Меня зовут Камиль, мне 17 лет. Брюнет с голубыми глазами. Рост 173 см, но я не жалуюсь. Худой, кожа да кости, особенно после лечения. Криокапсула конечно позаботилась, чтоб я не сдох от голоду, но мне то что? Я уже сдох. Живу в новом теле уже неделю. Сирота, хотя так лучше, некому понять, что я это не я. На самом деле, это не точно, мать пропала без вести, хотя судя по воспоминаниям тела, об этом позаботился отец этого тела, Харви Фоленджер. Та блондинка со скверным взглядом и гадким языком, его любовница, хотя ведёт себя как первая жена. Её зовут Элеонора. Родила ребенка, которого сама же и убила. Но, может, частично. В доме есть дворецкий и прислуга. Последние жутко ненавидят Элеонору, поэтому, когда та хотела отравить пацанёнка, они предпочли подсыпать яд её ребенку. Мария, матушка этого тела, принимала в этом активное участие, её нужно за это благодарить. Элеонора обвинила в смерти своего ребенка Камиля, но что может тринадцатилетний ребенок? Отец без суда и следствия обвинил его. Когда появилась его мать, Харви уже избил ребенка до полусмерти. Мария с трудом уговорила Фоленджера остановиться, но в итоге он заставил её уйти. Когда Камиль очнулся, матери уже не было. Харви сказал ему, что та его бросила. Лишь спустя три года Камиль узнал правду о том инциденте. Ему поведала об этом женщина из прислуги и передала письмо, которое хранила всё это время. В письме мать с ним прощалась, как выяснилось навсегда. В день семнадцатилетия, стерва Элеонора снова начала на него кричать, обвинив в том что тот похож на его хитрую мать. Для Камиля это была последняя капля: ненависть и боль смешались, и снесли все барьеры. Тогда случилась настоящая психологическая буря. Мальчик обладал очень сильной психической способностью, мать попыталась скрыть это от мужа и его любовницы. Тот день все в доме узнали что бездарный ребенок не так прост, но было уже поздно, он умер от истощения психического здоровья. Когда всё закончилось, прибыли органы правопорядка. Они увидели полуразрушенный дом, покалеченную прислугу, графа Харви Фоленджера и его любовницу с переломанными телами и подростка, пережившего психологическую бурю небывалого масштаба, который лежал посреди всего этого бедлама и еле дышал.
Как только меня с моим новым телом забрали из больницы, я попросил отправить меня хоть к черту на куличики, лишь бы не к отцу и его любовнице. Так у полицаев появилась новая зацепка, а у меня, хоть и временный, но дом.
Я так долго был призраком, что отвык от ощущения дома, поэтому это место мне казалось шикарными апартаментами. В общем, жил я не идеально, но терпимо. Основная сложность состояла в том, что никакая техника не хотела со мной ладить. Какие бы команды я не отдавал, выходил цирк, благо в этом доме не было большого функционала, но готовить мне приходилось ручками, хоть робот пытался мне помешать. На новом месте у меня была ещё одна проблема. Отец моего нового тела постоянно пытался со мной связаться. Спустя некоторое время ко мне приставили охрану, так как отец не сдавался и даже пытался похитить. А сейчас мне приходится идти на очередной допрос, так как я главный свидетель и подозреваемый в одном лице. На самом деле, вся эта история не завертелась, если б я не сообщил о том, что меня избивали, но мне то что? Уже не страшно!
Спустя неделю разбирательств состоялся суд. Я удивился поспешности, но так как всё дошло до общественности, всем пришлось торопиться, чтобы никто не успел скрыть улики.
Общественное мнение, как я и думал, разделилось. Одни всеми силами защищали отца и говорили, что я неблагодарный сын. Другие же считали, что во всем виновата любовница отца, которая решила вместе со своим сыном похоронить и всю семью.
Когда шел суд, отец ещё пытался что-то сделать, чтобы сын, у которого оказались психические способности, его простил и вернулся, но Элеонора всё испортила, пытаясь доказать свою невиновность.
Результат меня обрадовал. Отца лишили родительских прав и начались активные поиски матери. Элеонора была признана судом невменяемой и была отправлена на далёкую планету в огромную виллу, якобы чтоб лечиться.
После всех дум вопрос о опекунстве встал ребром. Так как я ещё не был совершеннолетним, меня некоторые предлагали отправить в приют. Да и то, что в моём доме периодически раздавались мои оры после некоторых выходок электроники, сыграло свою роль. Через пару дней оказалось, что был один родственник, готовый стать моим опекуном. Им оказался мамин двоюродный брат. Годился он мне в дедушки, но было принято решение отправить меня именно к нему.
Звали его Клауд Труман. Он был отставным генералом. Детей не было, полностью посвятил себя работе. Когда Клауд узнал о моей ситуации, сам изъявил желание взять меня на воспитание. Я не противился, с радостью решил сдаться в руки родственничка. Конечно, перед тем как ему передали опекунство, мы несколько раз разговаривали. Он показался мне хоть и серьезным, но лёгким в общении человеком.
Когда я переехал к нему, его устроили на работу в военную академию. Когда шел суд, он как раз собирался туда устраиваться, но заметил новости про нашу семью. Изначально он даже не знал, как я выгляжу, но, услышав фамилию матери, сразу понял что к чему.
Переезжал я на другую планету впопыхах. Каникулы заканчивались, и мне стало пора решать, куда я пойду доучиваться. Изначальный владелец тела никогда не был отличником, да и со спортом не дружил, поэтому отговорка в голову пришла сразу. Я просто сказал правду. Дядя не расстроился, лишь обещал, что договорится в школе соседствующей с военной академией.
***
На новом месте меня приняли с большим шумом, конечно, сети пестрили фотографиями и статьями обо мне и семье. Все обсуждали меня первую неделю после зачисления, но потом вроде успокоились. Особенно, после того как узнали у кого я живу, вообще никто не осмелился меня обсуждать.
Здесь у меня появилась новая проблема, я не знал, чему тут учат. Мне пришлось проштудировать все учебники, чтобы понять, что половину из этого я могу понять, вторую не очень, вернее совсем.
Пришлось зубрить. Иногда, чтобы понять то или иное слово, приходилось копаться в сети.
Было дело, даже не понял приветствия нового одноклассника, который просто пытался сделать атмосферу менее напряжённой, когда я в первый день пришел в школу.
В принципе мне нравилось учиться, но не общаться, да и никто не пытался меня разговорить, после того как я на все приколы одноклассников не показал никаких эмоций.
Здешние шутки мне были не понятны, да и мои никто не понял бы, так что я предусмотрительно держал язык за зубами.
По мнению здешнего общества я был красавчиком, что и сам вполне видел, каждое утро, в зеркале. В прошлой жизни у меня было тоже неплохое лицо, но как-то в детстве по невероятной случайности, я получил шрам, который шел от кончика брови до уха, когда напоролся на дверную ручку. А потом в классе пятом, подавшись с одноклассником, получил в нос.
Теперь все мои шрамы располагались на теле, а не на лице. С одной стороны хорошо, но с другой… Хотя говорят, что шрамы украшают мужчину.
Смотря в зеркало, я неосознанно опускал взгляд на грудь и живот, ибо он был весь перерезан белыми и алыми полосами.
Радовало, что когда очнулся, меня не беспокоили раны. Это доказывало только одно. Современная медицина способна быстро залечить только полученные ранения, но всё ещё не в состоянии за раз вылечить все шрамы.
Кстати о них, у моего дяди тоже нашлись они. На виске, и на спине - как он сказал - осколочные.
По его рассказам, было пару раз, когда он чуть не лишился своих рук и ног: в первый раз ему повезло, товарищ защитил его, в другой раз не очень. Военные медики поставили в приоритет его конечности нежели спину, так как позвоночник не был поврежден, но вот руки и ноги были переломаны в нескольких местах. Когда дошло до спины, оказалось, что рану попала инфекция, благо медики быстро смогли избавиться от этой проблемы.
***
Когда в школе были каникулы, мне стало скучно сидеть у дяди в одиночестве, так что я иногда заходил к нему на работу. В первое время меня тормозили на входе и спрашивали к кому, узнав что к дяде, они звонили ему. После трёх таких случаев, я заранее говорил дяде, чтоб тот предупредил, что придет его племянник. Обычно мы с Клаудом сидели на перерывах, болтали и пили чай, а потом к нам начали присоединяться его ученики. Как ни странно, в кругу военных мне было спокойно, да и я наконец нашел себе друзей. Всего их было трое.
Самому младшему из них было 22, звали его Мигель, вел он себя как полный идиот, дядя ему за это часто отвешивал затрещин. Выглядел Мигель как медведь, с повадками енота. Шило у него было в жопе, как теория заканчивалась, он бежал куда глаза глядят, и делал всё, что только приходило в голову.
Второй из этих богатырей был Рипли. Его сила была не в мышцах, а в голове. Ему было 23, закончив военную академию, он стал пилотировать военные корабли. На самом деле, он не часто участвовал в каких-либо военных действиях. Все шесть раз, когда он оказывался в эпицентре военных действий, ему не оставалось ничего кроме как наблюдать. Его помощь не требовалась, так как никто в современном мире не осмеливался нападать на военный корабль, кроме некоторых неразумных видов. К ним относились некоторые разновидности виверн, живущих на противоположном конце галактики. Вспоминая мультик про трёх богатырей, его бы звали "Елисей Силыч". Хоть ему и не хватало физической силы, на него всегда можно было положиться. За первый год знакомства с ним, я понял, что такие не предадут, скорее сами пострадают. Он был худым, со светлыми волосами и голубыми глазами, милый мальчишка, если не считать твердого характера и острого как нож взгляда.
Третьего звали Эйн. Из всех нас, он самый старший, дослужился до высокого звания. Родом из обычной невоенной семьи, но своим умом пробился в верха. Удивительно, что человек, старше меня на девять лет, а добился такого высокого положения в обществе. Я с ним познакомился случайно. Ему предложили прочитать лекцию в академии, а я, идя к дяде, увидел ожиотаж у главного входа. Мне стало интересно, поэтому я решил посмотреть на это из окна.
