Шибари

      — Тогда мы отправляемся в мортерварий, — огорошил Малфой Гермиону непонятным словом.       Драко решил не спорить с желанием Грейнджер остаток дня посвятить расследованию дела шлюшьего маньяка, разумно предположив, что это позволит ей развеяться и переключиться со странного утреннего собеседования. Все его мысли были заняты анализом и сопоставлением информации относительно расследуемого дела, однако странное состояние Грейнджер порядком его насторожило. Сделав себе в уме заметку навести справки о главе «Визард Инновейшн», Драко вновь сосредоточился на текущем расследовании.       — Морте-что, прости? — на поняла Гермиона.       — Мортерварий. Ты что, не знаешь?.. — Драко недоверчиво улыбнулся, подняв бровь. — Ам… Это место, где хранятся тела умерших, пока их не заберут для ритуальных действий родственники.       — Морг, что ли? — уточнила Гермиона.       — Я не знаком с этим словом.       Гермиона хмыкнула.       — А как называются патологоанатомы в этих мортервариях? — Заметив недоуменный взгляд Драко, она тут же исправилась: — Ну, специалисты, которые занимаются вскрытием тел.       Смесь шока и ужаса на лице Драко в этот момент могла посоперничать по силе эмоции с кистью Мунка.       — Вскрытием?! Мерлин, Грейнджер, ты меня пугаешь!       — Разве они не выясняют причину смерти?..       — Конечно, выясняют! Для этого есть ряд специальных диагностических заклинаний. В крайних случаях прибегают к посмертному временному оживлению усопшего, — Драко слегка покраснел. — По крайней мере, так пишут в детективах. — Он тут же поспешил оправдаться: — Матушка их читает!       Честно говоря, опыт в области исследования трупов для Гермионы также заканчивался просмотром детективных сериалов в гостях у родителей и зачитанными до дыр в детстве Конан Дойлем и Агатой Кристи.       — Причём мортерварии существуют разные, — благосклонно продолжил лекцию Драко. — В основном они, разумеется, располагаются неподалёку от лечебниц. Если вопросов о причинах смерти к телу умершего нет, то оно отправляется в подобный мортерварий, скажем так — гражданский. Если же есть подозрение о насильственной смерти, то труп доставляют в мортерварий Аврората. Он располагается на территории Министерства — неподалёку от теплиц. Там тело, с помощью чар, может находиться сколь угодно долго — пока идёт следствие.       — И ты хочешь обследовать тела тех трёх девушек? Кажется, Райес, Мур и Франк?       — Салазар с тобой, Грейнджер! — Гермионе показалось, что Драко был близок к тому, чтобы перекреститься. — Я хочу посмотреть отчёты и — максимум — поговорить с дежурным колдомедиком.       — О, так служители мортервариев тоже колдомедики?       — Конечно. — Взгляд, которым наградил Гермиону Малфой, заставил её хорошенько разозлиться. Она пообещала себе не задавать больше Малфою никаких вопросов. Никогда в жизни, черт его дери! Она также отметила для себя, что педагогика не является сильной стороной коллеги.

* * *

      Знакомым путём — через Министерство — Драко и Гермиона добрались до министерских теплиц. Гарри и Кеннет занимались поисками свидетелей и в мортерварий идти не захотели, сославшись на занятость.       Несмотря на все самоувещевания о неуместности в данном случае воодушевления, Гермиона испытывала дикое любопытство и чувствовала общий эмоциональный подъём — магический мир вот-вот сверкнёт для неё новой гранью!       Витая в своих мыслях, Гермиона и не заметила, как они дошли до огромного дерева, рядом с которым Драко остановился.       — Нам сюда, — весело отрапортовал Малфой.       Гермиона осмотрелась вокруг: прямо перед ними находилось дерево, навскидку — три-четыре ярда в обхвате; за их спинами возвышались величественные министерские теплицы, в стеклышках витражей которых весело поблёскивало заходящее солнце; несколько симпатичных клумбочек-кустиков с закономерными лавочками угадывались в стороне.       На всякий случай, Гермиона повнимательнее присмотрелась к дереву — никаких дверей, норок или чего-то подобного разглядеть ей не удалось, зато она заметила цепь, которая спиралью вилась вокруг исполина, теряясь где-то в выси густой кроны. Звенья цепи своими размерами напоминали блюдо, на котором вполне вольготно могли разместиться пара гусей с яблоками.       Вид дерева с цепью тревожно отозвался в памяти Гермионы давно не беспокоимой струной — когда-то, ещё в магловской школе, на уроке мировой культуры что-то такое было… Покашливание Малфоя грубо вырвало Гермиону из путешествия в глубины собственной памяти.       Сперва она подумала, что Драко решил над ней подшутить, ведь помимо дерева ничего вокруг не было. Потом она предположила, что это, должно быть, какие-то чары… Вроде тех, что закрывают платформу девять и три четверти на вокзале, и сейчас Малфой просто пройдет сквозь ствол.       Однако реальность преподнесла Гермионе сюрприз: весело подмигнув и велев «Не отставай, Грейнджер!», Малфой, цепляясь руками и отталкиваясь ногами, начал ловко карабкаться по цепи вверх. Гермиона, опешившая от неожиданности, лишь стояла столбом внизу, хлопая ресницами.       — Грейнджер, лучше не думай над процессом. Просто — лезь! — властно распорядился циркач над головой Гермионы.       Та послушно отмерла и, схватившись за ближайшее сочленение звеньев цепи, начала восхождение по дереву. Через несколько шагов она, в целом, приноровилась к такому способу подъёма, и цепь стала напоминать ей лестницу.       Спустя пару минут сосредоточенного переставления ног, когда ракурс вида на теплицы сменился на «вид сверху», Драко наконец-то остановился перед небольшой дверцей.       — Ну как? — спросил новоявленный акробат, откровенно потешаясь над ошалелым видом Грейнджер.       — Почему — так?.. — Гермионе не удалось составить более ёмкую фразу из-за сбившегося дыхания.       Малфой засмеялся.       — Мерлин его знает. Дань традициям. Какие-нибудь друидские заморочки.       — И что, так везде? — Гермиона никак не могла преодолеть шок. — И в Мунго? — спросила она почти шёпотом.       Малфой усмехнулся.       — Нет, в Мунго мортерварий находится на чердаке. Никакой экзотики.       Гермионе послышалось сожаление в голосе Драко, и она бросила на него быстрый, полный ужаса взгляд. Малфой наконец толкнул дверь, и они смогли войти в помещение мортервария при Аврорате.       Сразу же становилось очевидно, что к помещению применены чары незримого расширения — высота потолка и окончание комнаты, теряющееся в тенях, не оставляли сомнений, что в стволе дерева не способно поместится подобное без применения магии. Весь мортерварий представлял собой один огромный зал, стен в котором, в привычном их понимании, не было. А были расставленные причудливым образом тут и там плетёные деревянные перегородки.       Коридором-лабиринтом, созданным с помощью этих ширм, Малфой и Грейнджер добрались до закутка, служащего непосредственным хранилищем тел. Ну как — закутка. На самом деле — просторной площадки, однако они шли по коридору и петляли столь длительное время, что у Гермионы даже сложилось впечатление, что они должны выйти в итоге где-то в Аврорате или Австралии.       Они увидели женщину, которая что-то быстро писала, сидя за столом. При появлении детективов она подняла голову, несколько секунд подслеповато всматриваясь в пришедших. Вскоре лицо её озарило узнавание, и она лукаво улыбнулась.       — Драко-о, сколько лет, сколько зим!       — Дороти! Рад тебя видеть! — с теплотой в голосе и вполне искренне, насколько могла судить Гермиона, поприветствовал колдомедика Малфой.       Пока они обменивались последними сплетнями, точнее, пока Дороти Бишоп вываливала на Драко ворох разрозненных фактов из жизни бывших коллег Малфоя, Гермиона смогла осмотреться.       Лёгкое ощущение ирреальности происходящего росло и крепло, не отпуская Гермиону из своих эфемерных объятий. Всё нормальное в обстановке этого помещения заканчивалось на столе дежурного колдомедика. Дальше начинался горячечный фантасмагорический бред воспалённого воображения безумного сказочника.       С потолка спускались тонкие серебристые цепи, крепящиеся вверху с помощью огромных крюков. Внизу же к цепям были присоединены хрустальные гробы. Гермиона с силой зажмурилась и постаралась сморгнуть наваждение. Но гробы остались на местах. Фигурально выражаясь. Потому как — в действительности — эти подвесные конструкции были подвижны: они слегка покачивались под аккомпанемент тоненького мерного скрежета цепей.       От гробов исходило неяркое бирюзовое свечение и явственно веяло прохладой. Воздух помещения помимо всего прочего, видимо, ароматизировался: Гермиона уловила сперва цитрусовые нотки, затем цветочный шлейф и в подтоне — крепкий дух свежеспиленной древесины.       В «закутке», где они сейчас стояли, было восемь гробов. «Ложементов», — поправила себя Гермиона. Однако по цепям, спускающимся с потолка за ширмами, становилось ясно, что прозрачных ящиков с телами гораздо больше.       Насколько могла разглядеть Гермиона, во всех восьми ложементах покоились тела. Дымка, их окружавшая, не позволяла разглядеть детали — изображение размывалось, как если бы зритель находился за толстым матовым стеклом или под толщей мутной воды.       Дороти, с лукавством во взгляде — будто дожидаясь всё это время, пока у гостьи пройдет первый шок — протянула Гермионе руку.       — Я Дороти Бишоп! — весело представилась она.       — Гермиона Грейнджер, — Гермиона крепко пожала предложенную руку.       — Я знаю! — Дороти подмигнула. — На самом деле, Драко прислал сову, что зайдёт, так что я уже нашла и подготовила все необходимые вам отчеты.       — Сами тела здесь? — спросила Гермиона. Малфой поморщился.       — Д-да, — неуверенно подтвердила Дороти, косясь на Малфоя.       — Могу я посмотреть?       — Наверное, — неуверенно отозвалась Дороти. Она порылась в папках на столе и, выудив три, протянула их Драко. — Следуйте за мной.       Малфой закатил глаза и нехотя поплёлся за девушками.       Миновав несколько «закутков», похожих на тот, где они встретили Дороти, детективы с колдомедиком остановились в небольшом (по местным меркам) уголке. Тут ёмкости с телами покоились на неком подобии стола, видимо, для удобства доступа колдомедиков при диагностических манипуляциях.       Бишоп взмахнула палочкой, и чары, которые непроницаемой крышкой закрывали гробы-ложементы, рассеялись. Ещё один взмах, и свечение вокруг тел исчезло, а общее освещение помещения, напротив, усилилось, достигнув яркостью интенсивность безоблачного летнего дня. При этом свет был синевато-холодным, делая всё вокруг каким-то нездорово-серым, неприятным. «Мертвенно-бледным», — невесело подумала Гермиона.       Серо-зелёный Малфой остался стоять при входе в помещение, листая папки с отчётами. Дороти, закончив ворожить, присоединилась к нему, негромко что-то поясняя по мере его углубления в текст.       Гермиона храбро обошла стол, присматриваясь к телам.       — Мисс Бишоп, вы бы не могли озвучить ваши основные выводы? — попросила Гермиона.       — Да, конечно, — по неуверенности в тоне Дороти Гермиона предположила, что ведёт себя как-то нехарактерно для мага-детектива. Однако выросшая на магловских детективных сериалах и свято верящая в эмпирический метод познания мира Гермиона решила не обращать на это внимания. Возможно, позже она обсудит этот вопрос с Гарри.       — Перед вами тела Моники Райес, девятнадцати лет, Барбары Мур и Джины Франк, двадцати одного года, — забрав одну папку у Малфоя и периодически сверяясь с ней, начала рассказывать Бишоп. — Райес слева от вас, Мур в центре, — уточнила Дороти. — Возраст указан на момент смерти.       «Вероятно, девушки при жизни были очень похожи», — сделала для себя вывод Гермиона.       — Малфой, посмотри, пожалуйста, — попросила Гермиона Драко. — Меган была похожа на этих девочек?..       Малфой, сглотнув ком в горле, неохотно приблизился к столу. Ему очень не хотелось рассматривать тела умерших, но выставить себя перед Грейнджер трусом ему хотелось ещё меньше.       Он внимательно всматривался в лица, воскрешая в памяти образ Меган. Тонкие черты, алебастровая полупрозрачная кожа, светлые волосы… Все девочки выглядели моложе своих лет.       — Меган поярче в смысле сочетания цветов кожа-глаза-волосы, — задумчиво сказал Драко, — но общий типаж, худоба… Да, наверное, похожа.       Гермиона кивнула и вернулась к изучению синяков на кисти одного тела.       — Насчет худобы, — вмешалась Дороти, — девушки были истощены…       — Голодали? — уточнила Гермиона.       — Скорее — длительное содержание взаперти со скудной и однообразной диетой. Бледность кожных покровов, помимо предрасположенности, может говорить об отсутствии солнечного света. У двоих наблюдается мышечная атрофия. У Джины Франк она более выражена, — Бишоп перестала читать и посмотрела на тело девушки, — видимо, бедняжка, дольше мучилась, — она вздохнула.       — Когда и как они умерли? — вновь привлекла внимание Бишоп Гермиона.       — Сейчас, — Дороти углубилась в документы. — Мисс Франк скончалась от потери крови, вероятно, из-за рассечения сонной артерии на шее. Предположительно смерть наступила весной две тысячи второго года.       — Ей перерезали горло?       — Да.       Гермиона грустно смотрела на то, что когда-то было Джиной Франк. Тело девушки походило на большую фарфоровую куклу, которая вот-вот откроет стеклянные глаза и скажет «Мама!».       — Нашли же их в этом году?.. — задал Малфой уточняющий вопрос.       — Да.       — Почему, в таком случае, тело в таком хорошем состоянии?       — На тела были наложены охлаждающие чары. Магловская полиция ошибочно решила, что это новое захоронение. Но мы уверены, что ему несколько лет.       — Интересно, — пробормотал Малфой. Гермиона внимательно посмотрела на него, она уже знала этот его сосредоточенный — «есть идея» — вид. Однако он почему-то не спешил делиться догадками. Возможно, дело было в Дороти. С Гермионой они обычно сразу обсуждали все новые версии и гипотезы.       — Моника Райес, — продолжила Дороти, — смерть от потери крови, множественные рассечения. Как минимум три из них — смертельные. Дата смерти — апрель две тысячи третьего года. На теле и лице обнаружены множественные прижизненные гематомы, плечевая кость правой руки сломана в двух местах, кисть левой раздроблена. Будто на неё наступили, — глухо закончила отчет по Райес Бишоп.       Гермиона всмотрелась в лицо-маску. Ей показалось, что она видит волевой лоб, гордо вздернутые нос и подбородок, Гермиона довообразила непокорный огонёк взгляда. «Ты была бунтаркой, маленькая Моника? Ты храбро сражалась до последнего за свою жизнь и свободу?» — мысленно спросила Гермиона, сердце которой сжимала жалость, а глаза щипало от подступивших слёз.       — Она пропала в апреле две тысячи третьего года, — вычитал Малфой в бумагах дела.       — С ней у него что-то пошло не так…       — Да, — согласился Драко, — она была убита вскоре после похищения. Тогда как Джина, вероятно, была в плену более четырех лет…       Дороти глубоко вздохнула и продолжила:       — Барбара Мур, смерть наступила несколько месяцев назад. Мы предполагаем, что в июле, — уточнила Бишоп. — Общая атрофия множества органов и тканей, некрозы, обезвоживание, крайняя степень авитаминоза, как следствие — цинга. Бедняжка была крайне истощена. Смерть наступила как результат острой почечной недостаточности.       — Их насиловали?.. — задала Гермиона давно мучивший её вопрос.       — Да. Всех, — Дороти сухо сглотнула: — И судя по всему — на протяжении длительного времени. Об этом свидетельствуют множественные травмы и разрывы прилегающих тканей. Некоторые зажившие (то есть на это нужно время), некоторые залеченные, кое-какие свежие (то есть нанесенные незадолго до смерти).       — Посмертные?..       — Нет.       Тишину, повисшую в помещении, нарушил голос Малфоя:       — Что насчет веревок?       — Ах, да! Это интересно, — обрадовалась переводу темы Дороти. — На телах Франк и Райес веревки играли, как мы полагаем, утилитарную роль — фиксации рук и ног. А вот у Барбары, мы подозреваем, какую-то иную функцию обвязок. Вот, посмотрите, — Дороти достала из папки несколько колдографий и протянула их Драко с Гермионой.       — Мы предполагаем ритуальный или фетишистский подтекст…       Веревки оплетали почти всё тело девушки, складываясь в некое подобие узора. Некоторые части тела — левая грудь, сосок правой груди, ягодицы и промежность — были свободны от обвязки: открыты и, благодаря натяжению веревок вокруг, как бы обособлялись, выдаваясь вперед, неестественным образом топорщась и выпирая.       Гермиона отвернулась, едва кинув беглый взгляд на фото. Малфой же внимательно рассмотрел снимок, чувствуя, как холодеет затылок. Невольно сглотнув ком в горле, он вернул карточку Дороти.       В этот момент Драко остро ощутил крах своей картины нормальности этого мира. У него никак не укладывались вместе существование в мире Лиззи в пушистом костюме кролика, повязывающей почтовой сове бантик, и присутствие в этом же мире кого-то, кто может сотворить с ней подобное.