На ощупь

Шаг за шагом нацист поднимался по лестнице, от чего ступеньки издавали неприятный, протяженный скрип. Напряжение все росло и росло, а Германия еле сдерживал даже тихий всхлип. Боялся страшного наказания от пьяного отца, который вряд ли вспомнит о случившимся или же вообще не будет извиняться. Германия смотрит на пол и слышит, как дверь в его комнату начинает открываться. Закрывая рот маленькими ручками, он чуть ли не задыхается в этой пыли, так еще и нос заложен. Сложновато дышать. Видел мелкий немец только тяжелые ботинки, которые остановились у кровати. И тут неожиданно немец садиться на кровать младшего. Матрас прогибается под весом нациста и надавливает на спину Германии, который и так лежал на игрушках, так теперь уголки кубиков будто между ребер впились. От таких ощущений малыш пискнул. -Попался! Произнес мужчина и заглянул под кровать, с пугающим лицом. Узкие зрачки, поднятые, густые брови и жуткая...Жуткая улыбка во все тридцать два зуба. Схватив грубой рукой грязные, лохматые волосы ребенка, резко вытягивает из-под кровати, будто какую-то игрушку или труп, который не чувствует боли. Но это живой ребенок. Кажется пару локонов волос остались на руке старшего немца, ведь тот так дернул, что можно даже скальп снять. -Не надо! Прошу тебя! Я не знал, что ты пьешь! По щекам Германии катились крупные слезы. Не найдя подхода лучше, как резко пинает немца в его больную ногу. Упав на колено, мужчина схватился за правую ногу и чуть ли не рычал, пока мальчик вставал и поспешил к выходу из комнаты. -Куда собрался?! После такого немец только сильнее разозлился и вновь поймал мальчика, только уже пинком в ребро. Германия упал, чуть прокатившись по холодному полу. В его глазах был полный страх за свою жизнь, пока нацист смотрел на своего сына с полным презрением и ненавистью. Нога ударила малыша по животу, от чего тот издает громкий крик и хватается двумя руками за живот. Следующий удар ботиком был направлен на лицо, от чего из носа хлынула алая жидкость, пачкая не только ботинок, но и одежду Германии. Удар за ударом. Казалось, что от мальчишки живого места не осталось, и он от таких ударов должен умереть. Но нет. Он просто смотрел, лежа на полу, на нациста, который тяжело дышал и смотрел на полу мертвого сына. -Это для твоего же блага...Но ты не понимаешь и провоцируешь меня! Нацист поднял мальчика на руки и положил на кровать. Все тело ныло от боли и даже двинутся не мог. Закрыл глаза и сразу же засопел, ощущая некое спокойствие. Единственное спокойствие, которое он может испытать - это сон.