— Давай пройдёмся?
Гермиона чувствовала усталость. Словно фантомный груз, она давила на плечи, на голову, на шею — как гильотина, и от того ещё сильнее хотелось сесть. Чтобы что-то твёрдое поддерживало её, а не ноги, которые уже ничего под собой не ощущали.
Они дошли до пирса у Чёрного озера. Гермиона, не дожидаясь, когда Драко её догонит, села на скамейку и только сейчас заметила, что в руке до сих пор чемодан, который она принесла ему. Господи. Как надо было так забыться? Грейнджер аккуратно поставила его на дощатый пол и посмотрела вдаль, боковым зрением заметив, что Малфой присел рядом.
Молчание затягивалось как удавка на шее, а сил, чтобы скинуть её с себя, не было.
— Я должен был тебе рассказать обо всём, просто…
— Просто что? — она посмотрела на него вымученным взглядом. И подметила его эмоции, которые выдавали растерянность.
Вот этот надлом. Вот его слабость.
— Я не знал как.
Она засмеялась, так озлобленно, что сама удивилась. Закинула ногу на ногу и скрестила руки на груди — то ли в попытке согреться, то ли от желания защититься.
— Это правда, — вздохнул он. — Я сначала сам не поверил, когда встретил тебя много лет назад.
От только что услышанного резаная улыбка слетела с её лица. Стало жутко. Обидно. Чёрт возьми, её жизнь вообще принадлежала ей?
— Что вы только что сказали? Вы знали меня… до этого курса?
Драко кивнул. Гермиона сжала зубы. Сколько же лжи было вокруг — и как же быстро она на неё попалась, очаровалась. Дура. Долбанная дура!
— Я встретил тебя случайно, не намеренно. Тебе было три или четыре года. Ты гуляла в парке с мамой, а когда упала, разодрав ладони… я всё понял.
— По запаху? — слишком очевидный вопрос для обоих. Малфой вновь кивнул.
— В тот день, когда я навещал могилу Дианы, — на её имени он сглотнул. Грейнджер это не понравилось. — На её могиле лежали чёрные розы. Это был зловещий знак. Слишком много знаков в тот день. Я испугался. Думал, что это был Карлос. Боялся, что он каким-то образом выжил. Я обезумел. Наложил на твой дом защитное заклинание, изредка появлялся в твоём поле зрения, просто… просто боялся, что он придёт. К тому времени я даже не был уверен, что ты это она. Но я обрел хоть какой-то смысл в жизни. И когда этим летом на могиле я опять увидел цветы, я решил появиться в твоей жизни.
Грейнджер вновь перевела на Малфоя взгляд полный самого настоящего холода северных ледников, которые вот-вот — и начнут таять от жара в её голове. Всё было предрешено без её участия. Он всё заранее спланировал, а она так удачно на это повелась. Злоба жирела. Гермиона дышала через нос, пропуская внутрь влажный тяжёлый запах озера. Хотелось заболотить все лёгкие. Утонуть прямо на этом месте от отчаяния, такого, что хотелось кричать. Она будто не принадлежала себе, была лишь пешкой в чьих-то планах.
Обида.
Самая искренняя и злющая.
— Я не буду давить на тебя, — сказал он, и терпение Гермионы, словно мыльный пузырь, наконец лопнуло.
Грейнджер подскочила на ноги, встала напротив него и гневно задышала. Дышала, накапливая силы — чтобы сорваться. Это и произошло, когда их взгляды встретились, и она увидела своё отражение в его стеклянных глазах. Там — она уязвима. Предана и разбита.
— Не будете на меня давить? — она ядовито усмехнулась. — Вы в своём уме? После всего, что узнала, я хочу быть как можно дальше от вас!
Драко дёрнулся к ней, на его лице отразился страх. Грейнджер остановила его, взметнув руку вперёд.
— Нет. Нет. Я не позволю.
— Гермиона, я не…
Шаг назад. Между ними метр — но и тысячи километров пропасти.
— Замолчите. С меня достаточно! Вы думали, после того, что я только что узнала… я смирюсь с этим? — она оскалилась в лицо Драко, стараясь ухватиться за его слабость и сильнее раздуть пламя. Гори всё к чёрту! — Перерождение, да? Как вы вообще могли подумать, что я соглашусь с этим? Соглашусь ждать, пока Диана вытеснит меня из сознания? Это убийство! — зашипела она. Глаза защипало от слёз. В груди всё онемело. — Поверить не могу, что вы бы стали ждать, когда во мне до конца переродится ваша жена! Если так, то вы грёбанный убийца, который не отличается от Карлоса!
Слова отдались болью на языке. Потому что так искренне вырвались наружу. Грейнджер больше не сдерживалась. Она заплакала навзрыд. Потерять себя страшнее, чем быть отвергнутой. Потерять ту жизнь, что так любила. И теперь, узнав про перерождение, стало действительно страшно. Страшно осознать, что Диана вот-вот заберёт её разум, а Гермиона останется в небытие, просто умрёт, передав своё тело в чужое пользование.
«Не позволю».
— Нет! Всё не так! — Драко подался вперёд, попытался ухватить её за ладонь. Но отшатнулся, когда Гермиона взвизгнула. Она боялась. Чертовски боялась. — Ты не умрёшь! Слышишь? В тебе её кровь, не более!
Она хмыкнула, вытерла пальцами слёзы. Посмотрела в сторону, лишь бы зацепиться взглядом за какую-то опору. И наконец спросила:
— Значит, вы делали всё это просто потому, что видели во мне её?
Малфой склонил голову, его пепельные волосы закрыли глаза. И боже… Он молчал. Просто молчал, и это было лучшим ответом, что можно было ожидать.
Мерзко.
Стало отвратительно мерзко и грязно. Всё вокруг превращалось в месиво. Голова кружилась. Удержаться бы на ногах, и в этой жизни, которую, возможно, скоро отнимут у неё. Гермиона подавила нервный смешок. Отчаянно громкий, Драко мог услышать. Что уж там, он слышал всё. Даже то, как громко сейчас умирало её сердце.
Она ушла не оборачиваясь.
Леска порвана.
Рыбка сорвалась с крючка.
«Нет, Тео. Твоё предательство было лишь цветочками», — подумала она.
Всплывшая правда — ёбанные чёрные розы с лезвиями вместо шипов, колючей проволокой запутавшие всё вокруг. Не сбежать. Прорывать путь придётся с кровью…
На пороге своей комнаты Грейнджер замерла, встретив взгляд, который не ожидала сейчас увидеть.
— Хреново выглядишь.
Пэнси, как всегда, права. Била прямо в яблочко.
— Не хочешь сходить со мной в Хогсмид, развеяться? — Гермиона сменила тему. Необходимо было срочно сменить её.
Паркинсон подскочила, улыбаясь одним лишь прищуром глаз. Ничего хорошего это не предвещало — это огромный, килограммовый подвох.
«А куда ещё хуже», — подумала Гермиона.
— У меня есть идея получше, идём.
Гриффиндорка готова сейчас на всё, лишь бы подальше из школы. Подальше от всего, что напоминало о нём и её боли.
Они шли быстрым шагом. Грейнджер едва поспевала за подругой, которая на ходу принялась рассказывать последние сплетни. Оказалось, её французский жених тоже не очень-то рад помолвке, что прибавило Пэнси настроения, и она явно хотела отметить возможную отмену свадьбы.
Паркинсон остановилась у старой, пошарпанной двери заброшенного дома на краю улицы. Грейнджер нахмурилась, оглянувшись. Попыталась вспомнить, была ли она здесь.
«Нет, не была», — поняла Гермиона, когда они вошли в дом.
Маленькая пустая гостиная до ужаса грязная. Хотелось чихать от пыли, что забивалась в нос. Они остановились напротив камина, и Гермиона подавила в себе вопрос. Пэнси ответила сама.
— Узнала про камин от пуффендуйцев. Ты вообще могла представить, что всё это время мы могли ходить в Лондон? — она не дала Гермионе возможности ответить. Шагнув внутрь, Пэнси моментально испачкала свою белую куртку, задев плечом закопчённую кирпичную стену. Взяв горсть летучего пороха, она обернулась. — Запоминай. «Старые шляпы и котлы».
Пэнси исчезла в зелёном тумане, и Гермиона на несколько секунд задумалась.
«А стоит ли?»
— Конечно стоит! — она забралась в камин и тоже взяла горсть прохладного пороха. К чёрту всё. — «Старые шляпы и котлы»!
Она не удержала равновесие и упала вперёд, выставив руки. Её тут же потянула вверх Паркинсон, палочкой убрав всю грязь.
— Нам нужно быстро добежать до «Дырявого котла», чтобы нас не заметили.
Гермиона кивнула и осмотрелась. Маленькое помещение — или склад со старыми грязными шляпами — встретило их тусклым светом, пробивавшимся из разбитого окна. Девушки выскочили из кладовки, потом из самого магазина, и побежали по Косому переулку к «Дырявому котлу».
— Голову отпусти, чтобы нас не заметили, — прошептала Пэнси, когда они зашли внутрь.
— На тебе белая куртка, а на мне бежевое пальто! Куда ещё не заметнее?
Слизеринка засмеялась. Адреналин в венах бушевал и подталкивал дальше. Когда дверь бара за ними захлопнулась, и они оказались на улице Лондона, Гермиона, наконец, выдохнула.
«Свобода».
— Чёрт! Пэнси! Нам нужно обратно, — вспыхнула она. — Мы же не обменяли деньги!
Паркинсон махнула рукой, похлопав по своему карману.
— Ты думаешь, я заранее не подготовилась?
Гермиона, в шоке уставившись на подругу, испустила первый смешок, и так облегчённо он дался. Господи, как свободно сейчас дышалось! Будто всё плохое отступило на второй план. Она подалась вперёд и крепко обняла слизеринку, которая никак на это не отреагировала — так и стояла на месте, словно с замёрзшими костями.
— Ты сейчас мне так помогла, Пэнси… — сорвалось с губ прямо в сгиб шеи Пэнси. И она, будто почувствовав этот надлом, обвила Гермиону руками.
— Я просто сделала тебя сообщницей, — грубовато ответила она. — Ты ведь староста, значит все шишки тебе!
Холодная глыба льда Пэнси Паркинсон так неумело и трогательно прикрывала свою доброту, что Гермионе не хотелось отпускать её. Но пришлось. Она отстранилась, взяла её под руку и повела куда глаза глядят.
— Ну, и куда мы? — Пэнси чуть не подпрыгивала на месте от возбуждения.
— Подальше от забот…
Кто знал, что это приключение так целебно скажется на ране в груди Гермионы? Лондон встретил их сыростью и собирающимся дождём. Девушки купили один зонт на двоих и медленно прогуливались по центральной улице, обсуждая всякую ерунду. Грейнджер показывала пальцем на те места, куда её водили родители. Рассказывала о достопримечательностях и их истории. А Пэнси неубедительно делала вид, что ей интересно.
Проходящие мимо люди спешили по своим делам, хотели побыстрее укрыться от мелкого дождя, а две студентки вышагивали прямо по лужам, зная, что взмах палочки — и никакая сырость уже не страшна. Им не хотелось беспокоиться о таких мелочах.
Когда они свернули за угол, послышалась музыка.
— Как я могла забыть? В ноябре по субботам ярмарки! — восторженно воскликнула Грейнджер. — Идём, тебе понравится!
И потащила Паркинсон за собой.
Народу было много. В основном семьи, что хотели застать празднества. Мужчины толпились у тира, пытаясь выиграть своим дочерям и девушкам мягкие игрушки. Женщины заходили в палатку к ясновидящим.
— У маглов тоже есть прорицания? — удивилась она, взглянув на нарисованный плакат — гадалка, замершая над стеклянным шаром.
— Ну, здесь многие шарлатаны. Хочешь испытать судьбу? — ехидно прошептала Гермиона, попытавшись напугать подругу.
Пэнси остановилась. Нашарив в кармане мелочь, она достала пару купюр и с вызовом взглянула на Гермиону.
— Давай вместе?
— А давай! — кивнула Грейнджер. Что ещё могло удивить её? Всё самое страшное она уже узнала сегодня утром.
Они встали перед палаткой, и как только шторки дрогнули, к ним вышла девушка в косынке, на концах которой висели, позвякивая монеты.
— Миранда ждёт вас, — она отдёрнула ткань, приглашая их внутрь. Гермиона вложила в её ладонь пару фунтов и зашла в теплоту палатки прямиком за Паркинсон.
Они обе сели на маленький диванчик, осматриваясь вокруг. Пёстрые подушки, что лежали впереди, перед овальным столиком, были на вид удобными. Свечки оказались бутафорией с батарейкой внутри. Всё здесь казалось искусственным, добавляя ещё больше веселья. Пэнси уставилась на тучную женщину, что вошла следом за ними и уселась прямо на подушки в позу лотоса.
— С каждой по одному вопросу, — хриплым голосом сказала женщина. Зажигалка щёлкнула прямо перед её носом. Гермиона даже не успела заметить, как в зубах появилась сигарета. Дым обволок всё вокруг.
Пэнси облокотилась о свои колени, приблизившись к гадалке.
— Выйду ли я замуж? — серьёзным тоном спросила она.
Миранда, сделав очередную затяжку и оставив сигарету в зубах, взметнула руки над шаром.
Гермионе захотелось закатить глаза. Всё это было абсурдом. Постановкой. Точно такой же, как у Трелони. Вот только Трелони была настоящей волшебницей, да и прорицания в Хогвартсе были как-то правдоподобнее, чем у этой шарлатанки.
— Вижу, ты против брака…
И прямо под протяжный вздох Пэнси Гермиона прикусила язык.
«Не может быть».
— Вижу, что суждено тебе потерять и обрести другого, — откашлялась она на последнем слове.
— Чего? Как это? — недоумевающе уточнила Пэнси.
— Следующий вопрос, — оборвала её гадалка.
Они переглянулись с Гермионой. Грейнджер задала тот, что пришёл в её голову первым. Она не смогла противиться этому.
— Существует ли перерождение души?
— Ты что, на ЗОТИ? — Пэнси пихнула её локтем, но обе замолчали, когда Миранда мокро закашляла.
Её дрожащие руки вырисовывали вокруг шара какие-то неведомые узоры. Стекло так и оставалось пустым и прозрачным.
— Я ничего не вижу… — произнесла женщина.
— Что это значит? — спросила Пэнси за Гермиону.
— Это значит, что будущее твоей подруги не определено. И ответ на её вопрос не ясен…
Паркинсон подскочила и схватила Грейнджер за рукав.
— Идём, она ещё хуже чёртовой Трелони!
Когда они оказались на свежем воздухе, дождь уже начал беспощадно колоть всех своими дротиками. Народу стало меньше. Редкие посетители ярмарки взяли с собой зонты. Девушки так и стояли посреди дороги, полуобнявшись под одним навесом. Рука Гермионы, держащая ручку зонта, уже начала замерзать. На улице стало темнеть.
— Я проголодалась, давай зайдем куда-нибудь? — начала Пэнси. — Отведи меня в самый вкусный ресторан. Хочу отведать вашей еды.
Гермиона громко хохотнула и повела её в сторону.
— «Наша» еда ничем не отличается от хогвартской.
«Темпл» стоял на том же месте, как помнила его Грейнджер. Она с родителями часто ходили сюда летом, проводя на веранде замечательные вечера. Внутри было уютно. Тёплый свет, пастельные тона и очаровательные скатерти на круглых столиках.
Девушки сделали заказ полагаясь на вкус Гермионы. Два больших бургера с жареной картошкой в сыре стояли на их столике уже через двадцать минут. Пэнси уминала за обе щеки даже не прикоснувшись к приборам. Кто будет смотреть за приличиями чистокровной там, где её не знают? Манеры в сторону. Она просто позволила себе расслабиться. Когда тарелки опустели, Гермиона почувствовала негу, что расплывалась по всему телу. Вкусный ужин был отличным завершением дня.
— Не хочу возвращаться, — вдруг сказала Пэнси, отпив из бокала колу. — Давай гулять всю ночь? Просто не знаю… не хочу обратно.
Гермиона понимала её. Она испытывала то же желание. Там, в волшебном мире, полно проблем. Полно ненужных мыслей, а теперь и людей. Человека… нет. Нечеловека. Того, кто просто ждал, когда Грейнджер станет не той, кем себя помнила девятнадцать лет. Жутко. Отвратительно. Горло вновь скрутило в узел.
— Ты много взяла с собой денег? — уточнила она.
Пэнси вскинула бровь.
— Думаю, можно купить на них квартиру.
Гриффиндорка открыла рот и нагнулась над столиком.
— С ума сошла? Нам бы хватило сотни фунтов! Я верну тебе, как только разменяю деньги.
— Не начинай, Грейнджер. Не порть веселье, — Пэнси отмахнулась от неё. — Просто я привыкла быть готовой.
— Готовой сбежать и купить здесь квартиру?
Это ошпарило моментально, когда Гермиона увидела ответ в её глазах. Божеправый. Паркинсон действительно была на это готова? Как сильно она не хотела помолвки, что искала способы скрыться! У неё сжалось сердце от жалости к ней. Хотелось помочь. Да вот только разобраться бы в своих проблемах.
— Мы можем остаться на ночь в отеле и вернуться утром в Хогсмид. Не уверена, что нашу пропажу заметят. На выходных дежурит Тео, поэтому я свободна. А что насчёт тебя? Кто-то знает, что ты здесь?
— Нет. Только одна злющая староста школы, — улыбнулась в ответ подруга.
— Тогда гуляем всю ночь? — поднялась с места Гермиона.
— Всю ночь…
Две надломленные судьбы пересеклись и утешали друг друга, не сговариваясь. Просто так нужно. Просто так поступают друзья. Просто чтобы облегчить груз, навалившийся на их плечи. Пополам. Поровну.
Ближе к одиннадцати часам, когда они вышли из салона красоты, в который, на секунду, затащила их Пэнси в желании узнать, «как это происходит у маглов», девушки направились дальше. Пока Паркинсон осматривала свой чёрный маникюр, Гермиона прикидывала, куда ещё можно было сходить.
— Зря ты отказалась, я бы за всё расплатилась, — обиженно вздохнула Паркинсон. — С ногтями они, вроде, умеют обращаться. Может быть, и с твоими лохмами что-то придумали бы?
— Господи, Пэнси, — улыбнулась она.
Девушки замерли, потому что дорогу им преградили трое высоченных парней. Грейнджер потянулась к палочке. Если применить магию при маглах, её выпрут из школы моментально. А применить магию равносильно защите. Эти бугаи ничего хорошего из себя не представляли — гадкие ухмылки и хмельные взгляды, в которых читалось неприкрытое блядство. Они были явно старше девушек на несколько лет. Гермиона сделала попытку обойти громилу справа, но тут же впечаталась в его грудь. Он не позволил.
— Парни, нам не нужны проблемы, — Пэнси вышла вперёд, рукой отводя Гермиону за свою спину. Грейнджер же встала рядом с ней. Если выгрызать глотки, то вместе. Чёрт возьми, пополам!
— А кто сказал про проблемы? Мы всего лишь хотели познакомиться, — сказал лысый, который стоял посередине. Он явно был главным, раздавал команды своим шавкам.
Гермиона посмотрела на Паркинсон. Та же, вздернув подбородок, не сводила глаз с главного. Будто война в гляделки, отведёшь взгляд — проиграешь. Змея знала такие правила. В Слизерине было полно таких «игр». Жизнь научила.
В воздухе запахло гарью. Чиркни спичкой, и взорвёшь всё вокруг. У Гермионы забилось сердце. Быть изнасилованными точно не входило в их с Пэнси планы. Но и быть исключенными из школы тоже.
«Чёрт возьми, что делать?»
— Дайте нам пройти! — рявкнула Пэнси, когда двое громил обошли девушек, преграждая путь к отступлению. — Поверьте, лучше вам с нами не связываться!
— А ты мне нравишься, — шикнул главарь, нагнувшись вперёд, прямо к её лицу. Гермиона почувствовала запах алкоголя и дёрнула Пэнси к себе, чтобы увеличить расстояние между ними.
Гермиона не обратила внимание на глухой хлопок позади них. Она смотрела, как кривые пальцы уже тянули куртку Пэнси к себе.
Всё было как в замедленной съёмке. Чьи-то возгласы позади, и её кулак, который летел вперёд, прямо в квадратную челюсть напротив. Казалось, это звук треснувших костей, что лопал её перепонки. Костяшки коснулись небритой щеки, и громила отлетел. Грейнджер вздрогнула. В ней явно не было той силы, что способна была так оттолкнуть от себя стокилограммового мужчину. Она обернулась вместе с Паркинсон и проглотила воздух, когда увидела, как Генри, нагнувшись над амбалом, выбивал из него дурь.
— С ума сошли?
А вот и дьявол…
Драко отпихнул обеих девушек за угол, закрывая собой зрелище, что явно не предназначалось для их глаз. Генри дробил кости уже второго мужика. Грейнджер вдруг поняла, что его силы слишком нечеловечны и кинулась вперёд, но тут же была остановлена.
— Куда? — прорычал Малфой. Она впервые видела его таким злым.
— Он
убьёт их! — прошипела Гермиона, намекая на силу бессмертного.
— Лорд! — выкрикнул Драко даже не обернувшись. И звуки ударов сразу прекратились. Шаги приблизились, и с Малфоем поравнялся ничуть не запыхавшийся Харрингтон. — Какого чёрта ты здесь забыла?
Пэнси втянула воздух в лёгкие и вновь загородила собой Грейнджер.
— Какого чёрта вы так с ней разговариваете? Как вы смеете? — выплевывала она слово за словом.
Гермиона ударилась о злющие глаза профессора, которые игнорировали Паркинсон. Боже, во что она втянула Пэнси? Она же не знала ни о чём.
И тут за друга вступился Генри.
— У меня встречный вопрос. Как ты разговариваешь со своим профессором?
— А ты вообще кто такой? — рявкнула Паркинсон, оглядев его с ног до головы. — Какого хрена ты мне здесь что-то предъявляешь? С какого ты факультета?
«Боже, мать его, правый…»
— С факультета «я только что спас тебя», — ответил Генри, сощурив глаза и выбелив зубы в улыбке.
— А, я поняла, — язвительным тоном продолжила слизеринка. — Этот тот, что рядом с «я тебя об этом не просила»?
Драко обернулся к другу. Гермиона видела, как он шевелил губами, но не слышала даже шёпота. Видимо, для человеческих ушей эта задача была непосильной. Лорд кивнул и, ещё раз оглядев Пэнси, ушёл.
Малфой даже не предупредил. Схватив девушек за воротники, он аппарировал прямо к воротам школы.
Они молча втроём шли к Хогвартсу. Пэнси так и держала Гермиону — крепко за руку — с того самого момента, когда она ударила мужика. Вместе. Всё напополам…
— Мисс Паркинсон, возвращайтесь к себе в общежитие, — сказал Драко, когда они вошли в школу.
Пэнси обернулась к подруге.
— Говори всем, что это я виновата, слышишь? — шепнула она ей на ухо.
Знала бы она, что шептать бесполезно. Гермиона вяло улыбнулась и попрощалась. Когда слизеринка скрылась за поворотом, она, не оборачиваясь, пошла вперёд. Подальше от него. Но Драко поймал её за руку. Обжёг льдом своей кожи. И, блядство… Всё по новой. Землетрясение внутри крошило внутренности в пыль. Не укрыться и не спрятаться.
— Разве ты не понимаешь, что если Карлос найдет тебя, он уб… — он запнулся, сощурил глаза в скотской злобе. — Он убьёт тебя!
Гермиона вырвалась из захвата, его ледяные пальцы словно прожгли руку до кости. Она больше не собиралась сдерживаться.
— Я! Не! Диана!
Глаза мокнут.
Она мантрой заверяла себя:
«Это соль».
«Это просто долбанная соль…»
— При чём тут Диана? — его голос охрип. Вот так вот случилось. Она даже не заметила, как он так же ломался. — Если Карлос узнает, что я привязался к тебе, он убьёт, чёрт возьми, он убьёт тебя… — уже тише. Почти шёпотом. Без сил.
Драко погасил люмос, прячась в темноте. Грейнджер поймала его светящийся взгляд на себе и увидела: он не моргал. Просто вымученно смотрел на неё. И она наконец спросила — просто зацепившись за его слова, уточнила:
— А вы привязались?
Малфой подошёл близко, почти вплотную. Не касаясь, но не оставляя между ними и сантиметра. Чтобы доходчивее. Чтобы она увидела это в его глазах. И она замерла. Потому что двинься — и иллюзия испарится. А вместо неё прыгнет пастью зловещее разочарование, вцепится прямо в глотку и перекусит пополам. Но иллюзии нет. Всё по-настоящему.
Вот он.
Вот она.
И брошенная правда к её ногам:
— А разве ты не видишь?
***
— Как всё прошло? — Паркинсон, которая так и не дошла до своего общежития, поймала Гермиону у входа в башню старост. — Я не усну. Я останусь у тебя?
— Да, пожалуйста, — на автомате. Голова болела от только что услышанных слов.
«А разве ты не видишь?»
Как он мог? Как он мог спросить это в кромешной темноте, оставив ей только два блика своих глаз? Как, чёрт возьми, он мог? Гермиона думала об этом, когда забиралась в кровать, пока Паркинсон придерживала одеяло. Гермиона продолжала думать об этом, когда укладывалась на бок, отворачиваясь от Пэнси. Гермиона всё ещё думала об этом, когда подруга обняла её и уткнулась носом в спину.
Думала. Думала. Думала.
Под сопение Пэнси.
«А говорила, что не уснёт».
Вот бы ей так же. Просто закрыть глаза и расслабиться. Только вот не получалось. Каждая мышца в теле напряжена от воспоминаний, которые костью в горле застряли. Гермиона помнила испуганный взгляд в том переулке, когда он отталкивал её в сторону. Она помнила, как он, прежде, чем погасить люмос, сжал челюсти, так, что желваки заплясали. Он по правде испугался за неё.
Который это был раз, когда он спас Гермиону? Стоит ли ей начать записывать? Она безмолвно застонала, захлебываясь в самой себе, закусила губу. Как же Грейнджер запуталась!
— Я всё жду, когда ты мне расскажешь, — прямо в спину. Пэнси даже не пошевелилась.
— О чём ты? — проще включить дурочку, чем ответить честно.
— Почему он так с тобой разговаривал? Даже Снегг в ярости не позволяет себе так говорить со студентами.
Гермиона пожевала губу. Думала, как ответить. Не могла же она выдать чужую тайну? Вот так, просто, рассказать, что Малфой почти столетний вампир? Что его умершая жена пряталась в Грейнджер? Что её кровь текла в ней, а он боялся за Гермиону из-за возможно не умершего Карлоса?
«Господи…»
— И кто этот второй был? Какой же отвратительный тип!
Гермиона зацепилась за тему Лорда как за спасение от ненужной сейчас темы.
— Это друг профессора Малфоя.
— Он нашего возраста. Я не видела его в школе, — Паркинсон зевнула.
— Потому что он не здесь учится, — ответила она первым, что пришло в голову. — Я случайно познакомилась с ним в Хогсмиде.
Паркинсон перевернулась на спину. Гермиона чувствовала по её дыханию, что она уже не уснёт. Наверняка её глаза открыты.
— Держись от него подальше. Он мне не нравится. Пока ты говорила с Малфоем, я видела, что он делал с теми подонками. Как он бил их, а они уже были в отключке. Так остервенело, агрессивно. Так… зло. Жутко…
«Хорошо, что он кровь их не выпил», — подумала Гермиона и прикусила язык.
— Как они вообще нас нашли? — не успокаивалась слизеринка.
«По запаху», — хотела ответить Грейнджер.
— Наверняка нас кто-то видел в «Дырявом котле», а потом на ярмарке. В Лондоне много волшебников.
— И все они знают в лицо учеников Хогвартса? Что за бред!
«Боже».
«Пэнси. Заткнись».
— Я не знаю, господи, понятия не имею! Малфой ничего мне не сказал. Лишь отчитал за проступок, — вновь ложь.
«А ещё он сказал, что неравнодушен ко мне».
Матерь божья…
Гермиона вздохнула. Перевернулась на другой бок и посмотрела на Пэнси, а та, в свою очередь, уничтожала потолок её спальни пытливым взглядом.
— Сегодня было весело, — наконец сказала Грейнджер. — Спасибо тебе за всё.
Паркинсон ухмыльнулась. Потеребив пальцами одеяло, она растянула губы в улыбке:
— Давай повторим как-нибудь?
— Обязательно повторим…
***
Гермиона быстро шагала по коридору и глядела по сторонам. До отбоя ещё несколько часов, и её уже заждались. Осталось встретить Паркинсон и дойти до места назначения. Но Пэнси сама поймала её, вывернув из-за поворота.
— Видела бы ты сейчас лицо Астории, когда я получила патронус от Джинни!
Грейнджер улыбнулась, представив эту картину. Всего-то середина недели, а за эти три дня Паркинсон вписалась в гриффиндорскую компанию девушек как влитая. Будто всегда там была. Сначала Лаванда её опасалась, когда слизеринка садилась за их стол в Большом зале, делая вместе с Гермионой домашнее задание. Прятаться по углам в библиотеке уже бессмысленно. Они обе поняли, что ничего не помешает их дружбе. На удивление, Пэнси со своими саркастическими шутками и колкостями понравилась всем. Конечно, они уже привыкли к этому за семь лет, но вот когда оказались в одной компании, все сразу поняли, что Паркинсон просто так жила. Это всего лишь характер змеи, и ни капельки в сторону злости.
Они вошли в заброшенный кабинет на седьмом этаже и закрыли заклинанием дверь. Не хватало Филчу попасться, ему бы это не понравилось.
Посередине класса уже расположились девушки. Две парты, что стояли рядом друг с другом, стали одним большим столом. Вокруг были расставлены стулья, на которых сидели Лаванда, Джинни, Парвати и Полумна.
— Что вы делаете? — бросила Гермиона, усаживаясь. В руках Браун была большая колода карт Таро.
— Гадаете? — вдруг воскликнула Пэнси. — А можно мне? А то я так прониклась в последнее время.
Гермиона посмотрела на неё и тихонько посмеялась, закатив глаза.
— Да, без проблем, — согласилась Лаванда и начала тасовать колоду. — Только мне нужно сосредоточиться.
Она отбросила волосы за плечи и растёрла в руках карты.
— У неё дар к этому, — уточнила Полумна. — Редкие женщины им обладают.
Пэнси удивилась.
— Поэтому тебя так обожает Трелони?
Но Браун не ответила. В её глазах было пусто. Она глядела вперёд, на вытянутые руки с колодой карт. И как только положила на стол первую, заговорила.
— Интересно…
Все девушки замолчали. Гермиона, как бы не презирала прорицания и считала это дело бесполезным, сейчас прониклась ситуацией и так же внимательно наблюдала.
— Будет холодно, очень холодно, когда ты встретишь что-то на своём пути. Что-то… неизменное, — она достала очередную карту из середины. — Тебе будет страшно, но когда ты получишь ответы, всё встанет на свои места, — последняя карта пригвоздилась к столу, и Лаванда вздрогнула.
Девушки посмотрели друг на друга. Никто не решался говорить.
— Ну что там? — не выдержала Паркинсон.
— Потеря кого-то близкого…
Гермиона сглотнула, но быстро взяла себя в руки. Предсказания — это чушь собачья! Страшилки для таких вот впечатлительных, не более. Так ведь?
— Да уж… как вы это всё делаете на трезвую голову? — Пэнси перевела тему, разбавив напряжённую обстановку. — Давай, теперь Грейнджер.
— Нет, спасибо. Мне хватило одного раза, — Гермиона вымученно посмотрела на слизеринку острым взглядом.
Слева зашуршала бумага.
— Какого дьявола они делают? — Джинни привлекла всех своими словами.
Рыжая сидела и смотрела прямо в карту мародёров. Все девушки подорвались с места и нависли над ней, глядя туда, куда указывала пальцем Уизли.
На восьмом этаже, там, где не было никаких дверей, чернели несколько точек с именами. Гарри, Рон, Дин и Блейз.
— Я сказала ему не играть! — зашипела Джинни. Она была так раздражена, что вот-вот — и смяла бы реликвию в пальцах.
— О чём ты? — Лаванда нахмурилась.
— Они в выручай-комнате, играют в волшебные шахматы на деньги! Я неделю назад их застала. У них там долбанный подпольный клуб! Рональд все деньги спускает, я просто вне себя!
Вот это было неожиданно. Она никогда не замечала за Гарри азарта к играм. Но если Уизли так злилась, то дело и правда плохо.
Пока рыжая рассказывала про брата и своего парня, Гермиона ненароком повела взглядом вниз по пергаменту карты и споткнулась о точку, которая блуждала туда-сюда. Это был Малфой. Он плавал в бассейне. Рот наполнился слюной. Что-то неведомое ей задрожало прямо в подкорке мозга.
Нет.
Она точно не пойдет туда. Нет.
— Ты идёшь?
Она очнулась от мыслей только тогда, когда Браун, стоя у выхода, обернулась, чтобы позвать её.
Нет. Она не пойдет к нему!
— У меня появилось дело, идите, я догоню вас.
«Мерлин!»
Зачем? Зачем ей так хочется загнать себя в ещё больший тупик?
«Нечестно! Нечестно. Нечестно…»
Грейнджер списывала всё на кровь, что текла в ней. Это всё Диана. Её тянуло к нему. Так ведь? Господи, как с этим смириться? Как заставить себя не ходить, оглядываясь по сторонам, будто Гермиона спешила с места преступления?
Преступления против своей гордости.
Она чувствовала, как в голове плавились нервные клетки. Одна за другой. Не восстановишь даже самым лучшим зельем. Потому что невозможно игнорировать собственные ёбанные чувства. Как бы она не ненавидела себя сейчас, ей хотелось. Чёрт возьми, хотелось… почувствовать своё превосходство над этим бессмертным? Уколоть его так же, как он её?
Пусть просто увидит её. Увидит, как ей всё равно.
Что Грейнджер должна сказать Малфою?
Она репетировала речь всё то время, пока спускалась. В голове заезженным волчком:
«
Мне всё равно на вас. Всё равно на Диану. Всё равно на кровь, что вы так хотите. Просто знайте, я не допущу…»
Не допустит чего?
Господи, мать его, боже.
Где вообще здесь здравый смысл?
Прийти к нему, чтобы сказать, что ей всё равно?
«Молодец, Гермиона. Сто очков за находчивость. И минус двести за логику».
Когда она оказалась лицом к бушующему морю в картине, желание зайти внутрь показалось странным. Но она точно знала, что он уже заметил, услышал сердце, что так предательски выдавало её. Шёпот — пароль, и скрип двери.
Шаг внутрь.
Другой.
Гермиона путалась в чувствах, не находя лазейки к отступлению, но понимала лишь одно: она должна это сделать.
Снова.
Встретиться лицом к лицу.
Снова. И
снова.
Столько долбанных «снова», сколько потребуется, и плевать на всё, даже если её саму выломает по диагонали от боли.
Снова!
Мерлин.
Сырость резала ноздри. Она втянула этот приятный для неё запах. Как в детстве, когда отец водил её на плавание. Вот только сейчас в бассейне темно, лишь свет луны проникал в витражные стекла и отбрасывал блики на гладкую спокойную поверхность воды.
А здесь ли он вообще?
«Здесь…»
Два светящихся в глубине помещения глаза над водой неотрывно смотрели на неё. Он в тени, но обнаружен.
Грейнджер молчала, потому как растеряла все предложения, что заранее готовила. С Малфоем всегда так. Всё спонтанно. Она подошла к бортику и носком туфли стянула другую. Посмотрела под ноги, чтобы не споткнуться. Аккуратно подцепила пальцами гольфы и потянула вниз, отбросила их в сторону, чтобы не намочить.
Грейнджер села прямо на край бассейна и опустила ступни в прохладную воду. Это бодрило.
И Гермиона вдруг резко поняла, что этот момент — как отправная точка. Всё зависело только от неё. Вот сейчас она решит, что будет дальше. Свернёт или продолжит свой путь прямиком к нему. Гермиона всё прекрасно понимала…
Момент, стоящий всей её жизни.
Она завороженно наблюдала, как глаза кошки ползли прямо к ней, пока из тени не появилась фигура. Чем ближе, тем больше проявлялись из воды его широкие плечи. Она не выдержала и сглотнула. А он всё ближе, пока между ними не остался метр расстояния.
— Не спится? — хриплым голосом, который эхом разнёсся по углам.
— Как и вам.
Смотреть на него почти больно. Драко красив. Он зачесал мокрые волосы назад, и Грейнджер проводила взглядом это выверенное движение. Господи. Очень красивый.
— Я никогда не стану ей…
Слова укололи иглами в самое заледенелое сердечное отверстие. Она хотела, чтобы он понял. Осознал. Слова дались без фальши и надрыва. Правду говорить всегда проще, когда она уже сама срывается с языка. Не проглотить. Только выплюнуть.
— Я знаю.
Глаза в глаза.
Его айсберг в её огонь.
— И что будет дальше? — она не могла остановиться. Хотелось просто выговориться. Все точки над «и». — Что, если вы мне не нравитесь?
А у самой сердце клокочет. На лице — истерика чувств. Кровь в венах обжигала щёки румянцем. И он это видел. Конечно, видел.
— Я ни к чему тебя не принуждаю, Гермиона. Просто хочу, чтобы ты была в безопасности.
Как он мог стоять так неподвижно? Смотреть снизу вверх. Как ей распознать в нём правду?
— В безопасности с вами?
Стало жарко. Ей следовало бы бежать не оборачиваясь.
— Со мной.
Она хмыкнула.
— Вы эгоист.
Капли на его плечах облизывали кожу и скатывались вниз, к пластинам грудных мышц. Гермиона смотрела на разворот его ключиц и давилась от осознания, что вода в бассейне предательски прозрачная. Через серебро влаги виден его поджарый живот, проведи ниже, и…
блятскийбоже… Грейнджер так и поступила.
«Мерлин. Он в плавках».
— Такой же эгоист, как твой взгляд на мне…
Вот тогда она со стоном выдохнула и окончательно сдала позиции. Нет. Невозможно. Невозможно игнорировать это желание. Скотское желание быть рядом. Хотеть его. В животе — тугой узел заворачивается от возбуждения. Грейнджер облизнула губы и приоткрыла рот. И он наконец сломался:
— Гермиона, я не железный, не играй со мной.
Поздно. Ей хочется.
Хочется. Хочется. Смотреть вот так, сверху вниз. Чувствовать власть над этим бессмертным. Отыгрываться за все обиды. Желать подчинить. Он прав. Она такая же эгоистка.
Аккуратное движение и всплеск воды. Гермиона до талии погрузилась в воду, даже не замечая, какая она прохладная. Просто потому что горела сама. Она как ёбанная печка. Подкидывала в себя же поленья. Разжигала костёр. Да. Вода не помогала остыть.
Гермиона на долбанном пределе. Сердце срывалось в тахикардию, колотило рёбра с изматывающим бешенством. Казалось, ещё секунда — и останутся сплошные переломы.
— Тогда возьмите на себя ответственность за то, что вы со мной делаете, — шаг вперёд. Почти вплотную и взгляд вверх, в его плавленный свинец, в котором отражалось её отчаяние.
— Что я с тобой делаю? — надрывно. Голос косил последние клетки мозга.
— Убиваете…
И она подалась вперёд, навстречу его бессмертию.
Это желание. Чистое животное желание сейчас рычало ей прямо в рот. Мысли неслись в какой-то тотально сокрушительный пиздец. Этот контраст температур добивал её. Язык Драко, холодный и мокрый, проходился по её губам, по дёснам, вытрахивая остатки вменяемости. Грейнджер застонала.
Он сжал пальцы на её талии, усадил к себе на бёдра, и Гермиона обвила его торс ногами. Прижалась к паху, чтобы почувствовать, как он хотел её. Блять. Она шла сюда за расправой над ним, но угодила в свою же ловушку.
Воздух закончился так же быстро, как и силы. Гермиона ощущала собственную дрожь в его руках, имитацию толчков под всплески воды. Господи. Голова кружилась и хотелось большего. Жестче. Сильнее.
Она вздрогнула, когда он с силой прижал её к стене бортика. Вдавился в неё бедрами. Назад. Вперёд. Грейнджер остервенело царапала кожу на его плечах. Вряд ли там останутся царапины. Ей просто нужно. Нужно вытеснить из себя всю боль. Отыграться на нём. Уничтожить.
— Драко… — шёпотом в губы.
Он резко схватил её за волосы и оттянул голову назад, открывая шею. Страшно. Но ей плевать. Даже если зубы коснутся кожи. Холодный язык вылизывал венку, которая колотилась от бушующей внутри крови. Стон. Его хриплый стон. Они на пределе.
Вдох-выдох. Навстречу пьяной бездне.
— Сними это к чёрту! — прорычал он в её губы, хватаясь за рубашку.
Господи. Что происходит.
И как только её пальцы коснулись пуговиц, Малфой резко отстранился. Мокрая чёлка закрыла глаза. Он будто прислушивался. И через секунду вновь подошёл к Грейнджер, остановив её попытку раздеться.
— Не сейчас, — шёпотом. — Филч за дверью…
Сердце прыгнуло к пяткам. Гермиона обернулась на дверь, но её тут же за подбородок аккуратно притянули обратно. Его губы нежно коснулись щеки. И Драко улыбнулся.
— Я выйду первым. Он не уйдёт…
Она кивнула. Согласилась бы на всё, что он сейчас сказал. Потому что то, что сейчас было, картинкой всплыло в голове и по новой ошпарило. Малфой взял её за талию и приподнял, усадив на бортик. Сам же ловким движением забрался следом. Гермиона успела увидеть, как сильно он ещё её желал. Мерлин.
Она не оборачивалась, пока он шуршал одеждой и одевался. Она мелко дрожала, но вдруг ощутила, как одежда моментально высохла на ней. Тогда-то Гермиона и повернула голову. Малфой протянул ей руку, помогая подняться.
— Я выйду первым и уведу его.
Грейнджер кивнула. Слова кончились.
Она вновь убивалась в его улыбке. Не вздрогнула, когда лёд пальцев прошёлся по скуле, где минуту назад были его губы. Драко ушёл не прощаясь. И Гермиона, не в силах держаться, опустилась на пол. Ей нужно отдышаться.
Она мысленно отсчитывала секунды, чтобы наконец скрыться из этого места. Чтобы стены не напоминали о храбрости, что она здесь проявила, и о том, чем эта храбрость кончилась. Грейнджер хотелось смеяться, по-идиотски, счастливо. Ничего не ясно, что между ними. Ничего не ясно для себя. Но девушка ни о чём не жалела.
Школа спала.
Гермиона открыла дверь своей спальни и замерла, как была, с идиотской улыбкой на лице.
— Как поплавала?
Паркинсон, закинув ногу на ногу, сидела на стуле. В её взгляде читалось всё.
«Она знает».
Гермиона заглушила комнату и отвернулась. Не могла смотреть в эти глаза. Потому что не знала, что ответить.
— Забавно, но когда мы с девочками пришли в выручай-комнату, я попросила у Джинни карту, просто посмотреть, что за диковинка такая, — бесцветным голосом. — И знаешь, очень интересно было увидеть тебя и профессора Малфоя вместе. Ваши точки были друг на друге. В бассейне.
Гермиона слышала, как подруга встала на ноги и подошла к ней со спины. Чувствовала, как взяла её мокрую прядь волос.
— Ну, и что скажешь?
Вот тогда-то Грейнджер и обернулась.
— Кажется, я в полном дерьме, Пэнси…
