К чему творец меня готовил, Зачем так грозно прекословил Надеждам юности моей? © Михаил Лермонтов
За четыре часа, проведенных в кровати, Энди так и не смогла уснуть. Ее голова была заполнена не самыми приятными мыслями, а от того буквально гудела. Прошло несколько дней с момента, как они живут здесь, и это кажется ей странным. Дети не должны жить в мотеле, когда их родители ссорятся, не должны участвовать в этом. Но Дел сама приняла это решение, и пусть кровати были жесткими, рядом был отец, а большего желать и не стоило. И Линдси добавила мамин телефонный номер в черный список еще два дня назад, ведь звонила женщина буквально каждую минуту. Да, Энди не хотела с ней говорить, но была не прочь поговорить с братом, который так вовремя на нее забил. Папа сказал, что он все еще живет с другом. Его можно понять. Находиться в эпицентре урагана, который вызвали твои предки — не самая лучшая затея. Сомкнув веки, Уайт погрузилась в кромешную темноту. Все, что удавалось расслышать — тихие шаги, которые папа так старался приглушить. Открыть глаза почему-то не удавалось, хоть и хотелось посмотреть, что происходит. Еще вечером, посчитав дочь спящей, он позвонил кому-то и договорился о встрече. Спросить Дел не решилась, его голос был злым. Больше, чем злым. Отец был в гневе и попадать под горячую руку совсем не хотелось. Наверное, поэтому у девчонки сразу же созрел план. И пусть следить за папой желания не было, но доверять ему было всë еще тяжело. Энди мало заботили его дела, по крайней мере в последнее время, но кто еще его защитит, если не она? Особенно сейчас, в таком состоянии. Он не справится один и натворит глупостей, а этого ей хотелось меньше всего на свете. И именно поэтому, дождавшись, пока отец выйдет за дверь, направляясь к месту встречи, Анделин вскочила с кровати. Схватив первую попавшуюся под руку одежду и взглянув напоследок в зеркало, она направилась следом. Волосы столкнулись с могучим ветром и хлестко ударили по девичьему личику, стоило лишь выйти из номера. Уолтер прошел мимо машины, а значит, он либо решил перестраховаться, либо место встречи отсюда не так уж и далеко. Долго не думая, Дел направилась следом, стараясь не отставать, но и не идти слишком близко. Ночью на улице было холодно и страшно, захотелось курнуть травы или укутаться в теплый пушистый плед. Но вместо этого приходилось следить за собственным отцом и даже на расстоянии с легкостью наблюдать, как рассержено дергались мышцы на сгорбленной спине. Нет, эта ночь точно ничем хорошим не закончится. Это было ясно еще там, в номере. Еще днем, сразу после того, как папа вернулся после двух часов отсутствия, так и не рассказав, где пропадал. На его лице виднелась теплая улыбка перед тем, как уйти, но за два часа она превратилась в хмурый оскал. Энди не знала, что он делал и что могло так его расстроить, но кое-что она знала — случилось нечто плохое, раз это вызвало в Уолтере такой ураган эмоций. Идя за отцом по темным улочкам и переулкам, Дел впервые задает себе этот вопрос: «Способен ли он на убийство?». Конечно, Уолт убил Монику, но он не сделал это собственноручно. Может ли папа убить кого-то сам, от злости или ярости? Страшно думать о таком, а особенно страшно найти ответ. Но есть еще один вопрос, бегущий следом: «А кто не способен?». Не все ли хоть раз в жизни об этом думали? Месть, наказание или любопытство — причина не столь важна. Разве не каждый желал недругам смерти? Но желать убить кого-то и убить — абсолютно разные вещи. Как понять, кто только думает, а кто может перейти к действиям? Можно ли вычислить убийцу в толпе? Существует множество признаков, которые, как нас уверяют, могут помочь понять, кто перед тобой стоит. К ним относят страсть к манипуляциям, лживость, непримечательную внешность, тихий голос и многое другое. Но определяет ли это тебя, как чудовище? И все ли убийцы так страшны, как их рисуют? Восхваляя солдат и коря маньяков, мы все шагаем ближе к полуправде, за границей которой сплошная ложь. Убить кого-то защищаясь или из жалости, лишить человека жизни, потеряв над собой контроль или защищая близких. Мы разделяем их на вполне оправданные и жестокие. Наверное, это хорошо отражает нас, как вид. Чем отличается мужчина, убивший грабителя от старшеклассника, перестрелявшего половину школы? Количеством? Тем, что грабитель был плохим человеком? Наверное, так и есть. А если вор решился на преступление, чтобы собрать денег на операцию своей дочери, без которой она умрет? Кто определяет хороший ты или плохой? Сколько человек должно погибнуть, чтобы разбудить в нас сопереживание и скорбь? Определенно больше шестидесяти. Оплакивая катастрофы, массовые убийства или стихийные бедствия, многие почему-то забывают, что люди умирают каждый день. Больше ста пятидесяти тысяч человек погибают ежедневно и около пяти тысяч из них оказываются убитыми. Это много, не так ли? Тогда почему нам не жаль? Почему нам становится не все равно только тогда, когда много людей гибнет в одном месте? Чем война отличается от массовой бойни? Мы придумали различия между жестокостью и жестокостью, чтобы спокойно спать. Моральные границы человека очень гибкие, они могут оправдать любое зло. Людям нравится жестокость. Поэтому мы в экстазе кричали на гладиаторских боях и поэтому сейчас влезаем в драки. Поэтому смотрим кровавые фильмы и любим «плохих парней». А признать это, значит отбросить эволюцию на десятки лет назад; так ли сильно мы отличаемся от диких зверей? Эта система сострадания похожа на чувства к живым существам. Большинству не жалко убить таракана, но жаль убить кота. В какой момент в людях просыпается чувство милосердия? На лягушке, крысе, воробье? Насколько большим должно быть животное, чтобы мы заплакали? У всех есть границы и думать об убийстве не то же самое, что и кого-то убить. Но мы это можем. Все мы как бомбы замедленного действия: некоторые удается обезвредить, но большинство однажды рванут. Погрузившись в бессмысленные размышления, которые лишь больше давили на нее, Энди и не заметила, как подошла к небольшому заброшенному складу. Они с папой проезжали его по дороге в мотель, наверное, поэтому Уолт и выбрал его для встречи. Стоит отметить, ночью здание выглядело действительно жутко, чего нельзя было заметить при солнечном свете. Оно напоминало декорации из фильма ужасов, где на кучку подростков охотится поехавший псих с мачете наперевес. Зайдя внутрь, Уайт старалась не дышать, и даже не от того, что запах здесь был сырым и отдавал плесенью. Последнее, чего девочка хотела — чтобы отец заметил ее. Дел не дура и отлично понимает, что встречаются здесь не для того, чтобы мило поболтать за чашечкой кофе. В таких местах всегда кого-то убивают, а это в свою очередь заставляет чувствовать себя героиней очередного криминального чтива. Энди неуместно улыбнулась собственным мыслям: о таких, как она, книг не пишут. Вот о папе бы точно написали. Выглянув из-за коробок, на небольшом расстоянии от себя Линдси замечает еще двух человек, помимо отца. Не проходит и секунды, как удается узнать в первом Пинкмана. Злость волнами накатывает на сознание, вытесняя легкое ощущение страха. Пинкман похож этим на Монику: она тоже совала нос всюду. Это ее и убило. «Ну, да, куда ж без тебя?» Второй мужчина оказывается ей незнаком. На нем брючный костюм, из нагрудного кармана выглядывает платочек, а волосы залиты гелем для укладки. Он выглядит так комично в этом месте, как актер, перепутавший павильон на съемочной площадке. А еще он единственный из них, кто улыбается, пускай и до жути странной улыбкой. От нее почему-то и самой хочется растянуть губы в приветственном оскале. — Гудман? — тихим, но от этого и особенно зловещим голосом спросил Уолт, и как он не старался скрыть удивление, эхо, которое прибавило звучности данному неловкому вопросу и заставило его звучать под самыми сводами здания, только подчеркнуло эту обезоруживающую и нелепую интонацию, усиленную самой фамилией. «Гудман. Неужели ты ведëшь дела с такими людьми, пап?» — оглядев Джесси и мужчину в костюме с еврейским именем, подумала Энди, в который раз убедившись, что пришла сюда не зря: Уолтер явно не справлялся, снова порождая вопрос о компетентности нынешнего УБН, которое, по всей видимости, было не способно выловить плохо шифрующегося школьного учителя, дебила-торчка и перепутавшего профессию клоуна, тем самым превращая это трио в нового Эскобара. Хотя, может он казался окружающим именно таким? Анделин в этом очень сильно сомневалась. — Пришлось притащить с собой Сола, а то ты совсем уже из ума выжил, мистер Уайт. У тебя же вроде рак лëгких, а не мозга, ведь так? — раздался звенящий, резкий и наполненный жизнью и злостью голос Пинкмана, который всеми этими характеристиками оскорбил Дел, из-за чего показался неприятным, как и содержание самой прозвучавшей фразы. — Ты уже прихлопнул ту девчонку, и судя по твоему звонку, я следующий. — Действительно, Уолт. — поддакнул ему тот, которого по всей видимости звали Сол Гудман, но ни его голос, ни тем более фраза отчего-то не показались Энди оскорбительным. — Ты начал перегибать палку, как фокусник из анекдота про медведя. Кстати, я тебе рассказывал его? — он сдавленно рассмеялся, но заметив, что никто не был настроен шутить, откашлялся и продолжил, уже совершенно серьëзно. — Знаешь, ты сильно обеспокоил нас с мальцом. Можешь объяснить, ради всех святых евреев из Сан-Франциско, что случилось, что ты настолько взбеленился? — Взбеленился? Сол, ты видимо не до конца понимаешь, о чëм именно идëт речь. — пугающе выделив это злосчастное «именно», сказал Уолт, поправив очки, что он делал довольно редко, и это движение не понравилось Энди, прекрасно знавшей привычки отца. — Скажем так: какой-то псих сжëг все мои накопления, которые я, по твоему совету, поместил в свой старый банковский бокс. И знаешь ли, Гудман, я склонен думать, что это дело рук нашего хорошо известного общего знакомого. — Вот об этом я и говорил! — как бы оправдываясь, обратился к Солу Джесси, инстинктивно отступивший на несколько шагов назад. — Я вообще не знал про существование этого бабла. У меня и ключей то от него не было! Поэтому советую тебе к мозгоправу походить, параноик! — крикнул Уолту Пинкман, и это была его фатальная ошибка. — Так нахрена ты тогда оправдываешься, Джесси? — с расстановкой и на первый взгляд бесстарстно спросил Уайт, но все находящиеся здесь знали, что «нахрена» из уст Уолтера было сродни произнесëнному президентом коду к запуску ядерного оружия. И теперь ужасающая боязнь, которая приняла совершенно противоположные формы, отразилась на лицах Сола и Пинкмана: первое умышленно стало более глуповато-комичным, а второе потонуло в физически ощущаемой злости. Но оба боялись, и Анделин видела это. Это видел и Уайт. — И что ты забыл на похоронах Моники? — Тебя это не касается. — огрызнулся Джесси, и в этих резких словах скрывалась самая что ни на есть настоящая беспомощность. — Не касается? — повысив голос, уточнил Уолт, и не дожидаясь ответа, в один миг оказался рядом с парнем, который уже не мог скрывать свой страх. — Нет, ты ошибаешься, Пинкман, и боюсь, эта ошибка дорого тебе обойдëтся. — глаза Уайта наливались кровью от ярости, и Анделин была готова поклясться, что они действительно горели. И, наверное, это заметил и Гудман, беспомощно отступивший на добрые несколько метров. — Джентельмены, давайте лучше постараемся успокоиться. — разгладив несуществующие складки на пиджаке, сказал он, напоминая при этом всë того же клоуна. Но Энди понимала, что тот напускал этот образ на себя специально: так было легче не сойти с ума, казаться смешным и потому безопасным. Возможно, так поступать и было правильным. Но независимо от этого, Гудман идеально справлялся с той ролью, которую играл. — Давайте вспомним, что любой бизнес работает по незабвенному принципу «лебедя, рака и щуки». Помните ту весëлую историю… — Заткнись! — крикнул Уолт, и Сол нервно поëжился, старательно скрывая нашедший на него страх. — Вы стали слишком вольными и забываете, кому обязаны своим положением и от кого зависите. Ты думаешь, нарколыга, что я закрою глаза на то, что ты сжëг мои деньги? — с каждым слогом голос Уолтера всë повышался, а последнее слово вообще болезненно застыло в барабанных перепонках, словно разрывая их. — Мои деньги, Пинкман! Мои деньги! Джесси не успел отойти на несколько шагов, как это предусмотрительно сделал Сол, и теперь, Уолт со всей силы сжал его шею, на самом деле желая задушить своего напарника. И Анделин, так же, как и Гудман, знала, что он доведëт это дело до конца. Но в отличие от него она ещë могла помочь Пинкману, хоть и не хотела. Однако, попросив отца остановиться, и выйдя из тени, Энди спасала вовсе не Джесси. Она спасала своего папу и его душу, если та вообще до сих пор существовала. — Папа! — выступив из тени, которая так бережно ее защищала, крикнула Дел. Это был опрометчивый и глупый поступок. Возможно, самый глупый, который она когда-либо совершала. Если бы Пинкман исчез, то всё внимание отца вновь бы досталось ей одной, но это не стоило того, чтобы Уолт пачкал руки. Отцу нравится считать, что он защищает свою семью, и он прав. Но, когда кого-то защищаешь, необходим человек, готовый защитить тебя. Чего бы это не стоило. — Энди? — мужчина замер, как только услышал надрывной голос дочери. На мгновение его лицо украсил собой ужас. Но что пугало его больше: то, что он практически убил человека или то, что за этим наблюдала его малышка? — Что ты здесь делаешь? — но не дав времени для ответа, Уолтер продолжил. — Кажется, я уже говорил тебе не лезть в мои дела. Последние слова отдавали злобой в голосе и этот гнев даже перебивал собой сиплый кашель Пинкмана, который держался за горло. Сейчас папа выглядел большим и грозным, как величественный бурый медведь, и это трудно было не заметить. Но Энди видела не это: на месте разъяренного зверя она заметила лишь напуганного и совершенно беспомощного медвежонка. Это было в его глазах, дикая паника и казалось, что вырвись она, с легкостью может разнести все здание в клочья. — Это я сделала. — Дели опускает глаза в пол и всем своим видом напоминает нашкодившего ребенка. Такое же лицо у дочери он видел, когда она разбила его часы в детстве. Невинное и печальное. — Что ты сделала? — его голос напоминал собой снежную лавину, из тихого перерастая в громкий. Уолт медленно подходил ближе. — Твои деньги. — слова буквально застревали в горле, но говорить мешал не страх последствия. Разочаровать его — вот, что по-настоящему приводило в ужас. — Я их сожгла. — Ты осознаëшь, о чем говоришь? — отец стоял рядом, пересечя расстояние между ними парой шагов. Его ноздри были раздуты, как у быка, а пшеничные волосы дочери сработали, как красная тряпка. — Ты хоть понимаешь, что натворила?! Тогда это казалось правильным. Тогда это казалось единственно верным решением. Но не сейчас, не здесь. Энди видит, что причинила отцу боль и потрепала нервы и ненавидит себя за это. Но зачем тогда было сжигать деньги? Чтобы простить папу, добиться справедливости? Чушь. Она бы и так его простила, нужно было лишь подождать. Так, может, Дел именно этого и хотела: сделать ему больно так же, как и он сделал ей? Может, дело было вовсе не в справедливости, а в детской и глупой мести? Как бы там ни было: Анделин в этом и под дулом пистолета не признается. — Я не думала… — договорить не получается, уже успевший подойти Уолт грубо ее перебил. Его глаза горели также ярко, как и с Джесси, но на этот раз не яростью, а обидой. — Вот именно! Ты не думала! — то, как он кричит это, сбивает с ног. — Ты даже не знаешь, что такое «думать»! Произнеся это, отец замешкался и отвел взгляд. Он сделал это впервые: посмотрел на нее с презрением. Позволил себе сорваться на малышке Вуди, когда рядом есть два просто блестящих претендента на эту роль. И он успокоился, так быстро и спонтанно, будто его окатили ведром ледяной воды. — Прости меня. — Дел отрывает взгляд от разглядывания собственных туфель и встречается с отцом лицом к лицу. — Ничего. — обнимая себя, как бы жалея, Уайт обошла отца, подходя к еще двум здесь присутствующим. Сол был удивлен так сильно, что уверенность в его адвокатских навыках практически сошла на нет. Джесси стоял рядом, держась за какой-то деревянный ящик с неприметной эмблемой и все еще кашлял. За спиной раздались шаги отца, более спокойные, чем раньше, но по-прежнему непозволительно громкие. Наркоман, мошенник и социопат. «Команда мечты.» — Позвольте представиться, мисс. — запел милашка Сол, быстро взяв себя в руки, — Сол Гудман, лучший адвокат штата. — да уж, уверенности ему не занимать. — А Вы? — Энди. — чувствая на теле прожигающие взгляды со всех сторон было довольно сложно не чувствовать себя совершенно голой. — Уайт. — Так вы, получается, родственники? — Сол снова улыбается. Глупо и комично. Но это почему-то действует, помогая немного расслабиться. — Уолт о тебе не упоминал. Давно ты всё знаешь? И в этот момент что-то внутри девичьего тела забилось в неистовом гневном припадке. Гудман несколько ссутулился и задорно лыбился. Так делают, когда сюсюкаются с маленькими детьми. А его фальшивый приторный голос лишь подтверждал неприятную теорию. — Вы мне не нравитесь. — раз он решил играть по таким правилам, Энди их принимает. Дети чаще говорят правду, даже если она неуместна. — Ещё что-то? — и все еще, не сползающая с губ улыбка висела на его кривоватом лице. — Очень. Видимо, решив не продолжать бессмысленный разговор, на который сам же и подписался, Сол обратился к клиенту, чьи головые связки не были повреждены. — Мы всё прояснили, Уолтер? — Вполне. — он стоял за спиной Дели и именно поэтому было невозможно определить, как и куда он смотрит. Оставалось лишь гадать, слушая нотки его голоса. Он всегда напоминал мед и корицу, но теперь появилось что-то еще. Наверное, это кровь. — Отлично! — хлопнув в ладоши, крикнул адвокат и его веселый голос подхватило эхо. — Надеюсь, следующая наша встреча состоится в моем кабинете. Энди не сводила с его оптимистичного лица взгляд, ведь оторвись она всего на секунду, то обязательно взглянет на Джесси, а этого допускать было нельзя. Отец знает лишь то, что они встречались всего дважды и последнее, чего сейчас не хватало, заставить его заподозрить неладное. Он практически прикончил напарника из-за кучки денег, что он сделает, если узнает о дочери? — Было приятно с Вами познакомиться, мисс Уайт, — «пиджак» подходит ближе, растягивая тонкие губы так широко, что они буквально превращаются в тонкую изогнутую линию на его лице. Один в один, как у нарисованных человечков. — Семья Уолта — моя семья. — Нет. — задумчиво протянула девчонка: теперь ее очередь говорить с ним, как с ребенком. Гудман сразу ей не понравился. Он просто стоял там и смотрел, как папа совершает ошибку. Смотрел, как он рушит свою жизнь и не вмешался. Энди не в первый раз с этим сталкивается. Такое можно увидеть в любой день в любой школе. Очередной спортсмен снова налетел на очередного фрика. Ничего нового. Обычно все камни летят в нападавшего, реже — в потерпевшего. Но никогда не в наблюдателей. Хотя это именно они показали себя самыми настоящими уродами в этой цепочке. Проблема не в причинении зла, а в тех, кто позволяет ему случаться. — Я позвоню вам завтра ребята, идет? — прощебетал Гудман, идя по направлению к выходу из этой помойки. — И постарайтесь не поубивать друг друга!***
После мрачной и откровенно отталкивающей обстановки убогого заброшенного склада, Энди как никогда хотелось вновь почувствовать тепло вместо отвращения и вспомнить, каково это жить в мире с палитрой ярких красок. Ей хотелось как можно скорее забыть выбранную ей порочную святую троицу, частью которой она в глубине души мечтала стать, и поэтому, находясь в отеле, девочка ещë долго не могла уснуть. Миллионы образов проносились перед глазами, обрывочные и несвязанные мысли болезненно крутились в голове. Вначале, руки опять тянулись к дневнику Мон, но Анделин успела вовремя остановить себя. — Не можешь заснуть? — услышав шорох, шëпотом заботливо спросил отец, но она не ответила, притворяясь спящей. Или вообще мëртвой, что ей удавалось довольно не плохо. И хоть возможно правильнее было сказать правду, Энди не пожалела о своëм решении, ведь ей решительно не хотелось говорить с Уолтом, а уже через несколько минут он погрузился в спокойный и крепкий сон. Интересно, неужели его не тревожила совесть? И снова вспомнив о своих размышлениях о границах человеческого сочувствия, Анделин печально вздохнула. Она скинула с себя одеяло, не решаясь открыть окно, и слепо уставилась в потолок, тëмный и пустой. Но этот потолок позволил найти ответ на тревоживший еë вопрос: что делать и где искать утешение. «Ти-Джей», — шепнула ей до этого безмолвная и раздражающая тишина, и решив, что это довольно трезвая мысль, Энди потянулась к заряжавшемуся телефону, открыв еë переписку с братом. Последнее сообщение датировалось одной неделей назад: столько уже Линдс не общалась с Уолтером-младшим, и сейчас, несмотря на время на часах, которое уже давно минуло полночь, она написала ему. Совершенно не думая ни о чëм, и сбегая от одиночества, пальцы автоматически забарабанили по клавишам, размораживая диалог.Ти-Джей
Не спишь?
Как это ни было странно, ей мгновенно ответили, но это оказался Стив, который любезно сообщил ей, что Уолтер в душе, а также успел поинтересоваться, как у неë дела и пособолезновать, что у них настолько тяжëлая ситуация в семье. Это слегка раздражило Энди, но она сразу же перевела тему на моральное состояние друга, и эта неловкость одномоментно загладилась. Как выяснилось, у Свена всë было довольно неплохо, по крайней мере, по меркам Уайтов: они с Уолтером уже выбирали колледж, пока тот помогал ему оправиться после смерти Мон, и вообще Ти-Джей практически полностью перетащил к нему свои вещи.Ти-Джей
Твой брат просто чудо.Ты хотел сказать «чудовище»?
Это заставляло Энди улыбаться. Она любила их обоих, и это не могло не наполнять еë сердце счастьем. Наверное, эти двое и еë отец остались единственными людьми в еë жизни, про которых Линдс до сих пор могла так говорить. Вскоре, минут через пятнадцать, к диалогу снова вернулся Уолтер, который пообещал, что обязательно наваляет Стиву, и видимо придëтся убрать с пароля свою дату рождения. Это искренне развеселило Энди, впервые за долгое время, но всë же она хотела поговорить со своим братом вживую, видеть его лицо, реакцию на еë слова. Поэтому, они просто договорились о встрече в Los Pollos Hermanos, ресторане, который предложил Ти-Джей при активном содействии Свена: оказалось, там недурно готовят, и парни, один раз даже вместе с Хэнком, не однажды заходили туда, а к тому же, он был недалеко и от мотеля, и от дома Стива. И принимая все эти факторы во внимание, Анделин конечно же согласилась, выбрав в качестве времени десять часов утра: именно тогда они с отцом завтракали, и это представлялось ей лучшим вариантом из всех возможных. И получив пожелание спокойной ночи от брата и сладких снов от Стива, Энди, отложив телефон и взглянув на спящего отца, снова уставилась в потолок. Смерть Мон, похороны, горящие деньги, психолог мистер Питерсон, дневник, мотель, возможно даже развод между еë родителями, встреча на заброшенном складе, Сол Гудман, держащийся за горло Джесси. Нет, Анделин решительно не могла уснуть, как ни старалась. И всë, что оставалось ей, пока остальные спокойно спят, это ждать встречи с Ти-Джеем, который сейчас, наверное, натянуто смеясь, разговаривал со Стивом либо о всë том же колледже, либо о своей сестре, либо о Скайлер и Уолтере. И опять накрывшись одеялом, Энди, думая о брате и друге, не перестала смотреть в пустой и одновременно наполненный мыслями убогий потолок с осыпающейся штукатуркой. И она снова мучительно поняла, что хотела домой. Но не в семью убийцы, шлюхи и их пособников. Нет, девочка хотела к добрым мистеру и миссис Уайт: к полностью здоровому и любезному учителю химии и к его верной супруге-домохозяйке. Но таких людей уже не было, а может быть, никогда и не существовало на самом деле. Кто знает, кто знает.***
Выбранная братом забегаловка забита под завязку, посетители, совершенно удивительные, словно все из разных мест, сидят за множеством столиков. В помещении из-за них даже продохнуть нечем, слишком душно и многолюдно. У самого входа, например, по-хозяйнически раскинулся полицейский с пивным животом и извращенской ухмылкой на сальных губах, скрытых под усами. Напротив него — пожилая дама в зеленом, как и платье Дел, спортивном костюме из какого-нибудь стокового магазинчика. Ее волосы серые, почти прозрачные, а лицо выглядит, как расплавленный воск. Энди дергается и смешно морщит нос, когда старушка ловит ее взгляд, улыбаясь в ответ. Если все старики выглядят так, то папе с его раком можно только позавидовать. Рак. Энди совсем забыла о диагнозе отца из-за тонны сторонних проблем, но он всё ещё был важен. На всём свете не было ничего важнее. Но, стоит отметить, довольно сложно думать о смертельном диагнозе человека, который сам, разве что, под пули не бросается. Жизнь и смерть, такая тонкая грань и сложная концепция. И всё же это кажется невероятным: мир, подаривший людям жизнь, также создал всё, чтобы их этой жизни лишить: старость, болезни, патроны и револьверы. Линдси сунула руку во внутренний карман лёгкой куртки, которую перед выходом заставил надеть отец: он всегда верил всему, что обещали в прогнозах погоды. Достав металлическую флягу, девчонка механически открыла её, плеснув водку в наполовину пустой стакан газировки. Наверное, стоило дождаться, пока брат отвернётся или свалит отлить, ведь взгляд, которым он одарил её, буквально заморозил все внутренности. — Сейчас десять часов утра. — учтиво напомнил Уолтер, закидывая в рот последний кусочек курочки. — А я всё еще трезвая. — Дел улыбнулась самой саркастичной улыбкой из своего арсенала и сделала несколько глотков. Во рту стало горько, но не так сильно, как на душе. — Ты в порядке? — вдруг неожиданно спросил Ти-Джей. Они пришли сюда минут пятнадцать назад, еду принесли где-то за восемь, а на тарелке брата уже было пусто. Но был ли он голоден или просто хотел заполнить дыру у себя внутри? Как часто Уайт слышала этот вопрос за последний месяц? Ежедневно, а порой и по несколько раз на дню все вокруг просто от любопытства умирали, спрашивая одно и то же из раза в раз. Энди пробовала разные ответы, но никогда честной не была. Сначала ты лжёшь, что всё хорошо, оправдывая это тем, что не хочешь волновать людей понапрасну. Потом лжёшь просто так, без причины и это кажется правильным. Но в конце всегда появляется ненависть. И возникает она уже просто от того, что кто-то решил поинтересоваться. Потому что им плевать. Потому что никто не хочет слышать правду. Нам нравится говорить о своих переживаниях и нас тошнит от чужих проблем. Всё просто. И это просто нужно принять. — Нет. — Энди мешает вилкой овощной салат в своей тарелке и пытается выкинуть лишние мысли из головы. Сегодня, решив ограничиться одной только «травой», как называл это Ти-Джей, девчонка отчаянно надеялась оградиться от всего мира. Казалось, стоит надеть старенькое платье и снова отказаться от мяса, все вдруг станет как раньше. Не стало. — А ты? — Нет. — Уолтер возвращает сестре измученную улыбку и вновь погружает в рот пластиковую трубочку, потягивая диетическую колу. Минувшей ночью было ещё кое-что, не давшее Анделин заснуть, от чего сейчас её глаза были красными и безжизненными. В переписке Стив упомянул колледж, что неумолимо напомнило ей родительские речи о будущем. Весь прошлый год практически всё, что делала Скайлер — это доставала детей на тему необходимости образования в нынешнее время. И если Уолти с профессией определился сразу же, как обзавёлся компьютером, Энди могла лишь жалобно переводить тему и поддакивать, выслушивая нуднейшие нотации. Наверное, всем детям, начиная с момента рождения и вплоть до совершеннолетия, талдычат про будущее. Когда ты еще мал, будущее кажется тебе безоблачным, ведь твоё будущее — это завтра, максимум через неделю. Но чем старше становится ребенок, тем страшнее об этом думать. О будущем говорят все, родители, школа, даже по телеку напоминают. Готовят ребенка к выходу во взрослую жизнь. Вот только делают это неправильно. Никто не спрашивает, лишь навязывают и побуждают. А потом дети вырастают и перед ними встает выбор: что делать дальше? Наверное, это самая сложная часть в старших классах — сделать выбор и не облажаться. Забыть все долгие годы учёбы, когда в голове не было ни единой собственной мысли и решить своё будущее. Но даже с этим везёт не всем, если оценки плохие и нет денег, твое будущее уже решено. Так много вариантов, а выбрать можно только один. Для врачей есть Калифорнийский, для адвокатов — Йель, музыкантам и актерам прямая дорога в школу Джульярда, но что делать остальным? Тем, кто ещё не понял, чего хочет или вовсе не хочет ничего? Энди никогда не думала о колледже до выпускного класса, за что частенько получала нагоняй от матери. Бостон на самом деле хороший колледж и Ти-Джей наверняка получит там достойное образование. Может, однажды он сможет основать крутую IT-компанию и стать важной шишкой, а может и нет. Может, он сопьется, взяв пример с сестры или, что ещё хуже, пойдет в педагоги, запоров блестящую карьеру, как сделал его отец. Наверное, сейчас это не важно. Он счастлив, он спит и видит, как поступит в колледж. И именно поэтому Энди так сильно хочет его придушить. Она не знает. Не знает, что ей делать со своей жизнью, на что тратить время, которого ещё так много. Казалось, у девчонки никогда не было собственных долгосрочных увлечений. Всё, чем Уайт занималась, было интересным её отцу или попросту быстро надоедало. Дел не спит и не ест, всё время думая о своем будущем. О том, о чем всю её жизнь думали вместо неё. Перед глазами горит пунцевым «надо», но идеи нет ни одной. Совершенная пустота, внутри головы, как внутри мыльного пузыря, гладко, скользко и нет кислорода. Анделин слышит мамин голос, твердящий одно и то же: «чего тут думать?». Наверняка все дети его слышат, этот дурацкий вопрос. А ведь они в это время могут переживать утрату собственной идентичности, терзаясь в вопросе самоопределения: «кто я?». Сложно ответить на него, когда порой даже платье выбрать не можешь или не знаешь, что съесть на завтрак. Такие послушные, выполнявшие приказы десяток лет и без единственной самостоятельной мысли, мы должны выбрать одну из миллиона троп. А в голове так и будет звенеть вопрос: «чего тут думать?», лишь нервируя и ещё больше пугая. Страшно сделать выбор, страшно провалиться, страшно смотреть в будущее. Страшно всем и всегда. И детям тоже страшно. Особенно детям. Анделин понятия не имеет, что ей выбирать. Будь перед ней кнопка, которая может сама сделать выбор, она бы тут же на неё нажала. Но никакой кнопки нет. И поэтому весь груз ответственности лежит на её плечах. — Ты куда? — подрывается Ти-Джей, удивленно уставившись на сестру, что молча поднялась из-за столика. — Возьму тебе еще курицы, пока ты салфетки есть не начал. — улыбнувшись паршивцу, который, казалось, во всем её превосходил, Энди направилась к кассе, стараясь удержать равновесие и внимательно рассматривая свои бредущие по грязному кафелю ноги, будто ничего интереснее них не было, а она видела их впервые. Но на самом деле, Анделин просто не хотела смотреть по сторонам, не хотела снова встречаться с лицами заполняющих забегаловку людей, которые были ей противны и в которых она с ужасом узнавала возможную себя в будущем. И поэтому, не было ничего удивительного, что она тут же столкнулась с кем-то и почувствовала, как еë старенькое зелëное платье было облито ненавистной ей диетической колой и молочным коктейлем, который вряд ли когда-нибудь сможет отстираться, особенно в прачечной мотеля. — Простите, мисс, я, право, не хотел. — до тошноты церемонно и слишком литературно начал мужской голос, который, как оказалось принадлежал носившему очки мужчине, то ли чилийцу, то ли мексиканцу по национальности, который явно строил из себя официанта, но на самом деле, конечно же, не был им, что заставило Энди остыть и с удивлением рассмотреть его. — Я могу вам чем-то помочь? — Сомневаюсь в этом. — ответила Анделин, несмотря на это даже не собираясь уходить и ожидая, какой же следующий шаг сделает еë предоставленный случаем собеседник, на бейджике которого красовалось «мистер Фринг». — Что ж, тогда от лица всего нашего заведения приношу свои извинения. — изображая учтивость, произнëс он. — И, чтобы загладить вину, предлагаю вам акционный купон. Только, для него придëтся вбить Вас в базу постоянных клиентов, то есть надо будет предъявить документы. Это Вас не затруднит? — Конечно нет, я же всегда ношу с собой паспорт. — с долей сарказма сказала Анделин, но вспомнив, что денег в кошельке было не так много, всë-таки поправилась. — Сейчас, только подойду к моему столику. Лицо мистера Фринга просияло, и они подошли к сидевшему в одиночестве Ти-Джею. Парень, не ожидав настолько быстрого возвращения, вздрогнул, оторвавшись от салата Энди, который уже успел попробовать. — Это не то, о чëм ты подумала… — неразборчиво начал он, но ситуацию учтиво исправил Фринг, однако, как выяснилось, в худшую сторону. — Это Ваш молодой человек? — с улыбкой спросил мужчина, заставив Уолта ещë больше смутиться. — Боже упаси. — с толикой шуточного отвращения выдала Дел, представляя того несчастного человека, что согласится встречаться с младшим. — Нет, он мой брат. — роясь в сумке, отрывчиво и с явным недовольством объяснила Анделин, которую эта привязчивость раздражала. Какое ему вообще было дело, с кем она обедала? — Простите меня, мисс. Вы просто совсем не похожи. — также смущаясь, сказал Фринг, пока нервничавший Ти-Джей истерично рассмеялся, а Энди наконец-то нашла свой паспорт. — Ну да, спросите у нашей мамы, где она гуляла за девять месяцев до нашего рождения. — с горечью съязвила она, недвусмысленно намекая на всем известную верность Скайлер своему мужу, и это не могло понравиться мистеру Фрингу, который понимал, что его клиенты были явно недовольны, а причиной этого был он. По крайней мере, так казалось Анделин, которая с в той же фальшивой улыбкой вручила ему документы. — Уайт? — нахмурив брови, уточнил Фринг, прочитав фамилию и сверив фотографию с реальностью. — Вы случайно не дочь Уолтера Уайта? — Сомневаюсь, что можно быть дочерью случайно. — сказала девочка и перевела тему, абсолютно не желая разговаривать об отце. — Так мы получим акционный купон или нет? — Да, конечно, ещë раз приношу извинения. — возвращая паспорт, но всë ещë поражëнно ответил Фринг, не веря чему-то рассматривая блондинку в старом, дешëвом и убогом зелëном платье, облитом колой и коктейлем. — Я тогда пройду на кухню и передам ваш заказ. — мужчина достал блокнот, и Ти-Джей быстро продиктовал ранее заготовленный, довольно короткий список, и тот быстро ушëл, снова извинившись. — Раз ты заговорила о маме, — начал Уолт, когда Фринг окончательно отошëл от их столика и исчез за стеклянной дверью. — Я бы хотел сказать тебе, что ей очень плохо. — А что, Тед уже не приносит пользы? — спросила Анделин, и парень демонстративно вздохнул, давая понять, что ему тяжело давался этот диалог. — Я не оправдываю еë поступка, Энди, и вообще считаю, что она заслуживает злости со стороны папы. — дипломатично заверил еë Ти-Джей, и Дел знала, что тот действительно думал так, и вполне мог ненавидеть Скайлер даже больше, чем сестра. Но не потому, что любил отца: он просто холодно относился к обоим родителям, и его, конечно же, можно было понять. — Однако знаешь, не стоит отворачиваться от неë в трудную минуту. Понимаешь? — Нет. — честно ответила Анделин, и это тоже было правдой, раз они решили говорить откровенно. — И я не хочу это обсуждать. Никогда. — Поступай, как считаешь нужным. Я просто хотел напомнить, что она до сих пор твоя мать. — и только Энди хотела возразить, как у их столика снова появился мистер Фринг, которого она уже была готова убить. — Решил принести вам заказ лично. — объяснил он своë появление, и все трое неловко улыбнулись. — И ещë, хоть это и может показаться вам странным, мисс Уайт, но я хотел бы, чтобы вы передали вашему отцу, чтобы он заходил почаще. Мы не видели его у нас уже сто лет. — Как скажете, мистер Фринг. Это всë? — мужчина кивнул, и коротко попрощавшись, подошëл к уборщице, пока Уолт, по-видимому развеселившись появлению еды, спросил. — Кстати, как дела у отца? Знаешь, я и вправду давно не виделся с ним. — он нахмурился и вопросительно посмотрел на сестру. — Ему лучше? — Трудно ответить объективно. — лишь сказала Энди. — Но, судя по его скандалу со Скайлер, (Анделин так и не смогла назвать еë матерью), вряд ли он счастлив. Знаешь, когда твоя жена трахается с боссом сложно пребывать на седьмом небе. — Уолт замолчал, потупив взгляд в тарелку, и на этом диалог, считай, можно было назвать оконченным: конечно, разговор постоянно поддерживался, но уже не был откровенным. Тяжëлые темы заменили обсуждение какой-то мелкой ерунды и лëгкая болтовня, что ещë больше раздражало Дел, но она сама не решалась говорить о том, что действительно волновало еë. И только Ти-Джей под конец их встречи смог наконец-то сказать хоть что-то честное. — Ты была на похоронах Моники? — внезапно спросил он, остановив рассказ Анделин о новых туфлях. И, отплатив брату всë тем же вопросительным взглядом, она согласно кивнула. — Соболезную, Дели. Это по-настоящему ужасно, и я даже не знаю, что ещë можно об этом сказать. Вы же были знакомы почти с самого рождения, и… — Да, были. Спасибо. — лишь сухо сказала Анделин, всё еще испытывавшая злость к брату за его отсутствие на службе и самих похоронах. За отсутствие той поддержки, которую он мог ей дать, но не сделал этого. И их разговор снова лишился прежней откровенности, а через несколько минут они уже окончательно попрощались. — Надеюсь, скоро увидимся. — обняв сестру, произнëс Ти-Джей, пока напряжëнные глаза за очками смотрели на эту семейную и действительно трогательную сцену. — Не теряй. — лишь ответила Энди, чувствовавшая, что была готова расплакаться, и шуточно ударив брата, снова обняла его. И оба вышли из забегаловки, пока мистер Фринг задумчиво провожал их взглядом, ещë не зная, сколько эта девчонка в зелëном платье принесëт ему проблем.