Записки безумного гения (дневник W. W.)

29 июля

      У меня все же есть один страх, который сильнее страха перед кабинетом отца... И он даже хуже неспособности произнести то самое слово, которому я в последнее время не так уж часто вынужден искать замену. Наверное, это немного глупо для человека, который пытался убежать из дома, но я после своего неудачного побега очень боюсь потеряться. И сегодня я столкнулся с ним лицом к лицу. Хуже всего, что произошло это в месте, которое я думал, что знаю как свои пять пальцев... Да. Городской парк.       Я до сих пор помню в деталях, как той холодной и влажной зимой выводил оттуда Эдварда и не понимал, как вообще можно там заблудиться... Что ж, сегодня я это понял. И мои воспоминания снова дали о себе знать, когда я забрел в самый дальний уголок и нашел там ту самую острую проволоку, о которую тогда порезал руку. (В тот день я упал в сугроб, поскользнувшись на присыпанном снегом льду, и кусок металла разрезал одежду и кожу... Крови было немного, ведь было холодно, но, кажется, именно с тех пор я боюсь ее. У меня был довольно глубокий длинный порез, и шрам, видимо, останется навсегда...) Я опять будто увидел тот день, когда порезался, а потом этот больничный коридор и кабинет... Не скажу, что это очень страшно, но мне точно не хотелось переживать это снова!       И, разумеется, полицейские, к которым обратился отец, нашли меня именно во время этих воспоминаний. Хорошо же я выглядел: растрепанные длинные волосы, царапина на щеке — правда, едва заметная, но она была, — запыленная одежда, растерянное бледное лицо и стеклянный взгляд сквозь мир... Не скажу, что мне стыдно перед полицейскими — в конце концов, я потерянный ребенок, и мне положено быть растерянным и испачканным чем-то! — но все же я бы предпочел, чтобы меня нашли на три минуты позже.       Меня несколько раз довольно грубо окликнули, потом потрясли за плечо... Крайне неприятное пробуждение от еще более неприятного сна наяву! Что сегодня за день такой? Не так идет просто все... Впрочем, меня вывели из этого чертового парка, когда еще не совсем стемнело, и это единственное событие, которое сегодня порадовало.       Летом городской парк совсем не такой, как зимой... Конечно, там все так же скучно и нечего делать, но хотя бы вид приятный... издалека. Вблизи это пыль, когда сухо, или грязь после дождя, грязный заросший мелкий пруд, газоны, за которыми никто толком не следит, переполненные урны (какого черта их опустошают так редко?!) и люди... слишком много людей. Зато зелень и цветы... Но вот все, что я перечислил до этого, портит весь вид. Ах да, и я забыл упомянуть о том, что взрослые гордо именуют детской площадкой... Ржавая горка, к которой в солнечную погоду даже не подойти из-за того, как она нагревается, и сломанные качели. Роскошно, верно? Вот так у нас заботятся о детях... Не то чтобы я любил ругать власти — все же я не обиженный жизнью пенсионер, — но от этого хочется и смеяться, и плакать. Наш город вроде не такая уж дыра, но больница, парк и начальная школа будто бы намекают на обратное...       Однако пока я выходил из того места, куда успел забрести, с полицейскими в сумерках, меня не волновали все эти недостатки. Было свежо, влажно... хорошо. Просто хорошо и спокойно. Что еще нужно для счастья, когда весь день мечтал успокоиться и выбраться из собственных тревожных воспоминаний? Может быть, кому-то нужно многое, но мне во время этой "прогулки" по парку не хватало только леденца или шоколадки... И я получил то, что хотел, по пути домой.       Все ждали меня у ворот парка и явно переживали обо мне... Кажется, я никогда не привыкну к тому, что нужен кому-то. Честно говоря, меня обнимали больше, чем когда-либо раньше. Даже после побега отец не обнимал меня так много! Он в принципе не очень любит проявлять свои чувства на людях. Для других он так и остался строгим перфекционистом с каменным лицом и стальным громовым голосом... Люди редко заглядывают друг другу в глаза, хотя вроде многие знают, что по ним часто можно прочитать характер. Я замечаю, что взгляд у отца теперь совсем другой... То же самое видят Изабелла, Джек и Эдди, а Крейн говорит об особенностях мимики... Пусть. Может быть, дело действительно не в том, что его блестящие черные глаза будто стали на пару оттенков теплее, а в более искренней улыбке... Я не ученый, чтобы рассуждать об этом. Я просто вижу и чувствую все изменения.       И да, если бы мне два года назад кто-то сказал, что отец сам предложит мне леденец, я бы просто горько посмеялся над этим... Сегодня же это было реальностью. Он, конечно, проворчал что-то о вредной привычке заедать тревогу сладким, но все же мы поели леденцов. (И я окончательно понял, что предпочитаю шоколад. Кажется, Крейн со мной согласен: он не очень обрадовался леденцам. Что ж, почему бы и нет? К тому же я все равно люблю все сладости... Я не изменил решения!)       День был тяжелым и неприятным, но его завершение мне очень понравилось... Если бы шрам от того самого пореза не отдавался при каждом движении глухой и слабой, но раздражающей болью, то все было бы идеально! Надеюсь, сон исправит это. P. S. Почему сейчас мне так хочется построить "крепость" из подручных материалов и спать в ней? Жаль, дома все подушки либо пуховые — такие совершенно не держат форму, и из них ничего не построить, — либо слишком маленькие. Когда я вырасту, у меня будет много идеальных подушек, и я буду спать в "крепости"! А еще я буду следовать за своими мечтами и создавать идеальные сладости... У меня столько идей для них! Только некоторые из них пока не знаю, как воплотить в жизнь, но это исправимо: я не прекращу свои эксперименты.