Ожидание смерти подобно

— Мерлин! Гермиона чуть не упала, когда пыталась выкарабкаться из пут одеяла, перемотавшего её во сне. Ей опять снился кошмар. Она никогда их не запоминала, помнила только ощущение. Пустота и бездонная тоска. Такая липкая, что, порой, преследовала весь день. Она помнила, когда всё это началось. Ей было восемь. Родители повели Гермиону к детскому психологу, испугавшись того, что дочь отказывалась засыпать из-за кошмаров, от которых кричала во сне, срывая в хрип горло. Грейнджер ненавидела эти сеансы, которые всегда начинались со слов: «Как у тебя дела, Гермиона?» Она каждый раз отвечала: отлично. Стоило ей что-то начать рассказывать, как миссис Тиль вставляла очередное: «Как ты к этому относишься?» Господи. Её выматывали эти бесконечно глупые вопросы ни о чём. Она держалась только на том, что отвлекала себя, глядя по сторонам, или вспоминала таблицу умножения. Было невыносимо скучно. Гермиона хотела бы потратить этот час на чтение, но ей приходилось говорить, что она видела на картинках, рисовать, по просьбе миссис Тиль, что придёт в голову, и так без конца. Через какое-то время страшные сны перестали её посещать. Просто пропали. Царство Морфея стало пустым и уютным… До прошлой недели, когда она вновь ощутила эту мертвенную тоску. Просыпалась с бешено бьющимся в рёбра сердцем и хваталась за грудь, а после начинала дышать, как её учили, лишь бы не началась паническая атака. Боже. Гермиона боялась рецидива. Боялась, что вновь перестанет спать. Искала причины этого состояния. И первое, что приходило в голову, это предательство её парня. Бывшего парня. Она даже всерьёз начала задумываться об обливиэйте, лишь бы избавиться от воспоминаний. Заменить их чем-то другим — чтобы не болело. Не сверлило и, чёрт возьми, навсегда осталось в прошлом. Как отказаться от чувств, которые ещё не прошли? Наверное, обида вылечит. Гермиона слишком сильно уважала себя, и дала сдачи мгновенно, как узнала обо всём. Просто отрубила эту леску, которая когда-то казалась канатом. «Забудь», — тлело в голове. Но дьявол! Как же трудно. Озвучить это вслух, чтобы мысль обрела вес, не было никаких моральных сил. До первого урока оставалось двадцать минут. Гермиона одевалась чуть ли не на бегу, а завязывала галстук и пыталась наконец проснуться и вовсе уже в коридоре. Вывернув из-за угла, на подходе к нужному кабинету, она резко затормозила. Невообразимая картина: старшекурсницы с разных факультетов толпились у открытой двери, и каждая норовила заглянуть внутрь. — Что здесь происходит? — громко спросила она у Кэти, шестикурсницы из Когтеврана. Та обернулась, и на её щеках выступил румянец. — Мы пришли увидеть нового профессора… Грейнджер закатила глаза. Ну конечно. Что и следовало ожидать. Три дня назад, когда директор представил нового учителя по зельеварению, разговоры начались в тот же вечер и не прекращались по сей день. И именно сегодня у Гриффиндора и Слизерина был первый урок у этого нового профессора. Грейнджер не строила иллюзий насчёт него. Слишком молод, а значит — слишком неопытен, так она полагала. Ей всегда нравился профессор Снегг. Каким бы он ни был чёрствым и грубым, всегда доходчиво объяснял предмет и по части зелий имел огромный опыт. В этом году он занял место Люпина, который, по неизвестным причинам, ушёл в отставку. Но Гермиона догадывалась, что с его «недугом» сложно было справляться в стенах школы. — Расходитесь! Через пять минут начнутся занятия! Грейнджер пробралась через толпу девушек, закрыла за собой дверь и сразу же остановилась. В классе было ещё хуже. Гул стоял дикий, но тема разговоров угадывалась легко — новый преподаватель зельеварения профессор Малфой. Она сегодня точно сойдет с ума! Гермиона направилась к своей парте, и по мере приближения её брови всё сильнее ломались, а лицо приобретало всё более недоуменный вид. На её месте сидела… — Это моё место, Астория, — голос двоил разными интонациями. Ей совершенно не хотелось говорить с ней. Гринграсс ухмыльнулась, так мерзко, что представить сложно, как на таком красивом лице могут отразиться подобные эмоции. — Что-то я не вижу на столе твоего имени или именной таблички, Грейнджер. Кто успел, тот и съел… «Сука.» Это так по-двоякому звучало. Грейнджер показалось, что Астория говорила не о парте, а о её помолвке с Ноттом. И ещё унизительней оказалось, что и рабочий стол тоже заняла она, а ведь там всегда сидела Гермиона. Ненависть жирела с каждой секундой. Оставалось только напиться ей. Она сжала челюсти до зубной боли. Как же она ненавидела её в этот момент. Как же хотелось высказаться, о том, как они с Тео оставили её в дураках. Ведь Астория могла прекратить их отношения как только они начались, но она выжидала, будто забавляясь этим, чтобы в самом конце посмотреть на Гермиону вот этим вот «я-всегда-получаю-своё» взглядом. — Гермиона, садись со мной. Грейнджер даже не посмотрела на него. Даже не переменилась в лице. Теперь голос Нотта был для неё чужим и отвратительным. На периферии взгляда она видела, как он неотрывно на неё смотрел. Она обошла парты Слизерина и направилась в конец кабинета, где слева сидели Рон с Гарри, а справа — сонный Долгопупс, уткнувшийся лбом в стол. — Доброе утро, Невилл, — она кинула сумку на пол и поздоровалась с друзьями. Казалось, только одним парням не был интересен преподаватель зелий. Все сидели со скучающими лицами и ждали начала занятия. — Что, не разделяешь восторг девочек? — Невилл широко зевнул, перекатывая в руках перо. — Я восхищаюсь умом, но никак не внешностью, — устало произнесла она на выдохе через звон в ушах. А ведь день только начинался… — Доброе утро. Грейнджер вздрогнула от того, что голос профессора Малфоя раздался прямо за ней. Она покосилась на дверь, которую минутами ранее закрывала, и та оказалась открытой. Снегг входил в класс чуть ли не с ноги, а Малфой бесшумно. Что её больше раздражало, она не знала. — Меня зовут Драко Малфой. Вы можете обращаться ко мне по имени, я ещё не такой старый, — он обошёл её стол и направился к доске, палочкой вычерчивая тему урока на доске. «Оказание первой помощи.» Гермиона нахмурилась. Эту тему они проходили в прошлом году, да и она дополнительно изучала литературу в библиотеке, для будущих целей. Почему Малфой захотел повторить её? — Я знаю, что вы уже проходили тему с профессором Снеггом. Сегодня же я хочу проверить её, чтобы понять, с чем мне предстоит работать… Послышался шёпот. Девушки, сидящие впереди, не отрывали от него взгляда, когда сам Малфой смотрел прямо на Гермиону с ехидной улыбкой. Что-то ей подсказало, что это не к добру. Он уселся прямо на преподавательский стол, закинув ногу на ногу, совершенно не заботясь о приличиях. И скалился — нахально, по-акульи, глядя на неё галечно-серыми глазами. Грейнджер закусила щеку, но вызов приняла. Главное — не отводить взгляда. Не давать себя напугать. Почему у неё сработала такая защитная реакция, она не понимала. — Кто мне расскажет, что применяли в семнадцатом веке при оказании первой помощи в полевых условиях на раны… — и вновь, глаза в глаза. Гермиона даже руки не подняла. — Это известно всем, — сказала она, — бадьян. — Минус пять очков Гриффиндору, — ухмыльнулся Малфой. Теперь все смотрели на неё. Она буквально слышала скрипы шейных позвонков, когда сокурсники поворачивали головы в её сторону. — В полевых условиях не всегда под рукой у волшебников был бадьян, мисс Грейнджер. Ответ очень простой — любая марля или клочок одежды, что мог пережать рану. Гермиона поднялась на ноги. Щёки горели. Она впервые ошиблась. Так позорно прокололась, но сдаваться не хотела. — Нужно было конкретнее задавать вопрос! — резко ответила она. Невилл, сидящий сбоку от неё, втянул носом воздух от такой дерзости. — Нужно было поднять руку, прежде чем отвечать, — парировал он. Глаза в глаза. Галстук словно сдавил горло. В горле пересохло. Но Грейнджер до сих пор смотрела на учителя, который ввёл в заблуждение. Она почувствовала, как Невилл потянул её за рукав, чтобы она села на место, но вся злость, вся горечь, что копились в ней месяцами, вдруг нашли выход. Вот прямо сейчас. — Вы неправильно задали вопрос! — Вы выкрикнули ответ, не дослушав вопрос до конца, — спокойно, даже мускул на лице не дрогнул. — Попрошу вас написать эссе по этой теме и изучить её досконально, мисс Грейнджер. Можете садиться. Вот так. Иглами в кости. Она просто застыла, уставившись в стол. В ушах зазвенело, то ли от обиды, то ли от надвигающейся головной боли. Руки сами потянулись к сумке, которую она так и не разобрала. Будто знала. Знала, что не понадобится. Малфой заговорил по теме урока надменным голосом, а Гермиона схватила вещи, в два шага добралась до двери и с силой захлопнула её за собой. «Чёрт бы вас всех побрал!» Уже через минуту, когда добралась до туалета, Грейнджер пожалела о своём поступке. Она никогда не замечала за собой такой агрессии. Злющей, как бездомная собака. Кусающей сразу за все кости. Вернуться в класс было бы ещё позорнее, и Гермиона решила направиться в библиотеку, чтобы начать писать это долбаное эссе для профессора Малфоя. Драко… «Господибоже!» Впервые человек так быстро стал ей противен. Надменность, его поведение с учениками, этот взгляд, сверлящий дыру во лбу, каверзные вопросы… и этот список она бы продолжила, если бы не стук в дверь. Она выпрямилась, посмотрела на себя в зеркало и пошла к двери, приоткрыв её. Выдохнула. Ещё бы. Кого она ожидала увидеть? Самого Малфоя, который побежал за ней? Чушь! — Ты в порядке? — в отличие от неё, на лице Невилла застыл испуг. — Да… я просто… Я не выспалась сегодня. Я сейчас вернусь в класс. Он покачал головой и протянул ей вдвое сложенную записку. — Профессор Малфой попросил передать тебе это. «Какая честь», — подумала она и развернула послание. Красивым каллиграфическим почерком было выведено всего пару строк: «Приготовьте эссе к сегодняшнему вечеру. Жду его у себя на столе.» — Ясно… Больше всего Грейнджер ненавидела именно это ощущение  — когда в горле будто застревает кость «самоуничтожения» от неправильных поступков. Именно сейчас она поступила так. Дала волю чувствам и опозорилась. Ей бы начать винить в этом всех, кто был причастен, но Гермиона винила только себя. Просто долбаное всё и сразу. После всех занятий, на которых Гермиона безуспешно пыталась абстрагироваться, она направилась сразу в библиотеку, чтобы закончить работу. По правде говоря, Грейнджер любила писать. Доклады, сочинения, эссе. Любила излагать мысли на бумаге, превращать их во что-то стоящее. Вот только обратит ли внимание на её старания профессор Малфой? «Оказание первой помощи.» Какой ужас! Это же надо было так проколоться! Ей, той, что планировала поступать на колдомедика! Видимо, связь с медициной была у них семейной особенностью. Вот только её родители были дантистами у маглов, когда она же хотела лечить волшебников. Гермиона с детства мечтала стать врачом. В тот день, когда увидела, как мадам Помфри волшебством вправила руку Гарри, то сразу поняла, в каком направлении будет двигаться. — Салазар, здесь уже занято! Пэнси вывернула из-за стеллажа и сразу закатила глаза. Это место в библиотеке было самым тихим и удобным для занятий. Как бы Гермионе хотелось сейчас ответить: кто успел, тот и съел… Но она просто убрала книги, освободив место слева от себя. — Садись, я скоро ухожу, — бесцветно, даже не отрываясь от текста в учебнике. Паркинсон мялась на месте, кусала губы и смотрела по сторонам. И в итоге быстро подошла к столу и с грохотом положила книги. — Я всё ещё не пойму твою снисходительность ко мне, Грейнджер! — ворчала девушка, пока доставала перо и чернила. — Просто ты не такая сука, какой кажешься, — так же спокойно. Пэнси замерла на пару секунд, повернувшись к Гермионе. — Почему ты обмениваешься со мной любезностями только когда мы наедине? А когда я с друзьями, ты скупа на такие вот словечки? — Мне нравится смотреть на то, как ты смущаешься, — улыбнулась Гермиона и наконец посмотрела на неё. Это была чистейшая правда. Они познакомились со слизеринкой в Косом переулке, когда им было по двенадцать лет, и их ещё не тревожили мысли ни о принадлежности к факультету, ни о чистоте крови. Пэнси подошла к ней первой с простым «привет, ты уже купила палочку?». Тогда Грейнджер была счастлива познакомиться с кем-то в этом пугающем новом мире. Они целый день ходили вместе, даже договорились в школе встретиться. Но когда пробил час, когда шляпа разделила их по разные стороны баррикад, а новые приятели Паркинсон высмеяли грязнокровку, Гермиона поняла — дружба, которая только начиналась, потухла в один миг. Но, как бы то ни было, каждый раз, встречаясь вот так, наедине, девушки забывали обо всём и просто общались. Странная дружба. Странных врагов. — Ну и что это было сегодня? — уточнила Пэнси. — Даже не знаю, кого сегодня больше обсуждали, тебя или Драко. — Драко? — Гермиона фыркнула. Это было таким абсурдом, что в голове не укладывалось. — Как он вообще хочет преподавать, если рушит границу между учеником и преподавателем? — А по мне так он классный. Если бы ты не ушла, то поняла. Интересно рассказывает, все его слушали… — Или смотрели на его внешность, — перебила её Грейнджер. — Или так. Заметь, это не я сказала. Гермиона за секунду вспыхнула. Так просто оступилась. Пэнси всегда выводила её на чистую воду. Грейнджер решила перевести тему. — Тебе помочь с домашней работой? — Я тебе ещё за прошлые разы не расплатилась, — ответила слизеринка и макнула перо в чернила. — Я ничего не прошу за свою помощь, Пэнси, господи! — Нет, спасибо, я справлюсь. Гермиона улыбнулась и потянулась за сумкой. Пока собирала вещи, чувствовала на себе тяжёлый взгляд Паркинсон. И когда поднялась, глубоко вдохнула и на выдохе сказала: — Ну говори уже! Пэнси молчала, уткнулась в учебник. — Пэнси! — Я тоже не знала о помолвке. Это низко… У Паркинсон две модели поведения в подобных случаях: или смотреть прямо в глаза, или куда угодно, лишь бы не выдать своего смущения. Но Грейнджер была благодарна ей. Это было невесомо, но так ощутимо. — Спасибо. Хотелось зарыться с головой в снег. Внутри было хуже, чем в аду. На лбу выступила испарина, которую Гермиона вытирала рукавом, пока шла по коридорам. Слава богу, что Тео догадался скрыть помолвку ото всех, знали лишь некоторые приближенные. Единицы. Грейнджер бы не вынесла позора, чтобы вся школа смотрела на неё как на брошенку. Чтобы в голове не пищало вот это вот: «кто успел, тот и съел». Ей было тошно. Пусть лучше все думают, что они расстались по другой причине. Ведь так бывает? Правда? Гарри, Рон, Джинни. Все они сразу меняли тему разговора за столом Гриффиндора, когда кто-то спрашивал Гермиону, почему она сидит не с Тео. Грейнджер лишь улыбалась. Натягивала на себя фальшивую улыбку и тихо добавляла: мы расстались. Но внутри хотелось кричать. Кричать, чтобы все услышали о предательстве Нотта. Но, боже, она бы не выдержала. Не смогла. У самого кабинета Гермиона остановилась и сделала серию горячих вдохов и выдохов. Просто чтобы собраться. В голове уже крутились слова извинения за своё поведение. Она выучила их назубок, пока шла к Малфою. Осталось только воплотить их в жизнь. Она постучала и приоткрыла двери. В помещении стоял полумрак, его рассеивали лишь редкие лампы по углам. Таким кабинет зелий она видела впервые. Полутьма придавала месту готический вид — со всеми этими склянками на полках, котлами и травами, подвешенными под потолком. Гермиона даже засмотрелась. — Мистер Малфой? — она прошла глубже в кабинет и поняла, что одна. Правильным решением было бы дождаться его и передать эссе, но почему то сейчас, в этой тьме, у неё накалился каждый нерв, стало в два раза больше стыдно. Быстро дойдя до профессорского стола, она положила пергамент с эссе и собралась покинуть кабинет. Но её взгляд уловил нечто, не вписывающееся в эту обстановку. Слева, на краю стола, лежали бумаги в пластиковом файле. Они точно были магловскими. Какие-то документы, даже печать присутствовала — красная капля и кубок под ней. Глаза успели запечатлеть подпись: «H.M. Company» — Вы закончили? — Господи! — она подпрыгнула на месте и схватилась за грудь. — Вы всегда так неожиданно появляетесь? Он сидел на краю задней парты, пододвинув к себе лампу. Свет облизывал его остроскошенные скулы, хоть вены ими вскрывай. Только вот теперь его взгляд был совсем другим. Изучающим. Это было заметно в наклоне головы, даже редкие пряди выбрались из зачёсанной назад чёлки. Один и тот же человек, что утром, что сейчас, но в то же время совершенно неузнаваем. Гермиона прочистила горло и кивнула. — Да, я оставила у вас на столе. Драко молча вытянул вперёд руку. Мерлин! Как же нахально это выглядело. Грейнджер обернулась, взяла эссе и направилась к нему. — Не уходите, я сразу проверю, можете присесть, — он указал на стоящую впереди парту и взял пергамент. Гермиона застыла, не зная, что делать. Сесть как он или всё-таки на стул? Каким же смехотворным показалось ей это замешательство. Грейнджер отодвинула стул, присела и сразу поняла свою ошибку. Нужно было оставаться в том же положении. Теперь Малфой оказался в выигрыше. Он смотрел на неё сверху вниз. Что-то внутри подсказывало — рядом с ним нельзя расслабляться. Нужно держать удар на его уровне. И она была права. Он просто издевался. Читал медленно, приподняв бровь. Она стиснула до скрипа челюсти, чем привлекла внимание. Он всего на секунду перевёл на неё взгляд, и она успела, успела, чёрт возьми, увидеть в этих ваксовых зрачках силу, от которой гнулись кости. Так смотрели только убийцы в фильмах, что любил отец. И Грейнджер знала, что жертва не спасётся. Сердце увеличило темп. Скакало галопом прямо в горло. Хотелось пить. Смочить сухую глотку и на секунду почувствовать облегчение. — У вас прекрасный слог, мисс Грейнджер, — наконец оторвался он от текста и отложил пергамент в сторону. Дьявол. Эта ситуация была просто на уровне истерики. Он. Она. Темнота класса и метр между ними. Это одновременно напрягало и завораживало. Да. Грейнджер — жертва. — Благодарю, это всё? — она поднялась на ноги. Стало немного легче, когда она сделала шаг назад. Драко молчал, просто рассматривая её. Гермионе уже не на шутку стало не по себе. Чего он ждал? Ломал голову над тем, как бы ещё наказать? — От учителей я слышал, что вы одна из лучших учениц в школе. — Это преувеличивают, — отрезала она. — Согласен. Вам ещё многому учиться. «Вот же мудак», — подумала Гермиона, но растянула губы в улыбке. Слова извинений, которые она так тщательно подбирала, примёрзли к кончику языка. — Я могу идти? — Конечно, Гермиона, вы можете идти. Как только дверь за ней закрылась, она сорвалась с места. Без преувеличений. Она ошиблась насчёт Малфоя. Он был выше всех похвал. Грубый. Надменный. С этим его непомерным эго, граничащим с нарциссизмом. Она видела, как он наслаждался издевательством. Чувствовала это. Узнать бы, где он учился — и если это был Хогвартс, то Гермиона могла руку дать на отсечение, что Малфой был на Слизерине. Истинная змея, в которой яда больше, чем в зачарованном бездонном колодце. Она действительно жалела о своём поступке, но только теперь поняла, что ссориться с профессором не стоит. И что-то в ней тлело, что она сумеет найти с ним общий язык. Вокруг Гермионы было много слизеринцев, но вот на какой стороне баррикад окажется Драко, ещё предстояло выяснить. Девушка облегченно вздохнула, когда зашла в башню и поняла, что сегодня патрулировал Тео. Значит, она не встретит его здесь ещё около часа. Как только она поравнялась со своей комнатой, то увидела, что в щель двери была втиснута записка. Первое, что она хотела сделать, это сжечь её. Но как только пальцы коснулись листа, Гермиона передумала. «Простой интерес», — уверила она себя. «Подожду, когда ты успокоишься, и мы поговорим.» Пальцы обожгло мгновенно — от его наглости и собственного отвращения. — Лакарнум Инфламаре. Грейнджер смотрела, как под ногами скомканный клубок бумаги превращался в серые хлопья. Пусть горит. Письмо и Тео вместе с этими словами. Гермиона даже не стала убирать пепел, оставила его на пороге — как ответ. Хватит. С неё достаточно. И в мыслях вновь «кто успел, тот и съел». Она села на кровать и ссутулилась, обняв себя за талию. Как он мог? Как он мог знать, что женится на Астории и молчать, когда та намеренно обзывала, подкалывала Гермиону на протяжении года? Как? Двуличный, омерзительный человек. Ей хотелось содрать с себя кожу как водолазный костюм, забыть все его прикосновения, поцелуи. Истинное блядство. Как она могла этого не заметить? Как это всё началось? «Привет, здесь не занято?» Наверное, это первые слова, произнесенные им в её сторону. Во второй день сентября прошлого года, на том же месте в библиотеке, когда он случайно наткнулся на неё. Гермиона даже не заметила, как они проговорили почти два часа без остановки. Ещё никогда и никто не смешил её так. Он стал первым. Во всём… Она первая поцеловала его в Хогсмиде, на их пятом свидании. Гермиона помнила, как робко дрожала в его руках, хотя на улице было тепло, как щёки горели от внутреннего жара. Она была так счастлива. Влюблённость. Искренняя. Чудесная. Как он смотрел на неё, как ухаживал. Говорил, что она невероятная. Гордо брал за руку и вёл через всю толпу зевак. Гермиона верила ему. Слепо… Даже когда Грейнджер сидела за столом слизеринцев, Теодор игнорировал взгляды сокурсников. Только некоторые терпели её присутствие. Блейз, Пэнси. И, честно, ей этого было достаточно. Достаточно его взгляда, полного любви, достаточно его слов, ощущений, всего, чёрт возьми! Но как же она проебалась! Любовь беспощадна. Она делала уязвимыми даже самых стойких. Грейнджер попалась в эту ловушку, и выбраться из неё оказалось ещё труднее. Падать всегда больно. Учиться по-новому дышать — тем более. Без него. Без Тео… Через пару дней, в пятницу, после всех занятий, Гермионе захотелось прогуляться, развеяться и побыть одной. Она хотела дойти до хижины Хагрида, покормить маленьких единорогов. Но когда увидела там младшекурсников, то свернула влево, к теплицам Хогвартса. — Гермиона? Грейнджер обернулась на знакомый голос и засмеялась. Невилл стоял весь перепачканный в земле и пытался не дать задушить себя липучему плющу. — Привет, тебе помочь? — она подошла ближе и достала палочку. — Нет! Нет! Ты их спугнешь! Их сок ценнее, когда они в ярости, — неловко улыбнулся он. Быстро связал длинный лист в узел и подставил бутылочку. — Вот, смотри. Прозрачный сосуд начал наполняться розовой секрецией. — Из тебя выйдет отличный учитель травологии, — Гермиона села на скамейку, наблюдая за уверенными действиями друга. Долгопупс нахмурился, качая головой. Проделывая такие же действия с другим листом, он обречённо выдохнул. — Знаешь, я в последнее время начал задумываться над другой профессией. Только не смейся! — он смущённо отвёл взгляд. — Невилл! Ни за что! Ты передумал быть учителем? — Просто в последнее время у меня начали появляться мысли работать в другой сфере… Более опасной… Гермиона почувствовала, как её брови чуть не коснулись края волос. Невилл и опасность? — Я согласен с родителями, что профессия учителя не такая прибыльная, как… — Как?.. — Аврора. Гермиона засмеялась, сложившись пополам. Через хрип она взметнула руки в знаке победы над собой. Она правда не ожидала. — Прости, прости меня. Я просто… — Не ожидала? — усмехнулся он и отряхнул руки. — Я тоже. Но всё чаще начал об этом думать. Парень подошёл к ней и сел рядом. — Невилл, если тебе это нравится, то конечно, всё в твоих руках. Прости, я не должна была смеяться. Прости. — Не стоит извиняться, я тоже долго хохотал, когда несколько дней назад начал активно об этом думать. Как-никак, я же гриффиндорец. Видимо, львиная кровь сильнее, раз тянет на приключения. — Тогда тебе стоит задуматься над экзаменами, которые нужно сдать. Защита от тёмных искусств и всё такое. Я вот тоже на следующей неделе пойду к мадам Помфри, чтобы узнать нормативы для поступления на колдомедика. Невилл вдруг резко поднялся, взволнованно щёлкнув пальцами. — Тогда давай поможем друг другу? Ты подтянешь меня по защите от тёмных искусств, а я помогу тебе с любой информацией по травологии. Грейнджер улыбнулась. Эта невинность парня сохранилась в нём по сей день. Более доброго человека она не знала. Даже с растениями он обращался заботливо. Она посмотрела через его плечо, на кусты плюща, которые остались целыми после всех манипуляций. — Хорошо, договорились. Она пробыла с другом ещё около часа, наблюдая, как он добывал секрецию. Они говорили обо всём, вспоминали прошлые годы. Невилл рассказывал про семью. Когда начало темнеть, Гермиона почувствовала, что замерзает. — Я пойду, мне ещё нужно сделать обход. — Да, конечно, увидимся, — улыбнулся он и помахал рукой. До чего забавный. Уже следуя по тропинке к школе, Гермиона на секунду убавила шаг, потому что впереди, как всегда с прямой осанкой, шёл Малфой. «Куда это он собрался так поздно? — подумала она. — В Хогсмид?» Грейнджер кусала губу, стараясь незаметно проскочить мимо профессора. Он был метрах в тридцати, уже стемнело, и Гермиона решила, что он её не заметит. Но на повороте к главным воротам он вдруг остановился. Остановилась и она. Какой силой её пригвоздило к земле, Гермиона не знала. Только зачарованно смотрела, как затылок Драко чуть опустился назад. Он запрокинул голову, и в следующую секунду повернулся прямо в сторону Грейнджер, мгновенно обнаружив её местоположение. «Господибоже, как?» Она поймала на себе его взгляд. Мерлин. Кивнув ему в знак приветствия, она нашла силы сделать шаг вперёд. Второй. Третий. А дальше как по накатанной, не оборачиваясь. Рядом с ним ей становилось жутко. Только зайдя в спальню и наложив на комнату защитное заклинание, Гермиона наконец выдохнула. Субботнее утро всегда было ленивым. Многие спускались на завтрак уже к концу, сонные, в надежде потом ещё немного поспать. Грейнджер же спать совсем не хотелось. Она чувствовала какой-то прилив энергии. Настроение было хорошим. Она надеялась, что и день станет таким же. Спускаясь по лестницам, ей казалось, что многие косились на неё. Она посмотрела на кофту, обернулась назад, в надежде увидеть пятно или ещё какую-то причину интереса к ней, но всё было в порядке. Когда Гермиона вошла в Большой зал, гул на мгновение стих. Она направилась к друзьям, которые устроились в самом конце, почти у профессорских столов. Гермиона повернула голову направо и встретила взгляд Пэнси. Такой убитый. Девушка покачала головой. Но Гермиона не поняла этого жеста. — Привет, — она перекинула ногу через скамью. Друзья зашуршали «Ежедневным Пророком», убирая его со стола. — Гермиона, давай прогуляемся после завтрака? — веселье в голосе Джинни показалось фальшивым. Грейнджер это напрягло. Она потянулась к газете, но сверху вдруг опустилась ладонь Гарри. Он притянул «Пророк» к себе. Сердце ударилось об пятки. Что-то явно было не так. — Что случилось? И почему вы прячете газету от меня? Друзья старались смотреть куда угодно, только не на неё. — Акцио, «Пророк»! — Гермиона, нет! Но Гарри не успел. На радужке глаз уже отпечаталась фотография. В глотке по-скотски запершило от злости. Рот наполнился слюной, которую невозможно было проглотить. На первой полосе была новость о помолвке отпрысков двух чистокровных семей. Но самым отвратным было колдофото. Тео притягивал к себе Асторию, целуя в губы, когда та вытягивала руку с обручальным кольцом прямо в камеру. «Кто успел тот и съел.» И в доливку к этому — на Тео была та самая рубашка, которую Гермиона купила для него в Армани за бешеные деньги. Вот так лопаются сосуды в глазах от одного только фото. От букв, которые складываются в слова и в ужасные предложения: «Астория станет для меня самой лучшей женой, я любил её с детства.» В ушах — белый шум. Сердце умирало. И взгляд стал чужим. Металлически-бетонным, непробиваемым, в шрамах и сколах. Латать уже поздно. Грейнджер чувствовала старую подругу. Она всё ближе. Идёт. Вот-вот. Паническая атака. «Как у тебя дела, Гермиона?» — голос миссис Тиль. «Плохо, мне очень плохо…» «Как ты к этому относишься?» «Плохо. Мне больно, мне…» Сердце бешено качало кровь, на износ. Она сейчас упадет, просто сдохнет на месте. Убьёт себя в унижении перед всеми. Не успеет убежать. Господи, блять, не успеет! И вдруг она ощутила вторжение в мысли. Липкие руки, впившиеся в мозг. В голове возникли слова: «Посмотри на меня, Гермиона!» И она посмотрела. Повернула голову налево, к преподавательскому столу. И врезалась в плавленный свинец. Она таяла в нём. Замерла. Не слышала ничьих голосов, кроме его. «Всё хорошо, всё будет хорошо…» И она почему-то поверила ему.