"И ты всегда знаешь, Да, ты всегда знаешь, Какой всему придет конец."
Драко подошёл тихонько, стараясь не разбудить Диану. Подтянул плед к ногам. Не то чтобы в гостиной было холодно, просто он привык заботиться о её сне и покое в нём. Девушка что-то пробормотала и растянула губы в улыбке. — Прости, не хотел тебя будить, — он присел рядом, у её талии, осторожно зачесал прядь, которая выбралась из прически. Непослушная, мягкая и шелковистая. — Я перечитывала черновик и не заметила, как уснула, — сонным голосом, так нежно. — Хочу дополнить концовку. Мне не нравится. Драко улыбнулся. Супруга всегда была педантом к своему таланту. Переписывала, уничтожала и вновь переписывала. Хотела сделать всё идеально. — Уверен, что твоя книга будет бестселлером. Диана приподнялась на локтях, чтобы устроиться поудобнее и не разговаривать лёжа. Пошуршав чем-то сбоку от себя, она вытащила дневник в кожаном переплёте, что укатился с её талии во сне, и протянула его мужу. — Последняя страница, что скажешь? — взволнованно. Будто мнение Малфоя — это главное, что её волновало. Не будущих редакторов, а именно его. Драко забрал из тёплых рук увесистый блокнот и сразу открыл последнюю страницу. Его острое обоняние сразу ощутило ароматизированные чернила, что она так любила. Красивые буквы сплетались в слова. Он начал читать. …и после всех лет, что провели они долго и счастливо, Энтони понял: как бы она не менялась, как бы не старела — взгляд Элис оставался неизменным. Любящим и пронзающим до самого его мёртвого сердца. Они не знали, сколько ещё лет отмерит им жизнь вместе, но сформировавшееся желание найти любимую в будущем было чётким. Энтони будет ждать. Десятки лет или сотни… Мужчина встретит Элис, и всё начнется сначала. Ведь конца в их истории просто не может быть… Драко попытался проглотить ком, который, словно разбухший горький орех, застрял в горле. Ужасное чувство. Его глаза остановились на последней точке в её романе и даже не хотели подниматься выше, чтобы вновь перечитать такую горькую историю. Что ему сказать? — Диана, я… — Я знаю, — перебила она и коснулась его ладони, скрепляя их пальцы в замок. — Я просто в это верю. Драко крепче стиснул её ладонь и в упор посмотрел в любимые глаза. — Клянусь тебе, я что-нибудь придумаю, — быстро заговорил он. — Найду зелье против вампиризма, а если не найду, то сам его создам. Или сделаю так, чтобы ты… — Нет! Диана вырвалась из крепких пальцев, словно ошпарилась. Отвернулась. Это мгновение словно придушило Малфоя. Что он такого сказал? — Я никогда не стану бессмертной. Не хочу… — чуть мягче. — Хочу стать Элис. Хочу состариться. Хочу через много лет сидеть здесь, с тобой, и жаловаться, как болят кости, ворчать и смахивать это на перемену погоды… Я не хочу быть бессмертной, Драко. Я просто не вынесу терять любимых мне людей. Из года в год… Малфой стиснул челюсть до хруста в дёснах. Закрыл глаза. Правда, что била по коленям, ужасна. Диана права. Бессмертие — это проклятие. Жизнь в одиночестве. Мерлин… Как ему плохо от осознания этого. Девушка обернулась. Он видел на периферии взгляда, как она подогнула под себя ноги и подползла ближе к нему. Её объятия на его плечах почти не чувствовались, так были нежны. Она прижалась к его лицу и возле уха прошептала: — Я верю, что ты найдёшь меня в будущем… — Я нашёл. Драко смотрел на раскрытый дневник, на последнюю страницу. Провёл подушечками пальцев по чернилам, её почерку, вновь вспоминая их разговор. Он нашёл. Он правда нашёл её. Только вот Гермиона была совсем другой. Резкой на слова и действия. Один взгляд чего стоил. Цепляющий, как крючок. При всей её внешности, пробивной характер с кучей шипов. Нежность? Нет. Грейнджер страстная. Горячая в поступках. Сначала делала, а потом думала. Малфой ухмыльнулся воспоминаниям вчерашней ночи. Кто бы мог подумать, что девушка сама сделает первый шаг? Драко пришёл в бассейн, чтобы продумать план — как объяснить всё то, что она неправильно поняла, но Гермиона сама пришла к нему. Сама… Он был даже благодарен Филчу за сорванный секс. Потому что сделать это было бы ошибкой. Малфой верил, что после Грейнджер ещё больше отступила бы назад. Сначала необходимо объясниться с ней. Как она вообще могла подумать, что умрёт? Что душа Дианы заберёт её тело? В ней всего лишь её кровь. Она сама — как начало жизни… не более. Как бы запутанно это не звучало, но Гермиона должна знать, что останется собой до конца. Просто она перерождённая. Другая… Малфой смотрел на неё сквозь весь класс, пока ученики варили в котлах зелья. Грейнджер объясняла Невиллу, в какую сторону нужно замешивать содержимое. Тон её голоса такой отточенный, словно здесь два профессора зельеварения. Драко ухмыльнулся себе под нос, и она, будто почувствовав на себе его взор, обернулась. Это длилось лишь несколько секунд. Но даже за это время он успел увидеть её вздернутую бровь и край улыбки. Гермиона отвернулась обратно к котлу. Её щеки вспыхнули. Между ними не было никакой ясности. Но вот так смотреть на неё просто невыносимо приятно. Драко, за столько лет, впервые ощутил себя целым. Не спугнуть бы это чувство… Малфой проходился по рядам, проверяя зелья и помогая некоторым студентам, когда позади себя, прямо в том месте, где стояла Грейнджер, услышал шёпот: «Если и дальше будете так трахать друг друга взглядами, то вас рассекретят моментально!» «Пэнси!» Драко просто не мог сдержать пробивающийся смех. Значит, слизеринка уже всё знала. Интересно. — Мисс Паркинсон, — он обернулся, и обе девушки так резко подняли головы, будто их застали за чем-то неприличным. — У вас вопросы к мисс Грейнджер по теме урока? Наверное, он заразился от Генри этим азартом. Но вот так дразнить её было словно игрой. Он не мог остановиться. Пэнси обошла подругу и направилась обратно к своему месту, а когда поравнялась с ним, то спокойно ответила: — Боюсь, на эти вопросы вы мне не ответите… «А как много ты знаешь?» По мере приближения к столу Гермионы он всё чётче слышал, как ускорялось её сердцебиение. — Мы закончили, — сказала она, и Долгопупс кивнул, подтверждая её слова. Малфой даже по запаху почувствовал, что зелье сварено на высший балл. Гермиона имела талант. Наверное, не зря выбрала будущую профессию колдомедика. — Что ж, поздравляю вас обоих. Выполнили на отлично, — отчеканил он, и уже развернулся, чтобы уйти и не смущать её, как Гермиона остановила Драко вопросом. — Профессор Малфой, для сдачи нормативов остался последний зачёт… Он подавил в себе желание улыбнуться. Так неуклюже она подбирала слова. — Да, я помню. Жду вас сегодня вечером, мисс Грейнджер. Он ушёл под тихий протяжный выдох и вой её сердца. Он счастлив.***
Днём Драко задержался в «Дуэлянтах», они с Лордом обсуждали стратегию переноса их филиала в другую больницу. Генри полагал, что скоро частная компания, владеющая сетью клиник, начнёт набирать обороты, и ему хотелось попасть под эту раздачу, пригвоздить их бизнес туда. Харрингтон имел не только способность вести работу со стабильными учреждениями, но и чутьё к прогрессирующим больницам, тем, кто скоро окажется на волне. Подписав все необходимые документы, Драко пожелал другу удачи в его амурных делах с официанткой и распрощался, прихватив новую порцию допинга. А ещё Генри не задавал вопросов после той самой ночи, когда они едва успели спасти двух студенток, что решили уйти с территории школы. Найти их было проще простого. Ученикам было запрещено аппарировать, на них лежал запрет — и так было всегда. Когда Малфой учился, они с однокурсниками тоже использовали камин в Хогсмиде. О нём знали только избранные, ведь узнай вся школа, то такой портал тут же бы уничтожили. Он видел, как Паркинсон тащила Гермиону в сторону Хогсмида после их тяжёлого неудачного разговора. В тот момент он предположил, что развеяться Гермионе было бы полезно. Он так и простоял на астрономической башне, меняя сигарету за сигаретой, в ожидании, когда девушки вернутся. Просто хотел убедиться, что её настроение улучшилось. Но когда настало время отбоя, а их до сих пор не было, он, ведомый чувствами, направился в Хогсмид сам. Потребовалось всего полчаса, чтобы обойти все заведения и убедиться, что ни в одном их не было. В голове сразу появилась мысль, что они воспользовались камином. И проверив его простым заклинанием, убедившись, что им пользовались, Малфой аппарировал прямиком в поместье Генри. Он быстро объяснил, что им нужно искать. Страх опоясывал как клыками в шею. В голове крутилось имя. Самое страшное имя на свете. Мартин мог найти её. Драко аппарировал в Косой переулок и учуял запах моментально. Он был тонким. Почти неуловимым, и несся в магловскую часть Лондона. Они с Генри словно псы шли по следу. Малфой боялся не успеть. Когда он увидел то, что их окружили — забрало упало. Он вложил всю силу, чтобы ударить мужчину, что тянул свои руки к девушкам. А потом не сдержался и накричал на Гермиону. Как ей было объяснить в том переулке, после всего, что между ними произошло, что он боялся за неё? Чёрт возьми, боялся! Сказать о своих чувствах было проще. Вот такая, мать её, ирония… Как только Драко повернул в сторону подземелий Хогвартса, моментально сжал ручку чемодана. Он слышал её. И она боялась. Малфой прибавил шаг и сжал челюсти, когда увидел эту картину. К нему спиной стоял Нотт, который держал Грейнджер за рукав мантии. — Отпусти! — прорычала она, и тут же замолкла, когда увидела Драко, бесшумно подошедшего со спины слизеринца. Её сердце забилось чаще. — Вы склоняете девушку к тому, к чему она не имеет желания, — яростно понизив голос, сказал он прямо брюнету в затылок. Теодор вздрогнул и, обернувшись, отпустил Гермиону. — Профессор Малфой? — он вскинул руку к затылку, явно подбирая слова. — Всё не так. Я просто хотел попросить помочь с домашним заданием. «Ёбанный лжец». — Профессор, мы же можем начать зачёт раньше? — Гермиона сменила тему. Но Драко, кажется, всё равно. Он всё так же смотрел на парня, который не выдержал тяжёлого взгляда и отвернулся. С секунду он подумал и ушёл. «Щенок». — Испугалась? — Драко подошёл ближе и осмотрел её. Искал, чем сможет оправдать себя перед судом — если найдет на ней хоть одну царапину от Нотта. Грейнджер покачала головой. — Всё хорошо. Он правда хотел лишь этого. Просто не привык к отказу… — последнее слово чуть тише. — Тогда идём в мой кабинет? — и чтобы она не передумала, он пошёл первым. И облегченно выдохнул, когда услышал её шаги позади себя. Она шла следом… Уже в кабинете, когда они зашли внутрь, он почувствовал её внутреннюю истерику. Ей было сложно, или стыдно, или злостно — он не знал. Лучшим решением было сейчас дать ей время. Малфой прошёл к столу и сел за него, делая вид, что перебирал бумаги. Он был уверен, что это последнее зелье она сварит с закрытыми глазами. Пока Гермиона бренчала котлом, разжигая под ним огонь, он искоса наблюдал за ней. Девушка сняла мантию и небрежно откинула её на парту, закатала рукава и осматривала стол, на котором уже собрала ингредиенты. Драко, под стук ножа, заворожённо смотрел на её отточенные действия. Грейнджер даже не сверялась с учебником, который он ей дал. Всё в голове. Невероятный ум. Сухие корни хрустели под лезвием точно так же, как его зубы, которые он с силой сжимал. Хотелось подойти и обнять. Он держался из последних сил. Вот так всё и происходило. Молча. Почти тридцать долгих минут. Впервые в его долгой жизни этот отрезок времени плыл так медленно. Он пользовался этим. Наслаждался. Когда в котле начало бурлить варево, Грейнджер выдохнула, вытерла лоб тыльной стороной ладони и обернулась. Даже не удивилась тому, что Драко, уже обойдя свой стол и облокотившись о него, наблюдал за её действиями. Застукан врасплох. — Думал, ты не придёшь… — первое, что пришло на ум. Гермиона не выразила ни единой эмоции на лице. Лишь бровь чуть дёрнулась вверх. — Мне нужен последний зачёт… Малфой успел прикусить язык прежде, чем прорвалось долбанное «лжёшь», которое Грейнджер только разозлило бы. Он сдался. Наклонил голову и с силой сдавил переносицу, покачав головой. Как с ней начать говорить? Как объясниться и не испугать ещё больше? — Я всю ночь провела в запретной секции библиотеки, — начала она. — И я ничего не нашла о перерождении… Ну вот и понеслось. — В книгах информации нет, — тихо ответил он и, для убедительности, посмотрел ей в глаза. А там испуг. Чёртов жиреющий испуг. — Гермиона… ты не умрёшь. Никто не вытеснит тебя из твоего тела. Просто в тебе… её кровь. Драко сощурился, потому что так сложно давались слова. Он шёл по тонкому льду. Оступится — и усложнит ситуацию, провалившись в неё с грохотом. — Наверное, это и есть перерождение, — добавил он. — А ещё во мне те самые знаки. Сны, родинки, тяга к вам… Он стиснул пальцами край стола. Стало душно. — Прости, я… Он не закончил, потому что Грейнджер, отвернувшись, перебила его. — Я знаю. Вы не виноваты, — она вновь взяла нож и начала нарезать синее масло дракона. — Вы до сих пор видите во мне её? Вот оно… Вот причина её затылка, в который он уставился. Она просто не могла сказать это, глядя в глаза. Малфой аккуратно ступил вперёд, обходя рабочий стол, чтобы только он стал им препятствием. — Нет, — на выдохе. — Ты не она, Гермиона. Разговор становился невыносимым. Он чувствовал его тяжесть и ничего сделать не мог. Ни слова из себя не выдавить, потому что не знал, что говорить. — Генри убил тех троих? Сначала ему показалось, что он ослышался. Но её слова застряли в голове, с силой пронзая мозг. Грейнджер первая сменила тему, но слишком резко. Он не был готов к такому вопросу. — Конечно, нет! Он ушёл сразу, как только мы аппарировали оттуда. Гермиона пропустила удар сердца. Драко нахмурился. Мерлин. Он сейчас так беспомощен! Хотелось высказаться, взять её за плечи и растрясти. Сказать, что всё будет хорошо. Не думай ни о чём, чёрт возьми! — Мне страшно… Это последние слова перед тем, как он подошёл и выполнил своё желание. Гермиона тёплая. Такая тёплая. Он обнял её со спины, уткнулся в макушку и вдохнул запах волос. Он чувствовал дрожь её тела, но даже сейчас она не прекращала делить на дольки масло. — Всё будет хорошо, — наконец произнёс он. — Всё будет хорошо… Она его медленно убивала. Сквозь её движения ножа по доске. Сквозь. Словно проходилась лезвием по его душе. По диагонали, кусками, линией. Она сама тот самый кусок, которого не хватало в его мозаике. Последний кусочек пазла. То, что нужно. То, что можно. То, что сейчас. Стоял бы вот так вечно. Ловил бы на своём лице щекотание волос. Принимал бы тепло её тела. И просто смотрел, как она терзает это драконье масло. Гермиона вздрогнула. И Малфой осознал причину сразу же, как в ноздри ударился запах сладкого эликсира её крови. Глотку стянуло прутьями, и клыки предательски заострились. Шаг назад и поворот головы, чтобы скрыться. Чтобы уйти. Но то, что сделала она, просто издевательство. Гермиона резко обернулась и ухватилась за край его пиджака, притягивая к себе. Глаза в глаза, словно в них были ответы. — Я… — голос сломался в попытке уйти от её захвата. Грейнджер дышала через рот, сквозь своё истерическое сердце. По диагонали, кусками, линией… «Блять!» Потянула его на себя, но он не поддавался. Камнем застыл. Между ними даже тонкий лист не вставить, так плотно они друг к другу. Боковым зрением Драко видел, как девушка подняла руку, где рубиновой каплей на пальце блестела кровь. «Что ты делаешь?» «Остановись!» Малфой зарычал. Гортанно. Хрипло. Мокро. — Я не задену клыков… я не… Не договорила, потому что он протяжно застонал, когда подушечка её пальца коснулась губ. Блятскийбоже. Он вжал её в стол и наклонил голову, пропуская в рот палец. Он задышал, потому как это единственное, что ему осталось. Гермиона ласкала его язык, нежно касаясь кончика. Точно так же, как он её тогда. «Салазар! Она издевается…» Драко подхватил её под бёдра и усадил на стол, рывком разводя колени. Самое неприкрытое блядство в её глазах он встретил ответным ударом. Он жаждал. Остервенело всасывал кровь. Не сорваться бы и не отгрызть её палец к чертям. Малфой потянулся к шее, сдавил её своими пальцами. Не сильно. Так, чтобы притянуть Гермиону к себе. Лоб в лоб. Чтобы между их губ была лишь её рука. — Боже… — через стон, сильнее стискивая бедра на его талии. «Остановись», — думал он, а сам сжимал её задницу, притягивая ближе к своему паху. «Чувствуй, чувствуй, что ты наделала!» Их горячую вакханалию прервал всплеск в котле, который выбросил из себя зелье. Драко с силой схватил её запястье и выдернул пальцы из своей пасти. Блять. Они дышали прямо друг другу в лицо, не сводя пьяных глаз. Малфой перевёл взгляд на котёл лишь на секунду, просто убедиться, что зелье готово. — Ты сдала все зачёты, — сказал он хриплым от возбуждения голосом и подался бёдрами вперёд. — В таком положении это звучит двояко… Он сорвался на смех первым, а она подхватила его. Драко уткнулся в изгиб шеи под звонкий хохот Грейнджер. Лёд треснул. Они идут ко дну. Идут ко дну, но вместе. Малфой счастлив…***
Гермиона заглушила комнату. Погасив свет, она быстро разделась и забралась под одеяло. Сердце до сих пор остервенело скакало. У неё болели щёки от улыбки, что не сходила с того момента, как она ушла из его кабинета. Ничего не было, но и было всё. Границы между ними окончательно стерлись. Больше она не боялась. Верила его словам. Потому что в его взгляде всё читалось как в открытой книге. Гермиона нравилась ему. Он хотел её. Грейнджер внутренней стороной бёдер чувствовала его член. Ещё бы чуть-чуть, и они бы занялись сексом прямо на том самом столе. — Боже… — она спрятала лицо в ладонях, обжегшись о горячие щёки. — Господи боже! Колени под одеялом сомкнулись, и девушка застонала. Под сбившееся дыхание её рука поползла вниз, просто потому что ей нужно… Нужно кончить. Грейнджер вспоминала его холодный язык под своими пальцами и протяжно выдыхала, когда вгоняла их в себя. Ещё. И ещё. Столько раз, пока узел в животе не взорвётся. В памяти его хрип. Его истерика. Его грань. Гермиона ласкала себя, сжимая второй рукой грудь. «Ещё! Ещё…» Её сотрясло в агонии оргазма. Грейнджер до боли закусила нижнюю губу. Она изголодалась по ласкам, по сексу, по пожару внутри неё — до кровавой слюны, текущей из уголков рта от только что раненой губы. Сошла с ума, боже… Веки зашторились под тяжестью дня, и она даже не заметила, как провалилась в спасительный сон. Она не сразу поняла, что происходит. Пыталась бежать, но ничего не выходило. Оглянулась. Темно. Холодно. Страх, сыревший на кончике языка, сорвался криком, после того, как в перепонки вонзился голос. Мужской. Клокочущий, голодный, извращённо-игривый. — Кровь на стенах, на полу, я хочу сыграть в игру… Гермиона начала бег. Но, чёрт возьми, это сделать нереально. Словно она под толщей воды. А голос сзади всё приближался. Слёзы ошпарили щёки. — Я — догоняю, ты — бежишь, если жизнью дорожишь… Смех позади хриплый. Он подгоняет. Грейнджер рыдала, пытаясь быстрее продвинуться вперёд. И вздрогнула, когда увидела на краю леса глаза кошки… — Драко! — закричала она, боясь, что он не услышит. Всё ближе к нему. — Драко! А смех позади уже облизывал затылок. Гермиона упала прямо перед тёмной фигурой впереди. Почему он стоит? Почему не помогает встать? Она протянула руку, чтобы ухватиться за Малфоя, но её мгновенно отдёрнули назад. Это не Драко… — Будешь плакать и кричать, — тёмная фигура впереди нависла над ней, — жизнь оставить умолять… — Пожалуйста, не надо! — она закрылась руками под вой истерики внутри. Чувствовала, как кто-то положил руку на её плечо и нагнулся к уху. — Я скоро приду, только дождись конца… Гермиона проснулась от удара об пол. В лёгких сухо от рыданий. Она посмотрела на свои трясущиеся руки и протёрла глаза. Господи, как это было правдоподобно… «Это всего лишь её сны. Не мои!» — убеждала она себя. Холодный душ привёл в чувства. Сон остался лишь кошмаром, который нужно побыстрее забыть. Выйдя из ванны, она увидела Тео, который сидел напротив камина и сонно потягивался. — Доброе утро, — бросил он, когда заметил, что она появилась. — Ещё раз схватишь меня за руку, я тебя ударю! — рявкнула она и направилась к себе в комнату. — Да ты меня даже слушать не хочешь! Просто хотел, чтобы ты помогла мне! — крик в спину. Мерлин. Она захлопнула дверь и закрыла заклинанием. Нотт опять стал проявлять к ней внимание. То заговорит, то попросит помощи. Вчера даже успел сказать, что скучает. Грейнджер чуть не рассмеялась, пока не появился Драко. Гермиона, схватив пальто и сумочку, так же быстро вышла из гостиной. Но её вновь остановили. — Сегодня ночью дежуришь ты. Я надеюсь, ты помнишь? Она вышла даже не удосужившись ему ответить. Гермиона помнила всё. Внизу уже ждала компания. Вчера они с ребятами договорились поздно позавтракать в Хогсмиде. Она остановилась перед друзьями и удивилась, насколько много их собралось. Невилл помогал Полумне с запутавшимся шарфом. Джинни стояла между братом и Гарри, а Лаванда что-то нашёптывала Пэнси. Пэнси? Гермиона порадовалась, что Паркинсон не стала игнорировать приглашение присоединиться к их компании. Она думала, что слизеринка поведёт носом, прикрывшись своей чёрствостью. Но, видимо, со временем это проходит. Вот такой оравой они и вышагивали в сторону деревни. Тут Гермиону в сторону за рукав потянула Пэнси. Схватив под руку и нагнувшись ближе к гриффиндорке, она прошептала: — Как твой последний зачёт? — Тише! — шикнула Гермиона в ответ. После своего разоблачения пришлось всё рассказать, но упуская подробности бессмертной жизни Малфоя. И, признаться, ей стало легче. Будто Паркинсон стала буфером между истерикой и гармонией. Брюнетка всю ночь не давала спать Грейнджер, пока не удовлетворила свой интерес. Первое, что она сказала на это, было: «Охренеть!» И оказалась права. Вот так они вдвоём и просидели, охреневая от ситуации. — Пожалуйста, не кричи! — вновь добавила Гермиона, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что их не слышат. — Здравствуйте, мистер Малфой, — сказала Паркинсон, обернувшись. Грейнджер вжала голову в плечи и, под хохот подруги, резко развернулась. Конечно же, позади никого не оказалось. — Салазар, да ты рехнулась по всем фронтам! «Я знаю». — Я убью тебя, Пэнси Паркинсон! — Гермиона толкнула её в бок и пошла вперёд под продолжающийся смех подруги. А у самой улыбка на губах. Спрятать бы её ото всех… В кафе они заняли большой овальный стол. Грейнджер села рядом с Джинни, тем самым наказав Пэнси за язвительность. Та же уселась с краю, напротив Лавгуд. Веселые разговоры сменяли друг друга, пока компания ждала свой заказ. Полумна потянулась к своему рюкзаку и достала из него лист бумаги, исписанный подписями. — Ребята, подпишите, пожалуйста, — она положила листок прямо на середину стола и достала нескончаемое перо. — Полумна собирает подписи, чтобы домашним эльфам в Хогвартсе платили зарплату. — гордо подчеркнул Невилл за свою девушку. Гермионе моментально стало стыдно. Ведь они с Лавгуд вместе придумали этот план ещё на втором курсе. Стыдно, потому что забыла про это. Как надо было загнаться, чтобы забыть их с когтевранкой устав Г.А.В.Н.Э? Грейнджер прикусила щеку. Притянула к себе лист, оставила подпись и вернула его на место, одними лишь губами прошептав Полумне «прости». Девушка в ответ лишь улыбнулась, покачав головой. — Салазар меня раздери, да тут уже занято! Все обернулись, потому что это явно было брошено их компании. Позади уже усаживались слизеринцы. И, конечно же, во главе были Астория с Тео. Крэбб и Гойл сели по бокам, как два охранника. — Собираете пожертвования для своего факультета? — просипел Винсент и по-поросячьи засмеялся. Ребята даже отвечать не стали, просто отвернулись, только вот Лавгуд почему-то поднялась и взяла листок в руки. «О нет. Нет. Нет!» — Вы могли бы подписать петицию о правах эльфов? У нас в шко… Ей не дал договорить Гойл, выдрав из рук пергамент. Невилл моментально поднялся на ноги и подошёл к их столу. — Отдай! — слишком невнятно. Это лишь позабавило змей. Они по кругу передавали лист бумаги. Лишь Тео игнорировал происходящее, уставившись в окно. Но это сравнимо с тем, как если бы он тоже издевался над Полоумной. Его молчание — такое же преступление. — Мерлин вас раздери! Пэнси с силой хлопнула по столу и поднялась на ноги. Все уставились на её выходку. Брюнетка выхватила из рук Астории петицию, забрала перо у Лавгуд, нагнулась над столом и прочертила кудрявую подпись. — Вам сложно, что ли? — рявкнула она своим сокурсникам. — Завела новых друзей, а старых забыла? — протянула Астория, выделяя последнее слово. — У меня и старых не было. Это как если бы змея кусала себя за хвост! Позади неё присвистнул Гарри. Паркинсон толкнула плечом Полумну, чтобы она села обратно за стол, а потом, под злое шипение гадюк, вернулась и сама. «Чудо-женщина Пэнси Паркинсон. Даже без костюма…» В душе Гермионы цвели цветы. Кто бы мог подумать, что на седьмом курсе будет столько событий? Она украдкой оглядывала друзей и запоминала их лица. Такие счастливые, безмятежные, молодые. Она ощущала себя невероятно в этот момент. Слизеринцы позади неё казались какой-то песчинкой в море, которую скоро смоют волны. Настроение потрясающе росло, пока перед их столом не появился эльф. — Здравствуйте, хозяйка, — домовик поклонился Пэнси. — Ваш отец попросил передать вам, что ожидает вас у входа… Уши существа от страха прижались к лицу. Он ещё раз поклонился и исчез, как исчезла улыбка с лица Пэнси. Грейнджер это не понравилось. В голове всплыл тот ужасный синяк. — Я скоро вернусь… Девушка поднялась и быстро вышла из кафе. Гермиона выдохнула. Откинулась на спинку стула, пытаясь втянуться в оживлённый разговор, но чувствовала, как ныли и тянули в голове мысли. Решение принято. Грейнджер поднялась и, ничего не объяснив друзьям, вышла на улицу. Огляделась, высматривая знакомую белую куртку. Паркинсон нигде нет. Гриффиндорка прошла вперёд и заглянула в узкую улочку, где совсем не было народа. Только спина мужчины в тёмной мантии, и за ней — просветы белой ткани. Шаг. Второй. Она поймала обрывки разговора. — Я сказал тебе написать письмо Мишелю? Как только Грейнджер подошла ближе, то палочка моментально влетела в кулак. Потому что в руке отца Паркинсон та самая белая куртка. Он сжимал её воротник, а слизеринка даже глаз не поднимала. Она дрожала. «Господи!» — Если вы её сейчас не отпустите, я клянусь, сегодня же в министерстве узнают о том, что вы применяете насилие к собственной дочери! — зло отчеканив эти слова, она выдрала из захвата куртку Пэнси и отвела подругу чуть назад. Мужчина, на вид пятидесяти лет, с чёрными как смоль волосами, нахмурил брови, и морщины на лице проявились ещё сильнее. Взгляд злой. Как у собаки. — Тебя не научили, что вмешиваться в чужие семейные дела не стоит? Гермиона завела подругу за спину, просто потому что та до сих пор молчала. Как можно настолько бояться собственного отца? Если даже сама Пэнси Паркинсон, её чудо-женщина, стояла опустив голову… — Вы сказали семейные дела? Господи, блять. Вот теперь обе девушки обернулись — прямо на голос Лорда. Генри с широкой улыбкой подошёл к слизеринке и положил руку на её плечо, притянув к себе. — Любовь моя, ты нас не представишь? Грейнджер вспыхнула. Она чувствовала, как открывается собственный рот от такой наглости. Видела, как Пэнси, метнув уничтожающий взгляд на Харрингтона, вдруг… вдруг улыбнулась, так искренне, словно по-настоящему. Явно злила отца. — Если это твой очередной способ отменить помолвку, — начал мужчина, — то мне всё равно. Как только ты закончишь школу, то выйдешь замуж за Мишеля! Играйся сколько влезет, — взгляд на Генри, — но не забывай о главном! Хлопок аппарации, и Паркинсон исчез. Молчание узлом затягивалось вокруг троих. Гермиона всё так же не сводила с них глаз. То на одного, то на другую, которая уже резко поменялась в лице. — Если не уберёшь с моего плеча руку, я её откушу! Генри даже не отреагировал. Посмотрел слизеринке прямо в глаза. Пряди из его челки выбрались и упали на лоб, он мигом зачесал их обратно. — Я вновь спас тебя. Могу я получить за это благодарность? Паркинсон отшатнулась, скинув его ладонь в перчатке. — Руки убери. Денег не хватит! Генри отряхнул руку, словно от грязи, и ухмыльнулся на её слова. — На тебя? — парировал он. — На своё лечение, — она взяла Гермиону под руку, и девушки пошли обратно в кафе. Гермиона подавила желание обернуться. Почему-то ей казалось, что Лорд всё это время улыбался. «Самый идеальный седьмой курс», — подумала она.***
*** Вечером в школьных коридорах становилось холодно, чувствовалось приближение зимы. Гермиона плотнее куталась в мантию, пока патрулировала этаж за этажом. Хотелось спать, но значок старосты на груди, поблёскивающий в свете люмоса, не позволял забыть об обязанностях. В голове приятно пусто. Сегодняшний день был таким очищающим от всего плохого, что сил на размышления просто не осталось. Грейнджер свернула за угол. Коридор четвёртого этажа самый узкий и тёмный, даже окон не было. Свет на конце палочки подрагивал мелкой рябью от каждого шага. Гермиона вытянула руку, чтобы, не дай бог, не споткнуться в такой кромешной тьме. И как только подняла глаза, то остановилась. Она поймала на себе жёлтый взгляд из темноты и опустила палочку вниз. Гермиона чувствовала, как раздувалось внутри свинцовое неконтролируемое возбуждение. Оно тяжело упиралось в низ живота и расходилось мелкой дрожью по всему телу. Вот так они и стояли, в пяти метрах друг от друга, уничтожая взглядами. И Гермиона погасила свет… Следующая остановка — сойти с ума… Глаза плыли навстречу. Медленно, бесшумно. Даже шагов не слышно. Только её сердце стучало, и казалось, его слышал весь Хогвартс. — Ты прикусила губу… — шёпот в темноте, касание его пальцев на скуле. — Хотите попробовать? Она готова умереть только от одного его протяжного стона. Но когда Драко впился в её губы, прижав к стене, Грейнджер хотела, чтобы это никогда не заканчивалось. «Ты не она, Гермиона», — его голосом в голове. И ей до смерти хотелось стереть из его памяти ту самую, ту первую и остаться с ним наедине. Только Гермиона. И никого больше.***
Больно. Грейнджер помассировала лодыжку и сощурилась, стиснув зубы до хруста дёсен. Больно… Сколько она жила с этим? Десять лет? Десять лет ноющей боли прямо перед началом зимы. Старая травма, как давняя подруга, появлялась из года в год в начале декабря. Гермиона могла бы гадать на этом. Она уверена, что сегодня жёлтая трава покроется белым холодным ковром. Первая ощутимая судорога свела ногу, когда она выбралась из постели и опустила босую ступню на остывший пол. Точно такая же судорога, как в тот самый день, когда Грейнджер упала с велосипеда, неудачно вытянув ногу вперёд. А затем был хруст. Такой громкий, что в голове не укладывалось. Странно. Но тогда, в девять лет, Гермиона даже не заплакала. Не плакала и тогда, когда накладывали гипс. Терпела эту агонию, мужественно сжимая челюсти. «Тебе больно?» — встревоженно спрашивала мама. «Всё хорошо», — улыбалась Грейнджер. Всё хорошо… Она насухо вытерла тело жёстким полотенцем после горячего душа. Ловко закинула ногу на раковину и осторожно втёрла отвратительно пахнущую мазь, на упаковке которой производитель обещал избавить от боли всего за пару минут на целый день. Грейнджер знала, что это ложь. Действия липкой субстанции хватит едва ли на час, но выхода нет. Идти к мадам Помфри смысла не было. Ещё на первом курсе медсестра объяснила ей, что фантомную боль старого перелома невозможно вытеснить магией. Кости помнят любые трещины и часто напоминают об этом. Ей только и оставалось что прихрамывать эти несколько дней, пока погода не наладится. На подходе к Большому залу она сбавила шаг. Нудное нытье костей на секунду отступило на второй план, его сменило покалывание в груди. Приятное. Тянущееся прямо к нему… Драко стоял в полуобороте, вонзив руки в карманы брюк. Пока Гермиона приближалась, он острым взглядом смотрел ей под ноги. — Ты поранилась? — он потянул носом и добавил: — Что это за мазь? Она потерялась в его взволнованном холодном тоне. Точно таком же, каким мама спрашивала, больно ли. Это называлось заботой? — Всё в порядке. Каждый год одно и то же. Старая травма, — быстро ответила она. И казалось, что стопу и правда уже не тянуло. Сломанная нога — ерунда из больных сухожилий. Сейчас же в груди ломалось что-то посерьезнее костей. Ломалось и вновь сшивалось его же нитками. Малфой вгонял свои иглы и латал в ней дыры. Всё хорошо… Это не больно… Гермиона задержала дыхание в попытке угомонить припадок сердца, которое не унималось рядом с ним. Драко это тоже заметил. Потянул уголок губы в недоухмылке. Дразнил её. Господи, заводил! Рядом с ним невозможно вот так просто стоять. Ей хотелось обжечь свои руки холодом его шеи… — Что ж, приятного аппетита, мисс Грейнджер, — он приоткрыл дверь Большого зала и пропустил её вперёд. Всё это время Гермиона молча и хромая шла к своему столу, вырезая на внутренней стороне век его улыбку. Чтобы просто запомнить. Оставить её себе. Только для неё. Она чувствовала его позади себя. Он шёл, вторя её шагам. Или, быть может, она просто их не слышала? Малфой — словно тихая ночь. Гермиона села напротив Лаванды, та смотрела ей за спину. Проводив профессора Малфоя взглядом, она громко поздоровалась с ним. Друзья так же поприветствовали его и вернулись к своим делам. Как только Грейнджер боковым зрением увидела, что Драко ушёл к преподавательскому столу, она наконец выдохнула. Облегчённо. Не улыбнуться бы по-идиотски… — Где ребята? — Гермиона налила себе крепкий кофе. Нужно было срочно взбодриться. Невилл оторвался от пергамента и, не прожевав кусок тоста, ответил: — У них тренировка. Гарри сказал, что разработал новую схему. Лаванда фыркнула. Гермиона слышала от Джинни, что Браун была ещё обижена на своего парня за то, что тот играл на деньги. Видимо, у всех отношения накалились с наступлением холодов. — Далеко продвинулся? — Грейнджер заглянула в тетрадь Долгопупса. — Сколько бы не искал, мне не хватает подробностей. А профессор Снегг сказал, что можно объединить эту тему с оборотнями. Считает, что они одинакового класса существа. Гермиона сглотнула. Желудок свернулся в узел из-за таких колких сравнений. Драко не был существом… точно не он. И не Генри. Вампиры сосуществовали с людьми мирно. Ей стало обидно. Пальцы сжали ложку. — Допиши, что вампиры могут питаться кровью вполне гуманно, — слова слетели с языка даже не коснувшись смысла. Грейнджер повернула голову на профессорский стол и ударилась о хмурый взгляд Драко. Он слышал. И она, глядя Малфою в лицо, добавила: — Медицина развивается, полно технологий. Наверняка они могут использовать донорскую кровь. Под звуки скрежетания пера она обтачивала рёбра ударами сердца. Малфой всё ещё смотрел. — Ого, а откуда ты знаешь? — удивилась Браун. Вот теперь Грейнджер улыбнулась. — В фильмах видела… «Он не монстр… Только не он…» Драко выбелил зубы в улыбке, покачав головой. Он оценил её шутку. Как же ей хорошо сейчас. Общаться с ним вот так, взглядами, и понимать друг друга без слов. Всё хорошо… Это не больно… Гермиона завтракала с огромным желанием закричать. О своей беспомощности перед профессором. О счастье. Ей хотелось делиться этими зарождающимися в груди чувствами со всеми. Орать: смотрите! Мне невыносимо хорошо сейчас! Но она завтракала молча, слушая истории Браун, то и дело теряя нить смысла её слов. Потому что внутри пожар. Грейнджер влюблена. Она влюблена… И это ошпарило волной адреналина. Чем-то запретным. Подстёгивающим. Ей нравится. Нравится! Всё хорошо… — Идешь с нами посмотреть на тренировку? — Невилл поднялся с места и чуть не упал, встав на подол мантии. — Нет, я сейчас пойду на дуэли. Снегг попросил старост помочь. Пару дней назад профессор попросил всех старост поприсутствовать на открытом уроке по дуэлям у младших курсов. Гермиона вздохнула, понимая, что нога разболелась не вовремя. Придётся много стоять, что очень огорчало её. Гермиона еле как добралась до дуэльного зала, мазь закончила своё целебное действие. Нога ныла, и связки на щиколотке при каждом шаге мерзко перекатывались и похрустывали. Больно… Четверокурсники уже разбились на группы перед длинным подиумом. Грейнджер встала позади гриффиндорцев и еле успевала отвечать на банальные вопросы. Какой должна быть стойка, как лучше блокировать заклинания и можно ли умереть сегодня. Вот уж странный вопрос от львов. Сегодня никто не умрёт. — Начнем с десяти пар, — Снегг появился в зале в своей манере, сразу к делу. — Старосты продемонстрируют вам показательную дуэль. Смотрите и запоминайте! Грейнджер! «Господи». В другой день она бы с удовольствием показала пример, но сегодня лодыжка была как якорь. Совершенно не в её пользу. Она сжала зубы и поднялась по ступенькам, выйдя на середину подиума. — Гринграсс! Она услышала шипение улыбки змеи позади себя. Астория, задев Гермиону плечом, обошла её и подставила палочку к лицу. До чего мерзко видеть в её глазах удовлетворение от любой возможности отыграться на Гермионе. Они разошлись по разным сторонам. Гермиона была спокойна. Уверена в своих силах. Пятка упёрлась в пол. Глаза напротив выжидали. И как только Снегг подал сигнал, Грейнджер стрельнула первой. Астория ловко блокировала. — Остолбеней! — крикнула слизеринка. Гермиона выпадом назад заблокировала заклинание и зашипела, пригвоздив весом тела ноющую ногу. «Чёрт. Это не к добру!» Расстояние между ними сократилось. Лучи заклятий летали от одной стороны к другой, освещая восторженные лица младшекурсников. Внутри неё зарождалось пламя. Азарт, что толкал вперёд, даже несмотря на подбивающую грудь отдышку. Больно… Дощатый пол под ногами ходил ходуном от быстрых шагов туда-сюда. Грейнджер выстраивала в голове стратегию, прикидывала, что Астория выкинет следующим, и в этот самый момент — секунда, всего секунда времени — ногу пронзила такая боль, что просто невозможно было устоять. Когда змея заметила, что Гермиона отшатнулась в сторону, она этим воспользовалась. — Эверте Статум! Грейнджер полетела назад, переворачиваясь в сторону. Ей плевать на поражение. Ей не плевать на ту боль, которая вот-вот случится — когда она приземлится на ноги. Так и случилось. Пятки протаранили пол, и жгучий приступ боли стрельнул прямиком до позвонков. Она могла бы пересчитать их каждый. Всё хорошо… Снегг помог ей подняться и, кажется, сказал что-то про больничное крыло. Гермиона лишь кивнула, так и не подняв голову. Ей не хотелось встречаться с этим победным взглядом Астории, чтоб её. Девушка подхватила свою сумку и вышла из зала. Нужно найти место, где можно вновь намазать ногу мазью. Почему она дошла до библиотеки, Гермиона не знала. Наверное, было ближе всего. Прохромав к любимому месту, она остановилась, заметив, что там уже занято. — Опять нога? — спросила Пэнси и отвернула от неё голову. Но Грейнджер успела заметить красные глаза и мокрые от слёз щёки. Чёрт возьми… — Поможешь? — она не давила на подругу. Она лишь делала то, что могло отвлечь её. Гермиона сняла туфлю, носок и положила ногу прямо на колени охреневшей от такого жеста Пэнси. — Я похожа на мадам Помфри? Но ногу с себя не спихнула, лишь надавила рукой на щиколотку под шипение Гермионы. — Здесь? Гриффиндорка кивнула и подала ей уже открытую мазь. Паркинсон сморщила нос и выдавила зелёную жижу себе на ладонь. Кожи коснулись прохладные пальцы. Это приятно. Слизеринка втирала лекарство и до сих пор не смотрела на подругу. — Отец? — спросила Грейнджер. Судя по тому, как Пэнси вздрогнула, она поняла, что угадала. Внутри начала закипать злоба. — Хочет, чтобы я поехала в наш домик во Франции на Рождество. Чтобы познакомиться с ним поближе, — выплёвывала она с яростью каждое слово. — Это какое-то средневековье! — Оно самое, — согласилась брюнетка и, скинув с себя ногу, палочкой убрала мазь с рук. — «Дом в полном твоём распоряжении, Мишель будет жить в городке. Было бы полезно укрепить отношения до свадьбы», — пародируя отцовский тон, скривилась Паркинсон. «Это отвратительно», — подумала Грейнджер, пока натягивала носок. И самое страшное из этого — она ничем не могла помочь. — Я с ума сойду там. Во Франции. Одна… — и голос её сломался. Грейнджер притянула Пэнси к себе, не обращая внимание на сопротивление. Ей всё равно. — Я не знаю, как помочь тебе. Меня это убивает… Пэнси резко посмотрела прямо в глаза подруги. Гермиона могла сосчитать каждый лопнувший капилляр в её белках. Сколько же она плакала, господи… — Я знаю, — и теперь отстранилась. Улыбка шире расцвела на её лице. — Ты поедешь со мной. У Грейнджер вытянулось лицо, но она не успела ответить. Паркинсон продолжила и, будто бы для пущей убеждённости, взяла её за руку. Чертовка. — Грейнджер. Ты же не допустишь, чтобы я была наедине с этим мужиком? — она наигранно ломала брови. Красиво. — Ты. Я. Франция. Горы. Снег. У нас красивый дом с огромным камином. Мы можем гулять день и ночь. Повторить наше путешествие в Лондон… И пока она это всё перечисляла, Гермиона уже согласилась после первых слов — «ты» и «я». Вместе. Пополам, чёрт возьми! Всё хорошо… Гермиона согласно улыбнулась под заразительный хохот слизеринки. Всё что угодно, чтобы она не плакала. Не страдала. Только не она. Пэнси, воодушевившись, рассказывала про этот небольшой городок на севере Франции. Описывала в мельчайших подробностях, как там красиво зимой, и не могла остановиться. Гермиона была не против и слушала внимательно. Всё хорошо… Это не больно… — Это первый раз, когда я буду встречать Рождество без занудных знакомых родителей из министерства, — Пэнси расслабилась на стуле и посмотрела на Гермиону. — Только мы с тобой… Грейнджер засмеялась. — Такие взрослые, да? — Кстати, о взрослых… — сощурив глаза, она ядовито впилась в лицо Гермионы. — Замолчи! Я не буду говорить с тобой о Малфое! Гермиона поднялась с места и собрала вещи. Уже у выхода она обернулась: — Ни один мужчина не стоит твоих слёз, Паркинсон… И ушла. Понимай как хочешь. Отец ли. Жених ли… не важно. Ни один из них не заслуживал её слёз. Потому что если плачет сама чудо-женщина, в которой силы больше, чем у всех вместе взятых в Хогвартсе, то как же быть обычным девушкам? С кого брать пример Гермионе? Подруга всегда учила её держать спину прямо и идти вперёд, не обращая внимания ни на какую боль. Почему же тогда она сама сейчас ломалась от этого? Больно… Грейнджер одна из последних пришла на ужин, эльфы уже начали убирать остатки еды. Дойдя до стола, она схватила последнее яблоко. Да и есть совершенно не хотелось. Настроение совершенно утекло. Дойдя до лестниц, Грейнджер вскрикнула. Её тело поднялось над землей в плотном обхвате холодных рук. Глаза встретились с арктическими льдинами, которые тут же начали таять от её взгляда. Господи. Она сходила с ума рядом с ним. Молилась, чтобы их никто не увидел. До кабинета оставалось несколько метров, и только после того, как он ногой закрыл дверь за ними, она выдохнула прямо в его шею. Всё хорошо… Они молчали, когда он усаживал её на кушетку в своей спальне. Грейнджер не сводила глаз с его движений. То, как он взял с тумбы баночку с какой-то мазью, то, как он аккуратно снял туфлю с её ноги. И господи — то, как нежно стянул носок. Хотелось заскулить. Жалобно умолять продолжить эту нежную пытку. — Сварил сегодня, когда увидел, как ты мучаешься. Всё хорошо. Это не больно… Он опустился на колени прямо перед ней. Грейнджер смотрела на его макушку, выбеленную светом лампы в темноте. Хотелось коснуться его волос, узнать, какие они на ощупь, но её мысли прервал Драко, который поставил её стопу себе на бедро. Боже… Она вздрогнула, когда тёплая мазь растёрлась ледяными пальцами по её коже. Потрясающий контраст температур. Ноги покрылись мурашками. Гермиона дышала через рот, потому что воздуха не хватало. Хотелось жрать его толстенными кусками. Потому что… Она поймала его голодный взгляд, когда он поднял голову. Заметила, как плясали от злости желваки на лице. Он еле сдерживался. И ей хотелось, чтобы это никогда не прекращалось. Боже правый… внутри огонь. Ёбанный пожар. Если не решится сейчас, то не решится никогда. И она наконец говорит: — Ещё колено… В этом полумраке его глаза поблескивали бликами. Поражающее наповал зрелище под собственный стук сердца. Он ухмыльнулся одним лишь уголком рта и провёл рукой, не отрываясь от кожи, вверх. Помассировал острую коленку. Грейнджер опять протяжно выдохнула, впиваясь ногтями в обивку кушетки. — Здесь? — тихо, хриплым голосом уточнил Драко. Он и сам на грани. Нет. — Выше… м-м… Пальцы скользнули под юбку, задрав её выше. Ей нравилось, боже, наблюдать из-под полуопущенных ресниц, как именно он терял контроль: постепенно, шаг за шагом, в ад её желаний. Она смотрела на его грудь, как сильно он втягивал воздух. Комкал её бедра у линии белья. И это последнее перед тем, как Грейнджер повела стопой и задела его колом стоящий в штанах член. Всё хорошо… Это не больно… Не больно резко лететь вниз, прямо усаживаясь на его бедра. Не больно смотреть в глаза, в которых ураганом пышет желание. Не больно легко подниматься с ним вверх, и так же не больно лететь навстречу его губам. Всё хорошо… Он провёл рукой вдоль водопада волос и стянул их в кулак у самого затылка, отстраняя Грейнджер на секунду. Всего секунду, чтобы дать ей время подумать. Но, чёрт возьми, она давно всё решила. Она толкнула его в грудь прямо в направлении к кровати. Вот её ответ. Шагнула за ним, медленно, совершенно не чувствуя боли в ноге. Волшебное чувство. Господи. Пальцы уже стягивали свитер. Гермиона бросила его куда-то в сторону, и Драко замер, неотрывно глядя на её голую грудь. Возбуждение жирело в его глазах, он даже не стеснялся этого. Малфой притянул её к себе и сел на кровать, тут же покрыв живот поцелуями. Гермиона зарылась пальцами в его волосы, выполняя своё желание. Мягкие, шелковистые. Звук разъезжающейся молнии, и юбка упала к ногам. Она с силой толкнула Малфоя назад и забралась сверху. Всё хорошо… — Ты прекрасна, — сорвалось с его губ. Грейнджер кивнула. Одними глазами сказала: я знаю. И будто этого недостаточно, поёрзала на его паху, заводя сильнее. Дразнила. Игралась с огнём. Брось спичку — сгорит всё дотла. Она быстро перебирала пуговицы на его рубашке. Драко помог ей, стянув с себя эту чёрную ткань. Гермиона не торопилась. Некуда бежать. У них есть время — маленький кусочек на ладони. Маленький кусочек в его жизни. Она приподнялась на коленях, чтобы стянуть брюки, не сводя с его лица взгляда. Потому что хотела, чтобы он сломался до конца. Сломался под ней. В ней. Блять. Шорох белья и секундный испуг — от того, что она не ожидала такой силы в нём. Он разорвал ткань последней преграды между ними. Гермиона подалась вперёд, целуя на ёбанный вылет. Это как непростительное. Насмерть. Драко сжал талию девушки до мелких морщинок, приподняв её, и, не медля, насадил на член. Стон превратился в общий, настолько они были взаимны друг в друге. Грейнджер зашипела, потому что Драко не церемонился. Вбивался в неё с силой, ускорялся. Малфой приподнялся на руках, чтобы быть ближе. Лицом к лицу. Кожа к коже. Гермиона выгнулась, подстраиваясь под бешеный ритм, впиваясь пальцами в его плечи, оставляя лунки от ногтей на бессмертной коже. Всё хорошо… Это не больно… У неё сорвался голос, стоны стали хриплыми. Драко оставлял мелкие невесомые поцелуи на груди, прикусывал цепочку на её шее. Гермиона давилась в своём экстазе и хотела убедиться, что ему так же хорошо. Она обхватила его лицо, и он посмотрел на неё. Смотрел с такой же агонией, покоящейся на дырявом дне его ваксовых зрачков. — Хочу сделать тебе больно, — прошипела она прямо в его открытые губы. Наклонив голову к его шее, сомкнула зубы прямо на коже. Кусая, чувствовала, как двигались сухожилия под её зубами. Она подумала — это больно, потому что в нагретом воздухе растаял хриплый стон Малфоя. Гермиона не поняла, когда ударилась затылком о жёсткий матрас. Не поняла — как они так быстро поменяли положение. Но глядя ему в глаза снизу вверх, теперь заметила: не играй со зверем… Ей всё равно. Грейнджер хотела нащупать черту, узнать границы дозволенности. Ноги обвивали его талию, ближе прижимая к себе, а вот руки… руки стискивали плечи до маленьких вмятин от её пальцев. Ему это нравилось, он позволял терзать и царапать себя. — Так тебе нравится? — он двигал тазом с бешеной скоростью. Как таран. Всё хорошо… Гермиона слышала, как хрустели костяшки его пальцев, комкая простынь по бокам от её головы. Ей нравился этот монстр. Только её… — Драко, я… Не успела. Не договорила. Каждый нерв в её теле накалился. Хотелось содрать с себя кожу как водолазный костюм, чтобы сильнее ощутить холод его тела. Гермиона была уверена, он чувствовал, как её мышцы сжимают его член. Малфой подстроился, немного изменив траекторию, и вновь увеличил темп. Последний вдох перед прыжком. И Грейнджер словно разорвалась. Оргазм глушил звуки его хриплого стона. Драко зарычал. Он тоже хотел утонуть. Гермиона подмахивала бёдрами, глядя прямо в его пьяные глаза. Всё хорошо… «Смотри на меня. Боже, смотри», — плыли мысли в её голове. Но Драко не слышал. Откинув голову назад, он оборвал все нити её острого взгляда. Оборвал всё. И прохрипел, словно в беспамятстве: — Чёрт… — простонал он. — Диана, я… Всё хорошо… Это не больно… Это смертельно… И сердце не таранит больше – замерло. Не больно. Не больно — под обжигающие слёзы — не больно… Он сделал больнее ей. Время стиралось в порох. И Грейнджер кинула спичку… Малфой замер, когда нега разлилась по его телу, и он наконец вышел из неё. — Я… ты… Вот именно. «Я» и «ты» — как ошибка. «Ты не она, Гермиона». Ёбанный лжец. «Тебе больно?» — голосом матери. «Очень». Грейнджер отстранилась, скрыв лицо от его шока. Он замер как камень. Бежать. Ей нужно бежать. Девушка встала с кровати, чтобы быстрее найти одежду, но её кисть так знакомо обвил холод. — Не смей! — её рука резко вылетела из захвата. — Не смей… — уже тише. Свитер колюче облизывал кожу, совсем недавно обласканную им. Звук молнии юбки глушил перепонки. Руки дрожали. Взмах палочкой, чтобы стереть с себя его следы. Вот бы и в жизни так отмыться. Вычистить из памяти его. Боже… Больно. Это больно… Себе не солжешь. Не спрячешься. Блядски больно. Внутри. Там, где умирало сердце. — Ты всё равно видишь её, — она остановилась у двери не оборачиваясь. — Её. Не меня… Она бежала по коридорам и проклинала себя. В памяти всплыло её желание, которое она загадывала на день рождения. Не быть преданной. Уродливая улыбка расползалась по губам. Быть преданной — её судьба. У поражения есть имя. Диана. Гермиона остановилась прямо напротив него. Латунная табличка с почерком Малфоя. Пустая рама — как её нутро. Так же сквозило. Так же… Всё хорошо… Почти не больно… Голос почти не хрипел. Грейнджер сжала кулаки, глядя в это нечто. Искала взглядом, за что зацепиться. — Ты победила, — наконец сказала она, а в груди дыра размером с Лондон. Таким же дождливым и серым. — Ты победила, Диана. В этой ситуации она оказалась придавленной крышей, упавшей ей на голову, и выхода не было. — Он твой… — сквозь слёзы. — Я сдаюсь… Отвернуться проще. Проще и уйти. Только вот ноги не слушались. Даже щиколотка не болела. Шаг. Второй. Подальше от проигрыша. Подальше от неё… Шуршание позади словно взрыв. Так громко в этой тишине. Даже сквозь бешено бьющееся сердце Грейнджер услышала, что уже не одна. И как только первые слова донеслись ей в спину, Гермиона поняла— этого не избежать. — Не уходи, мне нужно с тобой поговорить, — почти успокаивающе прошептала Диана.