It's Christmas in my heart Когда я с тобой, When I'm with you В моём сердце всегда Рождество, No matter where we are or what we do И не важно, где мы или что мы делаем.
У нее просто ветер в голове, чертов ветер в голове. И он ни под кого не подстраивается, а дует, куда захочет. Эх, как же хотелось поймать его и улететь далеко-далеко! Владимир всегда планировал своё завтра, сейчас же все мысли о грядущем дне напрочь выветрились. Он мог быть серым, снежным, дождливым или в прямом смысле насылающим на Землю Апокалипсис, плевать. Соловьеву казалось, что, если Кейт останется с ним в эту праздничную ночь, мир может разорвать их на части, а он бы этого не заметил. Потому что Рождество поселится в его сердце навсегда.Tomorrow may be grey Завтра может быть серым, We may be torn apart А, может, мы разорвёмся на части. But if you stay tonight Но если ты останешься сегодня ночью, It's Christmas in my heart Значит, в моём сердце Рождество…
После нескольких минут шутливо-ожесточенной снежной борьбы порядком уставшая Кейт нечаянно поскользнулась, попав каблуком на обледенелый тротуар. Она тоненько вскрикнула, как только земля начала уплывать из-под ног, и уже мысленно приготовилась неслабо приложиться о улицу, да только что-то помешало. Пара мужских рук крепко обхватили её за талию и, вцепившись стальной хваткой, удержали на месте, буквально вдавив в землю для надёжности. Кейт ахнула, но мгновенно постаралась сделать вид, что ожидала от Владимира подобного джентльменского поступка. «Конечно, упади я ему на руки, было бы романтичнее, — размышляла Уинслет, пока Соловьев не подавал никаких признаков жизни. Видно, сам изумился своему подвигу, — но… Тогда я стала бы типичной слащаво-приторной девушкой в беде. К черту стереотипы!» — А вы разносторонний человек, — наконец растянула губы в улыбке Кейт, все ещё чувствуя, как Владимир обнимает её. Это ведь можно назвать объятиями, верно? — Вы, я смотрю, тоже, — в тон ей ответил Соловьев, и Кейт наклонила голову, чтобы встретиться с ним взглядом — ярким, искристым, сумасшедшим, как готовая взорваться хлопушка. Он игриво ухмыльнулся, поскольку легкий аромат её духов ударил ему в нос даже на морозе. — И актриса, и укротительница котов. — Не только котов, но и нежеланных женихов, которых моя сестра с особым усердием откапывает в антикварной лавке, — задорно фыркнула Уинслет, подняв пушистую бровь, и грациозно, будто бы специально, вывернулась из объятий Владимира, поигрывая плечиками. Соловьев закатил глаза, тайком любуясь ей — такой веселой, смешливой и раскрепощенной. Этими качествами не могла похвастаться ни одна из его знакомых: все они как один были помешаны на правилах приличия. А вот Кейт, что даже сейчас не собиралась отходить далеко, а стояла рядом с ним, приятно щекоча щёку кудрявыми волосами и мехом шубки, отчего-то моментально располагала к себе. И вроде бы такой романтический момент, словно списанный с дурацких любовных комедий, которые Владимир не выносил, морщил нос и играл в серьёзность, и вроде бы прямо сейчас полагается… Ну, сделать то же, что обожают все герои романтических комедий, то есть поцеловаться, но… Соловьев почему-то медлил. То ли не хотел такого быстрого развития событий, то ли не давал себе потерять голову, то ли все ещё силился узнать, кто его сюда забросил и отшиб память. В общем, когда Кейт совершенно неожиданно и для него, и для самой себя слегка подалась вперёд, приподнявшись на носочках: все же Владимир был на голову выше неё, мужчина внезапно крикнул, за одну секунду покромсав всю романтику в клочья: — Стойте, кофе! Я совсем забыл про кофе! Кейт резко замерла, точно до неё дотронулись раскалённым железом, и по её лицу пробежали тени раздражения, которые Владимир предпочёл не заметить. Да, виноват, да, испортил момент, но что ему было делать? Должен же хоть кто-то в их нежданно-негаданно обрадовавшемся тандеме вести себя, как взрослый мужчина. Хотя, если спросить Кейт, она наверняка бы обозвала его испуганным ребёнком. Однако корчить обиду из-за какого-то телеведущего было выше достоинства Уинслет, потому она торопливо отстранилась от Владимира и, сделав вид, что стряхивает снег с шубы, поинтересовалась сквозь смех: — Какой кофе? Кэмерон напоследок ещё и кофе собственного приготовления решила вам всучить? Имейте в виду, он у неё намного гаже чая. Говорю вам любя, как её сестра, — подмигнув, добавила она и обнажила очаровательные белые зубки. — Все проверено на собственном опыте. Владимир же только раздраженно отмахнулся: — Да нет же, она про вас говорила. Сказала, вы непревзойдённо готовите кофе, а потом все как-то завертелось, и я совершенно о нем забыл. — Эх, — со вздохом протянула Кейт, теребя края шубы и зачем-то пытливо оглядываясь вокруг, точно что-то искала, — сейчас я уже, понятное дело, не могу ничего приготовить, но… — внезапно она так проворно развернулась на каблуках, что Владимир уже побоялся, не придётся ли ему повторять свой подвиг десятиминутной давности. Огонёк-светлячок, зажегшийся в её глазах, и раскрасневшиеся щеки заставили нервно сглотнуть: наверняка опять что-то придумала, наверняка опять новая идея, как снег на голову, прилетит. Спустя секунду, когда Кейт вцепилась Владимиру в рукав и принялась радостно щебетать, не обращая внимания на его вытянувшееся лицо, подозрения Соловьева подтвердились: — Это могут сделать в кафе! Пойдёмте, пойдёмте, оно тут неподалёку! Я сама в их магазинчике часто покупаю ингредиенты, ещё никто не отравился, поверьте мне! — Последнее особенно воодушевляет, — процедил сквозь зубы Владимир, которого уже куда-то увлекала маленькая, но цепкая ручка Уинслет. Кажется, ей было абсолютно плевать на реакцию партнёра, скорее, она даже поставила себе стратегическую цель побыстрее притащить его к месту назначения, пока тот не начал сопротивляться. Соловьев хотел было что-то сказать, но Кейт, повернув голову, быстро шикнула на него и устремилась дальше, сжимая его ладонь, как в тисках. Мимо, будто в калейдоскопе, пролетали украшенные дома, огоньки, слепяще белый снег… Поняв, что так просто остановить барышню не получится, Владимир попытался задать хотя бы самые невинные вопросы: — И где это ваше кафе? Просто до меня сведения из проверенных источников дошли, что кофе у вас… — Соловьев неопределенно хмыкнул, поцокивая языком, — страдает вкусовыми качествами. — Какие хорошие у вас источники, — не отвлекаясь от прогулки, заявила Кейт, продолжая все так же требовательно тащить за собой Владимира. Впервые в жизни это он, а не оппонент чувствовал себя беспомощным ребёнком, — нам бы их в Голливуд, а то эта желтая пресса в конец страх потеряла. Потому что у меня мнение точно такое же. Но нет, это кафе — одно из лучших. «Starbax» называется. Брови Владимира взлетели вверх. М-да, не ожидал он, что даже в Америке придётся пить кофе именно там. Надежды на знакомство с американской аутентичностью рушились с каждым шагом. До Уинслет, кажется, долго, что Владимир слегка в шоке, поэтому она соизволила немного притормозить. Соловьев воспользовался паузой и проговорил, постаравшись скрыть изумление: — О, у нас в России оно тоже есть. Правда, кофе там везде получше. — Вот и нашлось кое-что общее, — восторженно пробубнила Кейт, вновь сорвавшись куда-то вперёд. Внезапно она резко затормозила и повернула в противоположную сторону, заставив Владимира еле слышно зашипеть. Ещё пара шагов — и Кейт издала победный клич, бессмысленно и эмоционально тыча впереди себя пальцем: — Вот оно, смотрите! Идёмте, идёмте. Соловьев поднял взгляд только для того, чтобы расплывчато увидеть коричневую крышу с белыми вставками и карамельное-бежевые стены, а после Кейт, не дав ему и минуту на роздых, потащила его аккурат к стеклянной двери с замысловатой табличкой «Starbax». Мгновение — раздался хлопок, а следом за ним — мелодичный звук колокольчика, а рецепторы защекотал терпкий аромат кофе, смешанный с корицей. Сапоги стукнулись о паркетный пол, сзади закрылась дверь, и Владимир с Кейт оказались внутри тёплого, уютного кафе. Соловьев вдохнул полной грудью и тут же закашлялся: запах был настолько удушливым и ярким, что буквально въелся в лёгкие. Кейт торопливо похлопала ладошкой по его спине и бросила: — Ничего, здесь со многими это бывает. Не успел Владимир поднять глаз, как Уинслет с самым деловым выражением лица уже проследовала к стойке заказов. Что ж, видимо, его бросили на произвол судьбы. Ну, хоть кофе разрешат самому выбрать? Твёрдо решив, что не позволит Кейт самой выбирать для него напиток (это было слишком унизительно даже для такого странного и суматошного дня), Владимир направился к Уинслет и встал рядом с ней с таким видом, будто ничего особенного не случилось. Кейт мимоходом скосила на него взгляд, засмеялась уголками губ и придвинула поближе список видов кофе. — Смотри, как тебе этот капучино? М-да уж… Владимир и подумать не мог, какое это увлекательное занятие — смотреть, как Кейт говорит с бариста. Разумеется, возможно, Соловьев смотрел на все с высоты своего возраста и опыта, потому попытки паренька за стойкой «подкатить» к Кейт казались ему до чертиков смешными. Ну, или же просто на нервы действовало осознание, что даже присутствие рядом с девушкой высокого и статного мужчины не отменяет слетающихся к ней, как мухи на мёд, ухажеров. Парень пытался шутить, глупо улыбался, улавливал в глазах Кейт хоть малейший отклик на свои потуги, но стоило Владимиру пустить в его сторону свинцовый, испепеляющий взгляд, как он тут же затыкался и принимался смиренно размешивать что-то в… нет, не в турке. Что это вообще такое? Нет, он слышал, что американцы туркой не пользуются, но никогда не думал, что замена старой доброй турки выглядит так… Странно. — Смотрите так, будто в первый раз кофе-машину увидели, — поддела его Кейт, заметив, куда направлен его взгляд. — Я просто в первый раз увидел, как кофе готовят не в турке, — усмехнулся Владимир и невозмутимо пожал плечами. Кейт на пару секунд выпала в осадок… — Э… В турке? Что такое турка? Соловьеву понадобилась ещё минута на то, чтобы осознать, как можно более-менее понятно объяснить это человеку, ничего не знающего о России. Наконец он задумчиво почесал затылок: — Ой, точно, вы ведь, наверное, и не в курсе! У нас в ней всегда кофе готовят. — Я и не знала, — честно призналась Кейт, наблюдая за тем, как бариста ещё что-то подмешивает в кофе. Он, заметив заинтересованный взгляд Кейт, ненадолго отвлёкся от работы и подмигнул ей. Кейт недовольно фыркнула, и закатив глаза, повернулась к Владимиру. — Мне кажется, или вас достаёт новый кавалер? — Соловьев начал как бы невзначай прощупывать почву. — Любопытно, с чего вы взяли? — выгнула бровь Кейт, а уголки её губ неумолимо поползли вверх. Кажется, назло Владимиру она стала буравить взглядом баристу. — С того, что вы каждый раз вздыхаете, как на похоронах, — пошутил Соловьев, и Кейт засмеялась в ответ. Внезапно Владимиру в голову пришла странная шальная мысль. Конечно, он уже не мальчик, да и магию использовать не хотелось даже если учесть, что её никто не видит, но… Была не была! И Соловьев повернулся к Кейт, выстучав по столу задорную мелодию. — Хотите я проучу этого нахала? В глазах Уинслет полыхнула золотая искра. — И как же? — она полулегла на стойку, выжидающе подперев рукой подбородок, и пристально взглянула на Владимира сощуренными от любопытства глазами. Соловьев усмехнулся, краешком глаза следя за работой бариста. — Очень просто. Знаете, мне приходилось бывать на многих конференциях и, как вы понимаете, единственный источник влаги там — кулеры и кофе-машины. За несколько лет я разобрался в устройстве этих чудес техники так, будто сам их создал, — Кейт издала тихий смешок, на что Владимир состроил серьезное лицо и сделал «страшные» глаза. — Что вы смеётесь, жить захочешь, ещё не так раскорячишься. Так вот, инстинкт самосохранения подсказывает мне, что от этой машины лучше держаться подальше, а то наш незадачливый бариста нажмёт ещё пару кнопок и… Здравствуй, перегрузка. Соловьев разглагольствовал и параллельно щёлкал пальцами, предусмотрительно спрятав руку за спину, но так, чтобы казалось, будто он опирается ей о стойку. Конечно, детей вокруг не было: он проверил, но все-таки рисковать не хотелось. Тем более, мимо прозрачной двери как раз прошла мать с ребёнком, вдруг мелкий что-нибудь увидит? Проделывая манипуляции пальцами, Соловьев мельком глянул на них: ушли. Вот и замечательно, можно колдовать в открытую. Только стоит ещё разок осмотреться. Зыркнув по сторонам, он убедился, что путь свободен, и громко щёлкнул пальцами. Этот звук мгновенно потонул в шуме хлопка, маленьким взрывом раздавшимся со стороны кофе-машины. Вскоре к нему присоединился голос незадачливого бариста. — Черт возьми! — воскликнул он, прибавив ещё одно нецензурное выражение. Кейт зашлась звонким смехом. Она прикрыла рот ладошкой, быстро огляделась, как бы не скомпрометировать себя перед публикой, и вновь взорвалась хохотом под одобрительную улыбку Владимира, что расползалась у него на лице. — Серьезно? Вы правда знали, что она сломается? Боже, да вы просто гений! Телепат! — смеялась Кейт, проглатывая слова и восторженно озираясь то на баристу, пытающегося ликвидировать последствия аварии, то на сияющего Соловьева. — Вы меня засмущали, — Владимир стеснительно улыбнулся, безуспешно пытаясь скрыть пышущую из каждой черты лица радость. Он незаметно подавил самодовольную усмешку, которая против воли появилась на губах, стоило только взглянуть на бедного бариста. — Зачем уж сразу телепат? Я так… Логически мыслю. Плюс опыт, который, как и мастерство, не пропьёшь. Кейт захихикала, восторгаясь то ли смекалке Соловьева, то ли тому, как ловко баристу оставили с носом. Владимир наклонился к ней и заговорщически прошептал, подмигивая и стараясь не обращать внимание на гневные вопли бариста, что все ещё возился у злосчастной машины: — Слушайте, вы ведь обожаете готовить кофе, верно? Так, что скажите, проявите своё мастерство, покажете, как по-настоящему готовить? Кейт обомлела. Сначала она замерла от радости, как вибрирующая струна: ещё никто не делал ей таких шикарных комплиментов, но потом испуганно замотала головой, выставив перед собой руки в качестве протеста: — Правда? Нет, нет, что вы, я же только дома, для семьи… — Никаких но, — Владимир уверенно накрыл её ладонь своей и привстал, притягивая отчаянно упирающуюся Уинслет за собой. — Уверен, вы справитесь с кофе намного лучше этого дерзкого нахала, который даже не знает, как обращаться с автоматическим механизмом. Как видите, строить глазки у него выходит качественнее, чем работать по профессии. Кейт для порядка ещё попробовала поотбиваться, обрушив на плечи Владимира целый арсенал снарядов маленьких кулачков, но все оказалось тщетно. Соловьев, кряхтя и пыхтя, вытащил сопротвляющуюся девушку прямо за стойку (один неопытный бариста оставил дверцу незапертой) и торжественно вручил её ошалевшему парню у кофе-машины. У того аж лицо вытянулось не то от счастья, что такая шикарная девушка наконец рядом с ним, не то от страха перед Владимиром, который моментально скорчил предупреждающую гримасу. Кейт деланно тяжело вздохнула, бросила напоследок укоризненный взгляд на Владимира: мол, ты меня в это втянул, и, как бы невзначай заметив, что они до сих пор держатся за руки, жеманно хмыкнула и резко вырвала свои пальчики из его ладони. Усмехнулась, поиграла костяшками (явно специально, зная, что Владимир смотрит), сделав вид, будто она и не с Соловьевым, а так, сама по себе, и вышла на сюда чисто по своему собственному желанию. Кисель крутанулась на каблуках и подошла к баристу, беззастенчиво пододвигая его в сторону от кофе-машины. — Ну, что, построили глазки? — скептически протянула она, профессиональным взглядом окидывая столик, и скептически покачала головой, цокая языком. — Эх, вы, мужики. А ещё говорят, что вы лучшие повара. Давайте я вам помогу. Губы парня мигом вытянулись в улыбку, которую Кейт немедленно стёрла с его лица: — И нет, это не потому, что я купилась на ваши ухаживания. Это ради бедных посетителей, которым не посчастливилось сегодня зайти в ваше заведение. И Кейт, тряхнув волосами, принялась за работу, что-то сосредоточенно бормоча сквозь сомкнутые губы. Владимир не мог не улыбнуться, услышав последнюю фразу. Теперь-то бариста не будет лезть к ней, понял, что она и сама за себя постоит. Любопытно понаблюдать, как Кейт в очередной раз поставит его на место. Только надо ей немного помочь: кофе-машина сама не заработает, тут магия нужна. И, раз вокруг нет детей, значит, колдовать можно в открытую. Соловьев оперся о стойку, приподнял руку, покачивая головой в такт музыке, и принялся щёлкать пальцами. Тоже в такт песни, кстати. От его ладоней к кофе-машине потянулись разноцветные сияющие нити. Они переплетались друг с другом, вспыхивали искрами, когда сталкивались, а стоило только имотлететь на приличное расстояние от Владимира, как они исчезали, оседая на сиротке рядом с Кейт и бариста. От каждого такого соприкосновения детали несчастной кофе-машины восстанавливались, а нити окрашивались в серебристый цвет. Владимир был доволен собой ровно до того момента, пока внезапно не раздался женский вскрик. И, кажется, он был подозрительно похож на голос Кейт. Не веря собственным ушам, Владимир обернулся и увидел испуганную Уинслет, которая, прижав руки ко рту, расширенными от ужаса глазами смотрела ровно на то место, где переплетались магические нити. Её все трясло, взгляд загнанным зверем метался из стороны в сторону, а голос звенел не хуже дребезжащего треугольника на музыкальном концерте. — П-простите… Что… что это? Мне кажется или… Кейт не успела опомниться, как Владимир, без всяких объяснений, схватил её в охапку и стремительным шагом вышел из кафе. До обостренного слуха Уинслет долетел лишь звук захлопнувшейся двери. — Думаю, можно уже на «ты», — как ни в чем не бывало усмехнулся Соловьев. Назревал серьезный, долгий и нервовыматывающий разговор.***
Кейт просто трясло. Трясло как никогда в жизни. В голове свистело, точно кто-то проломил в мозге дыру и в нее дует стылый ветер. Попытки собрать себя по кусочкам ни к чему не привели, все мысли уносились встречным потоком воздуха, и Кейт мысленно огрызнулась: «Чертов ветер в голове!» Этого не может быть. Просто не может быть. Кейт шумно вдохнула, втягивая воздух одновременно и носом, и ртом, и, почуствовав, как неестественно ярко обожгло легкие, понемногу начала приходить в себя. Хотя какое там приходить! Просто смешно. После всего-то, что она увидела. У Уинслет не было ни сил, ни малейшего желания сопротивляться, потому Владимир тащил ее даже не за собой, а просто на себе. Девушка повисла у него на руке, рвано вдыхая и выдыхая, беспомощно хлопая глаза и то открывая, то закрывая рот. Перед глазами брызгами расползались разноцветные круги. — Я ничего не видела, я ничего не видела, я ничего не… — Кейт шептала это скорым, горячи полушепотом, крепко-накрепко зажмурив глаза, не забывая дышать. Так, вдох-выдох, вдох-выдох. Ей всего лишь показалось, ничего не случилось, абсолютно ничего. Обман зрения, обман нервов, обман всего, что угодно… Внезапно Владимир вырвал её из жалкого подобия попыток убедить себя в собственной нормальности: — Мисс, успокойтесь, все вы видели, не прибедняйтесь, — заявил он непоколебимым, уверенным голосом, по которому — Кейт убеждена — стоит ударить, и он зазвенит сталью. Параллельно Соловьев продолжал тащить обмякшую девушку на своём плече дальше по тротуару и, кажется, не испытывал по поводу произошедшего ни малейшего беспокойства. Владимир воспользовался секундной передышкой на перекрёстке, чтобы подумать, в какую сторону двигаться дальше, и добавил самым повседневным и — вроде — даже горделивым тоном. — Не каждой девушке, я скажу, выпадает такая честь. И, определив верное направление, без раздумий рванул туда, ускоряя шаг, но при этом не выказывая ни малейшего волнения. Как о погоде беседовал, честное слово! Что Кейт, разумеется, не устраивало. — Честь? — взвизгнула она, только сейчас внезапно осознав, что её усердно тянут куда-то без её ведома. Брыкнулась ногами, они бессильно брякнулись о снег, а Владимир сей порыв проигнорировал. Кейт вновь принялась нагонять драму. — Какая ещё честь? И вы это честью называете? Я спятила на старости лет, вот так повезло, вот так честь! — сокрушенно выкрикнула Кейт, умудрившись ударить своими кулёчками по плечам Соловьева, который упорно не реагировал на её телодвижения. Его стоическое спокойствие начинало понемногу раздражать, так что Уинслет лишь протянула напоследок, вложив во фразу вась свой убийственно-драматический тон: — О, права была Кэмерон, засиделась я в четырёх стенах без личной жизни… — Во-первых, — грубовато прервал её Владимир, вдруг остановившись на месте. Кейт успела лишь немного поднять голову, узреть, как Соловьев пронзительно зыркнул на неё, но строило моргнуть, как мужчина уже беспечно направился дальше, невозмутимо волоча за собой девушку. Что характерно, говорить он при этом не перестал, — не на старости лет, вы молодая девушка, а говорите, как старая ворчливая Баба Яга. — Баба Яга? — встрепенулась Кейт, и в её тоне послышалось неприкрытое саркастичное фырканье. Она уже понемногу приноровилась и шагала с Соловьевым более-менее в ногу, хотя Владимир все ещё играл первую скрипку и вёл девушку за собой. — Эта страшная и кривая старуха-маньячка, организовавшая причал каннибалов в собственном чуть ли не кукольном домике и промышляющая детьми? Звонкий голосок взвился птицей и буквально разбился о лёд на последней фразе. Владимир чанов не такой реакции ожидал, а потому слегка смутился. — Эм… — он многозначительно хмыкнул и вдруг засмеялся, как мальчишка. Кейт оторопела. Его, что, повеселело её высказывание о Бабе Яге? — Можно и так сказать. Даже не знал, что вы так близко знакомы с нашим фольклором. — Честно сказать, впервые о Бабе Яге я услышала в фильме «Джон Уик», и мне стало интересно, — без тени стеснения призналась Кейт, заставив Соловьева слегка поперхнуться. Видимо, от осознания этого факта. Усмехнувшись, Уинслет продолжила беспечно болтать и размахивать руками, как пьяная. — Правда, я так и не поняла, почему его называли Бабой Ягой, ну и черт с ним. Внезапно на Кейт снизошло озарение и попытки игнорировать суровую реальность разбились в прах. В голове у неё что-то щелкнуло: наверное, тоненькая перегородка между мозгом и языком наконец треснула, и Кейт откинула голову, наклонила её, чтобы пряди волос упали со лба, и сокрушенно запричитала: — О Боже, что я говорю? У меня начались глюки, пора звонить 911, а я разговариваю с вами, милейшим человеком, о Бабе Яге, Джоне Уике и моей сестре Кэмерон. Превосходно! — Кейт умудрилась даже в ладоши хлопнуть на очередном повороте и саркастично отсалютовала Соловьеву одной рукой, едва не попав каблуком в выемку на тротуаре. — Я свихнулась. — Мисс Уинслет, вы не свихнулись, — Владимир продолжал проявлять чудеса выдержки и никак не реагировать на эмоциональные излияния Кейт. Он шагал дальше, держал её под руку, оставался пугающе спокойным и уверенным, так что Уинслет с подозрением выгнула пушистую бровь. — И мы, кажется, уже перешли на «ты», верно? — Соловьев быстро оглянулся на Кейт, заставив её непонимающе выпучить глаза и нахмуриться в мучительной попытке вспомнить: а они попала об этом договорились? Когда? Уинслет так и не успела ничего вспомнить, как Владимир задумчиво почесал затылок и пробормотал, медленно отходя с Кейт к краю тротуара: — Так, на чем мы остановились… — Ещё бы, перейдёшь тут на «ты» с единственным человеком, который стал свидетелем твоего безумия, — буркнула Уинслет, опять превращаясь в безропотную куклу, которую надо повсюду таскать за собой. И тут снова в бурю чувств ворвался здравый смысл. Кейт на пару секунд замолчала, кусая губы (но ей-то наверняка казалось, что они с Владимиром в тишине пробыли целую вечность) и внезапно ударила себя ладошкой по лбу. Звук вышел звонкий, а в сочетании с голосом Кейт — вообще убийственный. На миг зажмурившийся Соловьев подтвердит. — Черт возьми, вот я дура! Кричу, кричу, а вы даже не знаете, о чем я кричу, я ведь вам ничего ещё не сказала. Владимир закатил глаза и, судя по выражению лица, мысленно взмолился не только всем мыслимым и немыслимым богам, но и дьяволу. Кейт торопливо поправилась, сквозь смесь смеха и нарочитого испуга прижав руки ко рту: — Ой, то есть тебе. — Не надо ни о чём говорить… — попытка Владимир пресечь очередной порыв разглагольствования с треском провалилась на корню. У Кейт мигом загорелись глаза от гнева, будто кто-то только что послал её на верную смерть или как минимум залепил пощёчину. Она вся побелела, а затем едва не полыхнула, как пущенная в небо хлопушка. Остановилась, топнув ногой, отчего каблук пробурил внушительную колею по снегу, ведь Владимир и не подумал сбавить темп, а попросту протащил Кейт за собой весь остаток пути. — Нет, надо! — крикнула она и обиженно поморщилась, как маленькая, пытаясь все-таки встать на месте и желательно опрокинуть Владимира на снег. Безуспешно. Пришлось объяснять все на ходу. — Кофе-машина сама починилась, представляешь? Вокруг неё какие-то нити разноцветные летали, вспышки, а она восстанавливалась, восстанавливалась! — первый запал закончился, кислород весь сжегся и Кейт, закашлявшись (и тем самым подарив Владимиру пару мгновений в тишине) не без напускного трагизма подытожила: — Нет, я все-таки сошла с ума. Ещё и зажмурилась пару раз, проморгалась: думала, обман зрения, блик как-то не так упал, но нет, ничего не исчезло. Все, тушите свет! — и голова Уинслет сокрушенно рухнула на плечо. — Кейт, никакой это не обман зрения, подумай… — судя по тону Владимира, энтузиазм новой знакомой уже начал его порядком раздражать. Как и её манера вечно жаловаться, а потом нагло перебивать. Как сейчас, например. — О чем? — Кейт вскинула на него прожигающий взгляд и чуть приподняла голову, саркастично нахмурившись. — Не пора ли звонить в психушку? Эх, говорила же Кэм, устраивай личную жизнь, ты без неё загнёшься. Вот, начинаю загибаться, что и требовалось доказать, — в доказательство она постучала пальчиком по плечу Соловьева, явно пытаясь вызвать жалость. — Вообще-то… — Владимир попытался изогнуться, чтобы сбросить этого «дятла», но Кейт вдруг разразилась новым потоком умных мыслей. — Ой, или подумать об общественном мнении? — осознав, что и у терпения Соловьева есть предел, она быстро убрала руку с его плеча и едва не грохнулась прямо в сугроб. Они уже давно куда-то шли, только Кейт лишь сейчас обратила внимание на эту немаловажную вещь. Она обреченно простонала, стараясь более-менее твёрдо стоять на ногах и не запинаться при каждом шаге: — Черт, меня же сейчас все в округе слышат, наверняка решат, что я спятила. Да, я все-таки спятила, но это не повод всем судачить об этом! — Уинслет передернуло, а лицо исказилось от прямо-таки праведного ведьминского гнева. Судорожно облизав губы, она выкрикнула куда-то в пустоту и замахнулась на воздух рукой. — О, если очередной репортёришка или журналистишка напишет в своей очередной жёлтой газетенке о моей сумасшествии, я его засужу. Я его… Владимир вовремя перехватил оголившиеся от резких движений запястья Кейт, и её энергия разом поутихла. Хотя, какое к черту поутихла, разве может эта неуёмная ракета перестать сыпать искрами хоть на пару секунд? Она лишь на миг замерла и, похлопав ресницами, перевела недоумённый взгляд на Соловьева, будто не понимая, зачем он прерывает такие необходимые сейчас действия? Владимир покачал головой и с явной неохотой, сверкнувшей в глазах, отпустил её руку, скользнув по ней пальцами. — Кейт, нас никто не видит, — спокойствие в голосе Владимира можно было решать ножом, кромсать на куски и измельчать в миксере, но оно не уменьшилось бы ни на йоту. И вовсе не потому, что Соловьев всякого навидался за свою жизнь: даже в условиях Апокалипсиса любое терпение способно на ниточки самораспуститься, если его хорошенько подрать когтями. И нарочитая уверенность именно сейчас покрывалась мелкими царапинками от бессмысленной болтовни Кейт, как корабль моряка разрывает на части от песни сирены. — В смысле? Мы же прямиком по тротуару идём! — Кейт пару раз моргнула, непоколебимо смотря прямо на Соловьева. — Да, тут мало людей, но… — Иллюзия, — Владимир сказал это так просто, с такой широкой, заговорщической улыбкой, что даже следующая фраза не смогла бы выбить Кейт из колеи сильнее. Однако же Соловьев соизволил кое-что добавить, чем сразил девушку наповал. — Магическая иллюзия, Кейт, — в доказательство своих слов он Уинслет легким мановением руки вызвал сноп изумрудных искр прямо под изумлённый взгляд. У Кейт округлились глаза. Вскрикнув (хотя звук больше походил на откровенный визг), она мгновенно отцепилась от Владимира и попятилась, тупо тыча пальцем в ладонь Соловьева. В глазах её металась паника. — Та-ак… Стоп, стоп, стоп! Неужели опять? Второй приступ, что ли? Теперь мне кажется, что у тебя руки зелёным мерцают, — вдруг в голове у Кейт наконец щелкнул рычаг, отвечающий за рациональное мышление. Нет, должно быть лирическое объяснение, его не может не быть, так не бывает! Это жизнь в конце концов! И она пудрит мозги похлеще всяких сказок. Надо разобраться. Уинслет успокоилась (правда, только внешне, внутри по-прежнему бушевала истерика), глубоко-глубоко вздохнула и выдала единственную нормальную фразу, что осталась в её лексиконе: — Секундочку, это конфетти? Посыпка? Брови Владимира удивленно взметнулись вверх, а Кейт уже молнией бросилась к нему и бесцеремонно сцапала за руку, лихорадочно тряся его ладонь и смотря на её, как на восьмое чудо света. Соловьев по-доброму усмехнулся, стараясь скрыть свою улыбку. Да уж, впервые в жизни кто-то отказывался верить в очевидное. Кейт чем-то напоминала его в молодости — такая же активная, неугомонная, яркая. И, Боже ж ты мой, какая громкая! Кажется, у него скоро... — Нет?! — Уинслет в панике отдернула свою ладонь от пальцев Владимира, что все так же продолжали неумолимо сиять зелёным светом. Ни малейшего признака конфетти или чего-то, отдаленно на него похожего, девушка не обнаружила. По её лицу ходуном ходили блики от снега и рождественских лампочек, что ещё больше подчеркивали бледность кожи. Кейт шагнула назад, обвиняя то ли себя, то ли Соловьева, то ли весь несправедливый мир, патетически воскликнула, констатируя факт: — Вот, я же говорила, что схожу с ума! Она всплеснула руками, чуть не плача. Владимир тактично решил, что наступил психологический момент для объятий, но стоило ему двинуться в сторону Уинслет, как она механически отшатнулась. — Хотя погодите-ка… — её губы изогнулись в подозрительной улыбке. Кейт наклонила голову, из-за чего несколько кудрявых прядок выглянули из-под шапки, и с сомнением облизнула губы. Внезапно глаза её угрожающе сощурились, и сходство с детективом или серийной убийцей стало пугающе забавным. — Ты носишь чёрное пальто, чтобы удобнее было слиться с толпой, дорогие часы, чтобы выдать себя за бизнесмена, коротко стрижёшься, чтобы спрятать свою шевелюру в капюшон, а ещё я тебя совсем не знаю… — К чему ты клонишь? — Соловьев, копируя её движение, тоже наклонил голову, но смотрел с нескрываемым весельем. Видно было, что готов он ко всему, и сложившаяся ситуация его откровенно смешит. И отчасти пугает: по глазам понятно. — К тому, что это ты виноват! Я так и знала! — крикнула Кейт, отступая ещё дальше и панически оглядываясь вокруг в поисках путей отхода. Черт возьми, только маньяка сейчас не хватало. Познакомила сестра с парнем, спасибо, удружила. — Что? — теперь настала очередь Владимира удивляться. Он аж покачнулся от таких новостей, и виной тут явно не лёд под ногами. А Кейт не унималась. — Черт возьми, доверилась незнакомцу по совету подруги, называется! Ты меня чем-то опоил, да? Или ещё хуже, накачал наркотиками и теперь я ловлю глюки? Все новые и новые обвинения срывались с языка, а ещё более абсурдные — калейдоскопом крутились в голове. Кейт медленно, но верно отходила, отчаянно грозя пальцем Соловьеву с самым яростным видом. На несколько секунд включился мозг, который подсказал, что палец в этом деле не особо поможет, и Кейт сделала вид, что шарит то в сумочке, то по карманам. При этом она старалась не спускать с Владимира испускающий искры взгляд. В конце концов не обнаружив у себя ни перцового баллончика, ни пистолета (даже травматического, который она по совету Кэмерон иногда таскала с собой для защиты от навязчивых поклонников), она выставила перед собой обе руки, сложив их наподобие ствола. На войне все средства хороши. Только вот Владимир не оценил её порыва: рассмеялся. — Милочка, напомнить, что я ничем тебя не кормил, не поил и, как оказалось, правильно сделал, ибо вышло бы себе дороже? — он вновь попытался широко улыбнуться, но углы губ дрогнули, точно треснули. Как и его терпение. — Уж скорее, твоя семья могла отравить меня, я ведь пил у вас чай. — Замолчи, негодяй! — Кейт задохнулась от возмущения и ещё раз выставила сомкнутые руки, опасно двинувшись в сторону Соловьева. Не то чтобы она могла причинить ему какой-то вред, но никто ведь не мешает включить актерский талант, верно? — Знаем мы таких, зубы заговариваешь. Не пил, не кормил, говоришь? Значит, осыпал меня украдкой галлюцерогенным порошком, да? Или ещё что-нибудь придумал, — в ответ на округлившиеся от непонимания глаза Владимира она лишь фыркнула: — Откуда мне знать что, ты ведь у нас злой гений: мозги наверняка из того места растут. Внезапно до Кейт наконец-то дошла простая истина, до которой по-хорошему надо было добраться минут десять назад. Иными словами — в тот самый момент, когда только начался этот странный диалог. Уинслет отошла на безопасное — по крайней мне, так ей казалось — расстояние и истошно завопила, озираясь по сторонам: — Полиция, полиция! Зажатый в руке импровизированный пистолет подрагивал в такт голоса, в глаза лезли выбравшиеся из-под шапки волосы (так сильно Кейт крутила головой), а люди отчего-то и вовсе не обращали внимания на на её дикие визги. Дикие ведь? Или опять глюки шалят? Владимир с искренним сочувствием вздохнул и устало закатил глаза. Если бы не обстановка, Кейт решила бы, что она чего-то не понимает и этим своим непониманием знатно его достала. Только вот достал тут он. И явно её. Хотя сам Владимир точно так не считал, потому как потёр переносицу, тяжко вздохнул (кажется, Кейт даже послышалось «Черт возьми, дай мне терпения») и шагнул вперёд. — Не кричи, я же сказал, это все равно не поможет, — говорил он мягко, совсем не как маньяк. Кейт чуть опустила «оружие», с любопытством вслушиваясь. — Я не злодей и ничего тебе не подсыпал, не волнуйся. Таким не промышляю, а вот мой знакомый Михаил — вполне. Скажи спасибо, что не встретилась с ним, иначе он бы твои косточки-рёбрышки-то пересчитал. На последних словах Владимир улыбнулся, а Кейт в ярости наставила на него «пистолет», торжествующе прокричав: — Вот! Ещё одно доказательство, что ты психопат, — подозрительные знакомые. Не зря про Бабу Ягу вспомнил, — протянула Уинслет с таким видом, будто она была ребёнком, уличившим взрослого во лжи. Она хотела сказать ещё что-то, как Владимир в мгновение ока преодолел короткое расстояние до неё и, схватив за локоть так, что она даже пикнуть не успела, уволок за собой. — Ай, куда ты меня тащишь? — Кейт попыталась вырваться, ударить локтем под дых, однако её руки почему-то отказались ей повиноваться. Они будто… заледенели. Кейт дернулась ещё раз, и ещё, но снова ничего не вышло. Черт. Он её парализовать решил? Эти слова готовы были сорваться с губ Кейт, но они замерли нерастаявшими, едко-солеными льдинками на языке, когда она увидела шар темно-зеленого огня, пляшущий прямо перед её глазами. И этот шар держал в руке Владимир. Уинслет хватило лишь на то, чтобы потерянно прошептать: — Что… что это такое? — Видишь? Видишь? — Владимир буквально светился от радости. На лице появилась совершенно мальчишечья улыбка, которая на удивление идеально ему шла. Он едва не рассмеялся, сотрясая шар в воздухе. А от него искры сыпались, и Кейт вдруг стало совершенно все равно, что Соловьев оттащил её куда-то к углу магазинчика, продающего рождественские фонарики. — Я не лгу. Это — магия, и ты, черт возьми, её ощущаешь. Кейт прижалась спиной к стене и нервно сглотнула, прикусила губу, расширившимися глазами смотря на искрящийся шар перед ней. О Боже. Теперь это точно не глюки. Коллективных галлюцинаций не бывает. Наверное. Но если это не галлюцинация, тогда что? Розыгрыш? Владимир решил подшутить над ней по совету Кэмерон? Кто знает, что она ему наговорила… Уинслет осторожно протянула пальчик к шару, смутно надеясь, что рука упрется в твёрдую поверхность, окутанную блестящей оберточной бумагой. Соловьев вовремя заметил это недоразумение и тотчас же сориентировался. — Руки, руки-то куда суёшь? Они тебе надоели? — выругался мужчина и выдернул шар прямо из-под носа Кейт, которая тотчас же сморщилась и капризно надула губы, как маленький ребёнок. — Ты наверняка меня разыгрываешь, вот и не даёшь дотронуться, — Уинслет обиженно топнула ножкой. — Признай, это Кэмерон предложила так меня расшевелить? — Нет, я сам, — саркастично усмехнулся Соловьев, но, увидев торжествующее выражение лица Кейт, быстро поправился. Все-то она воспринимает за чистую монету, с ума сойдёшь ей-Богу. — Да нет же, какая Кэмерон, что ты говоришь! — он даже хорошенько встряхнул Уинслет за плечи, а она — что удивительно — уже не сопротивлялась. Видно, силы выгорели. — Это магия, а я волшебник, и ты единственная, кто видит, как я колдую. — И все-таки я спятила, — обреченно заключила Кейт, никак не реагируя на пламенные речи Соловьева, и перевела безразличный взгляд куда-то за его спину. Организм ещё пытался восстановить защитные барьеры. — Зачем же так категорично? — прыснул Владимир, а сам выругался про себя. Черт возьми, ни одного из его учеников не было так сложно заставить поверить в магию! Ни одного. Стоило искры из пальцев показать, как мелкие тут же все понимали. Ну да, ну да, одно дело — дети, а Кейт-то уже тридцать четыре года, логично, что реакция должна быть другой, но не настолько же. Поставив в голове галочку: взять дополнительный курс психолога, Владимир вновь попытался воззвать к Кейт. — Ты видишь мою магию, понимаешь? Наконец Уинслет будто очнулась. Да, выглядит все, как цирк с конями, но если… принять правила игры? Вдруг что-то да выйдет? И Кейт резко подняла голову, насмешливо глядя на Владимира: — Любопытно, а почему именно я? Почему именно мне выпала эта чертова честь? Я будто в фильм об избранном попала, в «Гарри Поттер» какой-нибудь, — она возмущённо тряхнула волосами и со всей дури ударила по стене магазина костяшками пальцев. Благо, перчатки были плотные, защитили, но сквозь сомкнутые на мгновение зубы шипение все-таки вырвалось. Тряхнув рукой в воздухе и поскрипев зубами с досады, Уинслет вновь затараторила, как сумасшедшая, убив на корню надежду Соловьева на маленькую передышку. А он так надеялся. — И никто меня, конечно же, не спросил. Кто вообще спрашивает избранных? Вопросы для слабаков! Слабоумие и отвага! — Тихо, тихо, тихо, — Владимир сделал попытку схватить её руки, правда, Кейт не далась, и он продолжил так, — ни в каком ты не в «Гарри Поттере» если бы это было так, я бы уже сам свихнулся. То, что придумала Роулинг, конечно, похвально, но сам способ колдовства не имеет ничего общего с реальностью. — Говоришь о волшебстве, как о реальности, — ну и кто тут спятил? — Кейт одарила его раздражённой, буквально трещащей в уголках рта улыбкой. Она фыркнула и судорожно накрутила на палец прядь кудрявых волос, переминаясь с ноги на ногу: пыталась справиться с нервами. — Никто, разумеется, — уж это-то была чистая правда, Соловьев был готов за неё голову на отсечение отдать. Он громко вздохнул и, оперевшись рукой о стену магазина, пустился в объяснения. — Понимаешь ли, на самом деле у магии есть одна особенность — её видят только дети и взрослые, что сохранили веру в чудо. Знаю, звучит жутко пафосно, — на мгновение по его губам скользнула веселая улыбка, за которой внимательно проследила Кейт, — но так оно и есть. — Хочешь сказать, что ты — тот самый взрослый, который сохранил веру в чудо? — поинтересовалась Уинслет, даже не скрывая своей насмешки. Она упёрла руки в бока, откинула голову, прищурилась, взирая на Соловьева сверху низ и парадоксально отрицая свой рост. Губы её изогнулись в явном сарказме. — Я, что, сейчас общаюсь с Питером Пэном? — К счастью, нет, — Владимир откровенно и по-детски прыснул, сотрясаясь всем телом. Он стал похож на весёлого подростка, который бездумно перебирал пальцами по холодной стене магазина, чтобы полюбоваться на понравившуюся ему девушку. — Я бы точно с ума сошёл, если бы на протяжении вечности выглядел, как мальчишка. Кейт хихикнула, понемногу оттаивая. — Тебе бы пошло. Я бы посмотрела на тебя мальчишку в дурацком зеленом костюме, — Уинслет ткнула пальчиком в блестящую пуговицу на пальто Владимира и пару раз её дернула. Соловьев испытание стоически выдержал. — Как раз под цвет твоей так называемой магии подходит. — Значит, ты до сих пор мне не веришь? — заговорщически ухмыльнулся Владимир. — Верить во что? — Кейт рассмеялась и опёрлась спиной о стену, чтобы немного расслабиться. — В магию? В розыгрыш? И это в тридцать с хвостиком-то? — А если я покажу тебе такое колдовство, что ты не сможешь его рационально объяснить? — Владимир придвинулся к Уинслет быстрее, чем та успела отреагировать. — Так… — она на секунду замешкалась, но быстро сориентировалась и усмехнулась, скрывая боязливость, — вперёд и с песней. Владимир не заставил себя долго ждать. Он улыбнулся как-то странно (чуть ли не наивно-восторженно) и, поманив Кейт за собой, галантно отошел в сторону. Уинслет ничего не оставалось, кроме как по привычке настороженно оглянуться по сторонам последовать за ним. На секунду она вновь обернулась и тут же шикнула на себя за это: Боже, какая дура, он ведь сказал, что их никто не видит! Топропливо одернув шубку и натянув на лицо улыбку, она услышала повеселевший голос: — Сама с собой уже разговариваешь? Первая стадия сумасшествия? Рывком подняв голову, Кейт пронзила Владимира испепляющим взглядом. — Хотите проверить это на себе? И не боитесь? Вдруг я буйная? Соловьев раскатисто расхохотался, продолжая уверенно идти вперед. — Да, Кейт, ты же так буйно звала на помощь полицию, а уж как отбивалась от меня… Ощутив, что в его спине вот-вот выжгут дыру или испортят пальто снежком немного отрезвило. Кажется, воздух потрескивал и отнюдь не от мороза, а легкий хруст за спиной выдал сжавшиеся кулачки. Владимир развернулся. — Да шучу я, шучу! Ладно-ладно, молчу, — он поднял руки в извиняющемся жесте, на что Кейт лишь наигранно злобно выгнула пушистую бровь. Она собиралась сказать какую-нибудь колкость в ответ, но просто не успела. Владимир схватил ее за руку и цепко подтянул к себе, игнорируя первичный вскрик. Опешив, Уинслет на какое-то время забыла, что еще полчаса назад она приняла Соловьева за преступника и сейчас полагалось бы делать то же самое, что и тогда: кричать, вырываться, звать полицию. Но она лишь задохнулась от возмущения, ведь Владимир нагло покусился на ее личное пространство, которое она, между прочим, очень ценила! Только из распаленного на холоде горла готовы были вырваться шпильки, как Кейт снова потеряла дар речи. Уже от удивления. Соловьев взмахнул рукой, и поначалу Уинслет не поняла, что произошло. Вроде они стоят на том же месте, в той же улице, но… И тут до нее дошло. Они видят себя со стороны. Перед ней в каких-нибудь паре метров застыли их же фигуры, только более уверенные и беззаботные. Владимир держал ее за руку, она смеялась и иногда легко толкала его в бок, грозясь повалить в снег. Соловьев только усмехался и придвигал ее к себе ближе. Кейт наблюдала за ними, не отрывая глаз, и отчего-то в груди потеплело. Они оба казались такими счастливыми. Почти как тогда, во время шутливой погони и битвы снежками. Только сейчас… они напоминали настоящую пару. Забывшись, Кейт едва успела вовремя среагировать, когда почувствовала прикосновение перчатки Владимира к своей ладони. — Тронешь — лишишься чего-нибудь ценного, — едко бросила Уинслет, даже не глядя на Соловьева. Тот руку поспешно отдернул, но лицо сделал самое непринужденное. — Ты обещал показать мне магию, так где она? — Да вот же перед тобой, — Владимир с завидным спокойствием направил сжатый кулак в сторону их гуляющих аватаров. Кажется, в его голосе прозвучало удивление. Неужели Кейт настолько глупа, что не понимает очевидных вещей? — Ты, что, не догадалась: ты видишь ту самую проекцию, которую я создал для других. А потом перенес нас как фантомов из тел. — И это все? — фыркнула Кейт, продолжая смотреть вперед. — Я думала, маги на большее способны. — А ты не делай преждевременных выводов. Щелчок пальцев — и Уинслет замерла. Она хотела было дернуться с места, но не смогла, как завороженная, наблюдая за открывшимся зрелищем. По их прокции будто пробежала волна помех, подобно компьютерной игре. Изображение засбоило, замигало, потом вновь раздвинулось, разбилось на фрагменты. И они все перстраивались, наслаивались друг на друга так чарующе-медленно, но в то же время юрко, что у Кейт дрожь прошла от кончиков пальцев до горла. Менялся цвет волос ее копии, наряд, обстановка расспыалась на кусочки и создавалась заново. Миг — и перед Уинслет стояла красивая молодая брюнетка, облаченная в лебяжье-белое платье. Ее черные волосы неаккуратными волнами спадали на плечи, закрывая разрез платья на спине, одна рука изящно сжимала кружевной зонтик. Вторая — словно держала в руке голубую ленту, которая — стоило лишь прищуриться — превратилась в тонкую струйки холодной субстанции. Она падала на дорогу, и та незамедлительно покрывалась коркой льда. Подол наряда состоял точно из перьев, расшитых кристаллами льда: так он переливался на солнце. При ближайшем рассмотрении оказалось, что так оно и есть. Кейт изумленно присвситнула и переключила внимание на проекцию Владимира, шагавшего рядом со спутницей. Он тоже изменился: облачился в подобие угольных доспехов, расчерченных огненным орнаментом. Иногда этот узор причудливо сплетался в какие-то неясные фигуры или цветы, особенно на плечах, и создавалось впечатление, что на одежде пляшут настоящие искры. Он приподнял одну руку, и за спиной обнаружился синевато-черный плащ, которым Владимир аккуратно укрыл проекцию Кейт. Хотя не похоже, чтобы ей было холодно. А вокруг был лес. Настоящий, черт возьми, зимний лес с темными очертаниями деревьев и пушистыми снежными кронами. Собравшиеся на улице люди, как один, остановились, не веря своим глазам. Кто-то проморгался, кто-то просто застыл с открытым ртом, но никто не мог проронить ни слова. На мгновение девушка обернулась, и Кейт увидела свое лицо, только более дерзкое, более решительное, более… свободное. Владимир тоже повернул голову, коротко усмехнулся и, сжав ладонь Кейт с самым заговорщическим видом. взмахнул рукой, заставляя их утонуть в снежно-туманной дымке. Кейт ахнула. Только-только вопросы вспыхнули на языке огнем, как до ее уха вновь долетел щелчок. Она даже сказать ничего не успела, лишь интуитивно почувствовала: ситуация снова поменялась. Моргнув, она уставилась на то же самое место, где разгуливали их проекции. Однако там никого не было. Ни следов, ни подревоженного снега, ничего. И люди деловито сновали вокруг туда-сюда, будто не на их глазах в воздухе растворилась пара. Уинслет в растерянности обернулась к Соловьеву. У нее дрожали руки, а в голове пульсацией билось любопытство, смешанное с шоком. Такого представления точно не подстроишь. Губ Владимира коснулась торжествующая улыбка. Замешкавшись лишь на секунду, он протянул Кейт руку. — Надеюсь, больше доказательств не требуется? Потому что у меня на сегодня свои планы. Как насчет волшебной прогулки?