Табачный дым.

POV Даниил Денисович Воробьев

Несомненно, каждый из нас хочет любить и быть любимым. Глупый стереотип: мужчины могут спокойно прожить без любви, детей и семьи. Не могут. Мы такие же люди, как и женщины, хотя обычно считают наоборот. Мы тоже умеем чувствовать, мы тоже можем нуждаться в человеке. Я долго думал о случившемся в новогоднюю ночь. Моментами мне казалось, что это была глупейшая ошибка. Она увидела в ту ночь то, что не должна была. Возможно, я ее сильно ранил. Очень глупо было отрицать ее симпатию ко мне, а еще глупее было проверять ее. Какой же я идиот. Но ничего уже нельзя вернуть, а жаль. Я бы мог тогда закрыть дверь на защелку, не спать с той девушкой, которую знал буквально час или даже меньше. Я даже не запомнил, как ее зовут. А впрочем, это неважно. Я запомнил те глаза, наполненные болью и слезами, те глаза, в которых в миг пропала надежда на искреннюю и чистую любовь. Если бы была возможность, я бы непременно подрался сам с собой, но, как минимум, это выглядело бы очень странно. Эта хрупкая шестнадцатилетняя девчушка, которая заставила меня жить одним своим взглядом в тот первый день. Черт возьми, я не должен портить ей жизнь, а тем более встречаться с ней. Ей нужен кто-то вроде Артема, помладше, а не старик. Нет, я вовсе не старик, мне всего двадцать семь лет, но для нее я староват. Ей нужна та подростковая романтика, та искренняя и верная первая любовь, которую я никогда не смогу дать. За эти годы я очерствел, перестал чувствовать что-то, кроме гнева и разочарования. Не помню, когда я в последний раз не разочаровывался в людях. Слишком часто стало это происходить в моей жизни. У меня осталось не так много друзей и те, кто встречал новый год со мной, всего лишь знакомые. Жизнь идет очень быстро. А я даже не успел найти свою любовь или не смог принять ее. Звонок. Клянусь, я не думал, что мне кто-то будет звонить утром второго января. Я все еще отходил от новогодней ночи и не намеревался отвечать, однако звонивший был слишком настойчив, поэтому трубку взять все же пришлось. — Да? — мой голос напоминал голос заядлого алкоголика, но иначе и быть не могло — законные выходные. — Здравствуйте, Даниил Денисович, извините за то, что беспокою в столь ранний час. Вы, по всей видимости, еще спали. Еще раз прошу прощения, — на том конце раздался голос какой-то девушки, очень знакомый голос. — Давайте ближе к делу. Вы вновь хотите мне предложить какой-то кредит? — сложно было сосчитать, сколько звонков с предложением ипотеки для молодой семьи, кредитов и другой всякой чепухи мне поступило за последние несколько дней. У них случилось какое-то обострение перед новым годом! Иначе это не назвать. — О, нет, я вовсе не за этим звоню. Я секретарь директора из школы, в которой Вы замещали преподавателя химии три недели, Лариса Викторовна, — после этих слов я напрягся. Вариантов было не так много: мне либо хотели предложить остаться на постоянную работу, против чего я не был, либо на меня поступила какая-то жалоба. Я бы даже не удивился, если бы она исходила от Сони. Кто знает, на что женщины способны, желая отомстить. А я был уверен в том, что меня ждет очень сладкая месть, она не сможет оставить это просто так. — Ах да. Что-то случилось? — наигранно спросил я. — Наш преподаватель еще на некоторое время останется в больнице, а потом будет восстанавливаться. Не могли бы Вы еще какое-то время поработать у нас? Впоследствии мы, конечно же, отыщем Вам вакансию, когда она вернется. Скорее всего, за Вами останется преподавание химии, а за ней — биологии. Вы согласны? — ее голос звучал слишком лаконично, будто она отрабатывала речь несколько раз, перед тем как позвонить. — Мне необходимо обдумать Ваше предложение. — Хорошо, я позвоню Вам шестого января. Надеюсь, что Вы сможете дать ответ к этому моменту. Хорошего дня. До свидания. — До свидания, — промямлил я. Безумно хотелось спать, но я сдержался, было необходимо решить вопрос с возвращением или невозвращением в школу как можно быстрее. С одной стороны, это было бы чудесно, потому что мне бы не пришлось снова работать в поликлинике. А с другой, что я буду делать с Соней? Эта мысль не давала мне покоя. Она должна меня забыть и как можно скорее. Хотя я же могу уйти оттуда в любой момент. Почему бы не вернуться и просто стараться меньше пересекаться? Это будет невероятно сложно, у нас четыре урока в неделю. В то же время я уверен, что она будет их всячески избегать. Может, если повезет, появится на одном из четырех или вообще на одном из восьми. Я схватил телефон в руки и перезвонил Ларисе, отчество которой уже успел забыть. Никогда не отличался хорошей памятью на имена. — Вновь здравствуйте, Лариса… — ну и зачем я сказал ее имя? Ладно, это оправдано тем, что я проснулся не больше десяти минут назад. — Викторовна, — любезно закончила она. — Да, Викторовна, извините. Я лишь хотел сказать, что согласен на Ваше предложение. Когда я должен выйти на работу? — Десятого января, как и все. Расписание отправлю Вам на почту ближе к этому времени. Спасибо за быстрый ответ. Всего доброго, — она моментально отключилась: обиделась. Впрочем, мне было все равно. Я вряд ли бы пересекся с ней еще раз. После этого спать мне абсолютно не хотелось. Я, как самый бодрый и непьющий человек, вскочил с кровати и сразу упал на нее обратно. Старость. Мой вестибулярный аппарат оставлял желать лучшего. Вроде бы и не настолько стар, но в то же время уже не молод. Поплелся на кухню, открыл дверь и вздрогнул. Я совсем не ожидал увидеть там Артема так рано. Обычно он так же, как и я, спал до обеда, а то и до вечера, тем более в это время. — Ты чего так рано встал? — одновременно спросили мы и рассмеялись. — Я и не спал. Всю ночь думал о девушке, — признался Артем, а меня это невероятно насторожило. Было бы неловко, если бы он думал о той, с кем я переспал в новогоднюю ночь. — А ты? Я подошел к плите, аккуратно дотронулся указательным пальцем до чайника. Поняв, что он только-только закипел, достал свою любимую и единственную кружку, в которой и заварил чай. Никогда не заморачивался насчет того, какие чайные пакетики опускать в горячую воду. Разве есть разница? Все делается из одного и того же, просто добавляются разные ароматизаторы. Никогда не понимал людей, покупающих чай за бешеные деньги. — А мне, — делая глоток чудесного напитка, начал говорить, — хотя, нет, давай ты сначала расскажешь, кто эта несчастная особа, а потом я расскажу про себя, — парень запульнул в меня, кажется, конфетой, но приятного было мало. — Кто бы говорил о несчастных девушках, не я постоянно разбиваю сердца и меняю их как перчатки. — Ну, брат, ты преувеличиваешь. — Серьезно? В нашей квартире за месяц было их около десяти? Я сбился со счету после пятнадцатого декабря, — услышав довольно большое число, я не поверил. — Да ну, не больше пяти. Ты наговариваешь. — В моей голове, действительно, не укладывалось, что я мог привести домой больше пятнадцати девушек за месяц, а хотя… — Мне начать перечислять тех, кого я помню? — О, нет. Я умру со скуки. Лучше ответь на мой вопрос. — Интерес поглощал меня с каждой минутой все больше и больше. — Соня. — В этот момент я закашлялся. Сказать, что я был в шоке, — не сказать ничего. Не представлял, что ответить на это. — Мы идем сегодня вечером в кино. — Ты не находишь, что вести девушку на первом свидании в паршивое кино не очень? Тем более, мне кажется, там сейчас нечего смотреть, праздники же, — меня переполнял гнев. — Это не я предложил, а Соня, — что, черт возьми, эта девчонка творит? Она хочет вывести меня на эмоции? У нее это прекрасно получается, но, конечно же, сама она об этом не узнает. Я не дам ее плану сбыться. — И я знаю, что ты ей нравишься, но это лишь симпатия, да и ты слишком стар для нее, так что это поправимо, — я рассмеялся своему брату в лицо, лицемерно и глупо, но это была единственная реакция, на которую был способен. — Мне все равно, кому я там нравлюсь. Пусть вместо обоев мои фотки на стены повесит, — грубо, но иначе ответить не мог. — Вот из-за этих черт твоего характера, я буду ее уберегать от тебя. Ты ей испортишь жизнь. — Поверь мне, я знаю это получше тебя, поэтому и я буду оберегать ее от себя, как бы это ни было сложно, я справлюсь с этой задачей. Она будет меня еще сильнее ненавидеть. — У тебя хотя бы деньги на цветы есть? Или тебе одолжить? — Есть. — Резко ответил он и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Он еще слишком мал и импульсивен, позволяет брать эмоциям верх над разумом. Ему еще учиться и учиться над контролем. Почему-то я был уверен, что эти двое имеют одну общую цель: насолить мне. Только если причину Сони я понимал, то Артема — нет. В эту минуту начал догадываться, что он в нее влюблен. Вот это дела. Любовный треугольник, частью которого я точно быть не намерен. Юноша вновь зашел в комнату. Видимо, он что-то забыл. — Ты не рассказал, что у тебя случилось. — Я возвращаюсь в школу. Теперь его покинул я и пошел одеваться. Мне нереальное удовольствие доставляли прогулки на улице, особенно в одиночестве. Я мог подумать обо всем, что меня волновало, или просто наконец-то поговорить сам с собой. Меня беспокоила единственная мысль: они могут наломать много дров. Первая любовь очень важна. Несмотря на то, что многие считают подростковые чувства и отношения несерьезными, они более, чем серьезны. Они сильно влияют на дальнейшие отношения и задают темп жизни. Они могут сломать друг другу жизнь, потому что начнут встречаться далеко не из-за влечения к другу другу, а из-за желания отомстить мне. Хоть общий враг и сближает, мне слабо верилось, что у них получится что-то, кроме нелепых свиданий. Ладно, это не мое дело, я не собираюсь в это лезть. Если это будут ошибки, они будут принадлежать исключительно им, а не мне. В конце концов, я не папочка, а тем более не мамочка, чтобы оберегать их от проблем.