New Game

Кошка в подземельях не теряла времени даром, осматривая и исследуя всё, от чего веяло магией, а потому её встреча с василиском была неизбежна. По счастью, василиск ещё не обладал обращающим в камень взглядом, а потому кошке удалось ретироваться безнаказанно. Но она съела запирающее заклятье, - так же, как на шкафу. Любопытный и общительный пушистый змеёныш тут же отправился на поиски приключений. Исползав первый этаж, он наконец наткнулся на комнату слуг. Люди сладко спали в серых рассветных сумерках. Не видевший от двуногих созданий ничего дурного, Кетцалькоатль решил устроиться в их большом уютном гнезде погреться и заполз под одеяло. Джованни проснулся от прикосновения к ноге, скользящего вверх по бедру, и сперва решил, что жена проснулась раньше него и решила найти время для супружеских ласк. Предвкушая, он протянул ладонь, нащупывая её руку и собираясь направить, куда следует... но вместо этого под пальцами оказалось что-то пушистое. Край одеяла у головы откинулся, и прямо в лицо Джованни глянула улыбчивая змеиная морда. - Аааааа! - завопил слуга, бодро выпрыгивая из-под одеяла. - Господин! Госпожа! На помощь! Чудовище! От вопля рядом с гигантским змеем завозилась Мария. Испугавшийся громких звуков и резких движений Кетцалькоатль попытался спрятаться у неё на груди. К мужскому крику добавился женский визг. Румпельштильцхен, решительно шагая в направлении этого самого визга, остановился. Заколебался на какое-то время: не попытаться ли просто переместить василиска в коридор? Но тогда слуги испугаются ещё больше. Чудовище, которое, вдобавок ко всему, исчезает у них на глазах! Пришлось ускорить шаг и появиться перед Джованни и Марией, вид у которых был, мягко говоря, неприбранный - это если не говорить об ужасе на их лицах. Впрочем, при виде хозяина ужаса значительно поубавилось. Мария отпихнула от себя злосчастного Кетцалькоатля и стыдливо прикрылась одеялом, хотя вид её ночной рубашки меньше всего на свете интересовал Румпельштильцхена. - Успокойтесь, это всего лишь змеиный детёныш. Он не собирался причинять вам зла, - Румпельштильцхен хмуро взглянул на Джованни, - и если днём случайно наткнётесь на него, извольте не пугать криками. А я позабочусь о том, чтобы Кетцалькоатль больше не бродил по ночам. Не слушая извинений, что потревожили «по такому-то пустяку; уж не хотели и вас с госпожой пугать», Румпельштильцхен взмахом руки переправил василиска в коридор и вышел к нему и сам, намереваясь успокоить змеёныша. Ещё один торопливый жест - и во рту оказалась жемчужина. - Не бойсся, - прошипев это на языке змей, Румпельштильцхен протянул руку, чтобы пригладить пух василиску. - Вссё уже хорошо... Встревоженный василиск подался назад от протянутых пальцев, нервно свиваясь в кольца, и попытался запихнуться в щель между шкафом и стеной. - Сссстрашно! - привычно пожаловался он, не поместившись, и замер, глядя на Тёмного одним глазом. Белль сумела подкрасться осторожно и, затаив дыхание, наблюдала из-за угла, как Румпельштильцхен увёл василиска и принялся успокаивать его. «Так это он так испугал Джованни и Марию! Бедный Кетцалькоатль, он, кажется, сам очень напуган! Каково это - когда тебя боятся? Неприятно, должно быть. Но почему он вообще выбрался? - забеспокоилась она. - Что-то случилось?» - Но я же ссказал, что вссё будет хорошо, - Румпельштильцхен снова шагнул к василиску, стараясь выглядеть и звучать как можно заботливее. - Пойдём обратно в подземелье, Кетцалькоатль, - теперь он уже уверенно гладил пушистого змея, склонившись над ним. - Или тебя снова перенессти? - Ему было, откровенно говоря, совсем не до возни с малышом-василиском. Успокаивающийся под его движениями василиск наконец качнулся вперёд и подставил шею. - Вмессссте! - заявил он и принялся обвивать Тёмного, взбираясь на него, как ранее - на Джафара в облике нага. И, уже устроившись на плече мага подбородком, пояснил: - Сссскучно! Тонкий раздвоенный язык выскользнул, коснувшись золотистой щеки, и спрятался обратно. Дождавшись, пока Кетцалькоатль обовьёт Румпельштильцхена, Джаббервока выскочила из-за поворота, где скрывалась Белль, и, бодро топоча всеми четырьмя лапами, пробежала по коридору в комнату слуг. Румпельштильцхен моргнул, глядя на то, как мимо него промелькнула кошка. Но затем снова отвлёкся на василиска - взмахнул рукой, перенося и себя, и его в подземелья. Сиреневый дым и прочие эффектности были на время забыты - как бы опять не напугать змеёныша. - Джаббервока! Ты это куда так спешишь? - Белль пошла следом за кошкой и вскоре сама предстала перед слугами. - Вы в порядке? - участливо спросила она. - Я понимаю, василиск напугал вас. Но он просто ещё маленький и любопытный, не знал, что его испугаются, наверное, просто хотел с вами познакомиться, - улыбнулась Белль. - Уж не знаю, как он тут оказался, недоглядели немного. К её приходу слуги уже успели торопливо одеться. Появление Джаббервоки отчего-то снова их напугало. Джованни даже чуть не наподдал кошке ногой, чтобы прогнать окаянную, но опомнился. Хозяйкина ведь кошка, и Белль за ней же прибежала... в длинной рубашке и босая. Джованни смущённо отвёл взгляд. - Да ничего, госпожа, - сбивчиво забормотал, - ничего... Вы идите, мы уж тут как-нибудь... и нам пора идти да хозяйством заняться... - Простудитесь ещё, - озаботилась Мария, глядя на маленькие розовые ступни Белль на холодном каменном полу. «Грубо», - сама себе попеняла Джаббервока, стратегически отступая к ногам Белль и распушившись от враждебного движения слуги. Вбежав через порог, она с ходу моментально и жадно вцепилась в чужой страх, как в кусок свежего мяса, и неудивительно, что мясо «задёргалось». Обычно кошка действовала тоньше, исподтишка, но в нынешней неразберихе ей многое могло сойти с рук - вернее, с лап. Да и жалости к Джованни она не испытывала. И всё же это было грубо. Вот холодок, пробежавший по спине слуги, его лёгкая дрожь при мысли о том, что даже хозяйка не знает, как именно змей попал к ним в постель, и не может обещать, что подобного не повторится - другое дело. И не так заметно, и куда больше энергии. - И правда, пора бы мне уже обуться да одеться, - спохватилась Белль. - Просто я беспокоилась... Что ж, если вы отошли от испуга и уже собираетесь приниматься за дела, то я рада. Надеюсь, больше вас никто не напугает, - Белль показалось, что Джованни как-то неприязненно и настороженно смотрит на кошку, а та - на него. Нахмурившись, она подняла Джаббервоку на руки, погладив по распушившейся шёрстке, и развернулась к выходу. - Хорошего вам дня. Мне жаль, что так получилось, думаю, за василиском придётся теперь получше приглядывать. И не только за ним... - негромко добавила Белль, наклонившись к кошке. Отойдя на некоторое расстояние, чтобы слуги не услышали, она продолжила: - Джаббервока, мне кажется, Джованни тебя тоже испугался. Ну зачем ты прибежала? Встала перед ним, такая лохматая, сердитая! Даже я бы испугалась. Ай, нехорошая киска! - Белль шутливо погрозила ей пальцем, но тут же смягчилась и погладила её. - Чудовище ты моё пушистое... Ладно, пойдём назад, а то ты-то пушистая, встала и сразу пошла как есть, а вот мне уже холодно становится. Заведя Кетцалькоатля в его комнату, Румпельштильцхен ещё раз погладил и приласкал василиска, переместил для него из ближайшего леса небольшого зайца, вспомнив, как Джафар кормил василиска кроликами; пообещал Кетцалькоатлю, что попозже его беспременно ещё покормят и выгуляют, устроил в каменном гроте и вышел. Поставил на дверь запирающее заклятье, чувствуя, как магия буквально вытекает, оставляя одни крохи. Хоть с этим делом покончено. Надо бы ещё чаю из гоблинова ребра заварить, да поскорее. И выяснить, почему василиск вырвался на свободу. Ладно сейчас, но случись это, когда Кетцалькоатль уже смог бы превращать взглядом в камень... Хмурясь, Румпельштильцхен покинул подземелья и отправился в библиотеку. Джафар должен быть там, если только опять куда-то не отлучился. По пути Румпельштильцхен заметил Белль с Джаббервокой на руках - всё-таки вышла посмотреть, что творится! Кто бы сомневался. Хорошо ещё, Бэя и Милу весь этот шум не разбудил. *** Магические создания во сне нуждаются гораздо меньше простых людей, но с привычками сложно бороться. И под утро, когда звёзды начали тускнеть, а на востоке небо поменяло цвет, веки джинна сомкнулись, а черноволосая голова опустилась на такие удобные и манящие раскрытые страницы бестиария. Последним, что он успел прочесть, была страница о горгонах - людях со змеями вместо волос и взглядом, обращающим в камень. В ней не сообщалось ничего нового для Джафара, и написана статья была донельзя скучным языком. Уже засыпая, джинн подумал, что он справился бы с описанием горного народа куда лучше, и непременно выяснил бы, не в родстве ли с василисками состоит это племя... ...так что не было ничего удивительного в том, что его сон оказался связан со змеями. Он стоял посреди волшебного оазиса, из тех, власть над которыми принадлежит пэри. Двигаться было опасно: к каждому листу, каждой травинке был привешен крохотный серебряный колокольчик размером не больше капли росы - но маг знал, какой заполошный звон начнётся, стоит потревожить хоть один. Со своего места он мог видеть источник с хрустальной водой, а в воде - хозяйку оазиса с десятком младших сестёр. Не он один был гостем этого места: огромный серебристый змей - возможно, таким же станет Кетцалькоатль, если его удастся уберечь хоть несколько десятилетий от поборников света - медленно полз в сплетении ветвей в сторону берега, не тревожа листвы. Зная обычаи пэри оставлять волшебный наряд на песке, несложно было догадаться, что дальше произойдёт. Джафар не был уверен, что хочет наблюдать всю историю появления горгон воочию. Он взмахнул рукой, поднимая тревожный перезвон высоких трав. Пэри, как он и ожидал, с визгом бросились к оставленным нарядам, взвились в воздух. Серебристый змей, разъярённый неудачей, развернулся к обидчику, раскрыл огромную пасть и, зашипев, свил упругие кольца и метнул тело в сторону джинна. Почти не сомневавшийся в его реакции Джафар прошептал заклятье и сам обернулся в змея, приготовившись встретить противника ядовитыми клыками. Но не успели змеи сцепиться, как птичий крик отвлёк внимание чёрной кобры - пэри, вся стая, вместо того, чтобы лететь прочь, храня девичью честь, устремились к ним с хищным голодным кличем. - Джафар! ...птичий крик пэри, звеневший в ушах вместе с рассерженным шипением белого змея, исчез. Звук собственного имени вернул джинна в библиотеку. - С добрым утром, - Румпельштильцхен сидел напротив, в кресле. Джафар открыл глаза - и перед самым носом увидел страницы книги. Поднял голову, слегка взъерошенный, стряхивая последние крохи сонного наваждения. - Действительно, доброе, - выпрямился. - Как и любое пробуждение после кошмара. Озабоченно посмотрел на книгу - не повредил ли? Не стёр что-то важное? Текст или рисунок? Нет, по счастью, состав, которым был написан бестиарий, выдержал. Выдохнув, аккуратно закрыл увесистый том, насторожённо и вопросительно взглянул на Тёмного. Румпельштильцхен слегка приподнял брови, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Кошмара? Подавив желание расспросить, о чём был этот кошмар, Румпельштильцхен подался вперёд и внимательно посмотрел в смуглое лицо Джафара: - Хотел спросить... по какой причине василиск оказался незапертым? Он до полусмерти перепугал моих слуг. «...И это помешало нам с Белль», - чуть было не добавил Тёмный, но вместо этого сжал губы, разглядывая свою красную рубашку. Такую он чаще всего одевал, когда нужно было пытать очередного упрямого пленника. Ожидая ответа джинна, Румпельштильцхен машинально пригладил взлохмаченные волосы. - Кетцалькоатль... - начал Джафар непонимающе, и тут же вскочил: - Как он? Сейчас джинн тоже смотрел на рубашку Румпельштильцхена - вызывающе яркую, слишком схожего с кровью цвета. «Если ради спокойствия слуг...» Мысль он не закончил, предпочитая не строить догадок, пока не услышит фактов. - С ним всё в порядке, - Румпельштильцхен сделал успокаивающий жест - садись, мол. - Я ему даже немного поесть дал и оставил в подземелье. Они тоже сильно его напугали. Румпельштильцхен поморщился, вспоминая крики Джованни и визг его жены. Он отметил, что Джафар не дал ответа на вопрос, и придержал при себе просившееся на язык: «Ты забыл запереть василиска, верно?» Незачем подсказывать. Чувствуя облегчение, Джафар опустился обратно в кресло. Василиск цел! Снова взглянул на Тёмного - уже без подозрительности и недавней неприязни; всё-таки не ошибся - люди Румпельштильцхену не дороже волшебных созданий. - Хорошо. Я не мог сам о нём позаботиться в, - «в магическом сне», - в таком состоянии. Но я помню, что закрывал его на все магические... Замолчал, осознав внезапно, что в замке теперь присутствует существо, которое способно поглощать не только страхи, но и магию. Сам же привёз. Джаббервока! С этой кошкой нужно ещё раз хорошенько поговорить. Без свидетелей. Полуприкрыл веки. Хозяин лампы наверняка заметил, не мог не заметить запинки. Следовало ответить - и при этом тщательно выбирая слова. - Мне неизвестны пределы возможностей Кетцалькоатля, я никогда не сталкивался с василисками до этого. Вероятно, он как-то сумел обойти наложенные заклятья. Думаю, я быстро обнаружу и устраню причину его побега. Румпельштильцхен нахмурился, не сводя взгляда с Джафара. Лжёт ли джинн? Выпускать змеёныша, ещё не способного никому причинить вреда, нет никакого смысла; значит - если лжёт, то пытается оправдаться. Наверняка первоначальная догадка Румпельштильцхена верна: джинн попросту забыл поставить запирающее заклятье, и теперь ему стыдно в этом признаться. Утвердив себя в этой мысли, Румпельштильцхен бесцельно покатал за щекой жемчужину, которая всё ещё была у него, а не в лаборатории, и легко поднялся с кресла. - Постарайся, чтобы впредь такого не случалось, - его слова были чем-то средним между просьбой и приказом, и маг развернулся на каблуках к двери с явным намерением выйти. Прозвучало это, однако, весьма самоуверенно. И если очарованный мыслью об отце и обрадованный встречей со вторым тёмным магом Джафар стерпел бы, сейчас он враз вспомнил всё, что услышал в прошлый вечер. - Подожди, - окликнул он Румпельштильцхена, вновь поднимаясь. - Знаешь, что во время полёта вчера говорила твоя бывшая жена? Слово «бывшая» джинн намеренно и жёстко подчеркнул. - И что же? - Румпельштильцхен, несколько раздосадованный задержкой, вынул жемчужину изо рта и повертел в пальцах. - Что ты дезертир, - не стал юлить Джафар. Вышло не так спокойно, как планировал произнести. - Это правда? Жемчужина выпала из дрогнувших пальцев на пол, покатилась, и Румпельштильцхен был вынужден - чтобы не тратить последние крохи магии, чтобы спрятать лицо - опуститься на колени, пытаясь поймать переливающийся шарик. И сама эта поза, вкупе со словами Джафара, ярко, до боли напомнила о перепуганном прядильщике, готовом к любому унижению... Он поймал жемчужину, которая чуть было не исчезла под стеллажами с книгами; на пару мгновений замер, вцепившись в неё, и затем рывком поднялся на ноги. Не ответив. Не глядя на собеседника. - Так это правда, - выдохнул Джафар. Впервые почувствовал, как душен воздух лишённой окон библиотеки. Отвёл взгляд, концентрируясь на корешках книг, лежащих на столе. Сам удивился, насколько сильным и болезненным оказалось разочарование. - Я надеялся, что она лжёт. Румпельштильцхен знал, что Джафар не приемлет страха перед опасностью; понимал, что для труса у джинна найдётся только презрение, и одна мысль об этом заставила порывисто шагнуть к Джафару, сжимая в правой руке спасительную жемчужину, как некогда навершие посоха: - Провидица... там, на войне, была провидица, и она сказала, что мой сын останется без отца. Через силу прибавил: - Я сам... мой отец меня оставил. Я не мог... Бэя... Примерно это же Румпельштильцхен говорил Миле - и отчаянно верил в свои слова. А потом его начали одолевать сомнения: действительно ли ради сына? не из страха, заставлявшего колени дрожать, а ладони покрываться липким потом? Ради сына, повторял себе прядильщик, крутя колесо. Ради своего мальчика... «...Ради своего мальчика ты должен был сражаться и, если б ты действительно пал в бою, то стал бы героем, чью память он бы чтил, а не живым трусом, которого остаётся лишь стыдиться». Жестокие слова Милы словно заново зазвучали в ушах. Взгляд джинна вернулся к лицу Румпельштильцхена, и некоторое время Джафар просто молча смотрел на мага. Когда заговорил снова - голос его смягчился. - Те, кто видит будущее, определяют его. Брошенное вовремя слово меняет ход событий. Может, и правильно, что ты послушал ту женщину. Ты был никудышным солдатом, стал великим магом, но был и остаёшься хорошим отцом. Я не могу осуждать тебя, хоть будь твоим военачальником - казнил бы. Как ни в чём не бывало, он повернулся к столу, уложил бестиарий поверх стопки. - Отец убил меня, когда мне было десять лет, - сообщил обыденным тоном. Это было справедливо: узнав чужую постыдную тайну, открыть свою. По движению ладони книги поднялись в воздух и поплыли вслед за джинном, который принялся раскладывать их по местам, отыскивая пустоты в стройных рядах содержимого полок. - Убил? - Румпельштильцхен так и застыл на месте. Он помнил, как живо Джафар откликнулся на заботу и лечение после того, как вернулся раненым из пещеры Тёмного Лорда. Помнил свои выводы из слов Белого Кролика, из оценки поведения самого Джафара: тот искал любви отца, но не получил её. Румпельштильцхен решил, что отец отказался от сына. И кто знал, как это произошло... ведь и Бэй считал, что отец бросил его из-за магии, страха потерять приобретённую власть и могущество. «А разве это было не так?» - шевельнулось что-то внутри. Румпельштильцхен прикрыл глаза, как от боли, и услышал собственный голос: - Каким образом... это случилось? Джафар молчал, пока не поставил последнюю книгу на полку. Потом, убедившись, что хозяин лампы действительно хочет знать и не спешит покинуть помещение, повернулся: - Я бастард, - не опустил глаза, напротив - вздёрнул подбородок, ядовито и насмешливо продолжил: - Бастард Великого Светоносного султана Аграбы, «безгрешного и милосердного». Когда мать умерла, он взял меня во дворец как слугу, но не как сына. На одном из приёмов я.... посмел показать, что умнее наследника, а когда султан прогнал меня - назвал его отцом прилюдно, - замолчал на пару секунд, возвращаясь мысленно в прошлое. - Не слишком-то мудрый поступок. В тот же вечер отец утопил меня в чаше для умывания, завернул в старый ковёр и велел выбросить на помойку. Улыбнулся уголками губ, но глаза веселья не излучали. - Думаешь, кто-то осудил его? Все были уверены, что султан поступил так, потому что знал - я вырасту чудовищем. Так и случилось. Замолчал снова. Достаточно откровений. В сердце закралась мучительная неуверенность: а стоило ли открывать такие подробности Румпельштильцхену? Показывать свою слабость? Пусть и в ответ на его собственную. Румпельштильцхену снова вспомнились - но уже в другом свете - неприязнь Джафара к Бэю, слова о нём, как о плохом сыне; болезненная ревность к тому, ради кого отец готов был жертвовать чем-то... если не многим... если не всем. Шаг, другой - и, по-прежнему стискивая жемчужину правой рукой, Румпельштильцхен положил ладонь левой на плечо Джафара. - Но тебе удалось выжить и отомстить. - Верно. Удалось, - осторожно кивнул джинн, внимательно следя за ним тёмными карими глазами. - Только я не знаю, как выжил - и не могу быть в этом уверен. Может, ты мне скажешь? В этой библиотеке много книг о нежити. Куда больше, чем известно в моей стране. Смена темы далась легко. Легче, чем мысль о том, что месть, которая казалась полной, к которой стремился всю жизнь, не смогла успокоить его сердце. Что даже заставив отца полюбить себя и захлебнуться этой любовью, Джафар не мог забыть прошлое и двигаться дальше. Чего-то не хватало. Он перевёл взгляд на золотистые пальцы на плече. - Нежить? - слабо усмехнулся Румпельштильцхен, выслушав. - Вряд ли, но... В тебя могло что-то вселиться и помочь - какой-то дух, сущность, которой было нужно тело, но тогда ты бы почуял чужое присутствие. Значит, либо это очень могущественная сущность, которая даст о себе знать, лишь когда придёт срок... либо, что гораздо банальнее, неведомый благодетель. Кто-то увидел тебя, обнаружил, что ты ещё жив... помог тебе и ушёл, не нуждаясь в благодарности, - Румпельштильцхен слегка сжал плечо Джафара, а затем убрал руку и отступил, всем своим видом показывая, что он бы так и сделал. Спас бы ребёнка... которого почти убил собственный отец. - В моих землях не принято уходить в такой ситуации. Спаситель в ответе за спасённого, - объяснил Джафар. - Ребёнку сложно выжить в мире, где не принято заботиться о чужих детях. - Тут джинн понял, что фактически напрашивается на утешение, и нахмурился. - Но это неважно. Я уже давно не ребёнок, и я нашёл себя в магии. Как и ты. В свою очередь, он отошёл к дверям: - Пойду проверю, как там Кетцалькоатль... с твоего разрешения. - Разумеется, - не оборачиваясь, ответил Румпельштильцхен. Он выглядел глубоко задумавшимся - и, когда Джафар покинул библиотеку, тяжело вздохнул. Этот разговор дался с трудом, а ко всем заботам добавилась ещё одна - таинственно восставший из мёртвых, Джафар казался даже опаснее, чем раньше. В самом деле - мало ли какая сила пробудила его к жизни, и не скажется ли это в будущем?..