Дневник Большого Медведя

Утро для меня почти не наступало: я просидел на матраце всю ночь, прижимая к себе автомат. Внутренне я всё ещё продолжаю винить себя в такой скороспелости и опрометчивости. Не стоило так грубо отвечать Олегу – мы не враги. Теперь он, наверное, злится, что я забрал всё: и спальное место, и оружие, и еду. Ничего, в городе полно магазинов, он выкрутится. Наскоро поев, я собрал вещи и отправился на восток, к горе. За жилыми домами стоит школа танкообразного плана: к прямоугольному корпусу добавлены две пристройки, делающие его похожим на военного бога. За школой развернулся лес, всё ещё полный нетронутого снега. Странно видеть такие же деревья с голыми ветками, такие же панельные и кирпичные дома, выкрашенные в одинаковые цвета, такие же детские площадки, с ржавыми слонами, с погнутыми кругами, с некогда крашенными шинами, здесь, в этом городе, далёком от родных мест. Здесь всё такое же, похожее, почти знакомое, но совсем чужое. Снег скрипел под топорными сапогами, приветствуя первого человека за столько лет. Он отзывался на все лады – от грустного до радостного – и пытался что-то рассказывать на своём языке. Стало хорошо. Я давно не гулял по лесу, весеннему лесу, ждущему своего момента цветения, но ещё полному зимнего настроения. Вдыхая свежий воздух, удивлялся, как же здесь, в этом проклятом городе, может быть замечательно. Посидел на снегу, замочив матрац. Чуть после полудня добрался до садов. Заросшие участки, огороженные разными заборами – на любой цвет и размер, полные снега и грязи в местах, где чаще всего появляется солнце, стоят в несколько рядов и ждут возвращения натруженных рук. Зашёл в первый попавшийся домик, зелёный с желтоватой крышей, сварил на маленькой печке риса с тушёнкой, забыл посолить, ел так, в тишине и с внутренним спокойствием. Обошёл все дачи, нигде не оказалось воды. Только садовые баки стояли полные льда и снега, которые к лету отойдут. Возможно, здесь хорошая земля, раз тут разбиты участки, и когда-нибудь в домах снова заселятся люди, вскопают почву, найдут старые семена и посадят их, а через несколько месяцев снимут небольшой урожай, будто герои «Таинственного острова». Им и не снилось, что случилось с нами. Торопиться было некуда, поэтому я вернулся в тот зелёно-жёлтый дом, улёгся на кровать и ещё долго разглядывал фотографию. Два улыбающихся любимых лица смотрели на меня, но не произносили ни слова, будто боялись, что они или даже я исчезнем и наша связь порвётся навечно. Милые мои, мы всегда будем вместе, пусть и на разных концах планеты. Ничего не бойтесь, никому не говорите, что боитесь, ни о чём не просите. Ни вы, ни я не виноваты в том, что так случилось, что я лежу на чужой постели, пишу о том, что совершенно далеко для вас, и думаю о вашей судьбе. Мы ничего не сделали плохого, на наших плечах нет вины, нет ответственности за чужие жизни, нет ноющей совести о будущем. Но если этого нет у нас, то этого подавно нет и у них. Я не кидаю камни в чужие огороды, и я не призываю вас к этому. Наверное, у них есть высшие планы, для которых мы – средство. Правда, эта мысль всё чаще появляется в голове, и из-за неё просыпаются гнев и обида. Вот она, жажда свободы. Нас привели сюда и сказали: «Сидеть!» Мы покорно пришли и сели, но как долго мы будем сидеть – того не знает никто. Лысая сказала, что люди уже разбрелись по местам, значит, люди перестали сидеть. Они ищут место для жизни. Для той короткой жизни, которая была прервана там и продолжена здесь, которая ещё, может быть, порадует или больше огорчит. Мои дорогие, мы всегда будем вместе: вы – в моем сердце и на этом оставшемся кусочке бумаге из того мира.