Это мой...?!

      Я выдохнула и прошла в пустую квартиру. Отсутствие родителей жутко давило, от чего я ощущала, что не одна дома, а какого-либо домашнего животного у нас не было, что очень огорчало меня. Сняв обувь и накидку, пошла заваривать растворимый кофе, любимый латте! А пока чайник закипал, я решила поискать в ящике всякие вкусности, которые прячу от родителей.       Вдруг послышался стук в дверь. Я, в начале, не обратила на это внимания и лишь поставила на стол коробочку с конфетами, то стук стал более настойчивым и частым. Я стала обдумывать, как дальше поступить, но эти стуки били по голове и причиняли дискомфорт. — Иду-иду! — сказала я и пошла открывать дверь. Приоткрыв ее и выглянув, я увидела молодого человека, что присутствовал на похоронах родителей. Мы смотрели друг на друга. — Вы Т/и Т/ф (твоя фамилия)? — спросил он спокойно и что самое удивительное по-русски. По-русски! Я от услышанного чуть челюсть не выронила, так как была удивлена. Причем сильно… — Да я, а что? — холодно спросила я, немного успокоив удивление. Он также красив, как и тогда, хотя…о чем это я?! Думаю о неизвестном, но очень симпатичном молодом человеке?! Нашла время! — Так вот, я — ваш сводный брат — Родерих Эдельштайн, — сказал он. И вновь меня накрыла волна удивления, теперь уже сильнее, чем до этого. — Погодите-погодите, что-то я совсем не понимаю! Вы говорите, что вы — мой сводный брат, так? — Так… — Ну? И чем докажете? Мне родители говорили, что у меня нет ни братьев, ни сестер. С чего я должна вам верить?.. — Повисла тишина. Долгая и томящая, поэтому перестав надеяться, ответила: — Ну раз уж вам нечего сказать, просьба идти и не напрягать.       Я почти закрыла дверь, как он остановил ее, и по нему было заметно, что дается ему это с трудом. — Я могу вам доказать это, только впустите, — уверенно сказал Родерих. Ну, что же, мне пришлось его пустить. Он начал осматриваться, а потом, вытерев ноги, собирался пройти дальше, но я его остановила и попросила, чтобы он снял их, а потом, немного порывшись в обувщице, достала белые тапочки, что папа «случайно» вывез из одного отеля.       Родерих недоуменно поглядел на меня, но не стал перечить и переодел обувь, а потом пошел за мной. Я, как хорошая хозяйка, предложила кофе. На что он кивнул, осматривая кухню. Я решила заварить ему обыкновенный латте, который заварила себе, да бы не мучится с завариванием и лишней тратой времени. Я поставила перед ним кружку. Он недоуменно окинул её взглядом. Складывалось ощущение, что он видит нечто подобное впервые. Родерих спросил: — Т/и, а у тебя случаем нет чашечки?       Я пошла искать мамин сервиз, который ей подарили на десятилетие их свадьбы. Она мне строго настрого запретила трогать его, так как она сильно дорожила им. Но сегодня мне придется нарушить свои слова. Я помнила где он лежит, поэтому аккуратно и бережно вынула его из ящиков, что находились над кухонными тумбами и положила его на тумбу. Все это время я чувствовала, как взгляд Родериха внимательно ползает по мне, от чего мне стало не комфортно. Я достала кружечку с блюдцем, ополоснула их в теплой воде, тщательно вытерла полотенцем, а затем, стараясь не пролить, перелила кофе. По окончанию, я как ресторане подала кофе, характерно сказав: — Ваше кофе, сэр.       На что Родерих усмехнулся, а потом начал отпивать понемногу, иногда помешивая его ложкой. — Итак, вы мне хотели доказательства предоставить… — начала я, садясь напротив. — Вот неугомонная, — тихо сказал Родерих, сводя брови, — ладно, сейчас расскажу, что знаю. Когда-то в молодости моя мама познакомилась с одним молодым человеком. У них был хоть и не долгий, но роман, под конец которого она забеременела мной. Когда молодой человек узнал об этом, то, испугавшись ответственности - улетел в другую страну. Она тосковала по нему, писала письма, на которые не получала ответа. Вскоре, когда появился Интернет, она, наконец, отыскала его и только тогда увидела его с другой, а на руках был младенец. Так она узнала, что он вновь женился. При этом он никак нам не помогал. Прошло немного времени и моя мама тяжело заболела. Она просила найти тебя и привезти к нам, ведь ты единственная, кто напоминает твоего отца и ее мужа.       Я задумчиво глядела на него. Он не лгал, иначе бы я почувствовала подвох, хотя может он умеет искусно врать? — Хорошо, я вам поверю, — спустя минутную паузу произнесла я, недоверчиво глядя на него, — но смотри у меня, понял? — Как скажешь, — ответил он, отпивая кофе. — В общем, дела обстоят так: билеты на самолет я заказал на утро. Вещи сегодня сложишь, а завтра я за тобой заеду. И да, я тебе позвоню.       С этими словами он вывел на салфетке цифры. У него был просто великолепный почерк! Даже мой кажется некрасивым, хотя многие в классе говорили, что мой почерк самый красивый. — Хорошо, буду ждать вашего звонка, — сказала я, провожая его. Наши взгляды встретились. Боже, у него такие красивые глаза, а потом он вышел, оставив меня наедине с собой.