Послесловие. Картина первая
1 августа 2022 г. в 21:48
Марко шëл, плача и проваливаясь по колено в снег. Спотыкаясь. Останавливаясь. Роберт прикрикивал на него, шагая впереди. У Марко болела сломанная рука. Но всë было позади. Всë превратилось в нечленораздельное и удушливое воспоминание.
«Праздник подходил к концу, когда в воздухе пронеслись крики и запах гари. Всë смешалось без возможностей опознания. Повсюду вздымались, гневаясь, жадные языки пламени, озверелые, желавшие плоти и материи. «Arc-en-ciel», корчась в невыносимых муках, горел заживо.
Визжала мебель. Проеденная молью, она всë равно юношески боялась смерти и конца. Трещало всë знакомое и секунду назад узнанное: стулья, кресла, стойки администрации. Всë горело и сгорало.
Люди и вещи, голоса и сгибаемое огнëм дерево сливались в сжимающий грудь гимн разрушению. Исполнялось пророчество Виктора: погребëнный замок освобождался иной стихией. Все метались. Был судный день».
Марко узнал потом: Роберт отыскивал в мусоре бензин. Роберт не думал ни о ком: заключая договор с дьяволом, рассчитываешь лишь как тебе и немногим любимым избежать гибели. Для этого хватило нескольких спичек. План Левандовского был прост: он запер Виктора в его же чулане, поджëг отель и спас трëх человек из пламени: себя, Марко и Матса. Об остальных ничего не знали: выжили ли они или остались раздавленными дымом и обвалами. Развязка была промокшая в снеге и всë же немногословная, сухая: кто будет говорить, выходя из ада?
Всë кончилось. Роберт расправился с Хуммельсом, оставив его связанным, без куртки, в одной футболке на пустыре, на морозе. Марко только беззвучно плакал и уже ничего не мог: Левандовски, торжествуя и исполняя последнюю обещанную им месть, на глазах Матса, к сердцу которого подбирался холод, грозящий остановить ток крови и ход времени, притянул к себе Ройса. Тот бессильными и оледенелыми, покрасневшими руками, в которых щипались тепло и мороз, отталкивал Роберта, но было тщетно: губы коснулись его ледяных и побелевших, дико и победно:
– Запомни, – словно обращался ко всему сгорающему миру Роберт, – запомни: Марко только мой.
Спектакль окончился. Уже пылала сцена и амфитеатр.
К вечеру на трассу вышли двое парней, студентов. Один казался сильно старше, другой – хрупким, как фарфор. Оба растрëпанные и с обморожением: водитель грузовика, подобравший их, запомнил: тот, что был щуплым, молчал и глядел сквозь, будто ничего не понимая; у него были рыжие волосы. Около двух часов ночи он сбежал, выпрыгнув на ходу из вагона.