Анима. Огненный сокол

      Солнце поднялось выше, возводя на трон времени день, но теплее не стало – приближалась осень. Поднявшийся было ветер теперь дул со зверской силой, хватая за рубашку, штаны и даже пояс. Где-то вдали ревела река, напротив неё шумели листья, но в целом было очень тихо. Так тихо, что начинаешь слышать собственные мысли.       — Да перестань, всё у нас получится! — отмахнулся Нил, шагая впереди и иногда посматривая через плечо. — Лесовик не отправил бы нас за предметами, он же всё знает!       Райлан с сомнением промычал. Его лицо, сильно бледное под глазами, выражало простую и ясную мысль: «Он мог просто не подумать, в вашей земле же этого делать не любят». Нил фыркнул, прочитав все страхи и предположения новоиспеченного друга, и развернулся к нему всем корпусом.       — То же мне, раскис на полпути к цели, — идя спиной вперёд, закатил глаза золотой стриж, — да с чего ты вообще об этом задумался? Найдём последний предмет и разберёмся на месте, чего заранее-то паниковать?       Его голос звучал беспричинно уверенно – одним словом так, как всегда звучал в подобных ситуациях. Весёлые нотки стукали в каждом слове подобно удару молота о наковальню, но надежды этот молот почему-то не вбивал. Райлан шёл, стискивая рукой локоть и глядя себе под ноги – вид у него был не на шутку озадаченный. Ещё бы, понять так поздно такую важную вещь! Внутри мигом потускнело, остыло, опустело – как когда ты думаешь о чём-то приятном и вдруг одна мрачная мысль перечёркивает все впечатления. А категорию «приятного» бывший Ястреб открыл для себя совсем недавно, поэтому и омрачение получилось особенно сильным. Ещё недавно они брели и беспечно болтали (и, подумать только, он в этом участвовал!), ещё несколько минут назад он сказал, что хочет называть Нила своим другом... А сейчас всё это накрыла тень до ужаса простого осознания.       Они идут создавать духа земли, а даже не знают, как это сделать. У Нила больше нет анимы – совсем нет, абсолютно, ни капли. А даже если есть, то этого вряд ли хватит на невероятно сложное и важное дело – создавать защитника для новых земель нельзя без золотой магии, это как с местом силы...       Но золотой стриж явно не разделял мнения своего всегда и во всём сомневающегося друга. Главной причиной этого была анима, подсказывающая, что всё будет хорошо, а второстепенные строились на основе любимой ястребиным воспитанником логике. Во-первых, покровители стихий знали о том, что их спаситель пуст (а если и не знали, он сам об этом сказал) и не посылали бы тогда за предметами. Во-вторых, зачем эти предметы вообще нужны, если не в них заключена необходимая сила? Нил чувствовал, сколько в лапте и бусине анимы, и был уверен, что на духа земли этого более чем достаточно.       А значит – ни страха, ни сожалений. Их задача – найти и соединить предметы, а остальные проблемы они решат потом, когда те появятся. Лесовик же сказал: «Вы поймёте, что делать», а значит всё как-нибудь само устроится. Надо только не унывать и всеми силами верить! К тому же...       — Я знаю, что всё у нас получится, — твёрдым голосом заявил Нил, и лицо его просияло. — Не глупо надеюсь, а знаю. Наша земля не будет захвачена или уничтожена – так написано на бумаге, которая хранит пророчество о будущем. Это доказывает, что мы справимся. Пророчества ведь всегда исполняются, если хорошо сыграть отведённую тебе роль? А что до магии, то я не думаю, что у меня её нет. Я смог отыскать путеводные нити в дубраве!       — И потом едва ноги переставлял.       — Неважно! Возможно, анимы во мне немного, но уж точно что-то есть. Накопить её недолго, это может каждый... Не сомневайся, теперь поздно уже. Нам осталось найти один предмет и сможем создать духа земли!       Он подмигнул Райлану. Возможно, хотел сказать ещё что-нибудь ободряющее, но понял, что достаточно, и не сказал. Тот поднял голову и встретился со взглядом светлых глаз: смелым и упрямым, как всегда. Ещё бы, неизвестность золотого стрижа никогда не останавливала! Что бы не ждало их впереди, как бы не обернулось это опасное приключение – они достигнут цели просто потому, что он так хочет. А чего он хочет, то произойдёт вопреки всем законам мироздания... Под действием этих внезапно нахлынувших мыслей сомнения Райлана немного отступили.       — Ты кого угодно заставишь себе верить, — неловко хмыкнул он, расжав локоть и выпрямившись, — такого упрямства я не видел ни у кого в своей жизни.       Они улыбнулись друг другу: бывший Ястреб одобряюще, а его спутник гордо, словно говоря: «Да, я такой и ничего вы со мной не поделаете». В ушах сильнее засвистел ветер, вдали загрохотала река, а напротив неё зашумели листья... Всё на секунду стало так, как было в начале дня.       Но только на секунду.       Райлан вдруг резко, неестественно замер: глаза распахнулись, как от сильного испуга, грудь стеснилась и с хрипом выдавила воздух. Нил не успел подумать ни о чём, как тот рывком бросился к нему, схватил за плечо и опрокинул: спина врезалась в голую землю, но боли золотой стриж не почувствовал. Он видел, как над ними взметнулось что-то чёрное.       — Быстро... — на одном дыхании сказал Райлан, но его голос вдруг сорвался на последнем звуке. Парящая над ними черта обрушилась вниз, выросла и сомкнулась на нём петлёй – руки выше локтя обвила теневая верёвка, а затем кто-то сильнейшим движением дёрнул её и потащил к себе.       — Эт-то стр-риж и пр-редатель! — отрывистый, противный, не человеческий голос. Над головой Нила аспидным сгустком порхала птица, щёлкая огромным клювом и топорща хохол перьев на голове.       Монструм. Тот самый, которого он видел на реке перед появлением Водной девы...       Вот теперь подумать и испугаться было самое время. По венам заходила дрожь, когда Нил поборол охватившее его оцепенение, и позвоночник прошило холодом. Он не помнил, как поднялся резким ломаным движением, как посмотрел вперёд и увидел сержанта Гарды: Ноль Ноль Один стоял в двух шагах и держал другой конец верёвки. По его сдержанно злому взгляду было видно, что она нацелена поймать золотого стрижа, но его невыносимо умный спутник спохватился быстрее и, чтобы спасти, толкнул того на землю... Зря. Теперь сам схвачен, а без него освободитель этих земель никуда не уйдёт.       Ястреб впился жутким взглядом в Нила, нарочито медленно приблизившись к Райлану и остановившись только после резкого рывка того в сторону захватчика. А Нил застыл, как ледяное изваяние: ужас иглами прорастал в его существо, замораживая тело всё и сразу, только сердце бешено ходило ходуном. Нет! Нет, они не могли так просто его не заметить!       — Немедленно освободи его! — ощущая, как лёд отступает под напором какого-то другого чувства, воскликнул золотой стриж. Голос угрожающим не получился: скорее глухой выдох, едва слышимый и разбираемый – но на внушительность своих слов сейчас некогда обращать внимания. Райлан сказал, что гардиан послан их убить, а ничего хуже этого быть не может. У них же нет шансов одолеть его! Совсем!       Кажется, враг либо знал, либо догадывался об этом. Смерив Нила презрительным взглядом, он вдруг мелко перебрал пальцами, залез в Тень и вытащил из неё чёрный обод. Этого оружия не использовали на игре, и в какую-то секунду вновь стало страшно до обморока, но Нил затолкал это чувство подальше и незаметно сжал руки в кулаки. Так, спокойно. Ситуация кажется безвыходной, но он найдёт из неё выход. В нём же есть магия! Должна быть! Хоть чуть-чуть!!!       Над ухом зловеще засмеялся монструм, и от этого смеха стало слишком не по себе. Сосредоточится на моменте и вызвать золото казалось – и было – совершенно невозможно, но Нил не позволял себе думать об этом. Спасти Райлана! Спасти и скорее убраться отсюда!       — Золотые народы ценят чужую жизнь, даже если она бесполезна, — Ноль Ноль Один тем временем будто прочёл мысли и обернулся к бывшему Кадету. — И я это использую.       Он разжал руку, и с неё змеей соскочил тот самый ледяной обод. Расчертил кривой зигзаг на земле, поднялся по руке, шее и вновь сомкнулся на лбу пленника. Дыхание Райлана участилось – он хорошо знал, что это за заклинание и что оно способно с ним сделать.       Сержант поднял свободную руку ладонью вверх, соединил пальцы и потом снова развёл их в стороны. В ладони тут же заискрилось ещё одно кольцо: тонкое, мелкое, но наполненное тенью в десятки раз больше. Нилу это действие ясно говорило об опасности, но он не попытался помешать. Где-то в недрах разум кричал: сделаешь шаг, и будет только хуже. С Райланом этот Ястреб сделает всё что угодно, а до тебя доберётся в следующую минуту и сделает то же самое! Всё, история золотой земли закончится вопреки пророчеству – быстро и бесславно. В этот солнечный, прохладный осенний день.       — Не смей, — чувствуя, как внутри оглушительно колотится сердце, со своего места проговорил Нил. Он со всей возможной силой толкал волну чувств по рукам в ладони, желал, представлял – ведь однажды получилось!       Но ничего не произошло. Руки теплели, но не от золота, в груди расцветала пугающая пустота. Нил отчаянно звал из сердца аниму, прятал в отдалённом краю души страх, остановить рост которого был уже просто не в силах. Но анима не приходила, не покалывала кожу волшебством, не подсказывала, что делать. Ему оставалось лишь обречённое созерцание. И Ноль Ноль Один угрожающе сощурился.       — Говори, зачем нужны предметы, — приказал он, демонстративно дёрнув пальцами. — Какого духа вы хотите создать и зачем.       Холод от него бросился во все стороны, покрыв инеем песок и пыль на земле, коснувшись Нила и вытягивая остатки уже призрачной надежды. От последних слов в груди едва заметно ёкнуло, но не от испуга. Он сразу понял, откуда этот гад всё знает, и возненавидел себя больше, чем в день поражения на месте силы.       Они сами рассказали о предметах. Всё это время, пока шли и беспечно болтали, он сам говорил о них, а гардиан был рядом и слышал каждое слово... Страх вдруг подкатил новой, такой огромной волной, что когда она захлестнула Нила, он перестал слышать собственное дыхание. Железный звон заполнил голову, и в груди застучало почти до боли.       Ноль Ноль Один ждал ровно десять секунд.       — Любого Ястреба учат терпению, — молчание не нарушилось, и он перевёл тяжёлый взгляд на Райлана. – Но ты всего лишь солдат, выходец из этих земель. Проверим, насколько тебя хватит, если золотой стриж не желает говорить.       Он сделал сложное движение. Теневая верёвка исчезла, растворившись в ледяном дыме, но надежды на побег это не принесло. Ноль Ноль Один вытянул руку с маленьким чёрным кольцом, почти незаметно нажав на него пальцами. Райлан вздрогнул и схватился за голову – виски угрожающе сдавило, перед глазами поплыли тёмные круги. В последнюю секунду они с Нилом встретились взглядами, но в глазах Райлана тот прочитал не зов о помощи, а приказ ничего не рассказывать...       Дальше началась пытка. Гардиан постепенно нажимал на кольцо в своей руке, и каждое касание передавалось его теневой копии. Обод на лбу Райлана стягивался, а хуже того – отравлял мысли горечью и скорбью, превращая физическую и душевную боль в одно и тоже. На это было невыносимо смотреть, потому что Нил видел в глазах друга каждую эмоцию. Поглотивший его страх начал исчезать и таять, но вместо него приходило что-то в сотни, тысячи раз ужаснее.       Говорить про духа-защитника было нельзя. Если он скажет, их миру настанет конец, потому что враг убьёт их и сотрёт в порошок предметы. Последний – кувшин – Ястребы или найдут, или посчитают бесполезным. И, к сожалению, не ошибутся. Никто никогда уже не отправиться его искать, надеясь на невозможное, никто не использует его магию... никто кроме них и не знает.       Единственная в этой части мира золотая земля будет захвачена...       — А!       Крик Райлана вошёл как раскалённый нож, заставив нечто в сердце золотого стрижа болезненно забиться. Ноль Ноль Один медленно сжимал теневую дрянь, но его пленник не говорил ни слова, несмотря на то, что ему было больно. Он сдерживал свои чувства, но не из гордости, не из желания сохранить достоинство перед врагом. Он не хотел, чтобы Нил видел.       ...Ястребы узнают о единственной надежде золотых народов. Уничтожат последние золотые реликвии, последний путь к победе. Эта прекрасная, обильная солнцем и жизнью молодая земля вновь заболеет и будет медленно умирать... Нил заглушил голос разума, чувствуя, как через всё отчаяние и горе к нему пробивается что-то светлое.       — Предметы создали покровители золотой магии. Они сказали, что с их помощью можно сотворить духа земли, который встанет на её защиту и не позволит вам победить.       Слова рухнули, как тяжёлые камни, и уже нельзя было не думать о том, что же он сделал. Нил стоял, дрожа то ли от страха, то ли от ярости, не отрывая взгляда от ухмыляющейся перед ним пернатой твари. Как всё быстро и просто получилось, да?! «Вы не сопротивляетесь, надавишь – сдаетёсь». Забавно смотреть на вашу любовь к жизни, на вашу привязанность к другим! И легко заставить говорить жалкого, бесхребетного золотого волшебника...       — А теперь оставь его в покое, — Нил не слышал, как зло, люто прозвучал его голос, — Я рассказал всё, что ты хотел.       Дыхание шумело, грудь тяжело и быстро вздымалась под одеждой, но будь он способен выбрать прошлое и ответить ещё раз – ответил бы тоже самое. Да, золотые волшебники ценят жизнь и проигрывают, если поставить её на кон, однако ни раньше, ни сейчас, ни в будущем он не будет считать это слабостью. Ястребы готовы целые деревни стереть с лица земли, когда этого потребует цель. И в этом не было ничего сильного и героического... Нил знал, что будет дальше: гардиан ответит на его требование «Нет. Я избавлюсь от вас обоих», запустит руку в Тень, достанет какое-нибудь оружие и всё. Ястребы ведь никогда не уступают, не ставят ничего выше задания, не держат слово. Нил нисколько не был удивлён, не верил в обратное. Но хотел если не спасти Райлана, то хотя бы облегчить его страдания.       Анима есть в каждом – это радость, это счастье, это самая суть жизни. Её очень легко взрастить – достаточно думать о хорошем и не совершать зла... Но чтобы анима однажды стала золотой магией, ты должен совершить добрый поступок. Нил почувствовал, что в эту минуту, самую отчаянную в его жизни, свет в глубине сердца как будто вспыхнул, окреп, разросся, стал сильнее всех теневых чувств. Тёплым огоньком он пробился через их стены, заполнил испуганное сердце, но не остался в нём. В ладони само собой скользнуло золото – единственное, последнее. Всё, что было в Ниле со дня подаренной Матерью-землёй жизни.       Он смог отыскать путеводные нити. Это отняло много сил, но он смог. И сейчас, даже если придётся отдать столько же или больше, он с удовольствием это сделает.       Нил закрыл глаза и сосредоточился на желании, сжимая в кулаки нагретые магией пальцы. Это продолжалось одно мгновение, и Ноль Ноль Один ничего не успел заметить. А потом золотой стриж взмахнул руками, срывая с них вихрь яркой золотой пыльцы.       Желание было очень простое – создать стену между гардианом и Райланом, потому что на большее его силы точно не хватит. Это даст им совсем мало времени, и что будет, когда оно закончится, Нил подумать не успел. Он вдруг почувствовал, как из-под рёбер словно вырвали огромный кусок, и кусок этот уходил корнями глубоко во что-то очень-очень хрупкое. Последнее, что он успел сделать – посмотреть на Райлана, который до сих пор сидел на сухой земле, сжимая голову. Нил не знал, слышит и видит ли их бывший Ястреб, но успокоился от мысли о том, что сейчас ему станет легче. Созданная им стена уже дрогнула и рассыпалась, и лишь несколько золотых крупиц упали, коснулись теневого обруча в руках сержанта...       Связь с заклинанием оборвалась.       Воздух озарил серебряный всполох, а за ним последовал удар огромной силы. Нил не ощущал, как его отнесло, как перевернулось перед глазами небо... Пушистые облака и накрывшая их золотистая дымка – он больше ничего не увидел.       Что такое боль? Пожалуй, сложно ответить на этот вопрос – слыша его, ты представляешь многое, но когда пытаешься объяснить, все слова блекнут и исчезают, как вспорхнувшая с ветвей птичья стайка. Но боль никогда не была неким словом, неким туманным понятием, которое использовали теневые народы и которого не знали представители золотых... В каждом она есть, каждый когда-нибудь да чувствовал её и знает, как старого друга.       Вопреки страшным историям о Ястребах, те не любили испытывать боль. Сумасшествие для любого живого существа – это не чувство, не состояние, из которого возможно соткать магию. Боль – это когда внутри что-то ломается, разрушается и умирает. Не только в теле, но и в душе: это горечь, скорбь, раскаяние. И хуже испытания, чем болью, придумать не сможет никто и никогда...       Настораживающий шелест листьев становился всё громче и отчётливее, наступая со всех сторон. Будто летишь сквозь беззвучие высоты к лесу или скользишь туда через Тень. Райлан не отдавал себе отчёта в том, что медленно приходит в сознание: сильная слабость, ощущение пустоты и сухости... Он чувствовал признаки пробуждения, но осмыслять их как будто что-то мешало. Тяжёлый звон в голове отступал под волнами тепла, словно чья-то рука гладила по голове исцеляющим движением. Как же странно это ощущать. Как будто часть сознания чужая...       Но шелест прорезался через пелену забытья и помог пересилить его усыпляющее действие. Райлан вдохнул, ощутив это в полной мере, а затем со стоном открыл глаза – вернее, попытался их открыть. Над ним мягко сияла древесная зелень, изредка пробивался оранжевый луч – не слепящий, закатный. Поняв последнее, бывший Ястреб мгновенно высчитал прошедшее время. И с криком вскочил бы, если бы нашлись силы. Гардиан, засада, предметы! Что вообще случилось?! Память не спешила отвечать на эти вопросы, потому что случилось, видимо, что-то из ряда вон выходящее – Кадета Семь Два Три, всегда бдительного и собранного, просто вывели из строя. Пока мозг старался это исправить, Райлан искал силы для того, чтобы сесть: они вроде бы и были, но собирались с огромным трудом. Вот как ощущается поражение...       Ещё несколько минут он лежал и рассматривал деревья, пока одно ощущение не заставило наконец придти в себя. Он был в лесу, но лежал не на земле: под головой едва заметно опускалось и поднималось нечто, и процесс этот очень напоминал дыхание. Райлан рывком сел, но движение оказалось слишком поспешным – не ощущаемая до этого голова резко отяжелела и закружилась, в теле заболело всё. Райлан не сразу переборол последствия смены положения, но Ястребы хорошо умеют контролировать чувства. Так. Теперь надо снять действие морока. Юноша закрыл глаза, глубоко выдохнул, коснулся языком пересохших губ. Полусонное состояние отступало под натиском воли, в голове начало немного проясняться. Главное – не дать мыслям обрушиться всем сразу, иначе не сможешь проанализировать ситуацию и составить чёткий план действий. Всё по порядку. Итак, где он сейчас?       Ответ на первый вопрос было легко найти: он в лесу, скорее всего в том, который растёт по краю дороги в деревню. Великие крылья, деревня! Они же не дошли туда из-за нападения гардиана! Это воспоминание так внезапно ударило, что Райлан едва не изменил правилу про порядок мыслей. Взял себя в руки и стал последовательно вспоминать всё. Голова болела пуще, она словно была готова разлететься на куски, и не только потому, что сержант Гарды додумался использовать Диадему мучений. Когда магия Нила слилась с этим заклинанием, вспышка отбросила его в высокий камень – кажется, он встретился с ним именно головой...       Нил. Воспоминание о нём перечеркнуло всё.       Райлан впервые в своей жизни по-настоящему испугался. Разумеется, он и раньше испытывал страх – Ястребы не отрицают это состояние, хотя постыдно его демонстрировать, – но не такой и не за чужую жизнь. Он инстинктивно посмотрел себе за спину, как будто желал увидеть золотого стрижа поблизости, и испытал сразу и ещё больший испуг, и облегчение. Облегчение от того, что Нил действительно оказался здесь, а испуг – потому что лежал на земле без сознания. Кадет Семь Два Три вспомнил, как почувствовал под собой чьё-то дыхание – это было дыхание Нила. Очевидно, он лежал головой на его груди.       Но почему? Как они оба оказались здесь? Продуктивно было бы найти объяснение, но мысли юноши вдруг резко сменили направление. Он вспомнил ещё кое-что, что должно было повергнуть в состояние испуга: гардиан требовал рассказать про предметы, и Нил вопреки приказу рассказал. Да, Райлан слышал. Даже тогда, борясь с мучительной головной болью, он слышал. И как бы ни необходимо сейчас думать об исходе нападения, сохранности предметов и их местонахождении, он думал только о поступке золотого стрижа. Ничего удивительного в нём не было – представитель местных народов не смог проявить стойкость или дать отпор, но... Его дух сломила не собственная боль, а чужая.       Боль. Самое кошмарное состояние, когда что-то внутри тебя ломается, разрушается и умирает. Легко сдаться, чтобы её не причиняли тебе, но как на решение может повлиять чужая боль? Райлан многое слышал о том, что золотые волшебники ценят отдельную жизнь вне зависимости от пользы, но если раньше это воспринималось им как слабость, то теперь совершенно наоборот.       Легко выполнить требования врага, когда страдаешь ты. Но каждый ли сможет это сделать, чтобы спасти другого? Отдать нечто ценное, чтобы помочь кому-то, кто с тобой не связан. Чтобы прекратить ту боль, которой ты не ощущаешь.       Райлан сидел на земле, смотря на Нила, и в глубине его давно остывшего для чувств сердца родилась маленькая тёплая искорка. Феи были правы, говоря, что аниму можно соткать из воспоминаний о родных и друзьях. Потому что они – единственная цель в жизни. А анима и есть жизнь.       Но ястребиные зрение и слух сильно переоценивают. Мало того, что воспитанник теневых магов не заметил, как погрузился в непозволительные в данной ситуации размышления, он ещё и не заметил, что на опушке появился третий человек...       — Даже не знаю, как к тебе обратиться, — чтобы застать его врасплох, момент был просто идеальный. — Ты очень сильный, раз смог прийти в себя после удара Тени. Как себя чувствуешь?       А вот скорость соображения Ястребов переоценить сложно – за две секунды до того, как обернуться, Райлан успел подумать сразу о трёх вещах. Во-первых, голос за спиной принадлежал точно не гардиану, он был низкий и хрипловатый, как у человека преклонных лет. Во-вторых, интонация добродушная, даже дружелюбная. В-третьих, если бы это был враг, то атаковал бы уже давно. Райлан снизу вверх оглядел неожиданного гостя: высокий седой старик в длинной одежде и с корзиной в руке. Серые глаза ласково поблёскивают, на лице собрались морщины от широкой улыбки... Кажется, это местный житель. Кадет Семь Два Три позволил себе облегчённо вздохнуть.       — Моё состояние удовлетворительное, — неохотно ответил он, потому что ответить на вопрос всё же стоило. Человек из деревни не вызывал каких-либо подозрений, но внутри почему-то всё равно заговорила привычная для Ястреба настороженность. Исчезли и отголоски недавнего состояния, ход мыслей быстро вернулся в нормальное русло. Старик посмотрел на Райлана – внимательно, пристально, и это заставило сдержать подступившую изнутри неприязнь. Опять. Зачем всегда смотреть прямо в глаза?       — Ведь совсем ещё мальчик, — взгляд пришедшего, к ещё большему недовольству, сделался похожим на сочувственный, — а говоришь совсем как эти птицы...       В голосе старика на миг проснулось что-то печальное – но золотые народы, кажется, бояться этого естественного чувства? – однако через пару секунд исчезло, вытесненное тем же дружелюбием. Так как ход мыслей Райлана вернулся в нормальное русло, он принялся оценивать положение. Почему старик указал на его сходство с Ястребами? Считает его бывшим игроком из Селения или действительно почувствовал Тень? Скорее первое, потому что сказал «раз смог прийти в себя» – после своей же магии в себя не приходят. А ещё он откуда-то знает о том, что случилось, и спросил о самочувствии... Не исключено, что этот старик оказался на опушке не просто так.       — Вы видели Ястреба на поляне перед лесом? — последовал короткий вопрос. — Он... напал на нас. Это вы оказали содействие?       Кажется, вот теперь всё предельно ясно. Они с Нилом оказались безопасном месте, далеко от дороги, живые и вполне здоровые – это не чудесное стечение обстоятельств. Без чужого вмешательства обстоятельства вообще не могли так стечься. Этот старик как-то сумел заставить уйти гардиана и доставить их самих сюда.       — Ты зря считаешь всех в этих землях трусливыми слабаками, — помолчав, хмыкнул незнакомец, но его тон совсем не соответствовал выражению лица, — конечно, я видел и поспешил помочь вам. Когда твой друг рассеял теневое заклинание, вспышка напугала Ястреба, а я успел вас скрыть и переместить поглубже в лес.       Он говорил мягко, спокойно, даже без гордости, и что-то в маленькой речи заставило Райлана всерьёз воспринять этого добренького на вид старичка. «Ты зря считаешь всех в этих землях трусливыми слабаками» – похоже, этот определённо таким не был. А ещё не был наивным, потому что говорил разумно. Да и действовал тоже: дождаться, когда враг будет слаб, потеряет бдительность, и лишь потом использовать магию... Он такого от золотых народов не ожидал.       — Значит, вы волшебник?       — Можно и так сказать, – загадочно отозвался старик, глянув в свою корзину и чему-то улыбнувшись.       — Тогда почему вы оставили нас именно здесь? Не разумнее было скрыться в деревне?       — А это ты узнаешь, когда твой друг проснётся.