я с ней чуть позже разберусь.       Гарри встал, обнял уже скинувшую мантию-невидимку Гермиону и обернулся к двум стоявшим чуть дальше по проходу рэйвенкловкам. Луна колдовала над плечом Чжоу — настоящей Чжоу. Видимо, во время прорыва Беллатрикс снесла как раз ее.       — Спасибо, — улыбнулся ей Гарри. — И… Я за тебя действительно волновался, знаешь?       — Я польщена, — усмехнулась в ответ китаянка. — А что…       — ГАРРИ! — услышали они крик Джинни. — Гарри, там… Невилл, он… Я не знаю, что делать! Совсем не знаю!       Гарри рванулся вслед за ней.       Едва он ворвался в Лабораторию Времени, его вывернуло наизнанку всем приготовленным самолично ужином, до последней крошки. И он был не первым. Невилл, с лужей рвоты прямо под ногами, стоял столбом и не мог оторвать почти таких же бешеных, как и на первом курсе, в комнате с зельями, глаз от жуткой картины.       Взрыв тридракотюберолового фугаса, начиненного, как понял Гарри по отметинам на стенах и многочисленных, теперь в основном разбитых, часах, рубленными сиклями, отбросил Беллатрикс прямо в мерцающий купол Времени. Купол светился ярче, чем помнил Гарри, к тому же он распух и пульсировал нездоровым огнем.       На глазах Гарри женщина, которую можно было бы назвать даже красивой, если бы не пышущее злобой лицо, покрылась многочисленными ранами на лице, животе и груди — пузырящаяся кровь, мясо, обрывки мантии и обломки костей образовали жуткую мешанину. Она испустила последний вздох, широко открытыми и совершенно стеклянными глазами глядя на отлетевшую в сторону и тоже истерзанную взрывом птичку. Затем ее развороченная грудь снова судорожно приподнялась, раны закрылись, черты лица разгладились, становясь сначала юными, а затем и детскими, и через несколько секунд новорожденная девочка замахала маленькими ручками и ножками. Потом она начала расти, злоба вновь вернулась на ее лицо, затем правое плечо, лицо и грудь опять покрылись страшными ранами…       И Гарри вырвало снова. И не только его.       — «АКЦИО БЕЛЛАТРИКС ЛЕСТРЕЙНДЖ!» — услышал Гарри хриплый голос Сириуса.       Вновь уменьшающееся и превращающееся в ребенка тело даже не дернулось.       — Даже не знаю, как ее оттуда достать, — нахмурился крестный. — Не думаю, что стоит приближаться к… этому, а заклинания…       — ЛОЖИСЬ! — заорал Гарри. — ОНО ВРАЗНОС ИДЕТ! СЕЙЧАС КА-АК… ВСЕМ УКРЫТЬСЯ!       Все, кто был в комнате, вышли из ступора, только совершенно офигевшего Невилла пришлось сбивать с ног и затаскивать за опрокинутые напольные часы, похожие на те, из особняка Блэков, только побольше. Пульсации синего сияния участились, переходя в фиолетовые вспышки и, похоже, в ультрафиолет, а затем… затем грохнуло.       Гарри осторожно приподнял голову. В голове гудело — шкафчик, в котором раньше хранились хроновороты, сорвался со стены и треснул его по затылку. Гарри скосил глаза — принявшая свой прежний вид пилочка для ногтей из набора Гермионы вонзилась острым кончиком в деревянный футляр поваленных часов прямо перед его носом. Она все еще слегка вибрировала.       — …Я… Я НЕ МОГУ, НЕ МОГУ, Я ПРОСТО НЕ МОГУ!!! — Невилл стоял рядом с разрушенным куполом с бессильно висящим в руке клинком. Рядом с его ботинком лежал кусок потускневшей скорлупы изумрудного яйца, а засохший трупик чудесной птички валялся чуть поодаль, рядом с ворохом черного, прихотливо вышитого и, как помнил Гарри, весьма пикантно выглядевшего на злобной ведьме тряпья. — ПАПА! МАМА! ПРОСТИТЕ, Я…       Ворох черной одежды слабо шевельнулся, совсем как форма Чжоу пару минут назад, вот только выглянул из него вовсе не героический жаб.       — Мама? Папа? — детский писк прозвучал громче и страшнее, чем рев Невилла. — Я потелялась! Тут стласно! Я хосю домой!

***

      — Джинни присмотрит за Невиллом, — вздохнул Сириус. — Он в своем праве, и… И я даже не знаю, что сделал бы на его месте. Почему-то после боя все становится сложнее, чем до него, — пожаловался он.       — Добро пожаловать во взрослую жизнь, крестный, — усмехнулся Гарри, принимая у Бродяги серый сверток невыразимой мантии. — И бой еще не кончен, главное-то впереди.       Почти все двери, выходящие в Зал Пророчеств, были открыты, и Шимус с Дином возились рядом с предпоследней, снимая уже не нужный тридракотюбероловый фугас. Они прошли вдоль ряда номер девяносто семь, обойдя две лежащие рядом, в луже крови, половинки тела. И руку, уже лишенную прибранной кем-то палочки.       — Рабастан Лестрейндж, — прокомментировал Сириус. — Брат мужа Беллы. И я рад, что у меня в желудке уже ничего не осталось.       Гарри увидел, как Лаванда колдует над по-прежнему лежащим лицом вниз Люциусом.       — Мантия у него хорошая, — вздохнула она, поднимая лицо к Гарри. — Твои пули ее не пробили, Гарри, но… Сломана лопатка и два или три ребра, ну и, похоже, что-то с позвоночником. Я дала ему обезболивающее, но без колдомедиков его лучше не трогать.       Гарри кивнул. Люциус был его вторым вариантом для начала второй части Операции, сразу после Беллы. Жаль.       — Еще кто что куда? — спросил он.       — Руквуд убит. Четыре пули: две в грудь, в горло и в лоб. Видимо, он к тебе бросился, ну ты его и…       Это было удачно. Если бы к нему бросился кто-то другой, бывшего Невыразимца пришлось бы добивать, причем без вариантов, как самого опасного, куда там боевикам… И потом довольно грубо заметать следы, чтобы не сесть в Азкабан вместе с Пожирателями.       — Один Лестрейндж, Рабастан, зарублен Невиллом. Второй, Родольфус, отсутствует, только одежда его на полу, ну и палочка тоже. Видимо, наслаждается гостеприимством сам-знаешь-кого, — ответила Гермиона.       — Тоже удачно получилось, — хмыкнул Гарри. — Специально целилась?       — Нет, — ответила Гермиона. — Они же почти все в масках были.       — Значит, повезло. И с Руквудом тоже: все, как мистер Кроакер хотел, вышло.       — Эйвери и Крэбб по-прежнему без сознания и ничего не будут помнить, Эйвери я еще на подходе сняла дротиком из мундштука, он от основной группы отстал, ну я и решила…       — Правильно решила, — одобрил Гарри.       — Близнецы предъявляют права на Долохова, — мотнула подбородком Гермиона.       Фред и Джордж, подошедшие к ним вместо Чжоу с Луной, переводили взгляды с Гарри на пленника. Гарри кивнул.       Фред достал из кармана клочок пергамента, и они с Джорджем уставились в него.       — DOVIYOBYVALSYA, SUKA VLASOVSKAYA? — хором прочли близнецы.       — Idite v zhopu, krasnopuziye! — ответил тот.       Фред и Джордж, в безмолвном споре, потыкали в разные строчки, затем в полном согласии кивнули и прочли:       — V TWOJU? KHOROSHO! SAM PREDLOZHIL!       Долохов побледнел.       — Мы, когда в Андорре были, мистеру Корнееффу Трансфигурацию сдавали, — пояснил Фред.       — Ну, а потом, когда Операцию планировали, мы ему написали, и он посоветовал нам обратиться к своему отцу, — дополнил Джордж. — К tovaristsсh-у Корнееффу-старшему.       — Мсье Корнеефф-пэр действительно груб, — согласился Сириус.       — Так что мы к этой встрече неплохо подготовились.       — Жаль только, что у этого pidora только одна zhopa…       — Ты уверен, брат мой, что красивый из нас именно я? Разве мы с тобой не волшебники? — удивился Фред.       — Ах, да! И ведь нам же как раз вовремя вернули книжку про гномиков!       Они подхватили Долохова за воротник мантии и волоком утащили в соседний ряд, откуда вскоре послышались ухающие и ахающие звуки.       Гарри скривился.       — Ты не подумай, Гаррикинс, — попытался успокоить его появившийся рядом Фред.       — Мы не такие! — подтвердил Джордж.       — Это просто грезы у него!       — Как у Амбридж, только намного хуже!       — И проснуться он…       — НЕ МОЖЕТ!       — Вот то-то и оно, — вздохнул Гарри. — Лучше бы просто пристрелить его и…       — Нельзя, — возразил Фред. — Если бы в бою… Но в бою не повезло. А так, даже если Фаджа и скинут прямо сегодня…       — И даже если Министром станет мадам Боунс…       — Это все равно Азкабан. Для нас. За убийство.       — А так — его вернут на отсидку, если не Поцелуют…       — Кстати, Поцелуй — это теперь будет для него совсем обидно!       — БРЕ-КЕ-КЕ! — подтвердил Тревор.       — …И будут у него прекрасные воспоминания для дементоров!       Гарри опустил голову. Для Фреда и Джорджа война все еще была рискованной игрой или даже смертельной опасной и не слишком доброй шуткой. Близнецы не слышали мягкого укора Верховного Чародея за то, как он провоцировал Дадли… Они не видели, как доведенная до отчаяния Жаба убила МакГонагалл… Они не понимали неправильности таких решений. Вряд ли описываемой словами, но ясно видимой Гарри неправильности. Козленок в молоке. Наверное, это не объяснишь, это надо прочувствовать…       — Прекратить! — заорал он; его трясло от отвращения. — Прекратить немедленно! Или убейте — мы вас отмажем, в крайнем случае все себе память сотрем — или оглушите. Чтобы не мешал.       Близнецы переглянулись и неохотно удалились. Через минуту мерзкие звуки стихли.       — Итак, — поморщился Гарри, — Руквуд и Рабастан Лестрейндж убиты. Малфой и супруги Лестрейндж — в ауте. Совсем в ауте. Эйвери и Крэбб очнутся минут через пятнадцать и ничего не будут помнить. Долохов… Долохову и так хватило. Кто остался? Старший Гойл? И сколько их было вообще? — внезапно пришел ему в голову вопрос, который, по уму-то, следовало задать первым.       — Их было двенадцать, не считая наблюдателя перед Министерством. Но его мы отпустили, чтобы остальных не спугнуть, — ответила Гермиона. — Он сразу, как ты в будке вниз уехал, побежал в сторону Дырявого Котла. А мы не сообразили там никого оставить. И теперь даже не знаем, кто это был.       — Еще, кроме Гойла, были МакНейр, Мальсибер и Джагсон, — отрапортовала Лаванда. — Все без сознания. У МакНейра — тяжелое повреждение лица, включая кости черепа, от «Редукто» Джинни. Транспортабелен, но небоеспособен. Мальсибер — пуля в бедре, перебита кость, тяжелое сотрясение мозга — еще одна пуля попала в капюшон, не пробила, но… в общем, тоже колдомедики нужны. Гойл — множественные травмы от осколков стекла и раздробленная пулей ключица, ее я тоже удалила, отрастят, если посчитают нужным. Мантия у него похуже, чем у Малфоя или Мальсибера, вот ее и пробило, причем даже не твоей большой пулькой, а маленькой… — она кивнула в сторону Гермионы, сосредоточенно набивавшей магазин «Вальтера».       — Все равно надо озаботиться пробивной силой, — вздохнул Гарри. — Небось, те, кто побогаче, мантии драконьей шкурой подшивали, вот и… Но это позже. Что там с этим… Джагсоном?       — Просто оглушен, — ответила Лаванда. — Ну и кости из рук я ему удалила, чтобы он за палочку не схватился, если в себя придет.       — Значит, Джагсон. Оттащите его в сторону, но не будите пока. И остальных, ясно дело. Ну или, если кто очухивается, наоборот, оглушите. Оставьте их как есть, ну и убедитесь, что они никуда не денутся, пока мы не вернемся.       — А почему бы просто не вызвать авроров? — спросила Лаванда. — Хотя бы тех, кому мы доверяем? Ведь не все же они как этот мерзкий Долиш? Я могла бы послать Патронуса папе, я теперь умею…       — Потому что сейчас мы будем вызывать вовсе не авроров, — вздохнул Гарри, — а совсем даже Тома.       — Ты уверен? — спросила Лаванда — Ты уверен, что не хочешь помощи? Но… Но тогда мы тем более…       — Нет. Это дело только между ним и мной. Остальные – и авроры, и вы – только помешают. Поэтому сейчас все уходят. Все, кроме меня.       — И меня, — Джинни немного скептически рассматривала кинжал, который в нее бросила Беллатрикс и который отбил Невилл. — На случай, если Том притащит свою змеюку. Братья уже получили Долохова, так что…       — И, разумеется, мы не оставим сестренку, — переглянулись Фред и Джордж.       — И ты думаешь, что я тоже уйду? Или Гермиона? — Невилл был бледен.       Гарри вопросительно посмотрел на него.       — С «этой»… ну ты понял, с кем, Лавгуд сидит. Луна ей колыбельную спела, и она заснула. Я не смог… не смог, понимаешь, Гарри? И… она умирала несколько раз, пять, шесть, десять… Жутко умирала… И Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ДЕЛАТЬ!       Гарри вздохнул.       — В силу известной мне информации, — сказал он, игнорируя истерику Невилла, — каждый, кто будет присутствовать при нашей встрече — всего лишь еще одна цель для Него. И… помеха для меня, потому что я буду вынужден тратить силы на вашу защиту. Поэтому…       — В силу известной МНЕ информации, как минимум в отношении меня это не так, — вздернула носик мисс Грейнджер. — И ты просто не можешь…       — Хорошо, — вздохнул он, просто чтобы не тратить время и не сокращать свое и так крайне сомнительное долголетие. — Вызывать Тома мы будем в Атриуме.       — Пентаграмму рисовать? — деловито спросила Джинни, отдавая кинжал Беллатрикс Невиллу и проверяя клык василиска в прицепленных к ремню ножнах. — Я об этом что-то слышала, конечно, но у нас дома нет таких книжек…       — У меня есть, — успокоил ее Сириус. — Но Вам я их, мисс Уизли, не дам. И Вам, мисс Грейнджер, тоже. Во-первых, это действительно жуткая и смертельно (а также засмертельно) опасная гадость, а во-вторых, пентаграмма нам не понадобится. Мы просто используем Метку мистера Джагсона. По имеющейся у МЕНЯ информации, она может быть использована для вызова Тома безо всякой пентаграммы.       — В общем, так, — вздохнул Гарри. — Группа прикрытия в составе мисс Грейнджер и мистера Блэка занимает позицию на лестнице рядом с лифтами. Группа охотников на змею — мисс и мистеры Уизли, а также мистер Лонгботтом — прячутся в дальнем от фонтана камине, предварительно его дезактивировав. Сможете, парни?       Близнецы кивнули.       — Остальные эвакуируются из здания и по сигналу от мисс Грейнджер — есть же у вас связь? отлично! — начинают доставать своими Патронусами Аврорат, сотрудников Министерства и прочих. Сигнал должен быть подан… Ну, в общем, у меня есть основания считать, что я смогу войти с Томом в клинч. Мне один Невыразимец рассказал, что есть вариант… Короче, когда мы с Томом займемся друг другом, Гермиона подает сигнал. И только тогда охотники на змею могут действовать.       — Принято, — кивнула Джинни.       — Так, теперь хватаем Джагсона, «эту»… — Невилл сглотнул, — и… Дин, Шимус, вы все собрали?       — Может, все-таки поставить парочку? Или троечку? В Атриуме? Ты же видел, отлично работает же!       — Наша задача — показать Тома как можно большему количеству людей, — отрезал Гарри. — Боюсь, прямо сейчас убить его все равно не получится, в силу нескольких причин, так что надо хотя бы показать, что он вернулся. А если вашими фугасами перебьет половину Министерства… Хотя, если бы быть уверенными, что это будет нужная половина…       Шимус с тоской кивнул и погладил висящую на плече сумку.       Они поднялись в Атриум.       — Все ее нарглы умерли там, — объяснила Луна, держа на руках закутанную в черные тряпки, на вид примерно пятилетнюю, девочку. — Вместе с той птичкой и с ней самой. Может быть, они к ней вернутся, а может и нет. Я не вижу этого.       Невилл, со слезами на глазах, отвернулся.       Они оставили по-прежнему бессознательного Джагсона под конторкой дежурного колдуна и собрались рядом с телефонной будкой.       — Мы все равно будем поблизости, Гарри, — сказал Дин. — И мы могли бы…       — Нет, — сказал Гарри. — Тут сложно. Я должен справиться с Волдемортом сам. И когда я его позову…       — Лорд Волдеморт не идет на зов, мистер Поттер, — услышал он холодный насмешливый голос. — Точнее, он идет далеко не на всякий зов.       Том стоял рядом с фонтаном — высокий, бледный, облаченный в простую черную мантию, с красными глазами и похожей на кость палочкой в руке.       — Лорд Волдеморт, — усмехнулся он, — является куда пожелает и когда пожелает. Где мое Пророчество, мистер Поттер? Судя по этому мусору, — он презрительно кивнул головой в сторону по-прежнему валяющегося в отключке Джагсона, — мой скользкий друг Люциус снова потерпел неудачу? И значит, Пророчество при Вас?       — Пророчество разбито, Том, — ответил Гарри. — Я об этом позаботился. Жаль, да?       — Ну что ж, — Том улыбнулся змеиной улыбкой. — Я вижу, что ты не лжешь. Тогда — «АВАДА КЕД…»