New Game

- Заходите, чего ждете? Мы пришли, - Адна влетела в свой домик, взмахом маленькой ручки открыв двери. - У меня есть комната для гостей. Правда, там крошечная кроватка с золотым пологом и застланная голубым шелком - уж не знаю, каково вам на ней спать будет, - съязвила маленькая вила. Адна была не в самом лучшем настроении - мало того, что ей предстоит приютить у себя темного фейри, так еще и королева Маб сурово отчитает ее вечером и, возможно, даже строго накажет. Но об этом лучше не думать - толку-то изводить себя тревогой заранее. - Благодарю за гостеприимство! - Джарет столь же насмешливо раскланялся, решив, что это всё же не наихудшая беда. Силы-то хоть немного восстановились - а ночью он вообще колдует лучше, чем днём - может, и сотворит себе что-нибудь, чтоб постелить пока на полу. А там, когда совсем окрепнет, можно будет добавить в гостевую лишнее измерение с помощью шаров... Или свой собственный дом возвести - дворца не надо, хватит и дома! Только бы пока что заслониться от угрозы Румпельштильцхена! - Знаете, а вы всё же мне чем-то нравитесь - наверное, тем, что не приторно-добры и умеете за себя постоять! - сознался Джарет. - Вот только боюсь, вряд ли вам острый язычок поможет сегодня вечером на аудиенции у королевы. Уж эти женщины при власти! Я мог бы мно-огое о них рассказать! Они порой вытворяют такое, что и наш Тёмный друг бы ужаснулся! Нет, нам определённо нужно держаться друг друга - оба мы его ненавидим и оба, похоже, не особо в милости у Её Величества. - Объединяться с темным фейри - хуже даже в ночном кошмаре не придумать! - скривилась Адна. - Но вы правы... отчасти. И раз уж вы мой гость, то не желаете ли нектарового чаю? Мы, феи, только нектаром питаемся. Если захотите чего-нибудь мясного, - вила сморщила носик, - подружитесь с драконами. - Чаю так чаю, не откажусь - там, откуда я родом, без чаю и день не начинался! А брезговать нами, тёмными фейри, всё же не стоит! - посоветовал бывший король. - Я ведь, как говорил, тоже человеком на свет родился и не по своей воле «потемнел», а кто-то добрый и мягкий просто не смог бы руку на Румпельштильцхена поднять. Пожалел бы, как наша красавица! Джарет имел в виду Белль, о которой Адна рассказывала ему всю дорогу. Как и маленькой виле, ему было трудно поверить в искреннюю любовь доброй и красивой девушки к отвратительному чудовищу. - Да, вы говорили о драконах? Неужто в Феерии и драконы водятся? - вот это уже стало любопытно! - И Темный человеком на свет родился, но его что-то вы не оправдываете, как себя, - насмешливо бросила Адна и полетела на кухоньку, где тут же принялась готовить нектаровый чай. - Он и насыщает заодно! Голодным не останетесь. А драконы не в Феерии живут, а за ее пределами, в пещерах. Темный своего там нашел - я разузнала, что он увидел драконицу, у которой яйцо треснуло и должен был погибнуть детеныш. Темный спас дракончика и взамен его же и забрал. А теперь этот дракончик чуть не сжег меня там, в Городе, когда я пыталась отправить Белль в ее родной мир. Большой вырос, красивый, голубого цвета. Наверное, скоро мать навестит... - Если эта тварь ему ещё позволит! - фыркнул Джарет. - А вот то, что Румпельштильцхен ещё и дракона завёл - плохо. Труднее будет попасть в его замок, даром что летать умею и я! Хотя, когда я совсем окрепну, можно будет как-то и рискнуть! Скажем, отвлечь внимание дракона... Ведь они, насколько я помню, любят всё красивое, блестящее и драгоценное? Или, опять же, если хозяин ему позволит, можно будет улучить момент, когда наша «птичка» навестит мать! - Замок Темного неприступен и без дракона, - покачала головой Адна. - Иначе бы я туда проникла. Или даже сама королева Маб. Румпельштильцхен наложил мощную магическую защиту на свое жилище. Туда можно проникнуть только с его разрешения, я думаю. А зачем вам туда? Надеетесь найти что-нибудь, что послужит против самого же Темного? - Это бы не помешало! У него, как я понял, целая магическая лаборатория - он приносил ко мне в тюрьму колбу и хотел отнять мою магию и поместить её туда, но тогда бы нависла угроза, что из ада выйдет тот самый демон и изорвёт в клочья нас обоих. Престол Андеграунда просто обязан быть кем-то занятым - пока я жив и дышу, я всё равно его король, пусть и в изгнании. Поэтому Тёмный вырвал мне сердце. Если же у него оно где-то хранилось, то в его замке есть много чего не менее интересного! Может, и его погибель там где-то залежалась! Были же маги, которые смерть свою хранили в каком-то предмете! Вот только, боюсь, его подруга слезами насмерть изойдёт, - вздохнул Джарет. - Уж свою погибель-то Темный - если она есть - наверняка в самое надежное место спрячет, куда не доберешься, - скептически заявила Адна. Между делом она разливала свой свежеприготовленный нектаровый чай в две крошечные фарфоровые чашечки. - Жаль, что нельзя как-то лишить его магии навсегда. А вы бы убили его, превратись он в слабого, беспомощного человека, как чуть было не случилось после поцелуя Белль? - фея испытующе посмотрела на Джарета. - В слабого и беспомощного? - Джарет призадумался. Убивать слабейших - для прежнего Джарета это было бы, возможно, не труднее, чем воды напиться или кусок хлеба съесть, но теперь... - Вряд ли красиво убивать того, кто слабее меня. Вот одолеть его в поединке и убить - другое дело! А безоружного и беззащитного... Однажды я разделался с грабителями - вздумалось как-то притвориться человеком и посидеть в одной... гм... сомнительной таверне. Там крутился сброд и похуже меня, и три молодчика, увидев, чем я расплачиваюсь, пошли за мной, желая отнять остальное. Видели бы, как они перепугались, когда я обернулся, а в глазах у меня - красный блеск! Дальше уже... дело мастера боялось. Я даже магию не применял. И стыд меня не мучил - они втроём задирались против одного, а кто знает, сколько таких, как я, осталось в канаве с «улыбкой» на шее. Это мне повезло, что я сильнее и быстрее обычного человека. Но вот просто так - вряд ли я бы его. А вот запереть в каком-нибудь сыром подземелье - это да, он вполне заслужил! - Зачем запирать в подземелье, если бы он уже лишился магии? - передернула плечами Адна. - Может быть, он тогда бы в прах рассыпался сразу - говорят, его возраст достаточно велик по человеческим меркам. И человеческое тело могло бы такого бремени лет не выдержать. Сказав это, вила принялась допивать свой чай. Ей вдруг подумалось, что неплохо бы заманить Темного в ловушку и расстрелять из лучевого пистолета. Возможно, если хорошенько постараться, удалось бы его убить. Вопрос в том, насколько бы хватило световых лучей. Адна даже не замечала, что все больше и больше отдаляется от образа обычной доброй феи. Она слишком много думала о мести. *** Румпельштильцхен и Бэй материализовались в нескольких футах от Темного Замка, и отец украдкой глянул на сына - как тот себя чувствует после перемещения, не испытывает ли снова желания сбежать. Да и было бы куда бежать - замок окружали густые и неприветливые леса. Тем временем Церулеус, как раз благополучно отдохнувший от полета, покинул свою пещеру и отправился посмотреть, не явились ли к замку какие-нибудь незваные гости. Увидев недавнего человечка из Города, да еще в сопровождении Темного, дракончик удивленно моргнул - но тут же дружелюбно кивнул Бэю. - Здравствуй, - Церулеус почти по слогам выговаривал это длинное сложное слово. - Рад тебя видеть. Открыв невольно зажмуренные во время полета глаза, Бэй взглянул на дракончика. - Привет, - пробормотал он, и шагнул вперед - не чтобы приблизиться к Церулеусу, а чтобы удалиться от отца. - А как же? - дракончик удивленно посмотрел на безмолвного Румпельштильцхена, стоявшего сзади Бэя, и перевел взгляд на мальчика. - Вы знаете друг друга? Бэй глубоко втянул в себя воздух. «Это мой папа», - смутно он ощущал, что, произнеси он эти слова, что-то тугое распустится у него в груди. Но секунды шли, а он не отвечал. - Бэй - мой сын, - очень спокойно, стараясь скрыть, как молчание Белфайера его ранит, убивая зародившуюся было радость, произнес Румпельштильцхен. Он увидел, как распахнулись глаза дракончика, одновременно изумленного и обрадованного, и прибавил, искренне улыбнувшись своему опасному питомцу: - Я нашел его. Как-то я тебе говорил, что у меня есть сын, Церулеус - и он нашелся благодаря тебе, как и Белль. От Бэя не укрылось: отец обращался с дракончику с неподдельным теплом. Почему-то от этого в груди вновь шевельнулась боль - но какая-то неправильная. Легкая и почти светлая. Церулеус отметил, что его хозяин говорит совсем другим тоном, нежели обычно, не жестикулирует и не размахивает руками, и выглядит и вполовину не таким оживленным, как всегда. И улыбка у него была иная - в ней не прослеживалось веселой жестокости, с которой Темный любил говорить о рыцарях - будущих жертвах его верного дракона. Словом, что-то было не так - и немного растерянный, Церулеус все же отозвался, тепло кося огромным круглым глазом в сторону мальчика: - Я рад. И Смотрительница обрадуется, - он неуклюже отодвинулся от дверей замка, чтобы не загораживать проход. Что еще сказать, дракончик не знал. Румпельштильцхен мысленно решил, что отблагодарит дракона за помощь всем, чем сумеет, а затем молча шагнул вперед и распахнул двери замка - руками, не прибегая к магии. И крикнул: - Белль, милая! Иди сюда! - невзирая на мнимую сдержанность, которую Темный маг старался сейчас выказать, в голосе его отчетливо слышалось сильное волнение. Услышав голос Румпельштильцхена, Белль тут же побежала встречать его. Она волновалась - чем же закончились поиски Белфайера? - Я здесь! - девушка появилась в прихожей, бросила взгляд на Тёмного мага - мол, всё ли хорошо? - и тут же заметила стоящего в дверях мальчика. - Бэй! - обрадованно воскликнула она. Бэй скомканно кивнул и, сглотнув, перешагнул через порог. Резко вздернул голову и осмотрелся - взгляда на Белль он не задерживал. Посмотреть, конечно же, было на что - после прихожей перед гостями открывалась огромная и светлая зала, которая с тех пор, как в замке появилась Белль, уже не затемнялась тяжелыми портьерами; пара кукол, висевших у стены, загадочные предметы на постаментах, статуя рыцаря у входа, ковры и в дальнем углу - прялка. Та самая, которую Белфайер должен был помнить - сквозь столетия. Румпельштильцхен закрыл за собой двери. Изобразил нечто вроде улыбки для Белль - не получилось, скорее напоминало гримасу. Белль, такая чуткая и внимательная, наверняка уже успела уловить повисшее в воздухе напряжение. И Румпельштильцхену не понравилось, что сын старается не смотреть на нее - почему? Бэй не хочет видеть, что какая-то чужая женщина прочно заняла место Милы? Мила. Как наяву, вспомнилось ее трепещущее сердце в собственном кулаке. Как он, Румпельштильцхен, превратил его в прах, осыпавшийся на палубу корабля. Какое счастье, что Белфайер еще не знает об этом - и не узнает, будь на то воля его отца. - Бэй, - негромко позвал Румпельштильцхен, тут же умолк - а что, собственно сказать? Разве что - спросить... но отчего-то язык словно присох к нёбу, и Румпельштильцхен беспомощно оглянулся на Белль. На ней нет тяжелого, давящего со всех сторон бремени вины; она умеет говорить, что нужно, да и к тому же именно она - и дракон - были предлогом, под которым сына удалось привести сюда. Белль с беспокойством наблюдала за Белфайером. «Всё ещё не в духе, - она вздохнула. - Или он сердится... на меня?» Темный маг отвел взгляд от Белль - судя по ее виду, она тоже предположила, что Бэю не по нраву именно ее присутствие. Что ж, придется, похоже, пересилить себя и заговорить самому - и Румпельштильцхен шагнул к сыну, нерешительно протянул было руку - и тут же отдернул. Неужели так и не найдется слов - верных, настоящих, способных выразить его чувства? - Бэй, послушай, - все же начал Румпельштильцхен, прочистив горло, - ты... ты мог бы остаться здесь. Да, мы условились, что ты придешь ненадолго, но, - тут он был вынужден остановиться и приложить все усилия к тому, чтобы его голос зазвучал тверже и убедительней, - здесь тебе было бы лучше, чем там... в чужом городе... в одиночестве. Ты... быть может, я надеюсь... когда-нибудь простишь меня, - мучительно оборвался голос, воскрес в памяти предательский зеленый портал, и Румпельштильцхен опустил глаза. Он не смел больше настаивать - и боялся, что и так сказал то, чего говорить не следовало; что Бэй снова ожесточится и бросит отказ ему в лицо, как пощечину. Бэй шагнул куда-то вбок, остановился. Тишина, повисшая в зале, была так же тяжела, как и слова отца. Мальчик ощущал, как при одной мысли о том, чтобы остаться тут, сделать вид, что все хорошо, - его вновь охватывает слепое, безумное желание кинуться в бег. Смутно он ощущал: нет ничего больнее попыток возвращения в ту жизнь, которая безвозвратно осталась в прошлом. А силы выстроить новую, найти, вновь нащупать дорожку друг к другу - откуда же их взять? Одного порыва, одной минуты страха достаточно для того, чтобы всколыхнуть прошлое - но не для того, чтобы вернуть его. Бэй все это смутно ощущал, хоть и не мог выразить. Единственное, что он очень хорошо понимал, это что ему отчаянно, позарез нужно остаться одному. Прекратить эти разговоры о прощении и возвращении. Как угодно. - Я... не знаю, - проговорил он напряженно-однообразным тоном. - Не хочу сейчас об этом, - добавил он более жестко. - Хорошо, пусть так, - поспешно подхватил Румпельштильцхен. - Тогда... может быть, я оставлю тебя наедине с Белль? Может быть... вы найдете общий язык, - неуклюже добавил он, пытаясь улыбнуться, хоть как-то смягчить сына. - Я рассказывал Белль о тебе... каким ты был в детстве. Она очень хотела побольше о тебе узнать, помочь мне найти тебя - и получается, что так и вышло. В его голосе проскользнули нотки нежности - так же, как нежность отразилась и в глазах, устремленных в это мгновение на девушку. Трудно было сейчас узнать в нем того самого, жестокого и насмешливого Темного мага, имя которого произносили с трепетом во всех известных ему королевствах. Белль согласно кивнула, неуверенно улыбнувшись Бэю - мол, оставайся. А Бэй кивнул в ответ на вопрос отца - но не неопределенно, как раньше, а решительно. Да, да, лучше уж ему остаться наедине с этой Белль. Еще лучше бы, конечно, совсем наедине, но... Тут мальчик вдруг заметил, как смотрит на Белль отец. Он поспешно отвел взгляд. Вдруг страшно захотелось сказать девушке с ясными, такими теплыми глазами, что-нибудь обидное. Или наоборот - что-нибудь дружеское, почти товарищеское. Она ведь ненамного его и старше, сообразил он, взглянув на нее, и встретил ее улыбку. То, первое, злое желание, отступило и спряталось. Бэй - напряженно, но искренне - улыбнулся ей в ответ. Румпельштильцхен все так же торопливо объявил, что у него есть какие-то дела, и удалился к себе в лабораторию, оставив сына и Белль одних. Бэй не знает, что Темный может видеть все, что происходит в его замке - и есть надежда, что в присутствии Белль, такой милой и непринужденной, мальчик почувствует себя лучше и захочет остаться здесь. Оказавшись в одиночестве в башне, Румпельштильцхен уселся в кресло у стола, прикрыл глаза и мысленно представил себе тех двоих, которые были дороже всего на свете его сердцу. - Я рада, что ты остался, Бэй, - призналась Белль, увидев - наконец-то - его улыбку и с облегчением подумав, что мальчик больше не сердится на неё. - Располагайся тут поудобнее, чувствуй себя... свободно, - девушка чуть было не сказала «как дома», но вовремя спохватилась: сейчас Бэю вряд ли понравится мысль считать Тёмный Замок своим домом. - Может, чаю? - предложила она. Бэй отрицательно качнул головой, и, почувствовав, как глупо, должно быть, выглядит такое упорное молчание, наконец выпалил: - А ты тут давно живешь? - Тут - не очень давно, где-то так пару месяцев, - ответила Белль, подумав. - А ты, Бэй, как давно находишься в этом мире? Совсем недолго, верно? Где ты до этого жил? - девушке было любопытно, попадал ли Бэй в мир, где нет магии, но прямо спросить она не рискнула. Бэй пожал плечами. - Я был в разных мирах, - коротко ответил он. - В двух. Они... совсем не похожи на этот. Говоря это, он шагнул вперед, и взгляд внезапно упал на прядильное колесо. Мальчик резко отвел глаза. - Ты же его совсем не боишься, да? - вдруг вырвалось у него не то с недоумением, не то с невольно радостным удивлением, и он обернулся, чтобы взглянуть на девушку. - Румпельштильцхена? Давно уже не боюсь... ну, почти - когда он злится, это всё-таки немного пугает, - призналась Белль. - А ты боишься своего отца? Очень? Он... изменился, стал таким, какой он сейчас, при тебе? - она намекала на проклятье Тёмного. - Ты знал его другим? - Он очень изменился, - глухо ответил Бэй. - Я потому..., - в горле снова встал противный комок, но ему все же очень нужно было договорить, и он, сглотнув, повторил: - Я потому и... попросил фею о помощи. Хотел... - мальчик все же вновь отвернулся от Белль, шагнул ближе к колесу. - Хотел, чтобы он вернулся, - почти беззвучно прошептал он. Белль почувствовала, что ей становится очень жаль Бэя. Теперь она понимала, почему он так напряжён и сердит на своего отца. В его словах было столько горечи, что хотелось сказать что-нибудь ободряющее. Но что? Белль не знала, чем она могла бы сейчас помочь этому грустному мальчику, которому так не хватало прежнего отца, наверняка очень доброго и любящего. Поэтому она просто молча подошла и положила руку Бэю на плечо, вздохнув. «Это проклятье Тёмного встало между отцом и сыном, - подумала она, - и обоих сделало несчастными. Это неправильно, так не должно продолжаться вечно. Но как я могу заставить Румпельштильцхена избавиться от магии? Разве я могу решать за него? Тем более, что ему угрожают, могут снова напасть, и тогда... он остался бы беззащитным!» От этих размышлений девушка совсем расстроилась. Положение казалось безвыходным. Если бы только был способ быть сильным, не становясь при этом чудовищем, если бы только Румпельштильцхен нашёл этот способ! Тогда - не нашёл. А теперь? Когда рука Белль коснулась его плеча, Бэй почти испугался. Потому что дурацкий комок в горле вдруг распух, и обожгло глаза. Мальчик шевельнулся, чтобы рука Белль сползла с его плеча, но на более резкое движение отчего-то не решился. Когда так и произошло, он обернулся и взглянул на нее - в глазах девушки он прочитал грусть. Знакомую... - Тебе тоже хочется снять проклятье, да? - с внезапной проницательностью спросил он. Румпельштильцхен из своей лаборатории внимательно слушал этот разговор, и ему не понравилось, когда Бэй не упомянул, в каких именно мирах побывал. Впрочем, один угадать нетрудно - мир без магии, а вот другой... Внезапная мысль обожгла Темного мага - Неверленд! Только там время течет незаметно, только там Белфайер мог остаться мальчиком. Значит, если бы Румпельштильцхен осуществил свое Проклятье здесь, в этом мире, он бы разминулся с сыном не только в пространстве, но и во времени - если бы только Бэй вновь не попал в мир без магии. Но стоит ли об этом размышлять теперь? А вот дальнейшее течение разговора... Когда Бэй упомянул о том, как сильно изменился отец, Румпельштильцхену очень захотелось вмешаться, сказать, что пожелай сын - и он бы постарался стать лучше. Он хотел это сделать - там, в мире без магии, без искушения, там, где все равны, где можно начать новую жизнь... будучи человеком. А что теперь? Смог бы он действительно измениться, даже сохранив магию при себе? Ответа на этот вопрос не было. Легко пообещать, но сделать... Однако мысль о том, чтобы снова поцеловать Белль и стать человеком, вызывала у Румпельштильцхена почти панический ужас. Мгновенно вспомнились мстительная фея - Белль сказала, что ее имя Адна - и Джарет, бывший владыка гоблинов, которые были бы счастливы узнать, что могут беспрепятственно расправиться с бывшим Темным. А Белль? Бэй? Что с ними мог бы сотворить тот же Джарет, мстя за себя? Нет, нет. Только не лишиться магии. Никогда! Самым лучшим было бы просто попытаться усмирять в себе чудовище, когда это необходимо, но сохранить свою власть, могущество и бессмертие. Подарить побольше лет жизни Бэю и Белль, и тогда они все жили бы вместе - долго и счастливо. И дракону продлить годы, решил про себя Темный - Церулеус это заслужил. Румпельштильцхен затаил дыхание, ожидая ответа Белль на вопрос Белфайера. Они оба наверняка уверены, что он чем-то занят, и выложат все, что у них на душе. И если Бэй не знает, чем грозит слабость для его отца, то Белль наверняка - после того, что случилось утром - понимает, что не все так просто. - Я не могу этого сделать, хоть и очень хотела бы, чтобы тёмная магия больше не вставала между вами... и между нами, - грустно покачала головой Белль. - Но Румпельштильцхену нужна сила. Он хотел сделать талисман, чтобы защитить меня. Только ему самому теперь угрожают. Фея и ещё кто-то... кто-то сильный и хорошо вооружённый, - в голосе девушки отчётливо звучало беспокойство. - Тёмная магия - это зло, но без неё Румпельштильцхен может не справиться. Я боюсь за него. Услышав ответ Белль, Румпельштильцхен вздохнул с некоторым облегчением. Признаться, мысль о том, что смотрительница увлечется идеей еще раз поцеловать его и превратить в человека, была крайне неприятна, но, похоже, пока Белль ничего такого не планировала. Но насколько можно полагаться на то, что она не изменит своего решения? Румпельштильцхен не хотел никаких недоразумений. Если бы была возможность сохранить могущество, достаточное для того, чтобы никто не тронул его семью, Румпельштильцхен согласился бы на нее. Лишь бы снова вернуть доверие и любовь во взгляде сына. А пока он мог обещать Белфайеру лишь одно, если тот захочет вернуться к отцу - не быть слишком жестоким. Сдерживать себя. И только. Возможно, для Белль этого и хватило бы... ведь она не знала Румпельштильцхена таким, какой он был раньше. Не знала... а смогла бы она любить тихого, застенчивого, мягкого деревенского прядильщика? Ведь полюбила-то красавица лукавое и злое чудовище, пусть обаятельное и способное испытывать нежные чувства, но все-таки чудовище! У Румпельштильцхена оставалось все меньше сил слушать этот разговор. Бэй нахмурился, пытаясь скрыть, что чувствует. - Я видел, - признался он. - Когда мы перелетели сюда. Он... не сразу смог применить магию, ему было... больно. Еще миг, и Бэй, возможно, признался бы и Белль и, главное, самому себе, как сильно на самом деле боится за отца, как хочет снова назвать его так, хочет позволить им вновь стать друг для друга теми, кем они были. Но многолетняя боль и обида одержали верх. - Если бы он послушал меня тогда, - со звенящими в голосе упрямыми слезами проговорил мальчик, - все было бы иначе. - Всё было бы... как? Вы были бы счастливы, да? - с сочувствием спросила Белль. - Я не знаю, что произошло, но мне очень жаль, правда. Только что же теперь сделаешь? Каждый может ошибиться, поступить необдуманно. Но может быть, твой отец заслуживает второго шанса? Он так хотел найти тебя, говорил, что потерял тебя по своей вине. И теперь очень хочет загладить свою вину перед тобой. Просто... попробуй позволить ему это. Пожалуйста! - девушке всей душой хотелось сейчас, чтобы сын и отец помирились. Слишком жаль было их обоих. Она видела, как обижен Белфайер, как трудно ему сейчас простить своего отца - и потому не была уверена, что он послушает её. Но может быть, со временем мальчик смягчится?.. Оставалось на это надеяться и ждать. Румпельштильцхен больше не мог слушать их разговор - он резко распахнул глаза, подался вперед в кресле и в угрюмой задумчивости уставился перед собой. Пусть Белль поговорит с сыном. Или же оставит Бэя одного бродить по коридорам Темного Замка и размышлять над тем, дать отцу шанс или нет. Почти физически Румпельштильцхен ощущал, что Белфайеру лучше сейчас остаться одному. А он сам? Ему следовало бы позаботиться о безопасности своей семьи и о своей собственной безопасности. Наверняка бывший король гоблинов и Адна, эта тварь, посмевшая тронуть Белль, сейчас в Феерии. Румпельштильцхен недобро улыбнулся своим мыслям - им лучше находиться там. Иначе... иначе ему пришлось бы несколько потревожить их душевное спокойствие. У Джарета в руках наверняка остался лучевой пистолет (следует проверить), а это весьма и весьма опасно. Придется использовать кое-какой запасной вариант... Заодно припомнив и о своем ожоге, Темный телепортировал к себе пару склянок с мутного вида зельями. Выпил их, подождал какое-то время. А затем распахнул камзол, расстегнул жилет и рубашку и приложил ладонь к груди, вызывая целительную магию. Не было слабости, не закружилась голова. Магия вернулась полностью? Румпельштильцхен на мгновение прикрыл зеленоватые веки - а когда вновь глянул на свою грудь, следы ожога отсутствовали. Он исцелился и вновь чувствовал себя полным сил. Победная ухмылка раздвинула тонкие серые губы колдуна. Замечательно! Значит, можно приступать к неотложным делам. А Белфайер пока останется здесь... он хочет остаться, Румпельштильцхен был уверен в этом. И они помирятся. Обязательно помирятся. Бэй еще любит своего папу - это было видно по лицу, слышно в боли, пронизывавшей голос, и читалось, безошибочно читалось в том, как он кинулся к отцу, когда тот прислонился к дереву... Есть возможность начать все сначала, и надежда на это укрепилась в душе Румпельштильцхена, на какое-то время прогнав смятение. Если нужно ждать - то он, Румпельштильцхен, подождет. Он и так ждал - и всегда находилось, чего - почти всю свою жизнь.