***
Гермиона проснулась от того, что почувствовала, как прогнулся матрас рядом с ней. Стоило только открыть глаза, как она мигом приподнялась на локтях. — Боже! Паркинсон! — Гермиона схватилась за грудь. Сердце от такой неожиданности скакнуло в пятки. — Я же испугалась! Пэнси не обратила на это внимания, лишь протянула ей большую кружку. — С Рождеством, Грейнджер. В нос ударил тёплый запах сладкого какао. Гермиона взялась за ручку и заглянула внутрь кружки. На поверхности плавал зефир, и от этого рот ещё больше наполнился слюной. — С Рождеством, Паркинсон, — улыбнулась она, и девушки чокнулись напитками. Слизеринка поднялась на ноги и подошла к двери. — Жду тебя внизу, эльфы принесли подарки… Грейнджер проследила за удаляющейся спиной и сладко потянулась, отставив кружку. За окном — белым-бело. Снег крупными хлопьями медленно падал на землю. Она ещё около пяти минут позволила себе поваляться, допить какао и помечтать, глядя на эту красоту за стеклом. Ей казалось, что она спала. Такое чувство было у неё впервые. Счастье, такое, что даже не укладывалось в голове. Она думала, получил ли Драко подарок. Ещё вчера ночью Гермиона воспользовалась совой Пэнси, чтобы отправить ему фотокарточку. Ту самую, где она улыбалась в камеру, а Малфой смотрел на неё, повернув голову, и на его лице столько эмоций, которые могла прочесть только она… две копии. Для него и для неё. Как признание, пока что безмолвное. Как только нога коснулась последней ступеньки, Гермиона заметила, что подруга сидела на диване у ёлки и шуршала упаковочной бумагой, разрывая её. — Поверить не могу! — ахнула Паркинсон, когда Грейнджер ближе подошла к ней. — Браун подарила это мне? В её руках лежал гриффиндорский шарф со слизеринской эмблемой. Это было самое что ни на есть признание. Признание Паркинсон за свою. У Гермионы потянуло в рёбрах. Она совершенно не ожидала от друзей такой привязанности к этой ледышке Пэнси. Но шарф в руках оказался лучшим тому доказательством. Невероятно. — Они тебя обожают, — ответила Гермиона и села рядом, подогнув ноги под себя. — Примерь его. Но прежде, чем подруга забрыкалась, Грейнджер выхватила шарф и обмотала шею Пэнси. Та же, хохоча, попыталась ущипнуть Гермиону за ноги. — Всё! Всё, хватит! — Грейнджер попыталась привести дыхание в норму. — Ты уже открыла мой подарок? Паркинсон достала палочку и призвала акцио увесистую коробку сантиметров двадцати. Сощурила глаза и потрясла подарок. — Если это гриффиндорский свитер, я сожгу его! — но даже не закончив, начала рвать бумагу. И как только поняла, что пряталось в прозрачной пластмассовой коробке, остановилась. Замерла. — Это… — Это ты, Пэнс. В коробке, уставившись на Паркинсон, стояла та самая Чудо-женщина, которую она так полюбила. Та самая, которой она являлась для Гермионы. Та самая — со стержнем и волей. Та самая… — Не знала, что у маглов ещё и фигурки есть, — почти шёпотом. — Спасибо, Гермиона… И холодная глыба льда Паркинсон начала таять. Почти незаметно для других, но так открыто для Грейнджер. Её хотелось обнять и замучить поцелуями. — Открывай теперь мой! — откашлялась слизеринка и аккуратно поставила фигурку на пол. Гермиона проследила, как по воздуху проплыла большая плоская коробка с зелёным бантом. Очень в стиле Паркинсон. Коробка опустилась на колени, и показалось, что в ней что-то тяжёлое. Она с детским восторгом сорвала бант, приподняла крышку и замерла. — Мерлин! Ты с ума сошла? — она провела рукой по гладкой зелёной ткани. — Это же так дорого! Пэнси хмыкнула и взмахом палочки заставила платье вылететь из коробки, чтобы оно предстало перед ними во всей красе. Зелёный шёлк блестел на складках, красивый узор на груди плавно переходил в плечи. Идеальное вечернее платье в пол, которое Гермиона могла видеть только в журналах. — В единственном экземпляре! — гордо подметила брюнетка. — Хочу, чтобы ты была в нём сегодня вечером. — Боюсь представить, в каком будешь ты, — Гермиона отложила платье в сторону. — В самом уродливом на свете! — прошипела она. — Я хочу, чтобы этот француз смотрел на меня с отвращением. Пусть представит, что в подобной одежде будет видеть меня каждый день. Мама говорила мне, какой он любитель моды… Пока обе девушки распечатывали подарки от друзей и родных, перед ними появился Коли с большим букетом алых роз, таким, что бутоны скрывали лицо домовика. — Хозяйка, здравствуйте. Это оставили на пороге… Пэнси поднялась и подошла ближе, но только для того, чтобы взять маленькую карточку, всунутую между бутонов. Гермиона видела, как по мере прочтения Паркинсон менялась в лице. Поджав губы, она еле уловимо улыбнулась, а потом вдруг нахмурилась. — «Прошу прощения за вчерашнее поведение. С Рождеством, снежная королева», — прочитала Пэнси записку, стараясь имитировать хриплый голос Генри. Господи. — Коли. Поставь цветы в вазу, — скомандовала она, а после посмотрела на Грейнджер, будто бы оправдываясь. — Не выбрасывать же их. Цветы ни в чём не виноваты… Гермиона, прыснув в кулак, отвернулась — лишь бы ещё больше не засмущать подругу, которая прошла вслед за домовиком на кухню и бросила почти у выхода: — Идём завтракать!***
— Ты всё запомнила? Они стояли в гостиной в полном параде и, чокнувшись бокалами, повторяли план действий. Когда Гермиона минутами ранее спустилась сюда, то замерла от шока. Пэнси оказалась права. Это было самое уродливое платье на свете. Совершенно не её цвет. Не её стиль. Пышное, словно в викторианском стиле, ярко-розовое, с кучей бантов и рюш. Паркинсон, со своей бледной кожей и волосами воронова крыла, была в нём явно не на своём месте. — Ты… — добавила Пэнси. — Он не писал тебе? Он придёт на бал? Говорила про Драко. А имела в виду Генри. Гермиона разочарованно покачала головой. Ни одного письма за сегодня от Малфоя. Вообще — ни весточки. Было немного обидно, но она давила в себе эти эмоции. У него тоже могли быть дела, так ведь? — Ну и хрен с ними! — Паркинсон допила бокал шампанского залпом и протянула руку Гермионе. — Готова? — Давай расторгнем твою помолвку! — согласилась Грейнджер и схватила её в ответ. Хлопок аппарации, и девушки появились в большом холле центрального здания городка, у которого гуляли ещё вчера днём. Паркинсон объяснила ей, что сегодня этот особняк был в полном распоряжении магов. Впрочем, как и каждый год. Первое, что подумала Гермиона: «Вот, значит, как проводят Рождество чистокровные». Второе: «Здесь невероятно красиво». Сложно было не засмотреться на убранство зала. Мраморные молочные полы, такие же стены и резной потолок, на котором располагались овальные окна — если присмотреться, то можно было разглядеть луну. Все волшебники были одеты с иголочки, Грейнджер никогда не видела таких роскошных нарядов. Мужчины в смокингах, а дамы — в разнообразных платьях всех оттенков перемещались по залу, в который они только что вошли. Лёгкая музыка и столы с закусками по углам немного напомнили ей Хогвартс во время Святочного бала. Вот только здесь все намного взрослее. Пэнси еле как передвигалась в своём ужасно объёмном платье. Грейнджер взяла с собой фотоаппарат, который уже грел её ногу через бисерную сумочку — так сильно хотелось сфотографировать это недоразумение. — Ты знаешь, как он выглядит? — спросила Гермиона, когда они остановились у камина. — Это рыжее пухлое нечто сложно не заметить. Видела всего раз на фотографии, и мне хватило, чтобы оно врезалось в память. Салазар! Гермиона! Он идёт сюда! Пэнси развернулась спиной к залу, а Грейнджер выглянула из-за её плеча и увидела, как очень высокий и полный мужчина двигался в их сторону. И по мере приближения его лицо кривилось в ещё большей гримасе. Он смотрел прямо на платье невесты. — Bonjour, — Мишель обошёл девушек сбоку и посмотрел Пэнси в лицо. — Говори на английском, я не понимаю французский! — нехотя ответила Паркинсон, исполнив первый пункт плана: притвориться, что не помнила язык. Гермиона крепче сжала бокал, глядя то на неё, то на француза. Между ними можно было бросить спичку и всё здесь к чёртовой матери поджечь. Презрение в глазах обоих. — Не могла выбрать лучший наряд и не позорить меня? У Грейнджер отвисла челюсть. Ей хотелось выплеснуть шампанское прямо в его премерзкую рожу. Такой наглости можно было ждать от Пэнси, но Мишель превзошёл даже слизеринскую стерву. Только вот Паркинсон мило улыбнулась, схватила свой подол, приподняв его, и покрутилась, хохоча, привлекая внимание окружающих. Француз начал оглядываться. — Ну что ты, это моё лучшее платье. Мой любимый цвет, — начала она браваду. — Уверяю тебя, когда мы поженимся, я затею ремонт. И этот прекрасный розовый цвет будет везде, ты его полюбишь… «Нокаут». Гермиона улыбнулась. Мишель ещё больше покраснел. Красные пятна неравномерно разрастались на его щеках, он даже достал расчёску и украдкой зачесал свою рыжую шевелюру на один бок. Явно нервничал. — Хорошо, что наших родителей здесь нет, и мы можем отлично провести время, не так ли? — сказала слизеринка и сделала то, чего Грейнджер ждала больше всего. Пэнси подошла почти вплотную к Мишелю и со всего размаху шлепнула его по заднице. — Да как ты смеешь! — закричал он, отстраняясь. — Не прикасайся ко мне своими омерзительными руками! «Вот же ублюдок». — Мне кажется, или ты бесполезно пользуешься своими зубами, говоря это девушке? Первое, что увидела Гермиона — это скалящуюся, почти до истерики, Пэнси, которая смотрела прямо на Генри, подошедшего сзади Мишеля. Все обернулись. Грейнджер прошлась взглядом по залу в поисках ещё одного гостя, и как только почувствовала холодную руку у себя на талии позади, выдохнула. Сердце пробивало рёбра. Драко нагнулся к уху и прошептал: — Шикарно выглядишь… — А ты ещё кто такой? — француз отошёл на пару шагов от этих четверых. Его взгляд метался по Генри. — Я тот, кто целует эти, — он взял руку Пэнси, — «омерзительные» руки каждый день. И он нагнулся. И он. Нагнулся… Нагнулся, чтобы коснуться тыльной стороны руки Паркинсон. Пэнси сразу встала слева от него и, взяв под локоть, положила голову на плечо. «Я хочу это сфотографировать, боже!» Мишель растянул губы в улыбке, явно не поверив ему. Он смотрел — слишком долго — в глаза Лорда. «Видимо, между ними война», — подумала Грейнджер. И она была на стороне Генри. — Что ж, — рыжий ещё раз оглядел Харрингтона. — Желаю вам хорошего вечера. С Рождеством. И, развернувшись, ушёл. Все четверо проводили его взглядами, и как только Мишель подошёл к своей компании, Пэнси отстранилась от Лорда, глядя куда угодно, но только не на него. — Потрясающее платье, почти вспомнил молодость, — сказал Генри и улыбнулся. — Выбирала специально, чтобы отваживать вот таких вот, — кивнула она в сторону ушедшего. — Тогда тебе не о чем переживать, — добавил Лорд и сделал глоток из бокала. — У вас с ним, можно сказать, одинаковые вкусы. Грейнджер непонимающе посмотрела на Генри. Точно так же смотрела и Пэнси. — О чём ты? — спросила за всех Паркинсон. Генри обернулся в сторону Мишеля и поймал на себе его взгляд. Он отсалютовал бокалом, и все увидели, как француз сделал то же самое, но добавив к жесту самую очаровательную улыбку. — Одни вкусы на мужчин, разумеется, — поставил точку в своём выводе Харрингтон. Драко не выдержал первым. Гермиона тоже сдалась, подхватив его гортанный смех. Мерлин. Этого просто никто не ожидал. Но вот только Пэнси замерла в шоке от услышанного. Её руки перебирали подол платья, когда она наконец сформировала свой ответ: — Тогда забирай его себе! Мне не жалко, — получилось с неприкрытой обидой. Она развернулась и ушла в толпу, расталкивая всех своей юбкой. — Пойду исправлять очередной свой промах, — Генри вежливо поклонился Гермионе и отправился вслед унесшемуся розовому урагану. Драко шагнул вперёд Гермионы и протянул руку. — Разрешите пригласить вас на танец? Зубы сводило почти до боли только от того, насколько он красив в этом чёрном смокинге. Грейнджер вложила свою ладонь, и её тут же притянули к себе его руки. Наверное, она никогда не привыкнет к такой его открытости с ней. К его запаху, к его холоду. — Мы так готовились с ней, — сказала она, склонив голову на плечо Драко прямо в танце. — Придумывали столько ужасных и отвратительных схем, а оказалось, что надо было просто показать Мишелю Генри… — Боюсь, что сердце у Мишеля разобьётся, — прошептал Малфой ей в ухо. — Генри говорит только о своей снежной королеве. Я, порой, жалею, что мы живём в одном доме и у меня отличный слух. Они молча предавались танцу. Гермиона смотрела на него, а Малфой в ответ. Казалось, она даже музыки не слышала. Не слышала ни чьих разговоров. Только они. Сердце стремилось к нему. В объятия. Хотелось ближе. Откровеннее. И, казалось, он услышал её мысли… — Давай уйдём? — и заметив её неуверенность, добавил: — Генри сказал мне, что они вернутся позже… Кивок головы и хлопок аппарации.***
Пробка вылетела из бутылки почти бесшумно, потому что пальцы крепко её придержали. Пока Драко разливал по бокалам шампанское, краем глаза наблюдал, как Гермиона осматривала гостиную. Ему так хотелось продлить этот момент, подольше побыть с ней наедине… Сил нет, как хотелось. Хотелось. Хотелось… — Это и вправду дом Генри? — удивилась она, садясь на диван. В гостиной приятный полумрак, в камине на поленьях потрескивал огонь. Малфой рассказывал ей про историю этого дома, как много лет назад Харрингтон выкупил участок в таком замечательном месте, влюбившись в его виды, горы и белый снег зимой. Странно, но за всё время они с Лордом были здесь во второй раз. — Спасибо тебе за подарок, — он отставил пустой бокал на столик перед ними и из внутреннего кармана смокинга достал глянцевую фотокарточку. Гермиона покраснела. Такая реакция привела Драко в восторг. — Я тоже приготовил тебе кое-что. Он прищёлкнул пальцами, и рядом с Грейнджер появилось два свёртка. Она положила первый себе на колени и разорвала чёрную бумагу. Он слышал её сердце. Слышал, как оно скакнуло, когда девушка поняла, что это. — Заметил, как ты любишь делать снимки на магловский и решил, что у тебя должен быть колдофотоаппарат. Она вертела в руках подарок. Он небольшой, удобный, как раз, чтобы затеряться в сумочке. — О… Драко, это… спасибо! — она еле подбирала слова. Забавная. — И, конечно, альбом, в котором сразу будут появляться снимки, — уточнил он, когда Грейнджер развернула второй свёрток. Со стороны можно было подумать, что это фолиант в кожаном переплете. Только вот он был зачарован. Проявлял снимки с колдофотоаппарата, и они сразу появлялись на листах альбома. — Я хочу попробовать, — смущенно проговорила она. — Можно тебя сфотографировать? Даже в этой темноте Драко видел, как порозовели её щеки. Он положил свою руку ей на плечо и притянул ближе к себе. — У меня есть идея получше. Тинки! Эльф появился моментально, где-то сбоку от них. Гермиона попыталась вырваться из объятий, но Малфой на её смущение лишь рассмеялся. — Тинки, сфотографируй нас, пожалуйста, — он ловко забрал из рук Грейнджер подарок и передал подошедшему эльфу. — Конечно, хозяин, — заулыбалась она. Малфой нахмурился. — Я тебе не хозяин. После смерти деда и после своего возвращения, Драко, перед тем, как переехать в Америку, освободил всех эльфов в доме. А когда вернулся в Лондон, был очень удивлён, что его встретила Тинки, которая осталась единственной, после своего отца, служить мэнору. Он сначала разозлился. Даже несмотря на то, что эльф была одета и свободна, её верность его семье сохранилась по сей день. Малфою ничего не осталось, как оставить её с одним условием — что он будет платить за работу. Как только маленькие ручки приблизили к лицу аппарат, Драко услышал, как заскрежетала кнопка. Вот-вот будет вспышка, и в эту секунду его рука метнулась к лицу Гермионы и притянула к себе. — Драко! — она отстранилась и заулыбалась. Тинки положила подарок на стол и исчезла. — Давай посмотрим, что там получилось? — Малфой положил альбом на её колени и раскрыл первую страницу. На тёмной бумаге вырисовывались очертания фотокарточки. Она приобретала объём и краски. Замершим во времени повторяющимся моментом на фото были они. Поцелуй в щёку и широкая улыбка Гермионы. Поцелуй. Улыбка. Поцелуй. Улыбка. Тот Драко целовал её бесконечное число раз. Ему плевать на всё. Он бесчеловечен. Мёртв. И только в такие моменты с ней он чувствовал себя живым. Чувствовал нужным. Чувствовал свою любовь к ней. Эмоции — опасный зверь. И он не всегда бывает подвластен собственному обладателю. С ней Драко был эгоистом. Хотел только её. Быть только с ней. Всегда. Даже сейчас уже скучал по ней. Клочья света от огня выбелили её губы. Гермиона прошлась языком по нижней, оставляя влагу слюны, и Драко почти задохнулся. Он наблюдал за её действиями, слышал, как бешено билось сердце. Он знал. Это взаимно… — Поцелуй меня, — прошептал он, сдавшись тому самому зверю. И Грейнджер поцеловала. Перекатившись на диване, она села сверху его бедер, откинув назад подол платья. Зарылась ладонями в его волосы и притянула к себе. Восхитительно убивала его сейчас. Драко целовал Гермиону, забравшись ей в рот чуть не до миндалин, и считал секунды до наступления «агрессии», которая одолевала каждый раз, когда он хотел её. Но этот момент не наступал, просто потому, что он хотел продлить эту нежную истому. Хотел целовать её не считая времени. К чёрту секунды. Но он забыл взять в расчёт её характер. Её горячий нрав. Гермиона была такой же агрессивной с ним. Она застонала, когда Драко сжал пальцы на её заднице, притягивая ближе. Жёстче. Теснее. Малфой зарычал, сбавляя темп, когда до перепонок дошли отдалённые ругательства. Грейнджер почувствовала это и мигом посмотрела на дверь, а потом опять на него. Драко кивнул, подтвердив её догадку. Девушка так же быстро села рядом и положила альбом на колени, делая вид, что смотрела на его пустые страницы. «Салазар. Как же не вовремя, Генри!» Когда открылась входная дверь, до них чётко долетел разговор: — Если я завтра слягу с температурой, то я убью тебя, Харрингтон! Они с Гермионой обернулись, глядя на то, как Лорд помогал снять с плеч Пэнси своё пальто, а та резкими движениями отстранялась от него. Драко подумал, что это забавно. Паркинсон огляделась по сторонам, подошла ближе к ним. Её розовое недоразумение шуршало при каждом шаге. — Мне пообещали хорошее вино! — сказала она и посмотрела на Гермиону. — Только поэтому я здесь! Малфой видел, как Генри прятал улыбку, ведь он слышал то же самое. Сердце слизеринки беспощадно отбивало рёбра. Первые двадцать минут прошли почти незаметно, под колкие обоюдные выстрелы Генри и Пэнси. Гермиона успела сделать ещё пару снимков и даже уговорила подругу сесть рядом с Лордом, чтобы «просто на память». И это «просто на память» пополнялось в альбоме каждые последующие полчаса. Смех был слышен всё чаще, разговоры становились приятнее, и сама атмосфера комнаты становилась лёгкой. Гермиона уютно, уже не стесняясь, сидела под боком Драко, а Пэнси — на полу, распластав вокруг себя зону защиты из розовой юбки. — Давайте завтра покатаемся на санках? — спросила Грейнджер больше Паркинсон. — Не делай вид, что тебе не интересно, Пэнси! — Боюсь, что после количества выпитого Харрингтон завтра не проснётся! — почти бесцветно ответила брюнетка. Драко подавил смех. — А я и не буду спать, — допив бокал, поддразнил её Генри. Звучало почти невинно, если не знать, кто он таков. Когда Паркинсон засобиралась домой и отказалась от того, чтобы Лорд её проводил. Гермиона так же встала, но её за руку поймал Драко. — Останешься? Он знал ответ заранее, но не мог не спросить. Девушка покачала головой, посмотрела на Пэнси и почти беззвучно прошептала: — Я просто обязана выслушать всё, что она сегодня натерпелась. У нас целые каникулы впереди… Явно намекала на будущее. Но ему хотелось бы услышать про целую жизнь впереди… Он поцеловал её в уголок губы, но Гермиона потянулась вперёд и обняла его. Крепко. Наверное, изо всех сил. До чего тёплая, до чего нежная. До чего его… Когда девушки аппарировали, Малфой мигом поднял руку в запрещающем жесте, чтобы Генри замолчал. — Даже слышать ничего не хочу. Хоть на один день избавь меня от своей влюблённости, Лорд! Харрингтон кинул в его спину подушку, Малфой палочкой откинул её обратно — и прямо в лицо Генри. Заглушив комнату, Драко лёг на кровать, потянулся к книге, но сразу понял, что и строчки не поймёт. Потому что все мысли были о той, что кормила демонов в его душе. Дрессировала их и успокаивала. Кто бы мог подумать, что жизнь даст такому монстру второй шанс? Все те десятилетия, что он был один, Драко много думал. Как там говорил Альбус? Нить находит любимого даже после смерти? Он хотел сохранить эту идиллию. Хотел защитить её. Ожидание Гермионы столько лет оказалось подобно смерти. Это было пустошью. Бесцветной. Безвкусной. Слепой пустошью. Только с ней Малфой ощущал все запахи. Ощущал призрачное биение в грудной клетке. Ощущал себя живым…***
Утром пришло письмо от Гермионы. Девушки будут ждать их в полдень, чтобы покататься на санках. До выхода оставалось двадцать минут, и Драко решил утолить жажду, выпив два пакета сразу. — Надеюсь, сегодня ты придержишь при себе своё невероятное умение усугублять ситуацию, — Малфой не сильно толкнул в плечо Генри, когда они направлялись к назначенному месту. Солнце было уже высоко, и многие в городе начали выходить на улицу. Кто-то прогуливался, кто-то так же спешил на горнолыжный склон. — Я ничего не могу с собой поделать, — оправдался Лорд. — Это как игра в кошки-мышки, в которой мы меняемся с ней ролями. Малфой улыбнулся ему в ответ и прислушался. Голос Пэнси грубо кого-то отшивал. Харрингтон ускорил шаг. Когда они поднялись на склон, то увидели, как два парня стояли перед девушками и, казалось, пытались безуспешно познакомиться. Драко стиснул челюсти и поравнялся с Гермионой, поцеловав её в щёку. — У вас проблемы? — обратился он к высокому парню. Кажется, они были из Англии, судя по акценту. — Прости, я задержался, — Генри подошёл к Пэнси и встал позади неё. Молодые парни переглянулись и быстро ретировались, извинившись перед ними. Гермиона чуть отстранилась и поправила воротник на его куртке. Драко втянул воздух от такого жеста. — Можешь помочь? Принести из леса две большие палки? — обратилась она, указав в сторону деревьев. Драко сразу понял причину. Схватил за шиворот Генри, который уже успел сказать нечто, что не понравилось Пэнси, и потащил его в сторону. — Тебе что, пятнадцать лет? — рявкнул на него Драко. — Двадцать два, — непонимающе ответил Харрингтон. — Если не брать в расчёт несколько веков, то… — Да замолчи ты уже, — Драко рассмеялся. — Возьми вон те две больших. Генри выполнил просьбу и слишком легко для человека поднял одну за другой тяжёлые ветки. Малфой обернулся и достал палочку, трансформировав дерево в санки. Лорд присвистнул, и они направились обратно. — Идём? — Драко взял за руку Грейнджер и повёл к склону. — Стоп-стоп, — Пэнси нахмурилась. — То есть, мне кататься вместе с ним? Её палец был направлен в сторону брюнета, который уже катил санки к горе. — Это всего лишь веселье, Пэнси, — пожал плечами Генри, и через секунду она, выругавшись под нос, пошла за ним. Малфой поставил санки прямо у края горки и помог усесться на них Гермионе. Сам же сел позади неё, обвил талию руками и, под её учащенный пульс, ближе прижал к себе. — Тепло оделась? — почти у уха, чтобы услышала только она. Грейнджер кивнула. — А то сегодня мы будем много падать! Как только он договорил, с силой оттолкнулся ногами, и под её крик они помчались вниз. Морозный ветер бил в лицо. Её бьющие по скулам волосы. Её спёртое дыхание. Всё её сейчас принадлежало Драко. Ему хотелось взвыть от этой эйфории. Он заметил большой сугроб. Настроение подсказало ему, что именно туда ему и нужно двигаться. Он ногой переменил движение санок, и через пару секунд, перевернув Гермиону в падении, приземлился спиной в снег под громкий хохот девушки. Грейнджер лежала на нём и пыталась отдышаться. К её ресницам прилип снег, и Драко потянулся, чтобы смахнуть его. Какая же она красивая, господибоже… — Не хочу вставать, — вдруг сказала она. — Не переживай, лежи сколько хочешь, я не заболею… Но позади уже послышался крик. Кто бы мог подумать, что Генри умел так кричать. Грейнджер за секунду поднялась на ноги и побежала к ним навстречу, вытаскивая из кармана фотоаппарат. Кажется, когда она придёт домой, то в альбоме её встретят самые лучшие снимки — Пэнси, с совершенно спокойным лицом, а вот Лорд — вцепившийся в её куртку позади и рвущий глотку. В тот самый момент, когда нужно было тормозить, Паркинсон наклонилась влево и упала бы, если бы Генри не подставил плечо, повалившись на спину, и не подхватил бы девушку. Послышался звук, будто бы что-то порвалось. Пэнси поднялась и начала отряхивать колени, но когда встал Харрингтон, все заметили, что его рукав, вплоть до полов куртки, распоролся, а из огромной дыры торчал синтепон. — Просто достань палочку и исправь это, — буркнула Пэнси, поняв, что это из-за неё образовалась дыра. — Как, если я не волшебник? Паркинсон остановилась и замерла как от мощной пощёчины. Сначала посмотрела на Гермиону, которая даже не удивилась словам Лорда, а затем на Драко, который, впрочем, вообще никаких эмоций не проявил. Закрепив это в уме, она обернулась к Генри. — То есть как это? Ты магл? И об этом я узнаю только сейчас? — О, поверь, ты ещё многого обо мне не знаешь! — хохотнул он. Драко не выдержал и шикнул в его сторону. Гермиона достала древко и оглянулась, чтобы магию никто не увидел. В два шага настигла Генри, но её тут же остановила Паркинсон, которая уже произнесла заклинание, и ткань мгновенно соединилась. Все молчали. Было странно. Чистокровные не любили маглов. Драко думал, что же она сделает, когда так очевидно испытывала симпатию к Харрингтону. — Что встал? — она прервала тишину. — На этот раз сзади поеду я! И санки сам потащишь! Гермиона обернулась, взглянув на Малфоя с раскрытым ртом. «Вот это да. Браво, Пэнси!» Драко притянул её к себе и сел на санки. Грейнджер села рядом, обняв его за руку. Было приятно сидеть и смотреть на эти нелепые споры во время скатывания с горы этой «почти» неочевидной парочки. — Мне сейчас так хорошо, — сказала Гермиона, и Малфой посмотрел на неё. Розовые от мороза щёки, россыпь веснушек и такие тёплые глаза, в которых утонуть можно. — Мне тоже. Он чуть ближе наклонился и поцеловал в холодный кончик носа. Грейнджер забавно поморщилась. — Всю жизнь бы так провёл, с тобой. Гермиона нахмурилась. Почти незаметно, но его взгляд уловил эту перемену. Что он мог сказать не то? — Что такое? — Знаешь, после разговора с Дианой, — она остановилась. Сглотнула. Отвернула лицо вперёд, на горку. Видимо, ей так проще. Легче. — Я вновь начала искать книги в запретной секции. О перерождении почти ничего нет. Но я нашла старые сказки. И знаешь, там есть притча о красной нити. — Которая ищет перерожденного после смерти? — продолжил он за неё. — Верно. Там ни слова о том, почему перерожденные с другой внешностью, характером, но суть в том, что это необратимо. Как судьба. Они всегда будут вместе. Будут искать друг друга, даже не зная об этом. Так странно… В её голосе грусть. Это убивало его. — Что странно? — Ведь я когда-то умру. Драко до хруста сжал челюсть. Сжал губы. Сжал своё чёртово мёртвое сердце. Слова ранили хуже непростительного. — Я состарюсь, а ты нет. Гермиона просто убивала. В его жизни однажды был такой разговор. Тот же больной разговор… чёрт возьми. — Ты будешь снова искать меня после моей смерти? — спросила она и вновь повернулась к нему лицом. В глазах слёзы, и это просто блядски тянуло на дно. Ответ он знал давно. Давно решил. Малфой покачал головой. — Нет. Я не смогу больше ждать твоего перерождения. Это как умирать. Это словно идти вслепую. Это больно, Гермиона. С каждым его словом её лицо менялось. Она не ожидала такой правды. — Ты… ты хочешь сказать, что … — не договорила. Просто не смогла. — Я убью себя. Девушка так резко встала на ноги, что он не ожидал, и санки завалились на одну сторону. Драко поднялся и обвил её лицо. Сказать правду было нужно. Пусть так. — Бессмертие — это проклятие. Я монстр, Гермиона. Я должен поплатиться за все свои грехи. И я сделаю это, когда… — Когда я умру? — слёзы грели щёки. Её сердце, наверное, скакнуло в самое горло. Потому что она глотала слова. — Ты не можешь обратить меня! Не ты, но другой сможет! Вот оно. Вот, чего он боялся больше всего. Улыбка на его губах получилась какой-то ломаной, искажённой, неприятной взгляду. — Знаешь, сколько волшебников становятся вампирами? — она открыла рот, но он не дал ей заговорить. — Один процент из сотни. Магия внутри тебя будет бороться с бессмертием. Я не могу так рисковать. Даже если перевоплотишься… это не так романтично, как может выглядеть, Гермиона. Ты будешь из года в год терять любимых друзей, родственников, когда сама останешься неизменной. Мёртвой, с огромной жаждой в глотке, которая каждый чёртов день будет шептать тебе в ухо: кровь-кровь-кровь. Это ужасно… Это невообразимо больно. Гермиона запыхалась. Глотала его слова и уже дрожала. Малфой чуть отстранился, подумав, что напугал её, но в тот же момент она обняла его и уткнулась лицом в грудь. Она плакала. — Я не знала, что тебе было так… так трудно… Драко крепче прижал её к себе, погладил по спине. Хотел бы забрать всю её боль себе. Боль не достойна такой девушки. Такой живой и с чистым сердцем под рёбрами. Сердцем, которое она подарила ему. — Хочешь уйти отсюда? — осторожно спросил он. Гермиона вытерла слёзы и, вздохнув, улыбнулась, поглядев на горку, с которой вновь летели Генри с Пэнси. — Мы не можем оставить их одних. Они же загрызут друг друга. Драко не отреагировал на её шутку. Ему всё ещё больно за неё. Он вновь потянул Гермиону на себя только для того, чтобы сказать: — Давай не будем о плохом, хорошо? У нас впереди вся жизнь. Твоя жизнь. Наша. Когда к ним подошли друзья, Драко и Гермиона вновь сидели на санках, беседуя о простых вещах. Будто бы и не было того разговора. Будто бы и не было её слёз. — Я проголодалась, — Пэнси стряхнула с себя снег. — И, кажется, оглохла! — Да ты сама кричала! Я, между прочим, всё очень хорошо слышал! — колкостью ответил ей Генри и пропустил снежок, прилетевший прямо ему в лицо. Пэнси спрятала палочку, удовлетворившись своей выходкой, и зашагала в сторону городка. — Здесь даже снег теплее чем ты, Паркинсон! Но слизеринка даже не обернулась на слова Лорда.***
Дни летели со скоростью света. Гермиона даже не ожидала, что так быстро пройдут полторы недели. Все развлечения, что были доступны в городе, они прошли по два раза. Пэнси научилась кататься на лыжах, не без помощи инструктора Генри. Но, несмотря на это, их перепалки не заканчивались. Немного стали мягче, в пределах разумного. Не более. Альбом с фотографиями пополнился самыми счастливыми для неё снимками, в которых было много улыбок и смущений. Драко любил в последний момент, перед вспышкой, целовать её. Однажды она хотела опередить его, и в итоге оба коснулись друг друга губами. Эту фотографию она обожала больше всего. Вечером, после ужина, когда город погрузился в тёплое свечение ламп и гирлянд, они прогуливались вдоль улиц. И у палатки с горячим чаем Пэнси вдруг замерла, уставившись на парочку рядом с ними. — Мы просто обязаны купить такие же одинаковые свитера! Сначала Гермиона ничего не поняла. Но проследив за взглядом подруги, увидела, на что та смотрела. Молодые парень и девушка в тире стояли спинами к ним и в одинаковых кофтах. Сначала она подумала, что просто цвет совпадал, но когда присмотрелась, заметила узор с названием городка, в котором они сейчас находились. — Как пара? — ухмыльнулся Генри. — Как квартет! — грубовато ответила она и подошла к той самой паре, чтобы спросить, где они их взяли. Паркинсон махнула рукой и пошла дальше по улице, засматриваясь на названия магазинов. В лавке оказалось не очень много народу, в основном стояли у прилавков с сувенирами, но их компания подошла к стенду с этими вычурными свитерами. Были даже шапки и шарфы. — Какой цвет выберем? — спросил Малфой, и ему ответила Пэнси. — Конечно, зелёный! Генри, помоги достать! Пока Харрингтон тянулся к верхней полке, Малфой уже взял два размера. Обернувшись и убедившись, что друзья их не видели, он повёл Гермиону в примерочную. Зашторив плотную ткань, начал первым снимать с себя куртку. Грейнджер почувствовала, что покраснела. Столько времени вместе, но её до сих пор бросало в жар. Как только его косые мышцы оголились, Гермиона отвела взгляд и сняла куртку, надев свитер прямо на тонкую кофту сверху. Горло оказалось узкое, и голова застряла. Она засмеялась, чувствуя, что Драко, схватившись за ворот, потянул его вниз, обнажая её лицо. Она замерла с улыбкой на губах — только потому, что Малфой смотрел на неё с каким то новым выражением на лице. Никогда прежде она не видела его таким. Таким… — Я люблю тебя. Она буквально чувствовала, как напряглась плёнка воздуха после его слов. Чувствовала — и не могла этим надышаться. Сердце стучало где-то в горле. И не существовало ничего вокруг. Ни этой примерочной. Ни этого городка. Ни этой вселенной. Только любовь. Взаимная, что ничем не разрезать. — И я люблю тебя, — ответила она. Она мысленно сфотографировала этот момент в своей памяти. В её личный альбом. Их признание. Их взаимную любовь в несуразных зелёных свитерах…***
Каждый шаг с хрустом проваливал снег. Тёмная фигура шла сквозь сухие кустарники. Фигура остановилась прямо перед чёрными ветвями, на которых рассыпались дегтярные бутоны. Взмах палочки, и роза полетела вниз. Взмах палочки — и вторая присоединилась к ней. Щелчок пальцами. Рядом появилось маленькое существо, глубоко кланяясь фигуре, и сразу же начало собирать розы, терпя их колкие шипы. Когда всё закончилось, тёмная фигура посмотрела на эту чарующую красоту в руках домовика. — Прелестный букет, не находишь?