New Game

Вернувшись в свою лабораторию, Румпельштильцхен направился к тайнику, где лежали свиток с Проклятьем и кинжал, взмахом руки открыл его и осторожно выудил из-за пазухи лучевой пистолет. Оглядел странный предмет, пытаясь понять, как тот работает, прежде чем положить в тайник. Заметив кнопочку на пистолете, Румпельштильцхен немедленно преисполнился любопытства и нажал ее. Сверкнувший луч заставил его вздрогнуть, едва не выронив пистолет – луч этот пронесся буквально в дюйме от его лица. Глаза Темного мага расширились, он глубоко вздохнул, чувствуя, что руки слегка подрагивают от волнения – что же это за штука такая? Не волшебство, не обычное оружие? Он оглянулся назад и обнаружил, что луч уничтожил ценную восточную вазу, которой было ни много ни мало несколько тысяч лет, и которую Румпельштильцхен принес из своего мира. Досадливо цокнув, качая головой, колдун направил пистолет на другой предмет – пустую склянку из-под зелья, и уверенно нажал на кнопку. Вспышка – и та исчезла. Теперь уже глаза Румпельштильцхена заблестели, как у ребенка – на чем (или на ком, мысленно хмыкнул он) испытать эту штуку? Было бы недурно расстрелять Адну, из-за которой он упустил сердце такого могущественного существа, как король гоблинов, и был вынужден волей-неволей навредить Лантерну – ведь Джарет наверняка понял, откуда шкатулка! Но выхода не было - и если Лантерн явится за помощью, он ее, разумеется, получит. Мысль об Адне принесла с собой и другую – от Джарета-то Румпельштильцхен защитил свою семью, а вот от проклятой фейки… Рука с пистолетом опустилась, монстр угрюмо нахмурился – у него пропало желание испытывать новую игрушку. Да и кто знает, вдруг у нее срок годности кончится в самый неподходящий момент? Любопытно, откуда лучи-то берутся? Разбирать пистолет Румпельштильцхен опасался – он и так чуть не получил лучом в глаз из-за собственной неосторожности. Упрятав пистолет в тайник, и запечатав последний магией, Румпельштильцхен направился к двери, намереваясь спуститься по лестнице, как ни в чем не бывало. О чем бы ни говорили Бэй и Белль, пока он отсутствовал – вряд ли они догадывались, чем он в это время занимался. Белль тем временем оставила Бэя наедине с собой, видя, что мальчик не в духе, и решив больше не надоедать ему разговорами об его отце. Про себя же она подумала, что если Белфайер всё же останется в замке - ему нужна будет комната и кровать. Девушка знала, что наверху имеется пара подходящих комнат, но в них ещё предстояло навести порядок и сделать всё, чтобы мальчику было уютно там находиться. Взяв для начала метлу, Белль направилась наверх по лестнице. Румпельштильцхен, в нетерпении перепрыгивавший через несколько ступенек, едва не налетел на нее и только в последнее мгновение ловко избежал столкновения. - Бэй говорил... что-нибудь... что останется? - неловко выдохнул Темный, оказавшись рядом со своей смотрительницей и заметив метлу у нее в руке. Идет наверх, чтобы убрать? Возможно, Бэй решил остаться, и Белль желает подмести для него комнату? Сердце Румпельштильцхена учащенно забилось при этой радостной мысли, губы почти раздвинулись в улыбке. - Нет, не говорил... - Белль вдруг осеклась. - Пока не говорил. Но я подумала, что может быть, Бэй всё-таки останется здесь, хотя бы сегодня, - в её голосе отчётливо звучала надежда. - Понимаешь, он... ему трудно вот так сразу перестать сердиться на тебя. Тут необходимо запастись терпением. - Понимаю, - намек на улыбку исчез, сменившись усталой серьезностью. - Разумеется, я не рассчитывал, что Бэй сразу меня простит... Румпельштильцхен не договорил - не стал упоминать о том, что за все эти столетия он успел расцветить будущую встречу с сыном разными красками, представить, что все быстро забудется и покроется пылью. Конечно, он сознавал, насколько нелепо и наивно на это надеяться, но живое воображение рисовало Бэя тосковавшим по отцу, отчаянно рвавшимся домой, измученным разлукой, в которой Румпельштильцхен безоговорочно винил только себя. Да, он часто твердил в мыслях, что выбор делал не он, а Темный, что Темный отпустил руку Белфайера... но ведь он сам и есть Темный. Всего лишь другая половина души. Не человеческая. Чудовищная. Однако сейчас нужно было заняться кое-чем другим, что беспокоило Румпельштильцхена. - Белль, я должен с тобой поговорить, - он потянул ее за руку наверх, по ступенькам лестницы. В конце концов, она и так направлялась на второй этаж. - О том, чего Бэй знать не должен, - прибавил маг вполголоса. Девушка почувствовала некую тревогу, догадываясь, что разговор будет не из приятных. - Да, конечно. Что-то случилось? - с беспокойством поинтересовалась она, последовав за Румпельштильцхеном. Темный маг ответил не сразу - лишь когда они оба оказались в коридоре, рядом с его лабораторией, Румпельштильцхен резко остановился и развернулся к Белль всем корпусом. Вынул у нее из руки метлу и с преувеличенной аккуратностью, выдававшей его душевное волнение, поставил ту к стене. А затем, не зная, куда девать руки, и просто скрестив их на груди, поинтересовался: - Что именно королева Маб рассказывала тебе о Проклятье? Упоминала ли о том, как его подготавливают и осуществляют, что для этого требуется? Говорил он тихо, медленно и с остановками, и пока на Белль не смотрел. - Да, упоминала... говорила что-то о крови и жертвах, страданиях, ужасе... - Белль пыталась вспомнить. И тут в памяти всплыло самое страшное. - Сердце! Королева Маб сказала, что нужно принести в жертву сердце того, кого любишь больше всего на свете! - О да, так и есть, - Румпельштильцхен угрюмо наклонил голову. Лгать он не намеревался - это было глупо и бессмысленно. - И Проклятье осуществила бы ведьма, которая не так давно оборотилась птицей и пыталась сбросить тебя в пропасть - помнишь тот случай? Это была именно она. Больше всего на свете, - еле слышно усмехнулся колдун, поднимая глаза на свою собеседницу, - ведьма любила меня. Я отдал бы свое сердце, не раздумывая, чтобы найти Бэя... - Ты отдал бы своё сердце?! - потрясённо воскликнула Белль. Она представляла всё вовсе не так. - Но... как бы ты потом жил без сердца? Что с тобою стало бы? - Я надеялся, что ты отдашь мне половинку своего. Тогда, - Румпельштильцхен приложил свою позолоченную ладонь к сердцу Белль, - твоя половинка прижилась бы во мне благодаря магии, и мы были бы незримо связаны друг с другом - вместе испытывали бы боль, радость, и если бы нас настигла смерть, то сразу обоих... Может быть, я даже стал бы лучше, - снова слабо усмехнулся он, - стал бы таким, каким вы с Бэем хотели бы меня видеть... Ведь твоего сердца хватит на двоих. - Так вот что ты имел в виду, когда спрашивал, помогла бы я тебе вернуть сына? Или... - Белль запнулась. Ей не хотелось признаваться, что при словах королевы Маб она подумала о более страшном - что ей придётся отдать сердце целиком, чтобы можно было запустить Проклятье. - Конечно, это я и имел в виду. Но ты помогла мне лучше - как и дракон, - лицо Темного мага осветила совсем не чудовищная улыбка, он поднял руку Белль к своим серым губам и нежно, но совсем слегка - чтобы ничего не случилось - поцеловал ее пальцы. Магия лишь на мгновение ослабела в его теле, но тут же вновь бодряще растеклась по жилам, и Румпельштильцхен облегченно вздохнул. Надо решать что-то с этими поцелуями, подумал он. - Мне не нужно Проклятье, и теперь я могу его уничтожить - но не сделаю этого до тех пор, пока Белфайер не согласится жить с нами в Темном Замке. Кроме того, - тут Румпельштильцхен нахмурился, отпустил руку девушки и помрачнел, как грозовая туча, - Бэй не в безопасности от той феи, Адны. Имя он выплюнул сквозь зубы так, будто это было сквернословие. Белль встревожилась. - Думаешь, Адна может угрожать Бэю? Или перенести его куда-то подальше от тебя, в другой мир, как пыталась перенести меня? И ты хочешь сохранить Проклятье на этот случай? Как же я сама надеюсь, что этого не случится! - Верно, потому я и хочу сохранить Проклятье. Пока вы оба в замке - ты и Бэй - вам ничто не угрожает. Но если Белфайер начнет упрямиться, захочет вернуться в Город, Адна может узнать, кто он, и схватить его. Унести в Феерию, в другой мир, - лоб Румпельштильцхена избороздили глубокие морщины, он был мрачен и зол, - околдовать... она способна на все, это я уже понял. Пока я не уничтожу гнусную фейку, я не буду знать спокойствия! Или, - спохватился он, взглянув на девушку и прекрасно понимая, как ей неприятно слушать речи об убийстве, - я превращу Адну во что-нибудь без возможности расколдования. Посмотрим. Ты не беспокойся ни о чем. Я найду способ надежно защитить тебя и моего сына, - смягчившись, он тронул Белль за руку. И тут же вспомнил кое-что, не слишком приятное. - Жаль, - со вздохом прибавил Румпельштильцхен, - что талисман, который я намеревался подарить тебе, погиб. Световой луч уничтожил его, когда я был ранен в грудь. Но пока вы разговаривали с Бэем, я отправился по своим делам и достал лучевой пистолет. Теперь единственное оружие в этом мире, способное меня ранить - не считая, разумеется, кинжала - у меня. Белль вдруг вспомнилось кое-что, что Румпельштильцхен сказал ей, когда был ранен. - А кто ранил тебя? Ты сказал, что их было двое. У тебя здесь есть ещё опасный враг, кроме Адны? Он хотел убить тебя? За что? Румпельштильцхен небрежно махнул рукой - мол, не имеет значения, все уже позади: - Некий Джарет, бывший король гоблинов, заодно с феей Адной, однако сейчас он мне - и вам с Бэем - навредить не сумеет, я лишил его такой возможности, заставив подписать контракт! У нас были кое-какие недоразумения, а гордость этих напыщенных аристократишек необычайно уязвима, - ядовито хихикнул Темный маг и поспешно добавил, чтобы Белль не обиделась: - Разумеется, ты не такая, как они, Белль, но ведь тебе известны их нравы! - Джарет... - Белль задумалась, где же она слышала это имя. - Мне о нём что-то говорила фея Криста, - девушка погрустнела, вспомнив о ней. - Он тебя тоже вызывал на поединок? Унижал? Что ж, хорошо, что навредить тебе он больше не сможет, - с облегчением вздохнула она. - Я не хотела бы когда-нибудь снова видеть тебя раненым. - Меня никто не унижал, душа моя, - резко ответил Румпельштильцхен. - Это я подчинил было Джарета своей воле, да вырвался он! А поединка со мной ему не выдержать - я сильнее, - самодовольно прибавил маг. И, стремясь переменить щекотливую тему (вдруг Белль начнет расспрашивать о подробностях столкновения с развенчанным гоблинским владыкой), торопливо продолжил: - Но давай-ка лучше поговорим о чем-нибудь... поприятнее, - голос Темного стал вкрадчивым, он поиграл пальцами в воздухе, игриво заглядывая в лицо Белль: - Знаешь... я решил тебя кое за что наградить. Догадываешься, за что? - Догадываюсь, - Белль улыбнулась. - За то, что я случайно помогла тебе найти Белфайера? Румпельштильцхен слегка наклонил голову в знак подтверждения, его выпуклые глаза засияли нежностью и благодарностью. Эффектный взмах руки - и в его пальцах по волшебству возникло ожерелье из бриллиантов. Какая девушка не любит драгоценности? Особенно такая красивая и женственная, как Белль. - Тебе нравится подарок? - на всякий случай уточнил Румпельштильцхен. - Нравится. Оно такое красивое! - девушка с восхищением рассмотрела сверкающие бриллианты. - Спасибо, Румпельштильцхен! - Это еще не все, - щелчком пальцев Румпельштильцхен превратил простое голубое платье смотрительницы в роскошное одеяние из белого шелка. - Вот теперь замечательно, - удовлетворенно кивнул хозяин Темного Замка, надевая на шею Белль ожерелье. При этом горячие гибкие пальцы мага скользнули по белой гладкой коже девушки; стоя сзади, застегнув ожерелье и склонившись к Белль, Румпельштильцхен вдохнул запах ее волос и от удовольствия прикрыл глаза. Белль изумлённо осмотрела свой новый наряд и, почувствовав, как Румпельштильцхен застёгивает на её шее ожерелье, покраснела от волнения. - Я... очень рада! Это так... так неожиданно! Ещё и платье! - растрогалась она. - Спасибо, спасибо, спасибо! - девушка кинулась обнимать Тёмного мага, борясь с желанием расцеловать его в порыве благодарности. - И это тоже еще не все, будет больше, намного больше - тебе стоит только намекнуть, даже просить не надо, - Румпельштильцхен бережно прижимал к себе Белль, как хрупкую фарфоровую статуэтку; странно и страшно смотрелись его темные руки с длинными черными когтями, блуждавшие по спине Белль в вырезе платья, ласкавшие ее. Ему и самому хотелось большего, чем просто объятия и заверения в любви - монстр желал обладать этой девушкой, сделать ее своей навеки, неразлучной с ним. Ведь теперь Проклятья не будет, сердце Белль останется нетронутым, как и сердце Румпельштильцхена продолжит биться в груди, со всем своим грузом вины, злодеяний и тяжелых воспоминаний - и со всей любовью, его переполнявшей. - Скажи мне, - он слегка отстранил Белль и заглянул ей в глаза, пытливо и серьезно, - после всего, что ты узнала обо мне... о том, что я создал Проклятье и хотел применить его, после правды о феях... почему ты все еще здесь, со мной? - Потому что когда есть то, за что стоит бороться - сдаваться нельзя. Я люблю тебя. А когда любишь - трудности не заставят тут же отступить. Ты не перестал быть человеком, - уверенно заявила она. - Твоё сердце полно любви, несмотря на то, кем ты стал и что делал, - девушка нежно приложила руку к груди Румпельштильцхена. - Королева Маб сказала мне, что в таких случаях... в случае тёмного проклятия, как на тебе, обычно побеждает чудовище, а прежняя сущность человека пропадает окончательно. Но я не думаю, что это о тебе! При первых словах Белль Румпельштильцхен не смог удержаться от улыбки - в груди у него разлилось что-то теплое и радостное. Ни от одной женщины он никогда не слышал, что достоин того, чтобы за него бороться. Однако упоминание о королеве Маб заставило Темного нахмуриться, он слегка сжал пальцы Белль у своего сердца: - Она тебя расспрашивала о нас, верно? Ты ведь не сказала ей... о моем... о кинжале? - очень тихо, словно их могли подслушать, спросил Румпельштильцхен. Взгляд его блестящих глаз стал настороженным и был словно прикован к лицу смотрительницы. - Нет, - так же тихо ответила Белль. - Я никому не скажу о нём, обещаю, - девушка старалась рассеять тревогу Румпельштильцхена, но самой ей было далеко не так спокойно. Что, если её снова похитят, несмотря на любые меры предосторожности? Что, если у фей или кого-то ещё - мало ли у Тёмного мага врагов! - найдётся что-то, похожее на зелье откровенности, и тогда она проговорится против своей воли?! - Я была бы рада и сама никогда не узнать... - беспокойство всё же проступило в её голосе. - Видишь ли, - вслух размышлял Румпельштильцхен, - если бы королева фей действительно хотела узнать, где моя погибель, то она бы не упустила такую редкую удачу, как ты. Вдруг тебе что-то известно, раз ты здесь живешь? Маб очень сильна, она бы нашла способ вызнать тайну. Но почему-то этого не сделала! Любопытно... возможно, ей известно что-то другое, что может меня остановить, лишить магии, убить? Нет, пожалуй, тут я ошибаюсь - на убийство королева не пойдет; ведь она наверняка хранит свою душу чистой, - едкая усмешка мелькнула и тут же пропала, едва затронув черты Румпельштильцхена. Он был слишком озабочен и серьезен, чтобы, по своему обыкновению, отпустить злую шутку насчет фей. - Кроме того, остается еще кое-что - королева Маб предполагает, что я намерен осуществить Проклятье, так? Она не знает, что я от него отказался... Ты рассказывала ей о моем сыне? - Да, рассказывала, - Белль вздохнула. - Прости меня. Королева Маб спрашивала меня так, что если бы я захотела что-то скрыть - мне пришлось бы солгать, а я думаю, что она тут же смогла бы распознать ложь. Я рассказала ей то, что знала и о чём догадывалась - что ты надеешься найти Белфайера и что, возможно, тебе необходима магия для этого - и тогда королева Маб предположила, что ты собираешься осуществить Проклятье, - честно изложила она суть разговора. - А ты хотел бы, чтобы королеве Маб стало известно, что в Проклятье больше нет нужды? Румпельштильцхен какое-то время молчал, глядя на руку Белль в своих ладонях, почти машинально поглаживая ее пальцы. Совсем недавно он с презрением отбросил мысль о том, что королева Маб может попытаться помешать ему осуществить Проклятье. Но теперь-то и в Проклятье не было нужды, и в том, чтобы сражаться с феями. Чудовища не имеют права на слабости и любовь - но с Белль Румпельштильцхен вспомнил, что когда-то он был человеком, а появление сына и вовсе подарило робкую надежду на счастливый конец. Чтобы обезопасить сына и Белль, Румпельштильцхен пошел на сделку с Джаретом, вернув тому шкатулку, и не был намерен преследовать развенчанного короля Признаться, сейчас ему и дела не было до Джарета. Но Адна... Что, если поговорить с королевой Маб? Предложить и ей какую-нибудь сделку? Глаза монстра хитро блеснули, когда в голову ему пришла отнюдь не очевидная мысль. О да, разумеется... это было бы честно. И безопасно. И никто не бы не смог обвинить его в нарушении сделки, раз приказ был отдан Уилкису ранее. - Я поговорю с повелительницей фей, - спокойно произнес он вслух. - Объясню ей суть дела. Я должен заботиться о тебе и моем сыне, а не воевать с феями из-за несуществующей угрозы. - И то правда, - Белль вздохнула с облегчением и обняла Румпельштильцхена, уткнувшись ему в плечо. - Надеюсь, тебе удастся всё объяснить и больше не тратить свои силы на противостояние с феями. Можно будет расслабиться и жить спокойно... Должно же у нас, наконец-то, всё стать хорошо! Когда никто больше не угрожает, и я с тобою рядом, и Бэй со временем простит тебя... Ты ведь так мечтаешь этого дождаться, верно?.. - голос девушки был преисполнен сочувствия и понимания. Она нежно погладила любимого монстра по пепельным кудряшкам. - И я тоже этого хочу. Я верю, что череда трудностей всё-таки однажды закончится... и мы будем счастливы. - Вместе и навсегда, - едва слышно произнес Румпельштильцхен, нежно лаская Белль, а затем подумал кое о чем. И, пожалуй, хорошо, что она не видела его лица, поскольку губы Темного мага тронула коварная усмешка.