New Game

- Белль, дорогая, тебе помочь ещё и суп разлить? - проявил недюжинную заботу Тёмный маг, оторвавшись, наконец, от надбитой чашки. - Или сама справишься с тяжёлой задачей? Он изобразил нечто вроде смешка, но прозвучало натянуто. Уж больно красным от смущения выглядел сын - и это начинало навевать некие мысли. Белфайер заметил, что отец начинает что-то подозревать. Поэтому он начал себя успокаивать: «Спокойно, Бэй, всё хорошо!..» Перед глазами мальчика начали мелькать картинки. Зелёная лужайка, прекрасный сосновый лес, а посреди лужайки пасутся овечки. Мальчик к ним приближается, чтобы посмотреть, что они едят, и замечает, что овцы жуют мухоморы... «Какой кошмар! Не о том ты думаешь! Успокойся и думай только о хорошем!» Его отец делает Белль предложение, они вместе обедают и собираются идти на венчание. Внезапно появляется Питер Пэн... «Да что ж такое?! Это уже ни в какие ворота!» Бэй сидит на балконе и смотрит на радугу. На полянке пасутся коровы. Белль варит компот. Отец прядёт золотую нить... Идиллия! «Фух, ну наконец-то!» Белфайер смог успокоиться и посмотреть на Румпельштильцхена, не краснея... - Спасибо, суп я и сама разолью, - любезно отозвалась Белль, после чего с некоторым беспокойством покосилась на Бэя - мол, всё ли в порядке? - а затем сходила на кухню, вернувшись с котелком и половником. - Прошу отведать! - весело объявила она, наполняя тарелки супом. - Спасибо, Белль, - Белфайер попробовал суп, постарался не скривиться, немного поковырялся ложкой в тарелке и отложил её - мальчик не слишком любил горох. - Что-то у меня нет аппетита. Лучше чаю попью. Ты же не обидишься? - Бэй с любопытством и беспокойством посмотрел на девушку, умудрившись даже не покраснеть. - Чаю так чаю, - спокойно ответила Белль. - Как раз для тебя заварила, сейчас принесу. «Кажется, ему очень не по себе... - подумала девушка, отправляясь на кухню за чайником. - Может быть, что-то не нравится?» - Вот, Бэй, как ты и просил - чай с чабрецом и мятой, - она аккуратно наполнила чашку ещё горячим ароматным напитком, тепло и примирительно улыбнувшись мальчику. - Угощайся. Надеюсь, он тебе понравится и поможет успокоить нервы. - Ещё раз спасибо тебе, - Белфайер взял чашку и вдохнул полной грудью. «Замечательный чай!» Он сделал глоток - чай прокатился горячей волной по пищеводу, расслабляя и примиряя с действительностью. Бэй с благодарностью посмотрел на Белль. - Это как раз то, что мне было надо! Я очень тебе благодарен! - мальчик расслабленно откинулся на спинку стула и начал пить чай маленькими глотками. Румпельштильцхен не отрывал глаз от своей тарелки. Он только сейчас вспомнил, со словами Белфайера, что сын действительно не любит горох. Что ещё он забыл, пока Бэя не было рядом? То, что мальчик всегда был любознательным, если не сказать - любопытным? Он протянул Белль надбитую чашку: - Налей мне и садись за стол сама. Пальцы мага скользнули по сколу, и мимолётная улыбка коснулась его тонких губ, когда, отвлёкшись от происходящего, он вспомнил, как Белль растерянно оправдывалась в своём золотом платье, держа эту чашку в руках. Будто действительно думала, что чудовище сейчас расчленит её на части из-за куска фарфора! Белль налила чаю Румпельштильцхену, потом себе, и с облегчением села за стол - наконец-то можно было уже поесть! Тёмный маг молча съел всё, что перед ним стояло, словно показывая Бэю, что нечего капризничать. Как будто тот ещё был маленьким несмышлёнышем. Поднося к губам чашку с чаем, Румпельштильцхен кисло подумал, что надо было проверить магическим путём, не подсматривает ли сынок за, откровенно говоря, не слишком приличной сценой между незамужней бывшей принцессой и собственным отцом. И если это так, то пресечь подобные выходки раз и навсегда. Белфайер же с тоской смотрел на то, с каким удовольствием ест его отец, и пил чай. Как же всё-таки жаль, что он не любит горох - блюда с этим продуктом всегда вызывали у мальчика только тошноту. Кроме того, он решил, что больше подсматривать не будет, а то мало ли что можно увидеть... И вообще, сегодняшняя ситуация ясно показала, что потом может быть ещё и очень неудобно. С такими философскими мыслями Бэй и не заметил, как успел допить чай и, поэтому, когда с очередным глотком в горло ничего не попало, он с недоумением посмотрел на чашку. - Эм, а можно мне ещё чаю? - с надеждой посмотрел на отца мальчик. Чтобы не заставлять Белль вставать, Румпельштильцхен шевельнул рукой - чайник подлетел к нужному месту, наклонился, самостоятельно подлил чаю в чашку сына и изящно водрузился на место. Пусть Бэй потихоньку привыкает, что вокруг волшебство, рассеянно решил про себя Румпельштильцхен. - Спасибо, папа, - Белфайер с благодарностью посмотрел на отца. Неспешно прихлёбывая чай, мальчик погрузился в раздумья. «И как я смогу здесь жить? После всего пережитого это слишком больно... И ещё эта его магия!» Бэй скривился и погрустнел - настроение резко испортилось. Он резко отставил практически полную чашку в сторону и встал из-за стола. - Извините, я, наверное, пойду в свою комнату. - Что-то не так? - беспокойно поинтересовался Румпельштильцхен, пытливо вглядываясь в лицо сына. Подозрения его только укрепились. Наверняка Белфайер всё-таки ревнует отца к Белль - по крайней мере, если он подсматривал за ними, а последнее можно считать практически доказанным. Всевозможные мысли закрутились в голове у Румпельштильцхена, и ни одна из них не была приятной. А всё, казалось, уже начинало налаживаться! - Да, папа, не так. Думаю, ты и сам знаешь, в чём дело, ты же Великий и Ужасный Тёмный! - Бэй скривился. - Не могу я здесь находиться - слишком мрачно, всё пропитано магией, и мне кажется, что она довлеет надо мной! У Румпельштильцхена мгновенно сделался несчастный вид, он виновато опустил глаза, мысленно кляня себя за то, что ранее решил, будто всё в порядке - или скоро будет хорошо. Иногда ему была свойственна самонадеянность, и, как правило, судьба имела привычку за неё наказывать. Но ведь та сцена в Городе... когда Бэй его обнял и... Румпельштильцхен судорожно сглотнул, встал со своего кресла и порывисто шагнул к сыну. - Но ведь ты говорил, что останешься! Что начнёшь всё сначала! И ты же видел, что я даже с магией способен на хорошие поступки! Неужели Бэй передумал жить в Тёмном Замке? От одной этой мысли у Румпельштильцхена пересохло в горле, и он не смог больше произнести ни слова. - А я что, сказал, что ухожу? Нет, папа, я останусь. Я просто объяснил тебе причину своего плохого настроения - ты сам об этом спросил. И предвосхищая все твои вопросы - нет, я тебя не брошу; да, мне и дальше будет тяжело; я не знаю, смогу ли простить тебя когда-либо; и да, я по-прежнему верю, что ты способен делать хорошие поступки. А теперь можно я пойду? - мальчик вопросительно и немного хмуро посмотрел на отца. - Да, - пробормотал Румпельштильцхен, обретя дар речи вместе с огромным облегчением - всё же самое худшее пока отменяется. - Но... если тебе тяжело, скажи, что я могу сделать, чтобы тебе было хорошо здесь? Я не могу снять защиту, которая пропитывает сам воздух замка, это ведь служит для нашей безопасности, для тебя и для Белль! Но могу при тебе совсем не прибегать к магии, не упоминать о ней, если хочешь... Я всё для тебя сделаю, Бэй, мальчик мой, только скажи! - Ты не должен идти на такие жертвы ради меня, папа, - взгляд паренька смягчился, и в нём появилась нежность. - Всё равно, это не поможет... Мне просто надо время, чтобы привыкнуть. А пока я лучше схожу и прогуляюсь во дворе, если хочешь - можешь пойти со мной. - Подожди-ка. Но ты ведь совсем ничего не съел, - Румпельштильцхен не стал упоминать о том, что сын только что собирался пойти к себе в комнату. Похоже, всё же потрясение, пережитое Белфайером, было слишком сильным, чтобы мальчик мог так быстро успокоиться. - У Белль ещё овощное рагу есть, хочешь, я сам принесу с кухни? - заботливо прибавил маг и тут же поспешил сказать: - Без магии. Руками. Во дворе, между тем, явственно повеяло присутствием Церулеуса - дракончик вернулся с охоты. Не исключено, что у Бэя будет более приятная компания для разговора, нежели кругом виноватый перед ним отец. С другой стороны, Румпельштильцхен вспомнил, что собирался отпустить юного ящера на свободу. Он и так запоздал с этим проявлением благодарности. Белфайер посмотрел на него. - Рагу? Ну, давай рагу... Я, конечно, не очень хочу есть, но ладно, поем. Можешь и магией принести - для меня никакой разницы не будет - каплей больше, каплей меньше... - Бэй сел обратно за стол и решил допить свой чай. От разговора Бэя с отцом у Белль испортилось настроение, и теперь она хмуро ковыряла ложкой в тарелке, переживая - вдруг что-то пойдёт не так? «Магия... Бэй не любит магию и не может так легко простить своего отца, привыкнуть... Было бы странно ожидать, что он резко поменяет своё отношение. Надеюсь, он хотя бы на меня не сердится? В следующий раз я сама накрою на стол. И обязательно приготовлю то, что он любит!» - девушке хотелось сделать хоть что-то, чтобы сгладить недовольство мальчика, чтобы не настроить его ещё и против себя. Белфайеру было неуютно в Тёмном Замке, и это заставляло Белль тоже чувствовать себя неудобно. Несмотря на разрешение сына использовать волшебство, Румпельштильцхен всё же сам сходил на кухню, молча принёс еду и поставил перед сыном, после чего уселся обратно в своё кресло, украдкой поглядел на Белль - смотрительница, похоже, была довольна не более, чем он сам. Мальчик очень удивился тому, что его отец сам принёс ему рагу, не используя магию, с благодарностью посмотрел на Румпельштильцхена и насыпал в тарелку немного овощей. Заметив же, что Белль расстроилась, Бэй сменил тему разговора. - Пап, а как вы с Белль познакомились? И почему ты пьёшь из надколотой чашки? - Это долгая история, - у Тёмного немного отлегло от сердца оттого, что он мог рассказать о применении ненавистной Бэю магии в приемлемых целях. - Белль - принцесса королевства Анволия, она тебе не говорила об этом? На её родину напали огры, и, поскольку отразить их нападение было невозможно, король Морис прислал мне письмо. С просьбой о помощи. И я откликнулся, - Румпельштильцхен слегка улыбнулся, вспоминая, как появился в тронной зале, - и в обмен на свою помощь потребовал... Белль. Мне предлагали золото, но ты же понимаешь, Бэй, что это последнее, в чём я нуждаюсь! Мне хотелось чего-нибудь поинтереснее. Например, у меня в замке никогда ещё не было смотрительницы, которая вела бы хозяйство, да и я... чем дальше, тем больше хотел чьего-то присутствия рядом, - честно признался маг и адресовал Белль тёплый, добрый взгляд, всегда делавший его лицо заметно привлекательнее. - Король Морис не хотел отдавать свою дочь такому, скажем, не совсем человеку, как я - и его мотивы мне понятны. Однако Белль сама решила идти со мной, чтобы спасти свой народ. Пожертвовала собой, - хихикнул Румпельштильцхен, вновь забавляясь торжественностью того момента, - пошла в логово к чудовищу! Признаться, сначала я действительно был не очень любезен - досадить чванливой аристократии всегда приятно... А про надколотую чашку, возможно, лучше рассказать самой Белль? - чувствуя себя уже гораздо лучше, он коснулся её руки. - Я её как-то раз выронила от неожиданности, - пояснила девушка. - Я накрывала стол к обеду, а твой отец говорил мне, какую работу я должна буду выполнять - готовить еду, подавать на стол, делать уборку и... помогать сдирать кожу с младенцев. Я испугалась, когда это услышала, и выронила чашку на пол. Увидев, что у неё откололся краешек, я испугалась ещё больше. Но оказалось, что никто не собирается меня наказывать за какую-то чашку! И никаких младенцев, с которых нужно сдирать кожу, я тоже не дождалась, это была просто шутка. Со временем мне становилось всё понятнее, что не такому уж и страшному Чудовищу мне приходится прислуживать, - Белль мягко улыбнулась, вспоминая о своих ещё давних наблюдениях. - Ну как можно бояться того, кто не наказывает по пустякам, бережно и заботливо обращается с маленькими детьми и каждый раз с тех пор пьёт именно из этой надколотой чашки? Белфайер с удивлением смотрел на отца - никогда не замечал за ним подобной сентиментальности, да и представить, что Белль - принцесса, получилось не сразу. - Хм, вот как? Интересно... А как получилось, что вы... ну... начали друг другу, кхм, нравиться? - у мальчика не сразу получилось подобрать нужное слово - не было понятно, как это лучше сказать. Откровенно говоря, вопрос Румпельштильцхена несколько смутил. Однако зеленеть на сей раз маг не стал, к собственному облегчению, хотя и ответ никак не мог сложиться в голове. Почему-то. Возможно, потому, что Румпельштильцхен не вполне ясно мог припомнить, когда его отношение к Белль начало меняться. Когда она обняла его в лесу? Сказала в библиотеке, что он совсем не таков, как она думала, и коснулась руки Тёмного? Или это случилось после прибытия в этот мир? В любом случае, откровенно говорить с сыном о зарождении своих чувств к Белль при самой же Белль казалось делом неловким, и Румпельштильцхен сильно замешкался с ответом. В конце концов, он просто пробормотал, что «это было неожиданно». Белфайер смерил смутившегося отца хитрым взглядом и перевёл его на Белль, дескать, «а ты что на это можешь сказать?» - Это получилось... постепенно, - Белль подобрала нужное слово. - Мне захотелось узнать твоего отца получше - как человека, а не монстра. А потом я оказалась в опасности, и он спас меня. Вот тогда я и поняла... - дальше девушка продолжать не стала - ей было неловко. Вспомнилось охватившее её тогда чувство радости и волнения от того, что она явно небезразлична Румпельштильцхену. Белль почувствовала, что краснеет. - Ну что же? Всё с вами ясно. Не беспокойся, пап, я действительно не против, и желаю вам счастья. Искренне рад за вас обоих. - Бэй посмотрел сначала на Белль, а затем на отца. - Ну так что, прогуляетесь со мной? - Да, пожалуй, на какое-то время и я выйду. Белль пока пусть уберёт со стола, - Румпельштильцхен выразительно глянул на смотрительницу - мол, лучше бы мне одному выйти - и вскоре уже был у двери. То, что Бэй «благословил» будущий союз с Белль, было, разумеется, замечательно, но всё же Румпельштильцхен продолжал думать, что мальчик ревнует отца к ней. Ведь на её месте была бы, возможно, Мила, не сбеги та с пиратом... - Хорошо. Может, ты тогда покажешь мне окрестности нашего замка? - мальчик немного смущённо взглянул на папу. Румпельштильцхен живо представил себе, как они гуляют по мрачному саду. «Вот это, сынок, когда-то было рыцарем, одним из многих, желавших убить Чудовище. Ныне это всего лишь любопытного вида дерево! А тут я выращиваю мандрагору... Она обычно превосходно служит для разнообразных магических экспериментов. Осторожно, не свались в пруд! Там живёт несколько жаб - мои бывшие должники...» - Эээ... да на что тут смотреть-то, сынок? - он изобразил непринуждённый вид, открывая дверь, чтобы выйти наружу. - Всего лишь сад... пруд небольшой... и кругом леса... Церулеус мог бы посадить тебя на спину и полетать, но я боюсь отпускать тебя далеко от замка, Бэй. Дело в том, что Белль, - Румпельштильцхен нахмурился, припоминая эпизод, когда он из-за ревности Урсулы мог лишиться своей истинной любви, - как-то похитила одна ведьма... с тех пор я запретил Белль удаляться в лес. Слишком опасно. Хотел сделать для неё талисман... но когда в меня стреляли из лучевого пистолета, световой луч уничтожил талисман. Я решил, что это знак... за волшебство ведь всегда надо платить, и кто знает - вдруг платить пришлось бы уже Белль, если бы я сделал ещё один талисман и надел ей на шею? Это очень сильная и неоднозначная магия... Говоря это, он вышел во двор, огляделся - здесь ли Церулеус? С дракончиком тоже нужно было поговорить. Насчёт ожерелья, платья и каких-либо прочих мелочей, подаренных Белль, Румпельштильцхен беспокоился куда меньше. Хотя, подумалось ему, не было ли то, что довелось пережить Белль за последнее время, как раз платой за его подарки - за то, что она их принимает? Пожалуй, он будет дарить ей только настоящее. Сделанное чьими-то руками. Слишком опасно, пробормотал про себя Румпельштильцхен, задумавшись, слишком опасно... Белфайер расстроился, что отец не захотел ему показать свои владения и, понурив голову, поплёлся в сторону пещеры дракона вслед за Румпельштильцхеном. «Может, хоть Церулеус захочет со мной поговорить», - думалось ему. Церулеус охотно вышел навстречу, почуяв их приближение. Вопросительно посмотрел на обоих, слегка склонил чешуйчатую голову - мол, что угодно? - Я хотел, наконец-то, отблагодарить тебя за всё, что ты сделал для меня, Бэя и Белль, - безо всяких вступлений начал Тёмный маг. Он больше не обращался к дракончику с небрежным «дорогуша», и Церулеус чутьём угадал, что это очень важный аспект взаимоотношений хозяина с другими. - Долго не думал - я знаю, что твоё племя больше всего на свете любит и ценит. Я дарю тебе свободу - отныне можешь лететь, куда хочешь, делать, что пожелаешь. Бэй с тоской посмотрел на дракона - он потеряет новоприобретённого друга. Опять. Свобода, долгожданная свобода! Церулеус взглянул в безупречно синее небо, ждавшее его. Подумал о том, как обрадуется мать, всё его племя. Не нужно служить злому волшебнику, испепелять каких-то рыцарей, до которых дракончику совершенно не было дела. Просить, что неприятно любому гордому существу, не понадобилось - Румпельштильцхен сам всё знал, понимал и сказал вслух! Церулеус коротко поклонился маленькому магу - так низко, как только может сделать дракон, не уронив своего достоинства - кивнул Бэю и, чтобы дать выход обуревавшим его чувствам, взмыл в небо, описывая некие круги почёта над Тёмным Замком... Румпельштильцхен смотрел на радостно летавшего в небе дракона, сложив руки на груди и никак не показывая своих чувств, но ему вдруг вспомнилось пожелание Джарета относительно того, чтобы никто не стал Тёмному другом. Никогда маг не нуждался ни в каких друзьях, полагаясь только на собственное могущество - но сейчас ему вдруг остро захотелось, чтобы Церулеус, перестав быть слугой, превратился в его друга. Но этому не бывать. Церулеусу нечего здесь делать, и пусть он благодарен вырастившему его Румпельштильцхену - но, тем не менее, ожидать от дракончика особой привязанности к зловещему колдуну было бы странно. И наивно. - Жаль, что он не попрощался, - почти невозмутимо молвил Румпельштильцхен, обернувшись к Белфайеру. - Наверное, не захотел терять времени. Дома его ждут. Но я не мог не отблагодарить его... ведь благодаря Церулеусу нашлась Белль, когда её похитила Адна, а вместе с ней и ты. Если бы не дракон, Белль пропала бы в Артефакте, а тебя я бы так и не обнаружил в этом мире - и отправился бы в другой. Ведь мне предсказали, что я тебя найду в мире без магии, Бэй. Так и случилось бы, по одной из версий будущего, но, как я потом понял, из-за отсутствия важного звена в цепочке всё пошло по-иному... - Мне тоже жаль, но я поддерживаю тебя в этом нелёгком решении - ведь только благодаря Церулеусу мы смогли тебя найти. Я хотел бы с ним попрощаться, но, к сожалению, уже не получится, - мальчик тяжело вздохнул и, осторожно приблизившись, уткнулся отцу в плечо. - Я прощаться и не думал, - донёсся до них сверху знакомый голос и, повернув голову, удивлённый Румпельштильцхен увидел, как Церулеус неторопливо спускается с неба. Дракончик приземлился перед Тёмным магом и его сыном и, как ни в чём не бывало, пояснил: - Я не хочу служить тебе. Убивать по твоему приказу. Но раз я теперь свободен, у меня есть выбор. И я останусь с вами. Но и своих не забуду. Стану почаще к ним летать. Они будут рады узнать, что я свободен, - непривычно длинная речь далась Церулеусу с некоторым трудом; он умолк, вопросительно поглядел на Румпельштильцхена - возможно, тот против того, чтобы дракон просто так оставался рядом, не будучи слугой? Румпельштильцхен с пару мгновений не знал, что сказать, но затем, поймав взгляд своего воспитанника, просто кивнул и слегка улыбнулся - той самой, совсем не чудовищной улыбкой, которую Церулеус видел, когда маг впервые привёл сына к Тёмному Замку. После этого уже и слова никакие не требовались. Церулеус мог остаться - уже не как слуга, а как друг, и получалось, что не все пожелания сбываются. Или сбываются не целиком. Белфайер же весьма удивился такой благосклонности судьбы к нему - он и не ожидал, что дракончик может захотеть остаться. Продолжая обнимать отца, мальчик посмотрел на Церулеуса и тоже счастливо улыбнулся - этот день уже начинал ему нравиться. Тёмный маг погладил сына по голове, радуясь, что тот всё больше и больше расслабляется в присутствии отца. Забывает свою обиду. Видимо, слишком сильны были потрясения, пережитые в этом мире, слишком много чувств - и всё это заслонило былую горечь. Нет, никто не говорил, что Бэй сразу всё забудет и отодвинет в прошлое, но в глубине души у Румпельштильцхена начала просыпаться надежда, что бессознательно, непроизвольно сын уже почти простил его и отчасти смирился с присутствием магии - несмотря на все свои сердитые заявления за обедом. Осталось только услышать, как Белфайер произносит это вслух. А пока - снова подождать. Быть может, совсем чуть-чуть. - Что ж, раз уж ты остаёшься, Церулеус, - Румпельштильцхен оглянулся на дракончика, - то, пожалуй, я расскажу Бэю, как мы с тобой впервые познакомились...