Пар

Казалось немыслимым, что после убийства первых стражников к роще приставят новый отряд. Но он там был и насчитывал больше десятка стражников, ходивших взад и вперед вокруг костра. Укрывшись в кустах, Мерлин пытался придумать, что делать дальше. Прокрасться мимо не удастся, но, может, просто надуть их? Подойти и сказать, что король передумал, и выкуп будет выплачен. Но если ему не поверят и вернут вместе с камнем в Камелот, другого шанса не выпадет, а у Артура остался всего один день. Вдруг его плеча коснулась чья-то рука, и в ухо прошептали: — Привет, Мерлин. Он дернулся и глубже забился в кусты, отчего стражники встрепенулись и стали оглядываться. Мерлин замер, затаив дыхание. Рядом припал к земле лекарь Эдвин. Он улыбался. — Видишь, — тихо сказал он. — Так я и знал, что ваша с принцем привязанность перерастет в нечто прекрасное. — Я принес его, — прошептал Мерлин, судорожно ощупывая камень, спрятанный под рубашку. — Знаю. Чувствую. Мерлин тоже его чувствовал. Едва он открыл дверь в сокровищницу, камень позвал его, потянул за границы сознания. То было совсем непохоже ни на тусклые искорки, которые остались в старых машинах, ни на восторженно необузданную магию, льющуюся песней из серебряной птицы. Эта сила, напротив, была туго скручена, терпелива, умна, и она выжидала. — Сперва я хочу увидеть Артура, — сказал он. — Приведите его сюда. — Я сделаю еще лучше. Отведу тебя к нему. Он потянул Мерлина за рукав в противоположную от стражников сторону. Мерлин помедлил: тут он хотя бы крикнет на помощь, если маг попробует отнять камень, но тогда выкуп вернется в руки короля, и Артур… — Разве не хочется повидать Артура? — тихо спросил Эдвин, и Мерлин последовал за ним, крепко прижимая камень к груди. Только тогда он понял, как глубоко увяз во всем этом. Какое-то время они шли по лесу крадучись; потом, когда роща осталась позади, осмелели. — Кто помог украсть его? — поинтересовался Эдвин. — Леди Моргана или красоточка из кузницы? Мерлин не ответил, пытаясь запомнить путь и гадая, куда он их приведет. Все его старания пропали даром, когда они вышли к полянке с грибным ведьминым кольцом посередине. Эдвин вступил в круг и поманил Мерлина за собой, и в следующий миг они очутились в совершенно другом месте. Непролазный лес сменился холмистым участком высокой травы с изредка встречающимися тут и там крючковатыми деревьями. Они спустились с холма в расщелину между двумя утесами, и Эдвин, отодвинув в сторону густые кусты, открыл вход в пещеру. Они ступили внутрь, поначалу нагнувшись из-за низкого прохода. Дальше пещера расширилась в помещение с несколькими соломенными тюфяками и с очагом в земляном полу, над которым висел котелок. На полу, сортируя припасы, скрючился человек. Он вздрогнул и уставился на них, а потом, почуяв магию камня, засверкал глазами. Он молча поднялся, бросив хлеб на полу, и пошел вслед за ними вглубь пещеры. Несколько поворотов спустя Мерлин увидел свет и подумал, что они выходят наружу, но впереди оказалась другая пещера, больше первой. Он увидел еще двух магов и связку инструментов, а потом наконец-то увидел Артура. Принц был жив; стоя на верстаке, он затягивал болт на возвышавшейся посреди пещеры машине. Он бросил на них рассеянный взгляд, а потом заметил Мерлина, и лицо его посуровело, побелев от внезапного гнева. Он выронил ключ (и тот запрыгал по камням, а ведь Артур в жизни бы не отнесся к инструментам вот так, накричал бы на любого, кто осмелился) и спрыгнул вниз. Что-то звякнуло, и только тогда Мерлин увидел цепь, протянувшуюся от щиколотки Артура до стены. Кожу чуть повыше покрывали пожелтевшие синяки. Артур стоял босиком на каменном полу. Вонючие лохмотья на нем испещряли пятна от пота и машинного масла, и до Мерлина не сразу дошло, что этим рваньем стала Артурова тончайшая пижама. На плече у принца висела повязка, а обе руки были завернуты в грязные лоскуты. На голове сбоку просвечивала кожа — там не хватало большого клока волос, который отрезали, чтобы приложить к записке. Видеть его таким было невыносимо, но он был жив, он был жив. — Нет, — заговорил Артур. — Нет, нет. Я же сделал, как вы хотели. Вы же сказали, что никого больше не заберете, если я выполню вашу просьбу! Немедленно отпустите его! Хоть пальцем его тронете… — И что же вы сделаете, ваше высочество? К тому же, Мерлин пришел сюда сам, — сказал Эдвин. — Разве не так, Мерлин? — Я пришел… спасти тебя, — ответил тот с робкой улыбкой. Артур застонал и стиснул кулаки. — Да чтоб тебя, — выплюнул он. — Теперь у них в плену двое. Есть ли вообще предел твоей глупости? Не перестаю удивляться. — Нет, он и правда тебя спас, — сказал Эдвин. К Мерлину подошли двое и схватили его за руки; Артур резко, отчаянно вскрикнул и дернулся вперед, но цепь остановила его на полпути. Эдвин сунул руку Мерлину под рубашку и вытащил камень, завернутый в носовой платок. — Он принес твой выкуп. Теперь можно двигаться дальше согласно плану. А я уж было подумал, что придется удовольствоваться малым: убить тебя и выслать отцу по кусочкам, чтоб полюбоваться на его лицо. Но теперь ты будешь жить. — Заставили работать, да еще и выкуп запросили? — спросил Артур сквозь стиснутые зубы. — Надо было догадаться. — Это точно, надо было. А ты думал, мы обременили себя похищением наследника престола, чтобы он подправил соотношение шестеренок? Просто так было рациональнее — заставить тебя потрудиться. Уверен, что как инженер, ты это понимаешь. Одним выстрелом двух зайцев. Ладно, много времени это не отнимет. Можешь подойти к хозяину, Мерлин. Его отпустили и подтолкнули к Артуру, и Мерлин послушно пошел вперед, вцепившись пальцами в рукава, чтобы не дать себе прикоснуться. Ему так отчаянно хотелось потрогать Артура, почувствовать его, убедиться, что он настоящий, из плоти и крови. Какое-то мгновение казалось, что Артур тоже этого хочет, что он вот-вот наклонится и обнимет его, как обнимают друга. Но он лишь положил ладонь Мерлину на плечо и крепко его сжал, как в первый день их знакомства. А потом прошелся пальцем по ключице, ободряюще ее погладил. — Ну же, возьми себя в руки, — едва слышно сказал он. — Не дай им увидеть себя таким. Вблизи все оказалось еще хуже, чем на первый взгляд. Бросалась в глаза грязь у Артура на лице, цепляющаяся к складкам между клочками светлой щетины. Нездоровая бледность кожи, глубокие тени под налитыми кровью глазами, свежие порезы на пальцах. Слабо ощущалось зловоние, напомнившее о камелотских темницах: застарелый пот, отдающий горечью боли и страха, заплесневелые одеяла и плохо убранная грязь — запах плена. В голове не укладывалось, как Артур, с его болезненным пристрастием к ежевечерней ванне, это выносил, и все же он был прав. Перед врагами терять самообладание нельзя. Мерлин кивнул и вытер лицо рукавом. Позади него кипела работа. Маги заклинаниями отодвигали верстаки к стене и тащили огромное устройство в центр комнаты. — Ну и каким же был выкуп? — выкрикнул Артур. — Что там в мешке, драгоценности? Камешки из короны? На то, чтобы перевезти машину за море, хватит — или куда вы теперь держите путь? — Никуда, — ответил маг, который с благоговением разворачивал камень. — Это последний кусочек головоломки. Последняя ниточка нашей марионетки. Камень в его ладонях засверкал, поднялся в воздух и подлетел к самому верху громадины-машины, к последнему листу оболочки, который так и оставили открытым. До этой минуты Мерлин не удостоил механизм и взглядом. Теперь же он всмотрелся в него и потянулся к устройству магией, чтобы попробовать заодно на вкус и на ощупь. Размеров машина была колоссальных — вздымалась до самого потолка. И чем-то напоминала древние доспехи, теперь украшающие приемный зал: две руки, две ноги, туловище в форме бочонка, покрытое сцепляющимися стальными пластинами. Однако на этом сходство заканчивалось. У штуковины не было головы. Широкие плечи увенчивались гладким куполом, изрезанным по спирали строчками рун. Руки — такой же толщины, как и ноги, но длиннее их раза в два — достигали пола. Поскольку тело наклонялось вперед, выходило, что машина стояла на четвереньках. У локтей трехпалые руки двигались благодаря сложным универсальным шарнирам, а заканчивались они грозными на вид когтями. Колени у машины были согнуты, а трехпалые же ступни напоминали лапы животного с тремя толстыми металлическими обрубками, которые широко простирались по пещерному полу. Камень архимага скользнул на место, и машина разом осветилась изнутри. Магия еще не заструилась, но мощь камня открыла все каналы и не давала им — голодным, звенящим, жаждущим, чтобы их заполнили, — закрыться вновь. Аппарат не шевельнулся, но вся конструкция напряглась — для глаз незаметно, но ошибки тут быть не могло. — Что это? — спросил Мерлин. — Для чего оно? Сам он никак не мог додуматься; функции механизма были так сложны, двигался он так разнообразно, к тому же, что-то ширилось у него в груди — темная воронка, пугающая пустота. При всем при том назначение его Мерлин никак не мог уразуметь. — Ни для чего, — ответил Артур. — Его единственная цель — разрушать. С помощью магии поднятая пластина соскользнула вниз и захлопнулась. Теперь колосс был закончен, блестящий и непроницаемый с любого угла. — Таким было видение нашего последнего архимага, величайшего мага из всех, — сказал Эдвин. — Утер подло убил его и повелел уничтожить его работу — испугался, что ее обратят против него. Он украл камень архимага и спрятал его от нас. За столетия верной службы он отплатил предательством и гонениями. Он выкинул нас из наших домов, и все из страха, что однажды мы восстанем против него. Сегодня Утер убедится, что пророчества сбываются. — Не может быть. — Артур яростно замотал головой. — Нет, если штуковина была у отца, он ни за что не отдал бы ее тебе. Ни ради меня, ни ради чего-либо еще. Нет. — Я его вроде как украл, — признался Мерлин, и Артур со стоном привалился к стене и смерил его гневным взглядом. — А что было делать? — вспылил Мерлин, всплеснув руками. — Они написали, что убьют тебя! Да ты сам… ты на них работал, ты исправил соотношение шестеренок! Если бы ты не… Но тут он снова как наяву увидел ту ужасную картину: цепь, бинты и загнанное выражение в смертельно уставших синих глазах, и ему захотелось треснуть себя за бессердечный идиотизм. — Прости, — промямлил он. — Видимо, выбора у тебя не было. — Да, — отозвался Артур, и взгляд его потеплел. — Видимо, у тебя тоже. Маги окружили машину и прижали ладони к стальным бокам, испытывая потоки, чувствуя, как они циркулируют по напорному туннелю. — Машины были мерзостью с самого начала, — сказал один из них. — От одной мысли, что непостижимые силы можно использовать вот так: посадить в клетку и связать, применяя для решения примитивных задач, заставляя работать вместо невольников и животных... Думать тошно. Издевательство да и только. — Но настоящая опасность — в машинах на пару, — вмешался другой, показывая пальцем на Артура. — Тупые, грубые орудия, пропитанные силой, совладать с которой человек не в состоянии. Чтобы прокормить их, вы упорно уничтожаете наши леса и опустошаете наши земли, и вас не остановить. Чем больше новых машин, тем больше вам нужно, чтобы поддержать порочный круг. — Камелот — нарыв на этой земле, — сказал Эдвин. — Когда он падет, остальные герцогства последуют его примеру, и мы выстроим Альбион заново — таким, каким он должен быть. Мы снова наставим эту землю на путь к ее истинной судьбе. Маги вернутся. — Но тут-то их нет, — отозвался Артур. Бравада в его голосе начала сдавать, и так явно, что было больно слышать. — Даже в глазах собственного народа вы свихнувшиеся маньяки. — Им не хочется марать руки, — спокойно ответил Эдвин. — Как только расчистим путь, они вновь объявятся. Дело тут не столько в машинах. Они были всего лишь симптомом болезни. Все пошло не так столетия назад, когда первый маг поклонился королю Артуру и бросил силу нашего племени к его ногам. Нужно начать сызнова, и в этот раз мы все сделаем правильно. Он убрал ладони с металлического корпуса и шагнул к Артуру. Мерлин дернулся вперед, готовый упрашивать, торговаться, даже бороться, но Артур схватил его за руку и втолкнул между собой и стеной. — Отпустите его, — почти умоляя, попросил Артур. — Он не сделал вам ничего плохого. Отпустите его, а потом поступайте, как хотите. — Да никто и не собирается вам вредить. У магов на вас грандиозные планы. Как и твой тезка, великий король Артур, ты станешь легендой. И вернешь магию в Альбион. Камелот сгорит у тебя на глазах, обожаемые тобой машины обратятся в пыль, а твой отец-предатель сдохнет в мучениях. А потом ты займешь трон и станешь править так, как скажем мы, если не хочешь, чтобы и остальной Альбион погиб в огне. Что же до Мерлина… Так здорово, что он здесь. Я отдам его тебе в качестве придворного мага. У него в крови магия. А ты не знал? У Мерлина упало сердце, хотя беспокоиться о собственной судьбе в такое время было верхом глупости и себялюбия. — Нет, — бесстрастно ответил Артур, слегка пожав печами. — Я так и думал. Видишь ли, тут мы тоже дали маху. На переговоры с королем шли лучшие из лучших, и Камелот настраивал их против нас. Этот же неисправим, но и силы в нем никакой. Твой отец об этом позаботился. У мальчишки, как и у множества других до него, украли любую возможность развить и использовать свой дар. Он ни на что не годен. Но из него получится открытое вместилище для нашей магии. Мы заставим его передавать сообщения и инструкции и будем смотреть на тебя его глазами. — Хватит, Эдвин, — перебили его. — Пора начинать. Маги вновь положили на машину ладони, и Мерлин ощутил, как их сила потекла внутрь, заполнила каналы и наметила цели, выжгла приказания в пустом пространстве между рунами. Воронка внутри медленно завращалась вокруг первых всполохов энергии и расплавила их в беспокойные искры синего пламени. Только тогда он понял, какого рода эта магия, какого рода оружие. Вдруг Артур стиснул его руку. Пальцы у него были ледяные, и ладонь Мерлина оцарапали истрепавшиеся повязки, но хватка принца осталась уверенной и крепкой. Мерлин сжал его руку в ответ и, глубоко успокоенный, хоть и беспричинно, приготовился к следующему шагу. — Мерлин, — настойчиво зашептал Артур ему в ухо. — Беги к выходу, пока они смотрят в другую сторону. Я их отвлеку, ты только беги. Выбирайся отсюда и беги со всех ног. Если можешь, используй магию, беги и не оглядывайся. Приведи подмогу, хорошо? Выбирайся и зови на помощь. Мерлин рассеянно кивнул, поджидая удобный момент. Теперь его сила струилась бок о бок с силой магов — вибрировала по краям созданного ими потока и обволакивала его. Мерлин знал, что враги его не чувствуют. Он всегда так умело прятался, обездвижив скрученные в клубок способности, что казалось, будто он начисто их лишен. Он выпускал их на волю с одной-единственной целью: изучить мир без риска поднять переполох или оставить след — опасения, этим магам неведомые. Они не замечали его, пока не закончили приготовления и не направили всю свою магию в поджидающие их каналы, оставшись при этом совершенно безоружными. Вот тут-то он и нанес удар. Он не знал, получится ли, хватит ли его магии силы и стремительности. Но попытаться стоило, и он знал, что Артур хочет именно этого, невзирая на опасность. Неловкая и оттого еще более разрушительная, его магия прорвалась сквозь замысловатые линии переплетенных сил. Крича от боли и замешательства, маги отпрянули. Мерлин взглянул на сковывавшую Артура цепь и подумал о том, как сильно он ее ненавидит. Этого хватило. Звенья лопнули, распались на мелкие искореженные частицы, и он подтолкнул Артура к выходу. — Беги! — крикнул он. Маги уже приходили в себя и разворачивались к нему, бормоча под нос заклинания. Мерлин собрал магию в кулак и слепо, беспорядочно направил ее на них, пытаясь хотя бы сдержать их, пока Артур выбирается наружу. Артур выпустил его руку и побежал, но не к выходу, а к ближайшему верстаку. Он схватил кувалду и долото и ринулся к магам, прямо в вихрь смертельно опасных заклинаний. Мерлин рухнул на колени и швырнул всю силу, что сумел в себе отыскать, между собой и Артуром. А потом развернул ее к врагам, наделяя замысел убийственной энергией, вкладывая в него всю снедающую его ярость. Враждебная сила заструилась сквозь его собственную, и он надавил на нее, измельчил в ничто, врезаясь в острые, отточенные заклинания одной тупой мощью своей природы. Он заорал и приготовился выпускать магию прямиком из сердца своего существа, пока от него самого ничего не останется. — Брось верещать, как девчонка, — спустя века услышал он от Артура и, глотнув воздуха, открыл глаза. Маги неподвижно лежали на полу. Артур стоял возле, так и не выпустив из рук инструменты. С них капала кровь, и в наступившей вдруг тишине было ясно слышно, как капли ударяются о каменный пол: кап, кап. — Он же сказал, у тебя нет силы, — обронил Артур. Лицо его побледнело еще больше, а по глазам ничего нельзя было понять. — Гм, — протянул Мерлин. Горло будто ободрали чем-то. — Гм. Ты видел, как я — с цепью?.. — Это не считается. Я ее ослабил. — А? Ладно, неважно. Мы их убили? — Не знаю, — ответил Артур, с осторожностью глядя на тела. — Я еще... не убивал. Они приблизились к застывшим телам, пощупали пульс — его не было. У последнего мага, который валялся на полу лицом вниз, была сломана рука, а в волосах запеклась кровь. Мерлину показалось, что маг все еще пытается вдохнуть, что предсмертный хрип еще не затих у него в горле. Мерлин втайне понадеялся, что в живых никого не осталось. Ничего другого они не заслуживали. Но добивать раненого врага казалось неправильным; можно же взять вот этого в плен, отдать под суд… Маг внезапно изогнулся и схватил Мерлина за ногу целой рукой. Все это время он бормотал заклинание и силился выдавить последние слова окровавленными губами, пока Мерлин старался его оттолкнуть. К ним подбежал Артур и, оскалив в мрачной решимости зубы, взмахнул молотком — маг упал, даже не вскрикнув. Глаз он так и не закрыл, по-прежнему не отрывая взгляда от Мерлина. — Твоя магия, — прошептал он, и губы его исказила мучительная улыбка. — Твоя жизнь. Теперь центр ты. Артур снова ударил его в висок; маг стукнулся затылком об пол, и глаза его остекленели. Мерлин на всякий случай проверил у него пульс дрожащей рукой. Артур выронил молоток и стер кровь с лица грязными рукавами. — Повезло же родиться в это время, — сказал он, судя по всему, еле сдерживая тошноту. — Вояка из меня неважный. Мерлин считал иначе, но сил спорить у него не осталось. Что-то пошло не так. Каким бы ни было заклинание, ясно, что оно изменило его — но как, он не совсем понимал. Нечто чуждое угнездилось у него в груди, неуловимый поток, который заструился по телу в такт с биением сердца. Больно не было, да и вредить оно ему вроде бы не вредило… И тут засветились руны на корпусе машины, зажглись одна за другой холодным синим светом. Машина шевельнулась и встала на задние лапы, переступила с ноги на ногу и попыталась принять устойчивое положение. Артур предостерегающе крикнул, сгреб Мерлина в охапку и потащил к выходу. — Они, наверно, вложили в нее немного магии, — сказал Артур, переминаясь у поворота, где они нашли укрытие. — Совсем скоро она иссякнет, так ведь? Да или нет? — Нет, — простонал Мерлин. Теперь он его почувствовал, этот неумолимый рывок, потянувший из тела — из пальцев, солнечного сплетения, отовсюду — волны магии. — Не иссякнет. Она питается мной. Тот последний, он наложил на меня заклятье — теперь машина питается моей магией! — Ну так останови ее! — потребовал Артур, тряся его за плечи. — Не могу! Я не знаю, как! Он попытался, но это было все равно что вырастить крылья или перестать быть собой. Несмотря на все потуги, ничего не получалось; казалось, от каждого усилия магия выкачивается из него еще быстрее. Упадка сил он не ощущал, но и сделать ничего не мог. Вся его энергия была заперта, скована мастерством далеко за пределами его способностей. Он чувствовал каждое сокращение, чувствовал, как магия поглощается камнем и выплевывается обратно, пережеванная и уже не та, что прежде. Казалось, она уже не принадлежит ему и всецело подчиняется воле погибших магов. Она затопляла воронку внутри машины, ставшую лужицей жидкого, герметизированного пламени. — Ничего, ничего, — сказал Артур, когда Мерлин отчаянно крикнул, пытаясь вырваться и с каждым движением погружаясь все глубже, словно жеребенок в трясину. — Она в ловушке, с такими габаритами ей не выбраться из пещеры, она... Будто услышав, машина встала на дыбы, и из центра ее вырвался яркий луч света, ослепивший их на мгновение. Когда улеглись тучи каменной пыли, пещерной стены не было, и в широкий дымящийся проход лился солнечный свет. Машина царапала края прохода, расширяя его. Ее когти крошили камни, словно глиняные черепки. Будто зачарованные, они смотрели, как адское приспособление убирает с дороги все лишнее и ныряет вглубь похода, прочищая его окончательно одним грациозным прыжком. Артур с Мерлином рванули за ним и протиснулись в свежеобразовавшийся туннель. Выбравшись наружу, машина приостановилась и заозиралась в попытке соориентироваться, а потом бросилась бежать. Она тяжело переваливалась с одной ноги на другую, отталкиваясь от земли длинными руками. Крупные деревья она обходила, деревья поменьше — подминала под себя, и стволы с треском ломались под сталью. Они ринулись за ней. Машина двигалась быстрее, хоть и ненамного, но ведь рано или поздно им придется сбавить скорость, а ей — нет. За ней тянулся широкий след, когти выдавливали на земле глубокие борозды, и хоть очертания ее по-прежнему виднелись впереди, было ясно, что еще немного — и она оторвется от них. Даже если удастся ее настичь, Мерлин понятия не имел, что делать. — До Камелота она не протянет! — крикнул Артур и застонал, наступив босыми ногами на камни или, быть может, сосновые шишки. — Я сделал так, чтобы она сломалась. Повредил каждую часть! Она протянет — ну, пару миль от силы, а потом… Они добрались до вершины холма, и Артур споткнулся, неверяще глядя вниз. — Все эти дни, — пробормотал он, — все эти паскудные дни я был так близко? Мерлин поравнялся с ним и увидел Камелот — тот был точно такой же, каким он увидел его в самый первый раз: прекрасный и спокойный на склоне холма посреди долины, увенчанный белыми башенками и высокими трубами. До него рукой было подать, не больше пяти миль. Машина бегом спускалась с холма, с легкостью балансируя на крутом склоне. При такой скорости она добралась бы до ближайших домов за четверть часа и даже если бы пощадила живущих на окраине, считанные минуты — и она у городских стен. — Смотри! — Артур крепко стиснул его руку, от волнения не замечая, что причиняет боль. — Смотри, вон она! Машина слегка покачнулась и на долю секунды сбилась с шага. Пяточный шарнир вышел из-под контроля, и пару мгновений машина шла нетвердой походкой, старалась зафиксировать неслушающуюся ногу и восстановить равновесие. Но потом снова припустила, хотя теперь уже чуть различимо заваливалась набок и пользовалась рукой вместо костыля. Заметно этот эпизод машину не задержал, но Артур с торжествующим видом едва не подпрыгивал на месте. — Смотри! — крикнул он снова. — Теперь повреждения пойдут еще дальше: сначала откажет колено, потом локоть, а потом выскочит ось. Пара-тройка шагов — это еще ладно, но на распаханных полях придется куда труднее, и она… В тот же миг у машины подогнулось колено, и в этот раз Мерлин заметил, как изнутри что-то выскочило, какие-нибудь подшипники, наверное. Магия в механизме тоже дала сбой, слегка запнувшись. Даже на таком расстоянии был слышен пронзительный скрежет, когда что-то внутри отказало, и рука машины безвольно опустилась, непроизвольно дергая когтем. Машина остановилась и, судя по всему, старалась не упасть. Артур громко сглотнул у Мерлина над ухом. Пальцы его у Мерлина на плече нервно подергивались. — Ну же, — прошептал он. — Ну же. Сдавайся. Тебе не выжить. Машина оттолкнулась от земли целой ногой и подпрыгнула. Спина раскрылась, и из нее выскользнули две панели, которые открыли взгляду вращающиеся колеса и поршни. Магия внутри изогнулась, изменила свою природу, и машина взмыла ввысь. — Нет! — вскричал Артур. — Куда ей летать! У нее же… так не бывает! — Магия, — с горечью ответил Мерлин. То была его магия, вырванная прямо из него. Он чувствовал, как она работает, и ничего не мог с этим поделать. Машина реяла в воздухе, словно гигантский шмель, и медленно, но верно продвигалась все дальше. Чувствовалось, что ее внутренности наполовину изодраны. Все детали до единой выскальзывали из муфт, ломались хрупкие зубцы шестеренок, свободно свисали раскрученные и погнутые пружины. Но если лететь неподвижно, что машина и делала, все еще можно было пролететь прямо над Камелотом и утопить его в огне. Спалить до основания. От воздушных атак защиты у них не было. Арбалеты ей не повредят, и даже катапульты — если бы они имелись, в чем Мерлин сомневался, — вряд ли бы поразили мишень прямо над головой. Его магия, сказал тот последний маг, его жизнь. Мерлин чувствовал, что так оно и есть. Остановить заклинание не получилось. Вся его сила, пойманная в ловушку и связанная, никуда не годилась; свободы не видать до последнего вздоха. Ему стало больно при мысли о страданиях матери, когда та узнает. Но потом он подумал о Камелоте: о Гаюсе, Гвен, Моргане, об инженерах, о всех матерях и детях, которые и не подозревали об опасности, несущей огонь и смерть. И сделать выбор стало легко. Артур по-прежнему стискивал долото, будто намеревался напасть на машину, если бы сумел ее нагнать. Может, и сумел бы, но теперь это было неважно. Мерлину повезло. Долото было острым, значит, смерть его будет быстрой. Слепой и глухой ко всему вокруг, Артур ошарашенно глядел на машину, все еще не в силах принять происходящее. Мерлин мягко разогнул его пальцы, и Артур не стал противиться, позволил стамеске выскользнуть и устроиться в чужой руке. Мерлин крепко сжал инструмент, полностью отдался ощущению стали в ладони, чтобы не думать ни о чем другом и не поддаться страху, и нанес удар вверх, целясь себе в горло. Видно, в последний миг решимость ему изменила, или же Артур проявил чудеса ловкости, но когда в голове у Мерлина прояснилось, долото вернулось к Артуру в руку, а у него самого болело выкрученное Артуром запястье. На шее осталась лишь неглубокая царапина, но она ожгла болью и залила кровью всю руку, когда он схватился за нее. Магия так и осталась заложницей заклинания, а машина почти уже добралась до цели. — Ты что творишь, мать твою? — заорал Артур ему в лицо и щелкнул его по уху, возможно, чуть сильнее, чем собирался. — Совсем сбрендил? — Он остановится, если я умру. — Ты не… — Нет, Артур, я точно знаю! Чувствую! Думаешь, мне хочется умереть? Ничего подобного. Но у нас нет выбора! Пожалуйста, Артур. Помоги мне. У нас нет времени. — Нет. Нет! — Это же Камелот! Твой народ, твое королевство! Подумай, сколько людей погибнет… а мы остановим его, мы всех спасем! Ценой всего одной жизни, Артур, так надо. Он схватил Артура за руку, в которой было долото, и потянул ее вверх. Артур воспротивился, все его тело будто бы заклинило, а его глаза… Мерлин не находил в себе сил встретиться с ним взглядом. — Нет, — твердил Артур. — Нет. Только не ты. Только не ты. — Это твой долг, — сказал ему Мерлин, и Артур издал горестный звук — не то стон, не то рыдание. Он повернул голову к Камелоту и вдруг отступил на шаг. — Это еще что, — пробормотал он. В небе возникло еще одно темное облако и спикировало на машину. Оно заработало мощными крыльями, набирая скорость, и Мерлин узнал его. От нечаянной радости он вскрикнул, вскочил и замахал руками. Дракон и ухом не повел, наверное, не заметил с такой высоты. Устрашающе блистательный, он летел прямо на машину, совсем крохотную в сравнении с ним. Машина выплюнула бесконечную струю синего пламени. Выгнувшись аркой, она полетела дракону в голову. Дракон сложил крылья и нырнул под нее, камнем падая вниз, а потом вновь расправил крылья, хлестнул хвостом и кувыркнулся в воздухе, оказавшись под машиной. Дракон схватил ее когтями за ногу и швырнул в зеленую траву. Извергая огонь, машина рухнула на мягкую землю. От удара стеной встала пыль, и в поле образовался глубокий кратер, но машина тотчас вскочила на ноги. Оттолкнулась от земли неповрежденными конечностями, выпрямилась и снова подпрыгнула. Но только стала набирать скорость, как вдруг замолотила в воздухе руками и изогнулась точно от боли. Одна нога дернулась и с треском отломилась в месте крепления; в плече лопнул шов, и сквозь него забил луч света. Машина снова обрушилась на землю и силилась подняться, все больше и больше пропуская свозь себя льющийся во все стороны луч. И тут магия наконец-то выскользнула из искореженных металлических потоков, свободная от власти камня. Она завращалась, раскручиваясь, и на ярды вокруг спалила зеленые ростки пшеницы. — Сдохла, — выдохнул Мерлин. Его магия — счастливая, теплая, успокоенная тем, что снова принадлежит ему — возвращалась на место. — Я свободен. Артур забросил руку ему на плечо, навалившись всем телом. Наверное, ощутил ту же слабость в коленях, что и Мерлин. А потом Артур засмеялся и был при этом так красив. Даже грязный и изможденный он был само совершенство и лучился золотистым светом, прекрасный, как солнце. Так и смотреть бы на него всю жизнь, и то показалось бы мало. — Черт, — все еще посмеиваясь, сказал Артур. С лица его не сходила самодовольно-кретинская улыбка. — Я знал, что сработает. Я гений! Дракон описал над сломанной машиной небольшой круг и полетел к ним, грациозно снижаясь. — Э-э. — Артур отлепился от Мерлина и расправил плечи. — Что это? Теперь сражаться еще и с ним? — Это вряд ли. В смысле, надеюсь, что нет, — весело ответил Мерлин. По большей части он не знал, что и думать о драконе, а уж теперь и подавно. Дракон опустился на землю и последние разделявшие их шаги прошел пешком, покачиваясь из стоны в сторону, словно приземлившаяся утка. Артур поглядел на его исполинскую голову, затем на десятидюймовое долото у себя в руке, поразмыслил минутку и небрежно сунул инструмент за пояс. А потом сложил руки за спиной в чопорной церемониальной позе, будто бы стоял в камелотском тронном зале, одетый в бархат и с золотым венцом на голове. Он поклонился дракону, неглубоко, но вместе с тем неторопливо и почтительно. — Спасибо, — произнес он громким, ясным голосом. — Камелот перед тобой в большом долгу. — Да, — ответил дракон. — Возможно, когда-нибудь я попрошу его вернуть. — Эй, но я же спас тебя там, — тут же заметил Артур. — Не поковыряйся я в той машине, вторым залпом тебя бы поджарило. Дракон басовито фыркнул. — Артур Пендрагон, — сказал он. — Внемли моим словам. Магия будет частью этой земли до конца времен. Она может быть союзником тебе или врагом. Выбирать всегда придется тебе. Дракон расправил крылья и снова поднялся в воздух, с легкостью устремляясь ввысь. — Погоди! — позвал Мерлин. Артур предупреждающе схватил его за руку, но Мерлин только сжал ее успокаивающим жестом и крикнул снова: — Погоди! Ты знал, что так будет? Почему тогда не сказал мне? Можно было… Ты хотел, чтобы так получилось? — Будущее изменчиво, — ответил дракон, паря в воздухе над ними. При каждом взмахе гигантских крыльев их волосы раздувались резкими порывами ветра. — Что? Что это вообще значит? — Никому не известно. В том и суть. — Ты правда друг мне? Зачем ты отправил меня сюда? Говори! Дракон изогнул шею и посмотрел прямо на него, оскалив зубы. Артур рядом напрягся, но Мерлин почти не сомневался, что дракон улыбается. — Мерлин, — сказал он. — Постарайся продержаться подольше в этот раз. Мы не всегда друзья, но когда тебя тут нет, я неизменно скучаю. Он взмыл в небо, игриво перевернувшись; летать дракон явно любил и наслаждался каждым мгновением, проведенным в воздухе. Мерлин смотрел ему вслед, пока тот не стал всего лишь точкой над горизонтом, а потом Артур отпустил его руку и лег на землю, растянулся на спине в редкой траве, покрывавшей холм. — Бедные мои ноги, — скривился он. — Изрезал их в лоскуты, пока бежали, как полоумные, из этого полоумного леса. — Давай я. — Мерлин опустился на колени, чтобы оценить повреждения и, быть может, разорвать рубашку на повязки, но Артур поймал его за рукав и остановил. — Нет, оставь. Пусть лучше ими займется Гаюс, когда вернемся домой. — Как ты в таком состоянии попадешь домой? — немного обиженно спросил Мерлин. — Не сделаю больше ни шагу. Кто-нибудь — да весь город, наверное, — видел, что случилось. Отец вышлет на разведку всадников, совсем скоро они будут здесь. Он пристроил голову на руке и подставил лицо летнему солнцу, глубоко вдыхая свежий воздух. Понежившись всего мгновение, он открыл глаза и обвиняюще наставил на Мерлина палец. — Тебе, — строго начал он, — очень многое придется объяснить. — Как скажешь, — безропотно кивнул Мерлин и сел чуть ближе. — Сперва о самом главном, — Артур сдвинул светлые брови. — Это ведь ты сломал мою мерлин-птицу? — Вообще-то, она не твоя. — Сможешь починить или нет? — Наверное, — ответил Мерлин. Он знал, что довольно одного усилия мысли. Древняя магия все еще жила в нем, смешалась с его собственной и в то же время осталась нетронутой. Она покинет его с той же легкостью, с которой появилась, и вернется в прежнюю обитель. — Хорошо, — кивнул Артур с едва заметной довольной улыбкой, — хорошо, займешься этим сразу же, как вернемся домой. После чего приготовишь мне ванну. — Домой? В смысле... хочешь, чтобы я вернулся в Камелот? — А то как же. Я же уже заплатил тебе за месяц вперед, если ты вдруг удачно об этом позабыл. К тому же, ты ради Камелота помереть собирался. Я так понял, тебе тут нравится. Тон у Артура был легкомысленный, шутливый, но в глазах его таилось нечто настороженное и мрачно серьезное, и Мерлин не знал, как ответить. — Само собой, придется вести себя осторожнее, — продолжил Артур. — Чтобы я не видел, как ты бегаешь по замку и колдуешь направо-налево. Но ведь до сих пор ты как-то прятал свой дар, так что просто сиди тихо, не высовывайся и не... — он умолк. Теперь он смотрел на Мерлина с выражением, чуждым его лицу, совсем ему не подходившим. То была жалость или вина, и Мерлину сделалось не по себе. Он зарылся пальцами в траву, заерзал и отвернулся, чтобы не смотреть Артуру в глаза. — Не знаю, каково это — когда в тебе скрыто такое, — тихо сказал Артур. — Теперь, когда ты распробовал ее вкус, может, захочешь... Может, просить тебя вернуться в Камелот — все равно, что просить заточить себя в пещере. Было здорово сознавать, что у Артура хватило участия к нему, чтобы подумать об этом, и вместе с тем Мерлин знал, что у того в последние дни было слишком много времени на раздумья. Артура заперли, угрожали убить, лишили всей силы, и теперь он понимал желание освободиться слишком хорошо. Вся эта внезапная чувствительность всего лишь показывала, насколько незащищенным он себя ощущал, насколько свежими были его раны. Мерлин с радостью вернул бы прежнего, невнимательного к чувствам других придурка — несносного, требовательного и считающего себя неуязвимым. Который верил, что уж ему-то все по плечу. — Не чувствую в себе никаких изменений, — сказал Мерлин. — Я не схожу с ума от власти, пока мы тут разговарием, ничего такого. Да, на подобное я еще не отваживался; я и не знал, что у меня получится, а теперь знаю. Но то, что мы сотворили с теми магами, приятных ощущений не вызвало. — Да уж, — согласился Артур, заметно сдерживая дрожь. — Я с радостью вернусь. И, если честно, буду счастлив служить тебе до последнего вздоха, — сказал Мерлин, хоть и прозвучало это слишком уж сентиментально. Артур не засмеялся и не обозвал его девчонкой; он только слегка кивнул, приняв его слова как должное. Мерлин заподозрил, что прежний несносный Артур вернется во всей своей надоедливости еще до заката. — Вот только вряд ли я выживу, когда король узнает, кто ограбил сокровищницу. До сей поры Мерлин особо не задумывался, как все закончится для него, он держал в уме лишь главную цель — вернуть Артура и заглядывал в будущее только на один шаг вперед. Его могли сослать или осудить как вора. Но, конечно, даже под угрозой ссылки или заключения он не оставил бы Артура в руках врага. — Ах, это. Точно. Кто-нибудь знает? Тебя видели? — Гвен знает. И Моргана, и Моргауза… — Они не выдадут, — махнул рукой Артур. — Эдвин, ясное дело, сам выкрал этот чертов камень. С помощью магии! Если кто и знал, как на самом деле работает проклятая вещица, так это он. Если подумать, тебя вообще не было в пещере! Ты бродил в лесу, отупевший от тоски и тревоги. Ну, еще более отупевший, чем обычно. Я в одиночку их одолел и сбежал, а потом ты наткнулся на меня, пока я тут отдыхал. И... знаешь что, давай я буду говорить, когда вернемся, а то ты все перепутаешь. Великая радость моего возвращения в целости и сохранности так тебя поразила, что ты онемел. Просто притворись немым на недельку, пока все не уляжется. Мерлин надулся и закатил глаза, пытаясь скрыть накатившую на него волну облегчения. — Так ты просто присвоишь всю славу себе? — Я же принц, — напыжился Артур. — Это мое право по рождению. Значит, решено. Он снова прикрыл глаза. Вид у него был измученный; Мерлин подумал, что тот захочет подремать тут на солнышке. Он неподвижно сидел, наблюдая за лицом Артура открыто, как никогда прежде. Раньше всегда приходилось довольствоваться беглыми взглядами. Теперь можно было смотреть, сколько душе угодно, понежить взор всем этим великолепием: светлыми ресницами, изгибом губ, едва заметными морщинками в уголках глаз, тем забавным местечком, где слегка расширялась переносица. Пальцы Артура дернулись у него под рукой. Быть может, он уже задремал, и сны его наполнила тьма. Мерлин осторожно просунул пальцы в раскрытую ладонь и взял Артура за руку, отгоняя кошмары. Забинтованная рука тихонько пожала его в ответ. — Я, кстати, все еще жду, что ты объяснишь своего приятеля-дракона, — произнес вдруг Артур нисколько не сонным голосом. — Я так понял, вы с ним на короткой ноге. — Да нет, — ответил Мерлин. — Мы и разговаривали-то всего пару раз, и… Ну, ты видел, какой он. Твердит все время о чем-то своем, драконьем. — Ну, отлично. А как насчет камня? О нем-то ты знаешь? Можно пользоваться им для добрых дел, или лучше посоветовать отцу уничтожить его? — Определенно можно, — задумчиво протянул Мерлин, вспоминая, как его магия свернулась внутри камня, а потом распалась на призматические осколки силы, которая тем самым очистилась, улучшилась и приумножилась. — Для добрых дел можно использовать что угодно. Боевая машина, например, станет незаменима в угольной шахте. — Это да, — согласился Артур, и глаза его уже сверкали от свежих идей. — Хотя не знаю. Страшно до чертиков. Может, мы не готовы к такой силе. — Да мы никогда не готовы. Ты хоть представляешь, какой неожиданностью стало изобретение арбалета? Или, если заглянуть еще дальше в прошлое, заостренные орудия в руках всех тех первобытных варваров — вот уж кому не повезло. — Да и двигатели, — подхватил Мерлин. — На века опередили свое время. — Не то слово. Но, наверно, только так и можно двигаться вперед — сперва действовать, потом разгребать последствия. Иначе не выйдет. Он взглянул на Мерлина мельком, и тот почувствовал, как по тыльной стороне ладони медленно, щекотно закружили загрубевшие пальцы. Ощущение было таким приятным, что спрашивать, зачем это Артуру, не хотелось. — Но прямо сейчас ты, кажется, не готов, — сказал Артур. — К чему — к магии? Но я же... — Да нет, вот к этому, — быстро сказал Артур и приподнялся. Он нежно приобнял Мерлина за шею. Прикосновение было невесомым, но Артур очутился совсем рядом, всего в нескольких дюймах. А потом он коснулся губ Мерлина своими. Поцелуй вышел легким, нежным и невинным, одно только сухое соприкосновение кожи. Мягкое тепло чужого рта отчего-то ошеломило, оглушило и ослепило на мгновение. Все вокруг отошло на второй план, остались только губы, прижатые к его губам, дыхание у Мерлина на щеке, пальцы, которыми Артур все сильнее обвивал его шею, поглаживал кожу и зарывался в волосы. И тут Артур отстранился и, невероятно довольный собой, снова прилег на траву, подставив широченную улыбку небу. Мерлин огорошенно смотрел на него, все еще чувствуя, как от поцелуя покалывает губы. Надо бы рассердиться — вполне возможно, это лишь жестокая шутка над влюбленным слугой или, того хуже, выраженная таким нечестным способом благодарность. Но нет, Артур же не такой. То была гордая улыбка. Он гордился, что ему хватило смелости сделать первый шаг. Мерлин вопрошающе коснулся его лица. Золотистые ресницы дрогнули, и на светлой коже расцвел румянец. А потом не осталось сил сопротивляться этому притяжению, это отчаянной жажде. Он накинулся на Артура, точно сокол на жертву, и впился в его губы, целуя жадно, глубоко, полностью отпустив себя. Из горла Артура доносились самые чудесные прерывистые звуки на свете, он обнимал Мерлина за спину и цеплялся за него изо всех сил. Мерлин взял его совершенное лицо в ладони и стал покрывать отрывистыми влажными поцелуями: веки, скулы, кончик носа и снова губы. Он шевельнулся, чтобы прижаться к Артуру всем телом, чтобы чувствовать, как поднимается и опускается у него грудь, и как быстро колотится сердце. Взгляд у Артура был нечеткий и немного отчужденный, а руки чуть подрагивали от напряжения. — Ты как? — хрипло спросил Мерлин. От радости и возбуждения кружилась голова. — Я целыми днями не снимал это рванье. От меня смердит, как от дохлой лошади, — ответил Артур с подлинной мукой в голосе. — Вовсе нет, — уверил его Мерлин. — То есть, да, но мне все равно. Артур не то хохотнул, не то вздохнул ему в губы и привлек его к себе. На сей раз он первым углубил поцелуй, пытливо обвел языком контур Мерлиновых губ, а затем полностью завладел его ртом. Целовался он не сказать чтобы очень умело, чуть неуверенно и совсем не так, как рисовалось Мерлину в разнузданных мечтаниях, слишком дерзких для слуги. Но поцелуи от этого стали только слаще, и любовь его к Артуру — еще крепче. Они оставались в траве, целуясь с закрытыми глазами, пока не услышали топот копыт вдалеке, и тогда Мерлин прижался к припухшим губам Артура в последнем нежнейшем поцелуе и поднялся, чтобы помахать всадникам.