Дневник Большого Медведя

Полусапоги заставили меня ночевать в больнице. К утру, когда лопнуло терпение, они соизволили высохнуть. Отправился к будке по уже протоптанной дорожке: крышка всё ещё оставалась открытой. Посветив фонарём, увидел тёмный пол. Я огляделся у будки – на всякий случай. Пишу уже спустя долгое время. Я оказался в бункере. Никому не открытом бункере для простого народа. Крохотные комнатёнки с одинаковыми кроватями, полками для вещей, тумбочками, складными столами располагались глубоко под землёй. Спустившись по вертикальной лестнице, я попал в узкий коридор, уходящий в темноту. На стенах были прилеплены плакаты о поведении в чрезвычайных ситуациях, о нужных и ненужных вещах во время техногенных катастроф. С глянцевых выцветших поверхностей глядели белобрысые мальчики и девочки, мужчины и женщины. Все ступени в коридоре уходили только вниз; я не ставил такую цель сосчитать их, но, думаю, наберётся порядка трёх сотен. Когда ступени кончились, открылся муравейник: комнаты справа и слева, комнаты в конце коридора, комнаты в соседних блоках, также растолканные слева и справа. Я сел на кровать в первой комнате, и на минуту стало дурно. Вещи стояли абсолютно нетронутыми, словно никто и никогда не касался их, даже пальцем. Электричество и воду провели, мебель привезли и составили, плакаты приклеили и замуровали этот бункер. Думалось, что люди придут сюда, чтобы спастись от опасности, чтобы переждать её и снова выйти на поверхность, продолжить прерванную жизнь. Но здесь не было ни единой души, эти непроницаемые стены не слышали ни единого разговора, ни единого смеха, ни единого плача. Их всех увезли, разбросали по местам и сказали: «Живите!» Вот они и живут. А могли бы вернуться к своим огородам, квартирам, работам, мечтам. Я ударил кулаком по складному столу, крепления жалобно заскрипели. Они ждали, они ждали, когда случится что-то такое, что позволит им претворить в жизнь план. И вот случилась эта катастрофа 7 лет назад; чем не прекрасное место для тех, кому уже не нужны удобства, а всего лишь – место для смерти. И вот эти койки, застеленные тёмно-синими одеялами, с белыми подушками, с чёрными подставками, остались ждать так и не пришедших к ним людей. Бункер оказался набитым доверху: склад, который впихнули в угол между комнатками, полнился стеллажами с едой, медикаментами, одеждой. Нашёл даже противогазы в специальных сумочках и бронежилеты на самый крайний случай. Мне не хотелось забирать эти вещи, оставленные людям, давно жившим в этом городе, но рассудок говорил, что лучше было бы взять хоть что-то. На всякий случай. Рюкзак заметно отяжелел, когда я положил в него противогаз. Глядя на стопки мутно-зелёных штанов, я вспомнил наш разговор с Олегом про костюмы, защищающие от радиации. Такие тонкие одежды не спасут даже при маленьком облучении, и не будет никакой возможности, чтобы пробраться в труднодоступные места. Мы ещё тогда все вместе обходили строения, огороженные забором с колючей проволокой, или взять то же озеро: к нему и на пять шагов не подойти. Расселятся люди там, где можно будет хоть немного прилично существовать. А про костюмы всё же надо каким-то образом узнать. И как узнать? Я всю ночь шатался по комнаткам, открывая и закрывая бесшумные двери, заглядывая в тумбочки, под подушки, проводя по полочкам, чтобы найти какую-нибудь безделушку, мелочь, любое упоминание о том, что здесь жили люди. Ничего мне не попалось, ни чёрточки. Простыни чистые, словно вчера застеленные, стены белые, будто вчера покрашенные. Может, оно и к лучшему, что я не нашёл здесь ничего.