P.S.

Утро выдалось полным неловкости. Инженер какой-то своей скептической частью списывал всё произошедшее на принятые Ромой порошки. Нет, безусловно, они были более чем близки в духовном смысле, но стоило ли переходить в физическую близость, причем, так резко? На этот вопрос у химика не было однозначного ответа. Да и не в особом приоритете было его получать. Все мысли о высоком вытеснялись мирскими проблемами. Это Рома, вероятно, сможет себе позволить несколько дней обдумывать и осмыслять всё произошедшее, вот пусть этим и занимается. А ему ни к спеху размышлять о тонких материях, когда в НИИ второй месяц не платят и без того копеечную зарплату, которую, к тому же, постоянно урезали на протяжении всего срока «президентствования» Нателлы Наумовны. А вместо неё начали выдавать какие-то «ценные бумаги», в назначение и ценность которых Инженер ещё не успел вдуматься. Да и как они могут представлять ценность, если на них ничего не купишь, хотя по телевизору обещали, что стоить они будут, как две «Волги»? Спасибо, госпожа президент. Ладно, о мёртвых плохо не говорят. Да и говори - не говори, всё бестолку. Теперь ему одному придётся искать какие-то выходы из сложившейся ситуации, как он пообещал себе вчера. Мысли Кеши вовсю роились именно в этом направлении, игнорируя человека на пассажирском сиденье. Он как-будто был не здесь. Рома наблюдал. Жалеет. Определенно, жалеет. Хоть в какой-то степени. Говорить бесполезно. Он просто смотрел. Без очков глаза Инженера выглядели совсем по-другому. Если он без них дорогу видит, интересно, зачем тогда носил? И берет снял. И правда, сейчас же не холодно. От этого непослушные волосы часто падали на лицо, на что Инженер с едва уловимым раздражением вскидывал голову, отгоняя пряди с глаз. Приехали. Кеша дежурным жестом подхватывает Лидера на руки, ничего не говоря. Тоска ртутью плавно разливается по сердцу. Или это остатки «пороха», как назвал это вещество Кеша? Рома устал об этом думать. Обитатели «Канарейки» сидели тихо по углам, у кого-то играл телевизор. «Загадка дыры» с вездесущим Юрой во всех красках описывала события двухдневной давности. Лестница, второй этаж. Кровать, возле которой стоит коляска. Скоро он уйдет, и не известно, на долго ли. Или навсегда. Кеша бросил беглый взгляд. —Всё нормально? Рома кивнул головой, выжидающе смотря в ответ. Видимо, что-то укололо Инженера. Он приблизился, навис над Лидером, положив руку тому на плечо. —Не болит? —Нет, вроде. —Не ври мне. —Я тебе правду говорю. Сейчас конкретно не болит,— Роме стало чуть теплее, но более серьезные вопросы он всё-равно не собирался озвучивать. —Мне на работу надо, там сейчас напряженная ситуация…,— химик поцеловал Лидера в лоб,— я ещё заеду к тебе. Сейчас, как разберусь примерно хотя бы. Рома слабо улыбнулся. За Инженером захлопнулась дверь. Рома отметил, что Инженер продолжал меняться. В ту сторону, куда он так хотел его направить, и даже больше, чем он предполагал изначально. И Рома его не понимал. Он не мог его прочитать. Кеша то кормил его слабой надеждой на что-то неизвестное и невообразимо хорошее, то тушил её об реальность своими неоднозначными действиями. Иногда он вёл себя так, как будто у них есть какое-то непонятное «завтра», которое может описать только сам Кеша, а иногда выглядел совершенно безучастным и безразличным, будто жалеет, что было «вчера». Неопределенность. Рома устал об этом думать, но не мог перестать. Инженер уверенной походкой двигался в сторону НИИ. Хмурое небо было очень подстать настроению. Он не опаздывал. Пришёл даже раньше. Непонятно только, зачем. Вахтер было встрепенулся, собираясь попросить предъявить пропуск, но Инженер опередил его, не удостоив вниманием, преодолел коридор. Какой пропуск? Это уже никому не нужно. В кабинете было не очень-то многолюдно, как и во всём здании. Свет и то горел далеко не везде. Оно и понятно: большая часть слуг науки разбежалась после первого сокращения зарплаты, кто куда. Кто в торговлю, кто в охрану, кто в бутылку. Однако, предприятие всё ещё существовало, хоть и на бумагах. Кадастровых и бухгалтерских. Больше не было ничего. Ни зарплаты, ни работы, ни работников. Забвение покрывало былое великолепие дворца наук, оставшееся от той страны, которой больше нет, и совершенно не пригодное для нынешней. Весь институт как-будто находился в консервации, включая скудные остатки сотрудников. Человек семь из его отдела, которые два последних месяца прожили на пайках из пятидесяти рублей и скольки-то-там ценных бумаг бетонного мастодонта. Они приходили по инерции, потому что больше некуда. Кеша вдруг вспомнил, как его угораздило проработать пару дней сторожем морга. В принципе, есть куда. Он обвел взглядом скучающих слуг науки, журналы, негромко что-то вещающий приёмник в углу, нарды на столе для опытов. Они по-прежнему зачем-то одевались в халаты и колпаки, и на этом фоне чёрно-белый костюм Инженера-Старозубова сильно выделялся. Зачем они продолжают это делать? Как будто кто-то придёт и проверит, действительно. —Доброе утро, товарищи,— его голос звучал крайне не оптимистично. «Вы уже никому не нужны, на вас плевать всем. Вас не уволят, вас попросту некому увольнять, до вас уже никому нет дела, а вы сидите и ждёте чего-то»,— это он уже не озвучил, а лишь улыбнулся. Его поприветствовали все по-очереди, встрепенувшись, как снегири на ветках с первыми лучами солнца. —Что, друзья мои, как работается? Чего сидим?— он удостоверился в том, что всё внимание сейчас приковано к нему, и перебивать не намерен никто из семи человек, сидящих в комнате, продолжил,— работы, я так понимаю, не предвидится… Да и не я один это понимаю. Знаете, с нас, наверно, никто не в праве что-либо требовать. За ценные бумаги я лично могу предложить только свою ценную запись в трудовой книжке и, не менее ценную, — в штатном списке персонала. Так к чему это я. Понимаете ли, какая ситуация вырисовывается? Мы попали в финансовую яму, господа. Нам по-просту нечем платить. Вы же понимаете?— он выдержал паузу, позволив всем присутствующим вдоволь повздыхать, понимающе прокиваться, пробубнить что-то,— но вместе с тем, не мы одни попали в яму. В соседней сейчас сидит наше ближайшее руководство,— он подошёл к столу, взяв в руки кубик костей, подбросил его в воздух,— оно не может ни требовать с нас чего-либо… Это несмотря на то, что требовать с нас сейчас нечего,— кубик впервые приземлился на доску,— шесть,— вырываясь из контекста, констатировал Инженер,— точно так же как и не может требовать даже нашего присутствия, ставка, сами понимаете, почасовая,— он проговорил это, как что-то не особо важное, переводя внимание всех присутствующих, включая собственное, на кулак, в котором он тряс кости,— а с такой задержкой по выплате этой самой ставки… Дубль!— он с улыбкой повернулся в сторону Стажера,— оно не может нас даже уволить,— пальцы щелчком вышибают две фишки, одна об другую, с доски,— вы спросите: и что же в этом такого? Да, не спорю, ситуация неприятная. И идти некуда и денег нет, вот сидим с вами, ждем. Боимся какого-то мифического руководства, так, по привычке. На самом деле, выше Виктора Серге-еича,— он кивнул в сторону двери,— никого не осталось совсем. А за кадры он не отвечает. И вы спросите: как это так, у нас больше нет начальства? Я отвечу: да, это именно так, нас бросили. И от этого Института скоро совсем ничего не останется, ни названия, ни здания. И никто не вспомнит даже, сколько добра просто сгинуло. Мы одни теперь. У нас нет денег, зато есть куча возможностей их заработать, и никто не в праве нам помешать. Вот помните, я иногда на рынке стоял? Думаете, хорошо здесь? Нет, дорогие мои, там лучше. За пределами нашего дорогого института денег больше и мир шире, к сожалению, страна у нас такая. Я это вам как пример привожу. —Иннокентий Павлович, нам сейчас на рынок надо идти, получается?— подал полный воодушевления голос Стажёр. —Дорогой мой коллега, идти туда нужно с чем-то…— Инженер выдержал паузу, дав возможность для мозгового штурма, так как прекрасно понимал, что предложи он тут же столь вопиющую своей наглостью идею, его окрестят преступником,— давайте так: чем мы располагаем? У нас есть вот это вот помещение, в нём… —Можно джинсы варить!— Стажер слегка выбил из колеи. —Это, конечно, да, разумеется. В прочем, почему нет,— не это было идеей Инженера, но тоже было подходящим вариантом. Хоть и не таким радикальным и масштабным. Идею тут же приняли на «ура», начали обсуждать процессы и тонкости, кто как будет делить деньги, за сколько продавать, как наиболее незаметно заменить бирку «Тверь» на «Levis», даже пытались сформировать примерную легенду о привозе их из Америки, которая впечатлила бы покупателя. —Кеш, а я по телевизору слышал, в Ленинграде таких поймали. Ну, мастеров и продавцов. Пару лет назад. Это же спекуляция в чистом виде. Преступление. —Лёшка,— Инженер по-тёплому улыбнулся,— пару лет назад спе-ку-ля-ци-я была преступлением. Больше нет. Будем кооперативом. Для Инженера само по себе воровство не казалось диким. «Надломы» в заложенной советским воспитанием идеологии порядочности и раньше случались. Он вспомнил, как взломал чужой гараж с кучей технического барахла. Как долго он ходил, наблюдал, высматривал возможного владельца. Он и не знал, что там внутри. Он знал только одно: есть возможность, что пропажи не заметят. Полгода он цеплялся взглядом за постепенно покрывающиеся паутиной двери с самым простеньким замком. Полгода ухаживал за Особой. Она была такая хорошая. Она была достойна чего-то большего, чем то, что могла дать зарплата «уважаемого научного сотрудника», «гордости Советского Союза». Год назад он засматривался на Особу. Через полгода, заполучив Особу, Кеша стал засматриваться на гараж. «Было бы то, что можно… продать как-то… не знаю, купить Особе… что купить? Платье там, туфли, или серёжки… Так и продать то нечего, лишнего в доме нет. Самому надо. И телевизор нужен, и патефон… Вот бы чего-нибудь найти такого, бесхозного. Был бы хоть какой-то хлам»,— несостыковки и сослагательные каждый раз нарушали привычный ход мыслей, когда он равнялся с неприметным гаражом, преодолевая путь от НИИ до дома. Адреналин ощущался во всём теле и доходил до кончиков пальцев, когда Кеша окончательно для себя решил пойти на эту авантюру. Кураж, отмычка и лом. Сто грамм для храбрости. Минуты тянулись, казалось, вечность. Что он планировал там найти? Он не знал, но что-то точно должно было там быть. Снять колёса с чужой машины? Или, может, дворник? Всю по частям растащить. Хорошо бы, если так. А может там кирпичи какие? Или магнитофон? Заржавевшие петли предательски скрипнули, заставив всё Кешино существо на секунду провалиться в леденящий ужас. Он медленно обернулся по сторонам. Никого. Пронесло. Улыбка. Впервые он делал что-то ужасно неправильное, за что его тут же должны были наказать со всей строгостью и публично осудить, но никому, кажется, не было дела. Вот оно как. Кеша издал зловещий смешок. Аккуратно закрыв за собой дверь, он стал осматриваться. Куча коробок, стол, какие-то запчасти от «Москвича», предположительно. Внимание его привлёк свёрток, скромно лежащий на столе. Он дернул за выступающий край обмазанного почерневшим моторным маслом полотенца, содержимое свёртка звучно упало на бетонный пол. По звуку, падало что-то металлическое. Кеша опустился на колени. Рука потянулась под пальто. Сто это было грамм или больше, он не понял. Закрыв бутылку и вернув её на место, Кеша взял с пола КГБ-шный пистолет системы Воеводина. Вытряхнул магазин. Он был заряжен. Кешу потряхивало, сердце билось крайне громко. Он сглотнул. Пойти и рассказать Жилину? Нет, конечно нет. Оставить себе? Пожалуй. Кеша не узнавал сам себя. Он понимал, что ступил на скользкую дорожку, но почему-то, вместо того, чтобы упасть, постепенно находил этот способ передвижения более лёгким. Воображение нарисовало ему его самого в образе фигуриста, вызвав очередную порцию сдавленного злорадного смеха. Он поднялся сам и ощутил поднявшийся градус. Пританцовывая, огляделся по сторонам. Взял пару коробок. Беспечно вышел уверенной походкой. Чёртовы местные энтузиасты с камерой. Даже не Юра. Ну почему сейчас? —Я там не был,— Кеша отмахнулся от них, как от назойливых мух, и пьяной походкой пошёл продавать свеже приобретенное имущество. Он стоит у прилавка, не зная, что пьянит больше: периодическое принятие на грудь очередной порции беленькой или же ощущение собственной безнаказанности. Распродать бы всё по-скорее, да свалить. Инженер жадно облизывается, считая скомканные купюры. После того как химик, ради интереса, вскрыл один из странных датчиков, коими коробки были забиты доверху, и обнаружил там довольно не дешёвые сплавы, торговля пошла быстрее. Ни один из приходящих не уходил с пустыми руками, а количество отдаваемых пластмассово-медных кирпичей, напичканных всей таблицей Менделеева, на душу населения возрастало пропорционально подробности Кешиного рассказа о том, как и что нужно жечь, плавить и вырезать из этой коробочки, и сколько денег это может принести. Рассказ был, мягко говоря, приукрашен. Когда на столе оставалось всего пара штук, Инженер окончательно вошёл в азарт. Он и не заметил, как обзор рынка перекрыл… Рома. Инженер улыбнулся этой картинке. Сигарета, разместившаяся между сухих пальцев, треснула прогорающим табаком, нарушая уединённую тишину лестничного пролёта НИИ. Лидер покорно снимает перчатку, за ней — часы. Совершенно подвластный. В этот момент всё произошло впервые. Кеша не боялся никого и ничего, Инженер готов был стрелять на поражение. В чёрных глазах победоносно сверкали артиллерийские салюты, приуроченные к освобождению всего того роя крыс, который годами томился в заточении самых тёмных уголков Кешиного подсознания без возможности быть услышанным. Вот он. Конечно, придя в себя на следующий день, Кеша преисполнился ужаса и отвращения ко всему произошедшему. Разбросанные по полу коридора банкноты разного номинала не дарили предполагаемой радости, а лишь напоминали о том, с чем он впервые встретился. Его более привычная, светлая, сторона новой, тёмной, была крайне не рада. Он винил себя и считал чудовищем. Как же так? Ведь с детства учили жить правильно. Настолько хорошо учили, что такого с нормальным человеком точно не должно было произойти. В обществе таким, как он — не место. Он опасен и мерзок. Разумеется, ни платья, ни серёжек Особе он так и не купил. Деньги аккуратно сложил в шкатулку. Условные рефлексы образцового советского гражданина хоть и не имели аксиомы ответа на вопрос, что с ними делать в таком случае, но уверенно предлагали отнести их в гараж. Однако, Инженер взял Кешу за горло и сказал деньги оставить и пока не трогать. Кеша согласился. Это был первый компромисс, к которому пришли стороны, постепенно начиная присматриваться друг к другу по-лучше. Собственно, на эти деньги и остаток лотерейного выигрыша Инженер безбедно покупал продукты и платил за коммуналку. Кеша бы даже их не тронул, покорно приняв свою беззарплатную участь, но Инженер решил, что ему и этих денег мало. Вспомнил Рому. Всё-таки, какой он хороший человек. Нельзя утверждать, что то, что сделалось с Инженером, произошло без его участия. Химик ещё не знал, куда в итоге заведёт новая дорога, но она была уже интереснее и ярче старой в сто крат, а поэтому выигрывала. Да, может и хорошо, что озвучить коллективу изначальный умысел не представилось возможности. Пусть будут варёнки. С чего-то надо начинать. Глядишь, посмелеют. «Если бы я всё-таки аппаратуру эту всю продал… По-тихому»,— Инженер всё ещё стоял на лестнице, выковыривая грязь под ногтями,— «было бы по-интереснее, конечно. Компьютеры там, реагентов всяким наркоманам. Может, и Роме бы что купил…»,— улыбнулся,— «Он же теперь вместо Особы, вроде как. Ну, когда под скоростями своими. Почему бы и не купить? Он же мне такой щедрый подарок… эм, преподнёс»,— Инженер шумно выдохнул первую порцию дыма из новой сигареты. —Ах, если бы, да ка бы…,— пробубнил он,— подумаем. Интересно это всё, конечно. Топот прервал не успевший начаться монолог. Стажёр уже бежал по поручению, готовый следовать за Инженером, куда тот прикажет. —Сейчас, домой ко мне зайдём,— химик осмотрел его с головы до ног,— даже «Тверь» надо на что-то покупать. Стажер понимающе кивнул. По пути Кеша пытался примерно прикинуть, сколько он должен платить коллегам за каждую перешитую пару, при условии того, что покупать он их будет на свои кровные. Это ставило в выгодное положение. Конечно, вряд ли Лёшка , или кто-то ещё, когда-либо вскрывал гараж или имел любые другие альтернативные источники дохода. Ситуация давала Инженеру ощутимое превосходство. —Иннокентий Павлович? Он повернулся в сторону Стажера. —А что если на нас бандиты нападут? И деньги отбирать будут? Они же… —Разберемся,— Инженер сверкнул уверенной улыбкой, а в душе стало теплее. Лидер не совсем честен был с Инженером. Всё-таки болело. Не критично, но ощутимо. Полумрак спальни погружал в забвение, приглушенно вещал телевизор. Он не обращал внимания. Гудела «Электроника», дым от сигарет постепенно рассеивался, но всё ещё был виден. Злосчастные пакетики распотрошенными валялись на столе, он морщился при виде них. Интересно, Кеша приметил? Нет, наверно, у него была цель по-скорее избавиться. Хотя. Нет, Рома так и не мог до конца его понять, как не старался. То, что произошло вчера. Хорошо или плохо? На этот вопрос тоже ответа не было. Одно было ясно: это было знаменательно, для Ромы уж точно. Что же по этому поводу думает Инженер? Если думает вообще, хотя вряд ли о таком можно не думать, в конце-концов, не каждый день подобное происходит. Может ли это хоть на десятую часть значить для Кеши так же много, как для Ромы? Обидно, если нет. И вполне возможно, что нет. До вчерашнего дня Рома предсказывал, что подобный исход должен будет ознаменовать выход из той эмоциональной мясорубки, в которую он залез. Сейчас он постепенно осознавал, что застрял где-то в её середине. Хотелось бы собраться с мыслями, но состояние по-прежнему было максимально разбитое, хоть абсолютная апатия и пришла на смену резким перепадам настроения, ощущения были не из приятных. Роме было просто никак. Не хорошо, но и не особо плохо. Спать не хотелось в той же степени, что и бодрствовать. Есть тоже не хотелось, хоть от голода и подташнивало. Сигареты давались с трудом, оседая першением в горле, во рту пересохло. Ужасно саднили язык и дёсны, губы потрескались. Завтра нужно взять себя в руки, наверное. Не может же ему неделю быть плохо после этой дряни. Или дело в другом. Надо бы позвонить Инженеру, спросить, что делать. Был бы хороший повод. Нет, не хороший, конечно, но лучший из возможных. Вот только номера Лидер не знал. И с Водилой ехать не хотел. Да и умом понимал, что вряд ли Инженер сам заявится к нему в ближайшее время. Тяжело. Как бы хотелось иметь возможность передвигаться по городу в одиночестве, без необходимости посторонней помощи. Рома закатил глаза, приняв максимально горизонтальное положение на кровати. Беспокойная дремота то накрывала его призрачной пеленой сонного бреда, то отступала. Чудились чьи-то голоса вдалеке, в великом множестве элементов комнатной обстановки мерещились причудливые образы. Было очень холодно. Тоскливо и ожидаемо было заснуть одному в этот раз. Вчера, несмотря на все отягощающие обстоятельства, он чувствовал себя куда живее и счастливее, если можно. Он слабо улыбнулся тому факту, что никто не мог категорично утверждать, что подобное не повторится. А значит, пока Инженер сам не сказал ему обратного, теоретически, всё возможно. Вечерело. Точнее, уже давно стемнело. Первая партия «оригинальных Levis» была готова. Инженер, конечно, не поскупился ни на «Тверь» ни на оплату труда, и довольные коллеги не спешили расходиться по домам. В Катамарановске они были, своего рода, новаторами. Местное население, в преобладающей его массе, ни разу в жизни не видела американских джинс, но уже было наслышано о том, насколько статусной вещью они были. Инженер видел такие на Телефонисте однажды, Стажёр видел вырезку из журнала аж два раза. Собственно, вдвоём они взялись руководить процессом. Результатом стараний шестерых пар рук и мозгов технического склада стали пять стопок чего-то очень даже похожего. Почти идентичного. Особенно после того, как их постирали с хлоркой в той концентрации, в которой позволяло разве что наличие реактивов в свободном доступе. Не отличить. Должны были разойтись на «ура». Но это завтра. Запрятав добро по-дальше в подсобку, Кеша умиротворенно брёл в сторону дома. Примерные фразы для разговора с людьми на рынке постепенно формировались, пока он на автомате открывал дверь, казалось, ничто не способно было выбить из раздумий. Стажёр казался наиболее перспективным малым, готовым работать на результат, чем кардинально отличался от остальных. Он, открыв рот, внимал всем советам, задавал много толковых вопросов, и уже вовсю горел идеей уличной торговли, почти в открытую насмехаясь над превозносимыми товарищами ценностями, вроде честного труда на благо страны. Кеша уже почти ушёл головой в завтрашний день, как понял, что убирает со стола ещё одну кружку. Рома. Точно, здесь же с утра был Рома. Такой хороший, правда. Интересно, как он там? Что-то подсказывало, что хуже, чем Роме, сейчас не было никому. Стоило, наверно, поинтересоваться. Вот только поздно. Да и Лидер может почувствовать себя неловко, после всего того, что они сделали. И того, к чему это привело, в особенности. Пути назад у Ромы не было. Вперёд было особо некуда. Пока что. Инженер не понимал, каким образом он может сделать его счастливым в том объёме, в котором это было бы правильно. Хотя что такое «правильно»? Он сам для себя убедился, что в вопросах, касающихся, как минимум, денег, это понятие весьма иллюзорное. Он опять вспомнил про гараж. Такая же заминка. Что делать дальше? Как минимум, надо встретиться. Как-нибудь. Он теперь та ещё скотина, но не до такой же степени. С Ромой так поступать нельзя. Где-то должна оставаться та сторона, которая диктует принципы и правила. Только теперь это будут правила, установленные лично Инженером для себя, а не кем-то другим. Первое правило: ценить Рому и не обижать. Второе… Пока первого будет достаточно. Он затушил бычок в консервную банку и отправился спать, растянувшись на тахте во всю её ширину. Пусто. Утро встретило заспанным лицом с хитрым прищуром в зеркале, чашкой крепкого кофе, персиковыми лучами солнца и легкой прохладой на улице. У ещё больше опустевшего НИИ дежурил Стажёр с готовыми к отправке клетчатыми сумками. Он улыбнулся Инженеру. До начала даже официального трудового дня оставался ещё целый час, но они планировали выжать из него как можно больше. Альтернативным методом. Путь до рынка пролетел под дачу наставлений Стажёру о том, что говорить покупателям, до какой цены сторговываться, и как охотно. Верный сотрудник охраны в лице пистолета Воеводина находился наготове во внутреннем кармане чёрного пиджака. И не зря. Ближе к обеду, когда треть товара уже успешно разошлась, а уставший, но не менее энергичный Стажер уже чуть ли ни с пеной у рта, поблёскивая бешеными глазами, заверил очередного студента в качестве и ценности «закардонных» штанов и убрал купюру в карман, когда Инженер, отсиживаясь на пустующем соседнем прилавке, почти допил чай, купленный у менее успешных соседей, к прилавку подошли. —Здарова, братцы,— хрипло поприветствовал присутствующих человек в малиновом пиджаке. —И тебе не хворать,— Инженер даже не соизволил встать, чем перетянул внимание гостя с успевшего перенервничать Стажера,— почву прощупываешь? Не видели тебя тут раньше. Гость был крайне озадачен. —Что-нибудь беспокоит, братуха? Время, сейчас, знаешь ли такое. —Меня то нет. Тут спокойно всё. Есть, кому следить, сам понимаешь. —Конкретно сейчас здесь никого не вижу. Ты уверен? —Даже более чем. Если надо — придут. Вам тут ловить нечего,— Инженер перебирал пальцами по железному прилавку, нагло ухмыляясь Малине. —Братуха, ты чего-то путаешь. Проблем хочешь? —Я то как-раз не путаю. И проблемы будут у тебя. Этот рынок,… братуха,…— он встал со стола, подходя к малине, положил ладонь на рукоятку,— платит другим ребятам, даже когда их здесь нет. И платить тебе здесь не будет никто,— дуло прижимается к чёрному свитеру. —Это лишнее,— Малина кивнул головой в сторону пистолета. —Вовсе нет. Они смотрят друг на друга, на них смотрит весь рынок. —Ты сейчас не по-людски поступаешь,—Инженер говорит тихо, почти шёпотом,— не по-пацански это, чужих торгашей доить. Знаешь же, что из этого получиться может? А если сходку собрать, прогон оформить,— Инженер не особо был силён в фене, но брал напором,— вдруг выяснится, что это не единичный твой косяк, что тогда, очередная бойня? Мало твоих полегло? Ещё столько же поляжет, это вопрос серьёзный. Малина молчал, упрямо продолжая играть в гляделки. —Давай так. Часики снимай. И расходимся. Тебя здесь не видели. —Ты вообще перегибаешь. —Снимай-снимай. Коли пришёл. Малой кровью, как говорится. Брезгливо и недоверчиво Малина протянул «Лонжин». Чуть дороже отобранных у Ромы когда-то. Инженер кивнул. Свободен. Он настороженно проводил Малину взглядом. Как только тот скрылся за горизонтом, химик повернулся к Стажеру. —Ну чего стоишь, работаем-работаем, вон ещё товара сколько,— он возвращался, выражая недовольство тем, что его кто-то смел потревожить, с таким видом, будто каждый день только и занимается выяснением отношений с бандитами. В каком-то смысле так и было с недавних пор. Стажёр восхищенно улыбнулся, положив обе руки на стол. —Иннокентий Павлович, а кому этот рынок платит? Всё-таки услышал. —Увидишь, придут,— спокойно ответил Инженер, возвращаясь к так и не допитому чаю. Проснувшись в чуть лучшем состоянии, Лидер обводил глазами очередной круг по спальне. Нет, так дальше было нельзя. Жить надо продолжать. Вопреки всему. Взять себя в руки, добраться до стола, убрать эти… Он поморщился. Потом оцепенел на момент. Ладно. Хорошо. Придётся принять произошедшее, как данность. Он подкатился к столу полный решимости. Просто открыть ящик и скинуть всё это добро туда, чтобы глаза не резало. Очередная карусель воспоминаний попыталась утянуть Рому в пучину самокопаний и попыток понять ситуацию. Всё-таки, Инженер его пустил. Это первое. Взял, что ему дали. Это второе. Сейчас вспоминать об этом было страшновато. Даже не верилось, что это происходило именно с ним и всего пару дней назад. Постыдная радость мерзкой крысой скреблась где-то в районе желудка. Рома улыбнулся. —Мощная штука, конечно,— он рукой сгреб не распакованные свёртки в ящик, оставив вскрытый, повертел его в руке, аккуратно положил поверх остальных и звучно захлопнул стол, выдохнув,— этим можно судьбы людские вершить, наверно. «Какой ты весь из себя… Это… Красавчик, допустим»,— Рома опять зацепился с зеркалом, намереваясь покинуть комнату,—«вот только пидор… Оказывается. Ну ничего, ничего»,— он закатил глаза на собственное отражение,—«хотя как будто это было новостью. Уже… С какого момента будет правильнее начать отсчёт? Короче, давненько». —Сегодня поедем, торгашей проведаем. К вечеру ближе. У них как раз выручка вся на руках будет,— он с высоты другого конца лестницы окликнул Водилу, ковырявшего какое-то изысканное блюдо перед телевизором,— а то что-то заскучали, хлопцы. Тот кивнул. Явно был рад предложению. Лидер вернулся к себе. На этом его социальном взаимодействии попытки не думать особо о Кеше подошли к концу. Успех их был мимолетен. Рома добрался до ванной. Картинки начали всплывать сами собой. Стыдно было за своё поведение. Хотя. Это смотря с какой стороны посмотреть. Инженер же вывез все эти истеричные замашки и слова не сказал. Достойно. Рома им даже гордился, если можно это так назвать. Всё-таки, он ему вряд ли был неприятен. Был бы — он бы так себя не вёл. Тем более, из чувства стыда. Его Инженеру стыд не ведом. Он живёт, как хочет. И Рому, всё же, похоже хочет. Ну или тогда хотел. Тогда точно хотел, до того, как это произошло. Хоть какой-то своей частью, раз решился. Это для Лидера было и величайшей победой и абсолютным поражением одновременно. Рома упрекнул Инженера в том, что ясность в их «отношения» тот явно в ближайшее время вносить не собирался. Ну ничего, Рома подождет. Да, будет, наверно, кидать из эйфории в депрессию, из ощущения собственной уникальности в осознание собственной ничтожности, и по другим разным сторонам, но что уж тут поделать. Подобно игре в покер, он сам увеличил ставки, а Инженер не спасовал. Придётся исходить из сложившейся ситуации. Двухдневная щетина сошла на нет, черные волосы шёлком струились между пальцев, в кои то веки не заключенных в перчатки. Идеально ровно. Рома посмотрел на себя в очередное зеркало, коих в доме было предостаточно. Всё-таки, он всегда с должным вниманием относился к собственной внешности. «Даже слишком… Вот оно что»,— отражение хитро склонило голову, лукаво,—«Наркоман»,— Рома в наигранном ужасе скривил губы,— «Придурок, так ещё и голубой»,— отражение разразилось в праведном гневе. —Да-да, именно так,— ответил Рома сам себе, улыбнувшись. Дорога до рынка прошла в каком-то необъяснимом предчувствии. Он вальяжно откинулся на подголовник, затягиваясь сигаретой. Солнце готовилось к уходу за горизонт, отражаясь теплым оранжевым заревом от темных стёкол. Горожане массово вытекали из своих трудовых лагерей пятидневного режима, создавая таинственную безликую массовку на улицах и без того незаурядного города. Проехали Институт. Рома едва удержался от тяжелого вздоха. Ломало. Безумно. Хотелось. Подумать только, Он тоже ходит по этим улицам, пока вполне сливаясь с их обитателями. Сидит в этом НИИ. Одна мысль о том, что Инженер тоже параллельно существует сейчас, о том, насколько это близко, пьянила. Близко, да, но отчего-то недоступно. Как за стеклянной стеной. Хотелось сжать ручку двери со всей дури, но Лидер сдержался, лишь едва поджав губы. «Кабан» чёрной фурией нёсся прямо по проходам стихийного рынка, иногда останавливаясь. Торгаши нервно отстёгивали выручку, явно отмечая шальной настрой «крыши». —О, ещё кто-то,— Водила резко крутанул руль, разворачивая к самому отдаленному прилавку. —Сколько там осталось у нас? Двенадцать? Послезавтра придём ещё. В выходной. Не возражаешь?— Инженер наблюдал за тем, как Стажёр старательно упаковывает остатки товара. —Я всецело поддерживаю… —О! Ромочка… Вот, говорил же, придут. Ну, давай, иди сюда, хороший мой,— Инженер тепло улыбнулся шестисотому. Тот не заставил долго себя ждать. Лидер опёрся локтями на дверь, сияя улыбкой. —Я уже волноваться начал,— Инженер опёрся рукой по соседству, на ту же дверь,— ну чего?— добавил он, перебивая неловко затянувшееся молчание Лидера. —Как торговля идёт?— Рома смотрел голодным взглядом. —Хорошо идёт, спасибо. Прокатимся? Денежку то тебе надо. Рома не совсем понял правила игры, но не придал этому значения. —Иди такси набирай,— он обратился к Водиле,— пади, устал сегодня. Чёрт бы побрал эту Ромину беспомощность. Сейчас она злила их обоих. —Иннокентий Павлович, я пойду тоже?— подал голос оцепеневший Стажёр. —Да-да, я же сказал. До послезавтра. Спасибо тебе. —Вам спасибо! До свидания, Иннокентий Павлович,— переполняемый эмоциями парень спешно отдалялся. Оно и понятно. До сегодняшнего дня ОПГ «Железные рукава» были одной из самых жутких картинок из телевизора. Теперь они стали довольно противоречивой картинкой из жизни. Стоп. А разве главная не Григорием зовут? Или как там в «Загадке дыры» было? Не важно. Завтра он будет ходить с загадочным выражением лица между коллег, всем своим видом давая понять, что ему известно что-то важное и сокровенное. Что имеет место быть, но о чем не стоит упоминать вслух. Нет, это будет послезавтра. Или в понедельник. Завтра он на работу не пойдёт. Стажер теперь важный человек. Свободный. Как Иннокентий Павлович. Рома отчего-то не переставал улыбаться. Инженер вальяжно проследовал на водительское кресло и, окончательно убедившись в отсутствии посторонних глаз, по-хозяйски поцеловал Лидера в гладкую щёку. —Вижу, ты рад меня видеть,— Инженер уже направлялся в сторону дома,— как самочувствие то, отошёл? —Ну, относительно… Ничего. Не. Болит,— опередил следующий вопрос Лидер. —Эх, врушка… —Это я то? —Врушка-врушка, да. —Так как у тебя с работой обстоят дела? У тебя там вопросы какие-то были, ты говорил. —Вот, пока так, потихонечку,— Инженер кивнул в сторону отдаляющегося рынка,— потом по-интересней будет. Но это чуть позже. —Расскажешь? —Возможно. Но, опять же, постепенно. Сам пока до конца не понимаю. Да и долго объяснять,— Инженер устало вздохнул, небрежным движением кончика пальца щёлкая рычагом поворотника. Химику безумно хотелось выглядеть успешным, в первую очередь, в Роминых глазах. Хотя тут он слукавил. Рома был на втором месте, после него самого. Хотелось как можно быстрее и как можно масштабней. Амбиции, спавшие на протяжении долгих лет, вдруг разом вышли из комы и требовали незамедлительной реализации. Вот только способы казались недостаточно крутыми, чтобы их озвучивать. Он должен был придумать что-то внушительней торговли поддельными брендовыми вещами, сшитыми на территории НИИ. Да и то была идея юнца-Стажёра, а не его собственная. Совсем скоро, как можно скорее он посвятит Рому в свои планы, но при двух условиях: эти самые планы должны хоть частично получить реализацию, это во-первых, а во-вторых, они должны вызвать у Лидера восторг. Пока этого не случилось, Инженер решил молчать. Лидеру было слегка обидно. Видимо, Кеша не совсем ему доверяет. Он хотел было начать искать причину в себе, но вовремя остановился, сделав вид, что его это ничуть не задевает. —Мне просто интересно, где Иннокентий Павлович будет пропадать днями-ночами, пока его Рома будет ждать…,— он не мог определиться с окончанием фразы,— в «Канарейке». Хотелось сказать «дома», но он вовремя вспомнил, что «дома» у «них» никакого пока нет, и в обозримом будущем вряд ли предвидится. Этот факт отзывался глухой болью в сердце и едва уловимой тоской в серых глазах. —Ромочка,— химик взял его руку в свою, сплетая пальцы,— я тоже по тебе скучал, и буду скучать на протяжении всего того времени, когда буду где-то пропадать, можешь быть уверен. И ещё можешь быть уверен вот в чём,— он наклонился к самому его уху,— все мои мысли… где бы я не был,— он специально выдерживал эти паузы,— будут с тобой и о тебе. Ты понял? Рома кивнул. Будто зажжённые спички, Инженер кидал эти фразы в его адрес. Он не мог сам понять, насколько был искренен. Возможно, он говорил правду, возможно, приукрашивал. Ему просто хотелось сделать Роме приятно. И нравилось превращать его в кусок сахарной ваты. —Ты не голоден, кстати?— Кеша, как ни в чём не бывало, вернул всё внимание на дорогу, прибавив газа, чтобы один из последних перекрестков, отделявших их от дома, пролететь с явным превышением под жёлтый. —Не знаю. Я не ел ни черта, у меня язык болит и челюсть. —В этом нет ничего удивительного, конечно, но поесть тебе придётся. Вот только нет у меня ничего особо, придётся сейчас… Что ты хочешь? —Мне всё-равно, лишь бы сильно тебя не напрягать. —Да ну что ты… Хороший мой. Завтра свободен?— Инженер, с видом собственного превосходства, остановил машину прямо напротив входа в «Универсам», перегородив его. —Да,— довольно протянул Лидер,— я весь твой, забирай. —Тогда выпить возьму, окончательно тебя от этой дряни избавим. Всё, жди, я сейчас. Рома ловил на себе косые взгляды других посетителей, которым установленное Инженером местоположение автомобиля создавало ощутимые трудности при проходе в магазин. Это забавляло. «Ну что ты смотришь на меня, мужик? Кеше моему, к сожалению, плевать на тебя и на то, как ты сюда попадать будешь. А я то что сделаю?»,— он театрально развёл руками в лицо недовольного прохожего, который пытался просочиться между стеной и капотом. А вот и Кеша, сама вальяжность. Щёлкнул центральный замок. —Ты и меня здесь закрыл и на сигнализацию поставил что ли?— Рома подпёр голову рукой. —Да,— невозмутимо ответил Инженер. —В прочем, не удивительно,— Лидер взял бутылку вина, купленную Кешей,— импортное… —Нравится такое? Ты его в «Канарейке» пил, я помню,— Инженер закурил в приоткрытое окно, несмотря на то, что до дома оставалось метров двести. —Да… Только,— Рома замялся. Оно же, мягко говоря, не дешёвое. Сколько он там заработал на… А что он продавал то? —Что такое? Не нравится? Хочешь, разобьём?— Кеша нагло улыбнулся, покосившись на Лидера, явно давая понять, что вопросов дополнительных не ждёт. —Мне… Мне правда очень приятно, Кеш,— Лидер аккуратно начал выбираться из созданной неловкой ситуации, чувствуя себя сапёром,— я не думал, что ты запомнишь тогда, хотел спросить, откуда ты знаешь,— получилось. «Я просто очень надеюсь, что ты не последние деньги на это просаживаешь»,— добавил он мысленно. Кеша иногда пугал. «Редко, но метко». И с каждым разом сильнее. —Я в него целил… Неважно. Я всё исправлю,— Инженер погладил чужое бедро. Рома как-будто рухнул в бездну. Мурашки разошлись по всему телу. По крайней мере, там, где он это чувствовал. Опять, как в тумане. Руки, подъезд, мерцающая лампа в лифте. Только Кеша не так резок. Он не кусается, не лапает. Аккуратно держит под коленями и за талию. Хотелось. Чего-то хотелось. Чтоб не так агрессивно, как тогда, но и не так безучастно, как сейчас. Как нелепо получилось всё-таки. —Кеша,— Лидер обвил его руками, едва они пересекли порог квартиры. —Подожди минутку, я за продуктами то схожу,— спокойно ответил химик, усаживая того за стол в кухне. Что он хотел то? Рома сам сформулировать не мог. Любыми способами убедиться в том, что Инженер не жалеет о том, что было, и это что-то имеет шанс на повторение? Скорее всего. Ну и повторения этого самого, в качестве подтверждения. Разумеется, сказать прямо было невозможно. Он детально изучал сервант. «Дзинтарс». Интересно, чья? Хотя долго гадать не нужно, это её. Судя по царившему беспорядку, хозяйка забытой помады долго здесь не появлялась. Тем не менее, Рома слегка поморщился. В замке повернулся ключ. —Будешь пюре есть,— Инженер ставил перед фактом,— и сегодня я подарю тебе свободу передвижения,— он закатил коляску, но оставил ее у дверей. —Спасибо, повелитель,— Лидер усмехнулся. —Этим,— Инженер кивнул в сторону кресла,— она не ограничится. Вот как. Уточнять Лидер не стал. Он проводил Кешу взглядом на его пути до кухни. Скоро её заполнил запах варёной картошки, покрывая стёкла конденсатом. Есть Рома не сильно хотел, а вот от выпивки бы не отказался. Стоило слегка развязать Инженеру язык. —Мясо будешь?— химик поставил тарелку напротив Лидера. Тот вяло покачал головой. —Жевать, пади, больно?— Кеша провел рукой по голове Ромы, пропуская мягкие чёрные пряди сквозь пальцы. —И губы болят. Потрескались,— Рома жалобно посмотрел на Инженера. —У меня есть кое-что, сейчас. Инженер ушёл, но, вопреки ожиданиям Лидера, не к серванту. Дикие желания диктовали странные идеи по своему воплощению в жизнь. Он с ощущением бабочек в животе поглядывал на помаду за пыльным стеклом. —Повернись ко мне,— Кеша поставил на стол банку косметического вазелина. Рома послушался. Горячие пальцы наносили мягкую субстанцию, размазывая её по губам, Лидер прикрыл глаза, понемногу выпадая из реальности. —Кеша…,— голос Железного клубами дурманящего дыма расползался по кухне,— а в прошлый раз без него было же?—он коснулся кончиком языка пальца Инженера. —Извини,— тот коротко поцеловал в губы,— виноват. —Исправишься?— довольно прошипел Рома, осторожно переходя в наступление. Инженер лукаво улыбнулся, протягивая Роме ложку с пюре. —Для начала, приятного аппетита. Рома аккуратно взял её в рот, снизу-вверх посматривая на Инженера. Тот замер в исступлении. Губы, поблёскивающие «Норкой», обвели контур столового прибора, не оставив и миллиметра без внимания. —И тебе приятного аппетита,— Рома смотрел на него, сияя дежурной улыбкой,—…папочка. —Ты смотри, какой,— Инженер всё же занял место напротив,— неужто прям всё прошло? —Ну… нормально, сойдёт. —Сначала мы будем реализовывать мои благие намерения. И искуплять мою вину,— закончив с ужином, химик закурил. —М-м-м…,— протянул Лидер, нарочито откровенно облизывая свою тарелку,— а что я должен делать? —Не бояться и не сопротивляться,— глаза Кеши горели тем самым огнём. Только, в отличие от всех предыдущих ярких вспышек, которые наблюдал Лидер, это пламя разгоралось ровно и постепенно,— ну и на часик отложить свои…,— однако, голос Инженера и его интонация вовсе не отдавали строгостью. —Отложить свои «что»?— ведомый какой-то не озвученной, но четко чувствующейся инженеровой страстью, Рома постепенно начал стягивать с себя пиджак, блеснув глазами над оправой. —Доиграешься, Рома-Гриша Железный-Стрельников,— загадочно произнес Инженер, обдавая искусителя вытрезвляющим холодом. —Так… Хорошо. А что ещё ты обо мне знаешь? —Зайчик мой,— химик вместо ответа наградил Лидера воздушным поцелуем,— пойдём. —Хорошо,— потеряно ответил то ли Гриша, то ли Рома, хоть и необходимость его согласия носила скорее формальный характер. Инженер уселся на диван вместе с ним на руках. —Ложись,— Инженер хитро улыбался, вводя в заблуждение. Рома лёг. —Переворачивайся,— чуть веселее продолжил химик,— давай я тебе помогу. Рука, поглаживая, провела от поясницы вниз по бедру, пока другая тушила сигарету в стоящую на тумбочке пепельницу. —Ну Кеша… Что я такого сделал? За что?— Рома вовсю изображал искреннюю обиду, однако бедром Инженер чувствовал нечто другое. —А ты хорош,— прошипел он,— но я по-прежнему держу себя в руках. И тебе советую. Дело серьезное… Рома молча вслушивался, постепенно успокаиваясь. —Ну раз ты нечего не боишься… Судя по звуку, открылась тумбочка. Рома не мог понять, что происходит. Кеша задрал свитер, обнажая поясницу. Что-то мокрое и холодное легло на то место, где могла бы выйти та самая роковая дробь. Запахло спиртом. Лидер не успел достроить причинно-следственную связь, резко почувствовав иглу. Она ощутимо, мягко говоря, входила совсем близко к позвоночнику и очень глубоко. Рома непроизвольно замычал. От места укола расходилась заревом тянущая боль, пока охватывая только поясницу. Он внимал этим ощущениям, изучая и преисполняясь зарождающимся страхом. Рома до конца не верил в предполагаемое назначение этих манипуляций. Его мысленные попытки оценить силу своего желания вновь подняться на ноги прервала повторная инъекция с другой стороны. Шприц опустился в ящик тумбочки. Руки легли на спину, массируя. Боль постепенно разрасталась, захватывая всё новые нервные окончания, ранее бездействовавшие, становилась едва выносимой. Кеша что-то шептал, гладил по спине, переложил его целиком на диван, целовал места уколов, обещал, что скоро пройдёт. Его сухие, но такие тёплые пальцы мяли содрогающуюся спину в разных местах, разгоняя кровь, пока Рома старался кричать тише, закусив собственную перчатку. Сколько это продолжалось, не понятно. Под конец он успел даже отключиться. Ощущения постепенно возвращались сначала звуками, потом картинкой. Он медленно открыл глаза. За окном стояла тёплая летняя ночь, покрывая лунным светом выбеленный потолок, его собственное дыхание было предельно ровным. Боль ушла, оставив после себя жар по всей длине позвоночника, бедра покалывало, а по коленям и ниже гуляли теплые шершавые ладони, то поглаживая голеностоп, то массируя ступню. Он посмотрел на их обладателя, приподнявшись на локтях. —Чувствуешь?— тихо спросил Инженер. Глаза Ромы широко распахнулись. —Кеша!,— он попытался сесть, ноги рвано дёрнулись. —Тише-тише, не всё так сразу,— Инженер помог ему. Лидер, не находя слов, поочередно вытягивал то правую, то левую от колена, перебирая пальцами. —Не сильно больно было?— химик обнял его за талию. Рома-Гриша помотал головой. Получилось. У Инженера получилось. Рома этого заслуживает. Ради него он не спал ночами и таскал реагенты домой, что, вообще-то, является уголовно-наказуемым. Инженер улыбался, крепче притягивая к себе исходящего мелкой дрожью Рому. «Ну не надо вот этого всего только»,— с раздражением подумал было химик, но вовремя себя тормознул, найдя повод вполне весомым,— «придётся это терпеть»,— поставил он себя перед фактом, снимая с Лидера очки. Часы мерно тикали, пока Кеша гладил его по голове. Инженера начинала потихоньку есть совесть, чему он несказанно удивился, и решил прислушаться, чистого интереса ради. Как-то это всё неадекватно. Можно же было по-человечески. Хотя бы предупредить Рому об этом. Но ко всей этой ситуации Инженер относился исключительно как к своей собственной проблеме, забывая о том, что Лидер тоже живой человек, а не сломанная вещица, которую нужно починить, чтобы загладить свою вину. Паршиво, конечно, но ни у Кеши, ни у Инженера по-человечески быть не могло. Либо вообще никак, либо вот так. Лидер затихарился, уткнувшись носом в шею. Видимо, в голове у него оседали все поднятые в воздух терзания по поводу собственной инвалидности, которая теперь переставала казаться окончательной и непреодолимой. Она уже переставала таковой быть. —Ром…Рома,— Инженер не дождался ответа,—Гриша?…Ладно. Курить будешь? Перед его взором возникла рука, ожидающая сигарету.