P.S.

Рома и не помнил, как уснул. Погода за тюлевыми шторами, вероятно, стояла пасмурная, так как комната освещалась только светло-серым небом. Вторая половина тахты, а если быть точным, оставшиеся семьдесят пять процентов, пустовали. Он провел по ним рукой. Холодно, значит, Кеша давно встал. Лидер прислушивался. Похоже, Инженер успел не только проснуться, но и уйти из собственной квартиры, оставив Рому одного. И зачем, спрашивается, он ему был нужен здесь сегодня? Обидно. Не сильно, но обидно. Он осмотрелся получше. На соседней подушке лежал аккуратно сложенный вдвое лист бумаги. «Рома, доброе утро. Если ты проснёшься раньше, чем я вернусь, то Я постараюсь вернуться скорее, ушёл по делам ненадолго, это очень срочно, извини, что так получилось. ПОЖАЛУЙСТА, не пытайся пока ходить, я тебя очень прошу. Чуть позже сегодня попробуем, обещаю. Как приду, принесу чего-нибудь к чаю. Не серчай, я взял Кабанчика, чтоб побыстрее было. Я его заправлю и не угроблю, клянусь. Кеша»,— гласила записка. —Иннокентий Палыч, ну ёмаё,— Лидер сладко потянулся, пока не успев переварить прочитанное. Яркой вспышкой перед глазами возникла вчерашняя сцена. Его ноги. Он поднял правую в воздух, и у него получилось. Рома улыбался, глядя на это. Он посмотрел на кресло, заботливо оставленное у края тахты. Рома уже настолько свыкся с собственным положением, что от осознания того, что скоро, возможно, он сможет просто встать и уйти, допустим, на кухню, вместо того, чтобы карабкаться в коляску и не без усилий циркулировать по квартире, пробирал восторг. И этот восторг подначивал попробовать прямо сейчас. Хотя Кеша сказал не делать этого. С одной стороны, он, вероятно, слишком драматизирует, с другой — а хрен его знает, может и обосновано. Он себя чувствовал примерно также, как тогда, за столом, с великим множеством маленьких пакетиков перед носом. И одновременно с тем, отчасти так же, как чувствовал минутами двадцатью позже того самого момента. Он спустил ноги с кровати, сработали они без нареканий. Рома замер в раздумьях. —А вставать то можно?— спросил он у Инженера, который отсутствовал. Разбуженный рано утром, Инженер вмиг пришёл в состояние боевой готовности, услышав только «Алло» знакомым голосом на другом конце провода. —Я слушаю,— ответил он спокойно и тихо. «Что тебе надо, урод? Давай ещё, Рому разбуди, пиздец тебе и твоему НИИ»,— он был близок к тому, чтоб сказать это вслух. Вероятность того, что их вчерашняя стачка не останется без внимания, существовала, и даже была немалой, но последствий это внимание серьезных не сулило. Для нынешнего Инженера. Разговор? Виктор Сергеич, будет тебе разговор. Уверенный в том, что не его одного сегодня вызвонили для дачи объяснений, Иннокентий Павлович ставил для себя главной задачей придти на поле боя первым, дабы избежать перевербовки своих уже послушных овец, тружеников текстильной промышленности, обратно на сторону науки. Что-то подсказывало, что Виктор Сергеевич противником был сильным. Не найдя более удобного способа, Инженер схватил с трельяжа ключи от шестисотого. Да простит его Рома. Совсем оборзел. Хотя… —Эффектно будет,— прокомментировал свое появление Кеша. Примчавшись на всех парах, он внушительно по-хозяйски перегородил подъезды к проходной. «Эти то… придут, подумают, их захватывают»,— от этой мысли стало смешно. Стажёр. Славный малый, всё-таки, всегда появляется в нужном месте в нужное время. —Иди-иди сюда,— он жестом подозвал парня,— сейчас все пойдут, никого не впускай, кому звонили. Я сам поговорю. Этот совсем рехнулся, уволить нас хочет попытаться. Я разберусь. Скажи им, что зарплаты пошёл выбивать. Они не поймут по-другому, а этот… Хочет наш потенциальный, так сказать, кусок хлеба отжать. Стажёр молча внимал. На слове «отжать» неловко покосился на «Мерседес» у входа. —Хорошо… Он там уже, если что, с работы звонил, я различаю. —Ты это… всем передай, что у этого мудака вся наша зарплата в карманах осела за весь нателлин срок, не надо с ним по-хорошему разговаривать. Понял? Мы не челядь, мы свободные люди. —Да,— настрой Стажёра был крайне боевым. —Но забрать её сейчас нельзя, иначе хуже будет нам всем. Просто хуже. Прямо ужасно. Поверь мне на слово. Умом Кеша понимал, что работяги не смогут не поверить угрозам человека, приехавшего на «Кабане», ровно как со скепсисом отнесутся к его обещаниям. Времени было мало, конечная цель была неизвестна, но Инженер уверенно преодолевал лестничный пролёт. Наибольшее, что он мог потерять сейчас — рабочие руки. И то, сомнительно. Но вероятность была. Нет, это Кеша мог потерять. Инженер рисковал какой-то неясной и масштабной перспективой, что так манила, но скрывалась за пеленой незнания и отсутствия четкого плана. Он воевал за НИИ? Шестое чувство подсказывало, что это так. В каком-то смысле. Надо держать лицо. Виктор, как подлая гиена, чувствовал в людях слабость и страх. Ему было свойственно лебезение перед любым мало-мальски вышестоящим человеком ровно в той же степени, что и тирания над человеком у него в подчинении. Амплитуда была коротка, и его могло швырять из одного состояния в другое за считаные секунды, даже при условии нахождения обоих категорий, на которые он делил людей, в одном помещении единовременно. Попадать в нижнюю Инженер в этот раз точно не собирался. Он приближался к заветной двери, холодный расчет постепенно подбирал бразды правления. Он вдруг подумал о Роме. Лишь миг. Вот он, лежит, прижавшись к нему всем телом. Теплый, в махровом халате, огромные глаза закрыты, лицо такое спокойное. Рука без перчатки лежит на Кешиной груди, пальцы холодные и бархатные. Секунда. И Инженер вскакивает к орущему телефону. По губам расходится та самая улыбка. Кеша победит. Тут без вариантов. Нагло и громко открывается дверь, встряхивая человека с бородкой. Он медленно подошёл к столу, усевшись в кресло, совсем близко. Локоть в черной ткани ложится на лакированную столешницу. Даже без стекла, не говоря уже про бархат там. Как-то бедновато для директора. Видимо, слишком подобострастно Виктор Сергеич в свое время вылизывал чужие ботинки, вследствие чего, хозяева которых посчитали этого убранства кабинета достаточным. Ладонь подпирает щёку. —Я слушаю,— брови Инженера надменно вскидываются. —Остальные где?— с запалом рыкнул собеседник. —Меня будет достаточно. Это моих рук дело,— Инженер умудрялся смотреть на Виктора сверху-вниз, несмотря на то, что тот встал. —И что это вы здесь устроили? —Как «что»?,— к такой интонации обычно добавляют покручивание пальцем у виска, но Инженер обошёлся без этого,— деньги зарабатываем. Зарплата то наша. Есть, оказывается. Только до нас не дошла. Тишина. Первая победа химика. —Что ж вы кофе даже не предложили? Не говоря уже об объяснении ситуации с деньгами. —Я вашу зарплату сегодня же всем вам отдам. Я в долг брал. Сегодня же принесёте мне ваучеры все, до единого, и зарплату получите. Но чтоб такого,— он опять заорал под конец,— такого! Больше не было. —Что-то принести? —Ваучеры, выдавали вам которые. Ни к чему они вам. Сделать с ними ничего не сможете всё-равно. На них даже купить ничего нельзя. —А вам то они зачем тогда? Раз бесполезные,— химик чувствовал эту фальшь слишком явно. —А вам? —А вот это уже мне решать. —Вот вы свои и не приносите. Тогда и зарплаты не увидите. И премии тоже. А остальные пусть несут. —Это вряд ли. До свидания,— Инженер резко поднялся. «Ах ты сукин сын»,— смысл ваучеров начинал проявляться, подобно плёнке. Надо было срочно добраться до остальных. Он быстрым шагом направился к проходной, однако, контингент проходной уже шёл к нему навстречу. Следом выбегал Виктор Сергеевич. Стажёр взволновано шёл впереди толпы. —Товарищи,— Инженер говорил громко, подняв руку,— этот человек уже обманул вас однажды, и хочет сделать это ещё раз. —Я сказал, кто хочет видеть зарплату и премию — с приватизационными чеками ко мне на ковёр, потом в бухгалтерию,— перебивал его из-за спины. —Не верьте ему, шваркнет так, что мало не покажется. Это будут последние ваши деньги и поминай, как звали. Толпа приходила в замешательство. Видно было, что вариант они посчитали приемлемым. —Как вообще можно верить человеку, который шашни крутит с бандитами?! Он приехал на чём? Вы посмотрите, кого вы слушаете,— не унимался. —Мне то, как раз, верить можно, я им заплатил, вообще-то. А не «занял в долг» зарплату всего института на пару месяцев, вы нас за баранов то не держите, Виктор Сергеевич. «Бандиты»,— он отчеканил это слово,— явно почестнее вас будут к простым людям. —Иннокентий,— неуверенно позвал Лёшка,— может забрать всё-таки? Джинсы шить и дома можно, если ты к этому ведёшь. Инженер смерил взглядом всех присутствующих. Их рабское мышление было и в выигрыш и в проигрыш. В этот трудный путь он пойдёт один. —Я понимаю, что Вам непонятно, что это, и зачем. И делать с ними вы ничего не собираетесь. Хорошо…,— он специально согласился, чтобы замолчали все,— тогда поставим такие условия. Я сегодня же вечером. Я, а не бухгалтерия, из которой все доходит через Магадан, покупаю у вас чеки в ту сумму, в которую вы их оцениваете. Чем это выгодно? Теперь это моя головная боль, и его долг передо мной. А зарплату рано или поздно выплатить придётся, на то есть наш доблестный профсоюз. И уволить с этим долгом он по-прежнему не сможет никого из нас… К чёрту, я просто даю больше, наличными, на месте. Идёт? —Лично мне, да,— резюмировал Лёшка. —Если не хватит, я со своих добавлю,— важно сказал Стажёр. Инженер улыбнулся ему. По урезанным тарифам, хватало. Вполне. С учётом вчерашней прибыли от продажи джинс, которую он не раскрывал, можно было прокормить лабораторных крыс с лихвой. Но они ещё новую заработают. Вот дела, выручка с одной пары поддельных штанов была равна месячному жалованию младшего научного сотрудника. Да даже если бы он погорячился. Выходы на деньги были. Джинсы были. На часть выданных ваучеров бы точно хватило. Остальные бы потом выкупил бы, потянул. Спокойно. Получилось. Толпа вдумчиво кивала, одобряя предложение. —Кто первый прокатиться хочет? «Блять, там же… Рома мой»,— осенило Инженера. —Хотя, все не поместимся. Давайте так. Сейчас спустимся, я всех запишу, кто, когда, и сколько за сколько, там решим. —Пойдёмте,— подал голос Стажёр, вторя Инженеру. Сцена на парковке разыгралась и впрямь уморительная. Довольные сиюминутной выручкой, люди, повыбегавшие из самых темных закоулков на возгласы «Там Иннокентий Павлович ваучеры скупает, дорого, выходите», исходившие от Стажёра, отдавали бумажки за не особо крупные суммы, дивясь на чудака, но с осторожностью. Кто-то тут же устраивал себе внеплановый обеденный перерыв, отправляясь праздновать в соседнее кафе, кто-то, продолжая наблюдение, нехотя возвращался на рабочее место. Кто-то из ближайшего окружения коллег спрашивал, можно ли принести «ценные бумаги» потом. Договаривался Инженер на самое ближайшее время, начиная со следующего дня. Сегодня нельзя. Сегодня Рома. Шипением носились предостережения не давать ваучеров Вишневскому ни за зарплату, ни за что на свете. Иначе произойдёт что-то страшное. И это работало. Вишневский был директором по бумагам, в то время как Инженер стал директором протеста, перемен и толпы. Лидер в который раз совершал визуальный обход дворовой территории сквозь кухонное окно. Без Кеши было пустовато, но само ощущение нахождения в его обители окрыляло не хуже вчерашнего шприца. Хотелось узнать о нем как можно больше, но в то же время совесть не позволяла активных поисков «скелетов» по шкафам и книжным полкам. Чем он живет? Какие-нибудь фотографии, вещи этой Особы… Что угодно, сейчас Рома без стеснения изучал содержимое квартиры, отмечая всевозможные мелочи и строя из них полуконспирологические теории, нацеленные на получение ответов на те вопросы, задать напрямую которые ему не хватало смелости. Что бы могло означать странное размещение той же самой помады? Почему именно на кухне? При каких обстоятельствах она там осталась, давно ли стоит, что думает Инженер, когда замечает её, собирается ли возвращать? Почему у него в ящике стола «Зенит» и рулоны плёнки, а фотографий нигде не видно? Где он их хранит, и что на них изображено? Найти бы, это о многом может рассказать. Но искать было страшно. Рома итак едва решился открыть несколько дверей и ящиков. Быстро, впопыхах. Казалось, что вот-вот придёт Кеша и уж точно не обрадуется. Но Кеша не приходил ни сиюминутно, ни через час. Рома продолжал томиться на кухне с сигаретой в руке, слушая, как тикает секундная стрелка часов. Возвращение Инженера уже не казалось скорым, а делать в его отсутствие было решительно нечего. Смешанные чувства голода и общего воодушевления сподвигли на попытки «намутить харчей». Когда он делал это в последний раз? Давно. Слишком давно. Задолго даже до того, как уселся в инвалидную коляску. Но попробовать стоило. Вдруг Кеша вообще часам к семи вечера придёт? Сегодня же, вроде как, рабочий день ещё, в НИИ должен сидеть. Хотя, вчера же не сидел, а какого-то хрена делал на рынке. В прочем, тоже до вечера. Вероятность того, что Инженер так и предполагал свое возвращение, существовала. Может, Рома должен был проснуться позже, может, ещё что. На часах была половина третьего. Куда же всё-таки он ушёл? И всё ли нормально? Либо Кеша — козлина, либо что-то случилось. —Да ладно тебе, что могло стрястись с научным сотрудником в НИИ? Или с научным сотрудником на твоём же рынке? Перестань пургу гнать, у него жизнь другая немного,— обратился Лидер вслух к самому себе,— значит, козлина. Впрочем, ничего нового,— говорил он это, скорее с радостью, чем с упрёком. Ведь он теперь, вроде как, имеет право так говорить, а значит, имеет какие-то абстрактные права на Инженера и основания считать его своим. Козлиной, но своим. А это уже прекрасно. Попутно Рома изучал содержимое холодильника. Не густо. Шкафы. Всё, до чего можно было дотянуться. Из того, во что можно было в теории превратить найденные продукты, самым привлекательным вариантом казались блины. Да, их будет много, Кеше хватит. Если получится, конечно. Сделать что-то, отдаленно напоминающее тесто, уже получилось. Роме почудился звук двигателя его же Мерседеса. Он как можно быстрее очутился у окна, однако самого Мерседеса видно не было. Показалось. Всё-таки, он волновался. —Иннокентий, блин, Палыч, ты не мог поконкретнее написать сутра? На какую свою работу ты пошёл, до скольки, хотя бы? Сидишь, небось, в НИИ своём, нервы мне треплешь. Или на рынке. Что с тобой делать?— бубнил Лидер, выуживая сковородку из духовки. Сейчас он чувствовал себя вполне вольготно. За самоуправство с едой и посудой его точно не покарают. А вот за попытку установить местонахождение Инженера, могут. Но не сильно. Он неторопливо добрался до телефона, стоявшего в прихожей. Благо, Инженер был тем ещё педантом, делил номера в записной книжке на категории. Под раздачу попали сотрудники НИИ. Не удивительно, что первые два человека трубки не брали, дома, вероятно, никого из них попросту не было. «Виктор Сергеевич, раб.»,— прочитал Лидер. Диск аппарата двигался с трудом, врезаясь в нежную кожу пальцев, отчего Рома морщился. Двадцатый век уж на исходе, у всех давно кнопочные. Гудки. Трубку подняли. —Я могу услышать Иннокентия Павловича? Это срочно,— наигранно строго произнёс Рома. —Уехал ваш чёртов Иннокентий Павлович, до свидания. Лидер в изумлении слушал короткие гудки. Ещё раз. —Ты как с людьми разговариваешь, крыса лабораторная? Ещё раз трубку кинешь — я тебе в окно гранату кину, ты понял? Тебя нормально спросили, где Иннокентий Павлович? —А вы, собственно, кто? Я знать не знаю, где он. Уехал. Минут тридцать назад. И не за что в мой дом гранаты кидать. Я его не держал. —Куда уехал? —Да откуда ж мне знать то? Ей богу, что вы, в самом деле. Вон Лёше позвоните, или Стажёру, они лучше знают. Рома повесил трубку. —Я могу услышать Иннокентия Павловича?— спросил он снова, но на этот раз человека, напротив чьего имени стоял знак вопроса, а следом подпись «стажёр». —Григорий Константинович, здравствуйте, к сожалению, нет, он только что уехал. —А куда?— факт распознания голоса этим самым Стажёром Рому впечатлил. —Не могу точно сказать. —Хорош, орех. Своих не сдаешь,— улыбнулся Лидер. —Ну… сами понимаете,— доброжелательно ответили ему,— я могу попытаться его догнать и передать, что вы звонили, если хотите, он не далеко ещё. Да и я сейчас уезжаю, может, подождёт. —Если не затруднит. Спасибо. На другом конце провода положили трубку. «Хорошие с тобой люди работают, однако»,— с белой завистью заметил Рома. Последний разговор частично избавил от скребущей параноидальной тревоги. Инженер, возможно, позвонит, если этот товарищ его догонит, это во-первых. А во-вторых, на момент звонка, был цел и невредим, надо полагать. Итак, блины. Есть хотелось ужасно. Однако высота плиты была соизмерима с Эверестом. «Может, попробовать встать?»,— подумалось было Лидеру. Нет. Кеша сказал «нет». Так тому и быть. С горем пополам вскарабкавшись на соседствующую с конфорками тумбу и прихватив ранее намешанное, Рома потянулся к вентилю. —Блять, спички забыл,— тихо пробубнил Железный,— хорошо, ещё раз. Вторая попытка обрела успех, в отличие от первого блина, если его вообще можно было назвать таковым. Масло так и норовило бить по рукам, Рома шипел, тесто сгорело, и он потратил достаточно времени на перемещение оного в мусорное ведро. Собрав волю в кулак, он взялся за второй раунд поединка со сковородкой. Не особо удачно. Рома матерился сначала тихо, держа себя в руках. По мере попадания злосчастного масла на руки и даже в лицо, самообладание сходило на «нет». К тому моменту, когда всё, что было в руках и рядом, хотелось выкинуть в окно, предварительно накормив целой обоймой пистолета, когда он несколько раз бил кулаком по столешнице, когда его уже трясло, и казалось, случись ещё хоть какая-нибудь мелочь, от кухни не останется ничего, треклятые круги из теста начали получаться. Напряжение остывало, но медленно, доверия он к ним не испытывал. Казалось, успех носил мимолетный характер. —У, сука,— процедил он вслед очередному отправленному на тарелку блину. Процесс начинал налаживаться, успев вымотать морально и втянуть в себя с головой. Такой концентрации на цели Лидер не проявлял даже при стрельбе. Настолько серьезным он не выглядел даже при беседах со всякими Малиновскими и иже с ними. На данный момент ничего не существовало, кроме кастрюли с тестом, сковородки и тарелки. Как в этих американских приставках, где надо уток стрелять от первого лица. Примерно с такого же ракурса Рома видел свои руки, вооруженные лопаткой. Поворот ключа, очередной переворот теста на сковородке. Пришёл. —Кеш, это ты?— он не отвлекался, наблюдая за процессом прожарки. Вместо ответа в кухню буквально влетел отчего-то очень довольный Инженер. —Рома-Рома-Ромочка,— он подхватил Лидера на руки и прокружил пару раз. —Кеша, Кеш, у меня там сгорит сейчас…— жалобно ответил Рома. —Так, а что тут у нас?— Инженер оценил обстановку,— прости, всё, хозяйничай, не мешаю,— он усадил Рому обратно, поцеловав в щёку. —Я тоже рад тебя видеть,— смущенно ответил тот, обжигая химика ясными серыми глазами с вечной тенью печали напрямую, а не через очки,— есть хочешь? Вместо ответа Кеша вновь сгрёб в объятия, зарываясь носом в чёрные волосы. И не отпускал. —Понятно,— усмехнулся Лидер, выключая газ и поворачиваясь лицом к Инженеру,— подай чайник, пожалуйста… Голос был тихим, найдя наконец способ хоть как-то зайти на территорию Инженера, попытаться стать с ним единым целым на какую-то мизерную часть, что уже было бы победой, уже значило бы, что они не просто два обособленных чужих человека в одном помещении, что Рома не просто гость, он будто щупал почву, думая, что наглеет, пытаясь вести себя так, как будто это теперь его дом тоже. И как бы спрашивал Инженера, так ли это, ожидая его реакции. Даже если это не может быть так, можно ему хоть на пару часов в это поверить, а Кеше просто подыграть ему, позволив почувствовать себя счастливым? Инженер наградил его теплой улыбкой, дотянувшись до чайника. Разрешил. Кеше было интересно наблюдать за Лидером. «Одомашиваешься, значит»,— он закурил, усевшись за противоположный край стола. Одетый в халат, раскопанный Инженером на задворках шкафа вчера, без привычных очков и перчаток, он выглядел совсем по-другому. Вот сейчас он заправлял челку за ухо своими белыми тонкими пальцами. Его руки. Они не давали покоя. Понятно, почему он их так старательно прячет, как и все другие части тела, по возможности. Ну у какого бандита могут быть такие тонкие запястья, обтянутые фарфоровой кожей, точёные ноги и огромные выразительные глаза, обрамленные пушистыми ресницами? Длиннее, чем у Особы, к слову. И сам он весь по-манернее будет, по-ухоженней, чем простая советская девица. Его осенило. Халат то был Особин, как раз. И Роме пришёлся по размеру. «В принципе, если опустить детали, то ничего кардинально не поменялось, стало только лучше»,— про себя оценил ситуацию Кеша. Говорить Роме сейчас о том, что он красив, значило предложить то, что он задумал осуществить позже. —Рома, ты,— Инженер вальяжно откинулся на спинку стула, выпуская очередную порцию дыма растягивающимися в улыбку губами,— это… Голубых кровей. Вот. —В плане?— Железный прикусил нижнюю губу, одарив химика хитрым взглядом. —Ну, внешность у тебя, она такая, аристократичная прямо, вообще. —Вот как… Тебе нравится?— он закинул ногу на ногу, разворачиваясь на тумбе в сторону Инженера. —Очень. Просто восторг. Лидер склонил голову на бок, вернув всё внимание на кипящую воду,— тебе с сахаром? —Будешь мне теперь по-чаще готовить, я, может, человеком стану,— Инженер лукаво посмотрел на Рому. —Хорошо,— засмеялся тот,— а сейчас ты кто? —Подобрею, я имел ввиду,— Кеша прожевал последнее произведение Лидерова кулинарного искусства,— а сейчас я скотина, оставил тебя тут одного, уехал. Хотя не хотел. Но я исправлюсь. Прогуляемся? —Хорошо. Жалко было расставаться с халатом. Лидер смотрел на Инженера, сидя на диване в гостиной. —Что, неужели мне нужно отвернуться? —Кеш, а где моя одежда? —А, точно, сейчас,— Кеша, нахмурившись собственной забывчивости, удалился в спальню. По возвращению, Рома ждал его уже без халата. Что, казалось, могло и не иметь подоплеки, но… —Отдашь?— шёпотом спросил Лидер, указывая на находившуюся в руках Кеши одежду. —А что, могу не отдавать?— Инженер подошёл ближе. «Ну, сучёнок»,— подумал химик, убрав чужую чёрную челку за ухо. —А мне уже можно? —Ходить. Тебе. Наверно, можно. Вот сейчас и проверим. Одевайся, пожалуйста. Железный повёл бровью, но особо расстроенным не выглядел. —Ваша честь, разрешите встать? —Да подожди… А хотя,— Инженер поднял его на ноги, держа за талию,— стоишь? —Вроде,— от такой близости Рома вновь потерялся, он на цыпочках стоял на холодном паркете, схватившись руками за плечи Инженера. Химик осторожно опустил того на пол. —Вроде, не падаешь,— констатировал он. Рому потряхивало. Невероятно. Это как-будто было сном, наваждением. Он не верил, что когда-нибудь это будет возможно. Хотя, за последнее время свершилась уйма всего «невозможного». Он осторожно переступил с ноги на ногу, Инженер тут же подхватил, вероятно думая, что Рома потерял равновесие. —Спасибо,—Лидер смотрел на Инженера исподлобья,— спасибо тебе, Кеша… Инженер не дал ему договорить, накрыв его губы своими. За что «спасибо» то? Это, между прочим, он с ним и сделал. Достаточно бы было «прощаю», но Рома, видимо, был слишком добрым. Придерживая Железного за талию и готовясь ко всему самому плохому, химик вывел его из квартиры. В прихожей Рома приметил ворох каких-то бумаг, выбившихся из ровной, надо полагать, ранее стопки. Больше всего выделялась огромная печать «ЧИФ» на верхнем листе. Что это такое, он не знал, а было крайне интересно. Когда-нибудь он наберется смелости и спросит. Но не сейчас. Пейзажи за тонированным окном сменялись с унылых спальных районов на сельские грунтовые дороги, отходящие то и дело от шоссе, поля и леса, переживающие теплое «тётушкино лето». Но Рома предпочитал смотреть в другую сторону. Инженер вальяжно развалился в кресле, всё рулевое управление вверив левому колену, курил в окно и крайне задумчиво смотрел вперёд. Скорость и то превышал в пределах разумного, километров на тридцать в час. Что-то случилось? Вроде, нет. Рушить эту идиллию не хотелось. —А куда мы едем?—полу-шёпотом спросил Рома. —В очень красивое и тихое место,— тепло и спокойно ответил Кеша. —Что, надоело по городу носиться? —Можно и так сказать. Хочу побыть один. С тобой. Лидер отвернулся, прикрыв довольную улыбку рукой. —Ты краснеешь, и это прекрасно,— прервал тишину химик,— какой ты весь, всё-таки, хороший. Красивый. Особенно сейчас. —Ну Кеша,— протянул Лидер,— скажешь тоже. —Да всё, всё. Скоро приедем, кстати,— в подтверждение своим словам, учёный свернул на одну из грунтовых дорог, уводящих в лес. Скоро вместо неё появились колеи, которые в последствии тоже пошли на «нет». В чащу вела довольно просторная тропинка. Кеша кружил вокруг Лидера, контролируя каждый шаг. Это с одной стороны, льстило, а с другой — вновь заставляло чувствовать себя неполноценным. Такие простые вещи, как пешая прогулка, в его исполнении, вызывали у Инженера искренний восторг, хотя для обычного человека это было нормой жизни. Как будто, по мнению Кеши, ходить ногами — самое главное достижение в жизни Ромы. Кеша хвалил его за каждую преодоленную дистанцию, не давая перегружать себя, и постоянно спрашивал, не болит ли чего. Неловко. Хотя, это же Кеша. Ему можно. Всё смешалось: волки, шкуры, та его сторона и эта. Границы размывались. Рома наблюдал. —Вот ты сейчас такой добрый,— осторожно начал Лидер,— говоришь мне всякие приятные вещи, помогаешь идти, улыбаешься, а потом в сторону посмотришь, о своём подумаешь… О чём-то. И глаза у тебя прямо бешеные, волчьи… что ли,— он замолчал и уже успел пожалеть о том, что вообще рот открыл. —Рома-Гриша,— снисходительно обратился к нему Инженер, прищурившись, как бы напоминал о том, что у всех есть свои секреты, на которые они имеют право,—…не важно. Не обращай внимания. Хотя, если нравится, то обращай. Пожалуйста. Не устал? Рома-Гриша отрицательно покачал головой, хоть это было и ложью. Лес постепенно редел, между густых еловых лап, помимо теплого света выглянувшего вдруг солнца, начала виднеться водная гладь. И в правду, красивое место. —Я никогда тут раньше не был. И даже не знал. —Ром, ты давно в Катамарановске живешь? —Лет пятнадцать. По молодости сюда из деревни перебрались. С братом. В институт поступать хотел, да не сложилось вот. А что? —Ни разу так до залива и не ездил? Ну что, с почином тогда. —Я думал, он дальше. Не доводилось. Красиво, конечно, очень. Они дошли до широкой песчаной косы. Абсолютно безлюдно, за редким исключением. Старые лавочки, принадлежащие то ли постепенно беднеющему, то ли уже и вовсе закрытому пионерскому лагерю, чьи обшарпанные ворота граничили с началом пляжа, приглашали присесть. —Кеш,— Рома облокотился рукой на плечо Инженера,— хочу тут жить. Дачу там, дом. —Поживём-увидим, походим-посмотрим,— хитрая искра вновь загорелась в глазах химика,— может, так и будет. —Да ну что ты, я ж…,— ведомый эмоциями, Рома принялся целовать заросшую щёку,— Кеша…,— крепко обнял,— что ты имеешь ввиду? —То, чему ты так радовался. То и имею. Ввиду. Когда-нибудь, точно… Должны,— он достал сигареты из кармана,— я тоже хотел бы тут жить. —Ты хороший, я тебе говорю, ты такой хороший,— спустя какое-то время, проведенное в тишине, начал Лидер, уложив голову на Кешино плечо и перебирая в руках пуговицу Старозубовского пиджака,— со своими всеми «крысиными мыслями» и волчьими глазами… И вообще… Сам знаешь. «Ну, допустим»,— подумал Инженер. —Я, похоже, люблю тебя,— сказал он вслух,— если я способен любить, то любить определённо буду тебя. Ничего не отвечай. Рома встрепенулся, смотря на Инженера в упор, явно всё же собираясь что-то сказать, но химик опередил его, снимая очки и увлекая в невесомый поцелуй, едва касаясь. От него веяло теплом, которое медленно расходилось по телу Лидера, оседая дымовой завесой в лёгких и искрами в сердце. Он чувствовал чужое дыхание, находясь в миллиметрах от Инженера, будто притягиваемый очень мощным магнитом, он не мог оторваться, несмотря на то, что соприкосновение губ было коротким, оно, подобно удару молнии, вмиг выжгло дотла и озарило ярким светом. И Кеша. Сидит в пол-оборота, положив руку на спинку скамейки и подперев ей голову, держит рядом, усталые карие, «волчьи», глаза смотрят будто пьяным взглядом из-под прикрытых век. Не сквозь него, как это часто бывает, а прямо в душу. Он сейчас здесь и с ним. Полностью. И никого больше нет. Он чувствовал чужую… Нежность? Нет, никто никогда не смотрел на Рому так. Даже родители. Бросались тяжёлыми фразами, клялись в любви, было такое, но так… Так точно не было. —Пойдём домой,— прошептал Инженер,— у нас там вино нетронутое, твое любимое. Лидер кивнул, улыбнувшись уголками губ. Так вот, что это за «бабочки в животе» такие. И речь не о раскладных ножах, сейчас Рома в полной мере ощутил то самое «светлое и прекрасное». Впервые за почти сорок лет. Подумать только, а ведь уже и не надеялся. Обратная дорога проходила в тишине, за исключением типичных звуков леса и отдаляющегося шума прибоя. Всё возвышенное постепенно вытеснялось дрожью в ногах, которую Лидер старался игнорировать. «Ну чё там, можно мне уже что-нибудь ответить?.. Сейчас, до машины дойдём, должно хватить… Наверно»,— он всё больше опирался на руку Инженера. По памяти, оставалось совсем немного, но колени ожидаемо подкосились. —Чего молчал то?— Инженер ловко подхватил на руки,—Ром… —Когда я смогу уже нормально ходить?— с досадой в голосе чуть ли не закричал Лидер. —Ничего себе у нас запросики,— Кеша повёл бровью,— не всё же так сразу. Рома грустно вздохнул. —Не торопи события,— потрепал его по плечу Инженер, когда они уже уселись в машину,— всё будет хорошо. «Наверно»,— уточнил он про себя. —Обещаешь? «Так…»,— лицо учёного приобрело озадаченное выражение. —Ром, а что для тебя «хорошо»? То, что ходить будешь, это факт. А в целом? Вот, что действительно хотелось бы понять. —Знаешь, отец, мне и сейчас вполне хорошо. С тобой, вот здесь. В данный момент. А что-то ещё? Ну… Вот ты про дачу сказал в том месте. Вот это было бы тоже хорошо. И у тебя хорошо… —И жизнь хороша, и жить хорошо,— слегка посмеиваясь, перебил его Инженер. —Отчего же? У себя мне плохо, например. Аж тошнит уже. И без тебя, в целом. Как ты уже понял, наверно. —Значит, будем у меня. «А что ты дальше делать будешь?»,— Кеша не хотел спрашивать. «А я не знаю»,— будто услышав, ответил Рома, не издав ни звука. Делать нужно было что-то. И жить как-то. Как раньше. —Никуда заехать не хочешь? —Куда? —На рынок, например. Тебе же там… Я, конечно, не вникаю, но мало ли,— Инженер замялся,— распустятся без тебя. И твоих железных рукавиц. —Можно, в общем-то,— отстраненно ответил Лидер, вид у него сейчас был весьма не бандитский,— заодно, продуктов купим, а то, как я заметил, закусывать вино нам пока нечем. —Рома,— Инженер собственнически погладил его по колену. —У тебя в холодильнике мышь повесилась. Небось, на булках из ларька существуешь, и по кафе? Нельзя же так. —Веду вполне себе холостяцкий образ жизни. Вёл, точнее… Так что ты ещё умеешь готовить, помимо блинов? —То есть, ты, когда тебе никуда не надо, допустим, можешь сидеть с пустым холодильником, весь день на кофе и сигаретах, а на следующий день, когда тебе уже куда-то надо, просто по пути покупаешь пирожки, так? —Ну, примерно, да. —Я буду звать тебя Рэдрик Шухарт. —Кто это? —Ты не читал «Пикник на обочине»? «Рома, ты умеешь читать? Ещё и всю эту богемную новомодную фантастику?»,— был бы у Инженера сейчас упомянутый кофе, он бы им поперхнулся. —Не довелось. Хорошо, это второе моё литературное прозвище, после «Тараканища». —Вспомнишь тоже… —Я запомнил. Ты был особенно прекрасен тогда. Сидишь весь, текст отрепетировал, приосанился, я думаю, ну вообще-е-е, только покраснел, как помидор, и ручки в перчатках дрожат. Лидер недовольно цокнул языком, на секунду прервав Инженера. —Да что ты, надо, может, было тогда ещё тебя это… Из квартиры не выпускать, в общем. —Кеша, блин. —Всё, молчу. Лидер стойко дошёл до квартиры сам, под пристальным присмотром Кеши. Запрыгнув на облюбованную уже тумбу в кухне, стал собираться с мыслями, пока ждал Инженера с продуктами. Та красивая картинка, которую он представлял когда-то с предлогами «если бы», «предположим» и «только помечтать», приобретала резкость. Желания, в которых он не хотел себе признаваться, сами по себе становились реальностью, будто выплывая из недр подсознания, как из параллельного измерения, прямиком в эту квартиру. Это было похоже на тот сонный бред, вызванный веществом из маленького алюминиевого пакетика. Сначала он умом понимал, что это не может быть реальностью, но постепенно поддавался галлюцинациям и начинал воспринимать их содержимое за истину. Может, он просто ещё не отошёл? Лежит себе в «Канарейке»? Или в коме. Или умер вообще. Да даже если так… Ну уж нет. Стало страшновато. Так реально не бывает. Этого не может быть. Рука, выкладывавшая куски свинины на сковородку, остановилась. —Ты чего? Забыл что-то?— не оставил его без внимания Инженер. —Кеша… Это правда всё? —А?— глухо отозвался Инженер. —То, что происходит. Ты настоящий? —Есть сомнения? —Мне кажется, я не уверен, что я жив вообще. Инженер опешил. Он не знал, что надо отвечать. Медленно положив тлеющую сигарету на край пепельницы, он вплотную подошёл к Лидеру. Положил тому руку на лоб. —Нет, не горячка,— пробубнил он,— слушай, Ром, я тёплый? —Да. —Значит, существую. И ты существуешь. Ровно в такой же степени. Соответственно. —Ладно, не важно…,— Рома вернулся к прерванному занятию, тряхнув чёрной челкой. —Слышишь, нет, это важно,— Кеша положил обе руки на его плечи,— ты правда так думаешь? —Сейчас подумал. Впрочем, бред это всё,— сам Рома до конца не был уверен. —Такая красивая голова, и с такими экстраординарными тараканами, подумать только. Лидер усмехнулся, поймав короткий поцелуй в макушку. —Ты либо привыкнешь… Либо лечить придётся. —От чего? —Если тараканы не стрессовые, а на постоянной основе у тебя проживают, то это клинический случай. Думать, что ты мёртв или ещё что-то. Хороший мой, я ж переживаю. Представляешь? Так что ты сразу говори, если подобные мысли ещё раз посетят, хорошо? —Хорошо,— слабо улыбнувшись ответил Рома,— только это… Ты мне скажи, ты же учёный. Что такое кот Шредингера, и как он может быть жив и мертв одновременно? Получается, возможность такого состояния уже доказали, то есть, я тоже могу? —О Боже,— Кеша постепенно заходился хохотом,— ты где это вычитал? Она про другое совершенно, эта теория. Кот — это аналогия. Не было там никакого ни мёртвого, ни живого кота. Даже близко. Рома! —А что было то? —Долго объяснять. Там про атомы всякие, и их суперпозиции. Ты живой, понимаешь меня? Балбес, но вполне себе живой. И бодрствуешь. Это так, на будущее. А ещё вино у нас есть, тоже осязаемое, готовое к употреблению. «И коньяк у меня есть, если вином ситуацию не исправить»,— продолжил про себя Кеша. —Я не балбес, я — придурок,— хмуро отгоняя дурные мысли поправил Рома,— нальёшь мне прямо сейчас? Что-то совсем херово с головой сегодня. —Вот это здравое решение,— Кеша сам прибывал в лёгком шоке от услышанного. Почему-то ни одно сегодняшнее событие до этого момента не дотягивало до звания «ну и денёк». А тут сразу. Сложно представить, что творится у Лидера в голове. И нужно бы, по-хорошему, но не очень-то хотелось в эту бездну заглядывать. Инженер, конечно, понимал, что Рома — человек непростой, со своими секретами, особенностями. Это было видно. Ждал, что со временем его посвятят во что-то эдакое. Однако, на секунду приоткрытая дверь в галлерею кошмаров Гриши Стрельникова впечатляла своим содержимым даже такого невосприимчивого и невозмутимого зрителя, как он. «Мда, неплохо»,— подумал он, выкручивая пробку,—«нормальное такое заявление, да, ‘Кеша, я не знаю, жив я или мёртв’, не дурно». Отступать было поздно и было бы подло, Инженер это понимал. Помощи ждать неоткуда, усугубить положение легко, а показать неуверенность преступно. Что-то намечается. —Прошу, душа моя,— Кеша подал фужер с вином Роме,— за нас, получается. Звон хрусталя эхом отразился от угрюмых бетонных стен, разрезая напряженную тишину. Вновь зашипело перевёрнутое мясо на сковородке, постепенно разгорался огонёк оставленной сигареты, мигая табаком в окончательно покрывшейся мраком кухне. За окном совсем стемнело, но свет включать не хотелось. Инженер наблюдал за внешне спокойным Ромой. Как будто и не было этого странного разговора. Его остатки растворялись в вине с каждым новым глотком. —Оно готово,— с хитрой улыбкой проинформировал Рома. Судя по его интонации, вино было и вправду хорошим. —Тебе нравится?— тепло спросил Инженер устроившегося у него на плече Лидера. —Да, но я эту серию уже смотрел. Эстефания, какая ж ты дура, конечно, еб твою мать— обращался Лидер уже к телевизору. Инженер рассмеялся в ответ. Свет торшера падал на идеальные ноги, выступающие из-под халата, которые Рома поджал под себя, Кеша не мог оторваться. —Слушай, а этот халат…,— Рома закутался сильнее в махровую ткань, скрещивая руки на груди,— он же женский? —Да,— уголки губ Инженера плавно поползли вверх. И не они одни. —Я красивая?— передразнил Лидер Эстефанию с голубого экрана. —Очень. Тебе идёт. —А ещё что-нибудь есть?— назойливые мысли о помаде не позволяли более держать развязанный алкоголем язык за зубами. Инженер замер, смотря на него, и не спешил что-либо отвечать. В голове того уже рисовались довольно красочные образы, от которых кровь постепенно начинала закипать. —Кешенька, ну та-ак хочется,— протянул Рома. «А похуй. Я ей потом новые куплю, если она заявится забирать всё это добро»,— с этой мыслью Инженер сорвался с дивана, сначала в направлении кухни, потом до ванной, следом — в спальню. Лидер всё это время наблюдал за ним, стуча зубами о горлышко бутылки, периодически отпивая уже коньяк. Сверкал глазами на появляющиеся из недр квартиры предметы. Член уже стоял, в животе были ни то что бабочки — пули, похожие на те, что Кеша в него когда-то выпустил. Подрагивающей рукой он взял тот самый тюбик. Ярко-красная. Но это потом. Кеша был щедр и полностью включился в игру. Тушь, тени, даже тональный крем фирмы «Балет», примерно такого же бледного цвета, как Ромино лицо. Он много раз наблюдал за тем, как это делала Натка. Что-то было во всем действе манящее, таинственное. Он каждый раз замирал, наблюдая, как черная сажа ложится на веки, вслед за ней — белая, блестящая пыль. Как они смешиваются, превращаясь в градиент, как меняется её взгляд. Он запомнил каждую деталь, каждое движение. И повторял их уверенно и чётко. И без того длинные ресницы идеально ровно покрылись «Ленинградкой», очертания глаз стали ярче, благодаря черным теням и карандашу. Маленькое зеркальце уже помогало ровно наносить ту самую «Дзинтарс». Инженер ошеломленно следил за каждым движением, всё больше возбуждаясь. Столько эстетики было в происходящем. Конечно, хотелось схватить Лидера прямо в эту секунду, но он быстро взял себя в руки. Нет уж — это должно продолжаться. Как можно дольше. Пусть Рома насладится до конца. —Я сейчас,— он опять вскочил, уносясь в спальню. Халат — это слишком просто. Этого не достаточно. Где-то оно было, платье, которое он ей покупал, но которое она отказалась носить. Видите ли, слишком вульгарно. Ну и замечательно. Инженер теперь точно знал, для кого оно предназначено. —Это не чьё-то, это однозначно твоё,— он повесил черный «футляр» на ручку книжной стенки. —Как это?— Рома обернулся на него, отвлекаясь от совершенствования своего макияжа. —А вот так. Это для тебя. Ты, как золушка, в него никто кроме тебя не влезет,— он галантно подал руку, чтобы помочь встать. —Ой, спасибо,— Рома кокетливо коснулся ладонью щеки,— отвернись. Инженер удивился, но всё же отвернулся. Он услышал, как халат упал на пол, и чуть не потерял самообладание. Выдох. Секунды, кажущиеся вечностью. Скрип тугой молнии прорывается сквозь шум крови в ушах. —Можешь поворачиваться,— заманчивый голос вырывает из-под толщи собственных ощущений. —Прекрасно. Это действительно прекрасно,— тихо говорит Инженер, глядя на Рому. Чёрная ткань очерчивает худое тело, подчеркивая впалый живот и плавные линии бёдер. Открытые плечи, худые ключицы, обрамлённые кружевами. Действительно, короткое. Инженер подходит к проигрывателю. О, Алла Борисовна. Он вставляет кассету, проматывая до нужного момента. Сначала тихо, но всё более отчётливо начинает играть гитара. —Разрешите пригласить вас на танец?— он возвращается к Роме, подавая руку. Ладонь, давно лишённая перчатки, принимает приглашение. Глаза Лидера сверкают тысячами киловатт, красные губы томно улыбаются. К гитаре подключается саксофон. «Ледяной горою айсберг Из тумана вырастает. И несёт его течение По бескрайним, по морям.» Рука Инженера обхватывает талию Ромы, нежно оглаживая чёрный бархат, увлекает за собой. «Хорошо тому, кто знает, Как опасен в океане, Как опасен в океане Айсберг встречным кораблям.» Рома позволяет Кеше вести его, пристально смотря тому в глаза. «А я про всё а свете С тобою забываю, А я в любовь, как в море, Бросаюсь с головой. А ты такой холодный, Как айсберг в океане, И все твои печали Под чёрною водой» —Это правда, отчасти, но мне плевать,— шепчет Лидер,— итак хорошо. «Кто ты — горе или радость? То замёрзнешь, то растаешь, Кто ты — ласковое солнце или мёртвый белый снег?» —И так и так, и это прекрасно,— продолжает свою рецензию Рома. Инженер крепче прижимает его к себе, целуя оголённое плечо. «Ты уйди с моей дороги Или стань моей судьбою, Протяни на встречу руки И поверить помоги» —Помогу,— тихо отвечает уже Кеша, опережая Рому. «Что любовь моя сумеет Примирить меня с тобою, И растает этот айсберг, Это сердце без любви» —Так и будет,— улыбается Инженер. —А я про всё на свете с тобою забываю, а я в любовь, как в море, бросаюсь с головой,— подпевает Лидер. —А я такой холодный, как айсберг в океане, но солнце, я исправлюсь, и в целом, хрен со мной,— воодушевленно переделывает песню на свой лад Инженер, покрывая Ромину шею поцелуями. —Ох, что сейчас будет,— только и успевает сказать Лидер. Инженер утягивает его на диван, сначала он падает рядом, но тут же резко разворачивается, перекидывает ногу через Кешу, нависает над ним, стоя на коленях. —Неужто настолько хорош? Вместо ответа две руки с силой сжимают ягодицы. Явно останутся следы. —Это запрещенный приём,— шипит Лидер. Но Инженер не даёт ему опомниться, поднимает на руки и тащит в спальню, умудрившись прикусить ключицу. —Платье не порви только, прошу, у меня на него…,— взволновано тараторит Рома. —У меня тоже,— Инженер опускает его на кровать. Ноги Лидера дрожат, он лежит, облокотившись на локти, смотря на то, как Инженер резкими движениями избавляется от пиджака и водолазки. Лязгает застёжка ремня. —А-а, можно я?— подаёт голос Рома. —Что ты хочешь?— хитро переспрашивает Инженер. —Попробую,—Рома облизывает красные губы, кидая неуверенный взгляд на его член. —Нужно,— вскипая ещё больше, отрезает тот, падая на край тахты. Рома сползает на пол, становясь на колени. Несколько секунд они смотрят друг-другу в глаза. Лидер берёт его в руки. Инженер успокаивающе гладит его по голове, заверяя, что всё будет хорошо. Рома рвано выдыхает и облизывает губы. Захватывает немаленький прибор ртом, постепенно насаживаясь глубже. Его, судя по всему, подташнивает, но он твёрдо идёт дальше. Красная помада оседает по всей длине ствола. Рома отчего-то вспоминает Натку. Вот примерно это она и делала и до знакомства с ним и после тоже. Интересно, он похож на неё сейчас? Он лучше, он точно лучше. Осознание присутствия на нём помады, теней, платья и всего остального искрами коротит в районе затылка, посылая недвусмысленные сигналы вниз. Это фантастика. Даже несмотря на полное отсутствие опыта у Ромы, Инженеру было приятно. Сам факт того, что это делает он, его мальчик, доводит практически до беспамятства, до глухих рыков. Он зарывается пальцами в чёрные волосы, зажимая их в руке. Ещё немного. Глаза Лидера широко распахнулись, на них проявились капли слёз. Он сначала закашлялся. Поборов серию рвотных позывов, проглотил всё, что попало ему в рот. —Иди сюда,— приказал химик. Рома медлительно забрался на диван. Вид у него был потрепанный, от отдышки ткань платья чуть ли не трещала, по лбу пошла испарина, с приоткрытого рта паутинкой тянулось семя. От этой картины Инженер загорелся вновь за считанные секунды. Он по-хозяйски уложил Лидера на спину, устроившись у того между ног, аккуратно задрал юбку, бережно, несмотря на всю овладевшую им голодную страсть. Инженер который раз пообещал и себе и Роме, что действовать будет аккуратно. Обуздав нечеловеческую силу внутри себя, он невесомо провёл рукой по голому бедру, пододвинулся ближе. Липкая смазка каплями стекала с Ромы на простынь, её запах дурманил. Инженер сперва провёл кончиком языка вверх от основания, не обделяя вниманием ни одну венку, а после вернулся вниз. Его губы легли на узкое кольцо мышц, язык плавно проник внутрь, нащупывая то самое место. Рома выгнулся, вцепившись зубами в собственную руку, но от этого его стон не стал тише. С каждым разом Инженер давил сильнее, заставляя извиваться и едва ли не кричать. Рома бормотал что-то бессвязное, переодически произнося его имя, ерзал по кровати. Инженер пустил в ход пальцы, растягивая, ни на секунду не сбавлял обороты. —Готов?— он отстранился, глядя на Лидера. Тот кивнул, пытаясь отдышаться. Естественно, Инженер ему сделать этого не дал. Он сел, увлекая Рому за собой, откинулся на стену, посмотрел на Лидера. Тот выжидающе устроился у него на коленях. «Ленинградка» быстро сдалась, оставляя после себя чёрные полосы на щеках. —Иди ко мне ближе,— Кеша с силой вцепился под ребра, поднимая Рому в воздух и насаживая на свой член. Пока не до конца. —Не больно? —Нет-нет, продолжай. Ещё раз. Глаза Ромы закатились. Он сжимал Кешины плечи так сильно, как только мог. Уже имел представления о том, что нравится его Инженеру. Больно было, конечно, но гораздо меньше, чем в прошлый раз. С каждой фрикцией Инженер насаживал его всё глубже, заставляя содрогаться в своих руках, переодически успевал оставлять засосы на шее и плечах. Рома окончательно растворился в моменте, единственной связующей нитью между ним и этим миром была та точка внутри, которая горела от каждого движения Кеши. —Я почти,— предупредил он Инженера. —Я с тобой,— довольно ответил тот. Они дошли до пика одновременно. Инженер не переставал целовать Лидера, пока тот не выстрелил в последний раз. А после ещё долго гладил по спине. Сил раздеваться не было, они просто сползли в горизонтальное положение, кое-как укрывшись пледом. Инженер решительно притянул Рому к себе, обвив руками, зарылся носом в чёрные волосы. —Мой,— властно прорычал он. —Твой,— полусонным голосом ответил Лидер.