* * *
30 декабря. У Рамштайн дела шли хорошо. Ну, если брать всю группу в целом, то хорошо, просто прекрасно. А если взять одного из них, Пауля, к примеру, то можно понять, что жизнь у него совсем не сладкая. Двое из его избранниц раскусили, что он бабник со стажем, поэтому выгнали его из своих домов. Теперь у него остались еще две подруги, но не мудрено, что те две не наплетут этим про любовные походы Пауля. Когда Ландерс не ночевал у одной из них, он оправдывался тем, что «ночует на студии и вообще не спит, работает бедненький в поте лица», а сам тем временем спал у одной из этой четверки. А вот теперь ему, видимо, действительно придется ночевать в обнимку с гитарой в холодном помещении. Рихард решил, что никогда уже не выйдет из этой депрессии, и решил не зацикливаться на своих страданиях, с головой заваливая себя работой. Несколько месяцев прошло. Вспоминал ли он Мартина? Естественно. Он часто приходил к нему во снах, и не только в эротических, эта белобрысая Ведьма умудрилась испортить ему его обыкновенные сны, состоящие только из какой-то несуразной белиберды. Рихе иногда казалось, будто он видит Мартина в толпе, он прямо здесь, рядом с ним, но на деле это был обычный житель Берлина, который даже не походил на Гора внешностью. Ришу уже заколебали эти вечные галлюцинации, и он забивал на них с помощью музыки, ну, или бухла. Это зависело больше от дня недели: выходные — бухло, будние — музыка. У остальных всё было более менее радужно. Тилль продолжал развивать группу, знакомился с разными людьми, они иногда заинтересовывались Рамштайн и звали их на приватные выступления, фотосессии, интервью. Его, как фронтмена, всё чаще узнавали на улицах, и он, даже если не очень хотел, улыбался для фото. Шнайдер и Оливер уже планируют съехать на отдельные квартиры, оставив Ришу на старой. Но пока вопрос их переезда останавливался только на разговорах, на деле они ещё «думали». А у Флаке ничего не поменялось, он продолжал терпеть шуточные издевательства Тилля над ним и возился со своим Запорожцем. Прямо сейчас Рамштайн снимали клип на песню «Seeman». Рихард и Пауль сидели в гримерке и болтали о туре, почему-то постоянно смеясь. В данный момент они сделали перерыв в этом самом туре на два месяца, чтобы снять клип, как следует отдохнуть и с новыми силами отыграть оставшиеся концерты. Рихард, Пауль и Шнайдер значительно сблизились за время их совместной работы, нельзя сказать, что с остальными они не ладили, просто эта троица стала, можно сказать, лучшими друзьями. А вот Оливер общался с Флаке. А Тилль вообще компанейский чувак, его и тут, и там можно встретить, он как заноза в заднице. — Блин, я есть хочу. — пожаловался Пауль. — Ты ел всего двадцать минут назад. — сказал Риха, переворачивая страницу какой-то старой книги. Очень старой, она была желтой, с мятыми краями и буквально разваливалась на глазах. — Целых двадцать минут назад! А это что за раритет? — Пауль ткнул пальцем в книгу. — Не знаю, я у Флаке взял почитать. Детектив какой-то. — Рихард посмотрел на появившегося в дверях Шнайдера. Он был в белом банном халате на, по всей видимости, голое тело и с чашкой в руках. Судя по резкому запаху, наполнившему комнату, это был его любимый радиоактивный кофе — четыре пакетика в одну чашку. — О, Дум, кого соблазнять пришел? — радостно сказал Пауль. — Тут геев нет. На последней фразе Риша напрягся. Он почувствовал, как холодная капля пота потекла по его лбу и сделал вид, будто увлечен своей книгой. Не, ну это не он гей, это Мартин такой красивый был… Да и вообще, он думал, что спал с женщиной, с богиней, которая на утро поменяла свой образ на мужской. Шнайдер почувствовал его волнение, но не обратил на это внимания. — Жаль. Видимо, зря я так вырядился… — с наигранной жалостью сказал он. — А если серьёзно, я за одеждой. Я бы и голым пошел сниматься, но увы! — Шнай развел руками. — Посмотри в шкафу. — посоветовал Пауль, придвигаясь на стуле поближе к Рихарду. — Хотя не факт, что ты её там найдешь. Вон, Риша до сих пор в труханах. — Я в трусах потому, что костюмер еще не подобрал мне костюм. — проворчал Риха. — Или потому, что тебе так хочется. — отозвался Дум. — Тоже вариант. — Пацаны, чего обсужда… ой-ёй! — смутился только что вошедший Тилль, когда увидел Шнайдера, снимающего халат. — Вы б хоть предупреждали, что Дум у вас стриптиз устраивает! — А че, реально стриптиз?! — спросил Пауль и повернулся, но, действительно увидев голого Шнайдера, резко отвернулся и покраснел. — Да шо такое, мы с вами будто в баню вместе никогда не ходили и бассейны в отелях голыми не терроризировали! — возмутился Дум, ставя руки по обоим бокам, совершенно не прикрываясь. — Хе! Реально, будто это не нас тогда выгнали из отеля в Париже. — сказал Тилль, входя в гримерку и садясь за круглый стул, время от времени прокручиваясь туда-сюда на движущейся сидушке. — А когда мы начинаем? — поинтересовался Пауль. — Нас позовут. Шнай, че ты паришься так, тебе всё равно только колье из цепей накинуть наверх, и штанишки какие-нибудь ободранные вниз, и всё! — сказал Тилль. Шнайдер, между делом, пока доставал цепи, успел в них запутаться и со всей силы шлёпнуться на пол. Пауля прорвало при виде голой тушки его товарища в цепях. — ХАХААХАХ! — Пауль упал с шаткого студа на пол, покатившись и примкнув к обездвиженному телу Дума. Он попытался встать, но Шнайдер, видимо, не успел окончательно запутаться в железных креплениях, поэтому это сделал Пауль. Теперь они вместе, словно рыбехи, выброшенные на сушу, беспомощно барахтались, а ржали уже Риха с Тиллем. — ЁМАЁ, ХАХХАХАВХАХ! — Да че вы ржете, помогите! — всё равно смеясь и плача, умолял Пауль. Горе-спасители от напавшего резко ржача и сдвинуться не могли, не то, чтобы развязать кого-то. — Что за смех, а драки нет?! — спросил подошедший режиссёр. Он увидел сначала ржущих Рихарда и Тилля, усмехнулся, а потом и вовсе сложился пополам от хохота, заметив Пауля, который кое-как пытался выбраться из такой неловкой ловушки, но в итоге забрался на Шнайдера сверху, вызывая новый приступ смеха у свидетелей. Теперь это было похоже на дешевую порнушку. — Это вообще-то наш реквизит был, а не БДСМ-барахло! — Одно другому не мешает! — проорал Тилль. Внезапно в комнату вошла актриса. Девушка, которую они позвали сниматься в клип на один раз, чтобы кадры с ней гармонично смотрелись на фоне общей картины. Судя по откровенно говоря заебавшейся физиономии, она уже отработала свою часть съемок. — А ну, быстро тихо! — крикнула она. Что уж говорить, все мгновенно заткнулись. Даже Пауль. — Диана, дорогая, всё хорошо? — спросил режиссер. — Всё отсняли? — Спасибо, да. — любезно улыбнулась брюнетка и приземлилась на стул возле шкафа. — Парни, думаю, идите на площадку. Гримеры уже там. Пауль, Дум, можете не утруждать себя развязыванием оков, все равно вы в них же снимаетесь. — хихикнул мужчина. — Кто бы говорил! — недовольно кинул Шнайдер, принимая благодарную помощь Рихарда и Тилля, которые поставили его с Паулем на ноги. К слову, теперь ему пришлось идти по коридору вместе с Ландерсом действительно голым, а после этого его точно никто смущаться не будет. Съемки прошли успешно. Костюмер сразу накидал пару разорванных практически в клочья шмоток на Рихарда, который жаловался на отсутствие костюма, но после этого замолк. Неизвестно, что еще придет в голову этому невинному дизайнеру, может, вообще ничего и он будет работать в чем мать родила. Кстати, Шнайдера всё-таки одели. Не шибко изысканно, конечно, впрочем, как и всех остальных. Тиллю понравилась своя роль: он был на вершине затонувшего корабля, который тянули все остальные участники Рамштайн, кроме Флаке. Линдеманн даже сейчас чувствовал себя доминантом. Собственно, работа была довольно тяжкая, даже несмотря на то, что корабль они по-настоящему не тянули. На Рихарда, Пауля и Тилля внимания уделяли больше всего, что было не совсем честно, но остальные не возражали. Риша очень мужественно отыграл свою роль великомученика с толстым канатом за спиной, и ушел обратно в гримерку, следуя примеру Ландерса. Тилль и Флаке остались на палубе, дабы отснять еще пару особых моментов, а всю остальную ораву в лице Оливера, Шнайдера, Пауля и Рихи отпустили. В небольшом помещении находились только Круспе и Ландерс, мечтательно перелистывающий порно журнал, любезно одолженный (или нагло стыренный, никто не знал) у Тилля. Но Пауля не особо волновало происхождение этого журнала, если честно, он облизывался на картинки, с его стороны изредко слышались «Ого!». На фоне тихо играло старенькое радио. Вдруг, помимо звериных звуков, издаваемых Паулем, и песенок из радио, Рихард услышал кое-что поинтереснее. — «Депеш Мод выпустили сингл из их нового альбома. В этой композиции они вернулись к прежнему стилю, отдавая основной вокал столь мягкой и лирической песни подходящему для неё голосу Мартина Гора», — сказал Пауль, нахмурившись. — Ты это в порно журнале нашел? У меня к ним есть пара вопросов… — усмехнулся Рихард, а его сердце забилось чаще. — Неа, это Тилль откуда-то вырвал кусок и вложил на страницу между горячей блондинкой и милой рыжухой. — Ландерс облизнулся, убирая оторванный листок из журнала и протягивая его Рихарду. Тот немедленно схватил бумажку. — «Трек «A Question Оf Lust» уже стал хитом и занял высокие места в чартах…». Интересненько. — Риха читал дальше молча, дабы не отвлекать Пауля от его похабного занятия. — Что, Риш, послушать хочешь? — подал голос он. На радио объявили: «А теперь, свежий хит этой зимы, «A Question Оf Lust» от Depeche Mode!». Пауль просиял. — Тебе даже напрягаться не надо! — он радостно подскочил со стула, подошел к радио и добавил звука. Потом вернулся на место, с упоением продолжая рассматривать голых баб. Ой, простите, заниматься самоудовлетв… да что ж такое, заниматься саморазвитием в сфере женских костюмов для их клипов. Ну, по крайней мере именно так он сказал Тиллю, когда взял у него эротический журнал. Рихард вдруг заволновался. Он поджал коленки, сомкнул их, направил носки ботинков друг к другу, как обычно делают люди, когда стесняются. Конечно, волноваться было нечего, всё равно Пауль был занят совершенно другим, но Риха знал, что он всегда держит уши востро. От осознания того, что он, возможно, перестанет контролировать свои эмоции прямо здесь и сейчас, Ришу медленно, но верно начала охватывать паника, пока ещё не сильно заметная. Fragile Like a baby in your arms… Казалось, его сердце пропустило удар. И ещё один. Господи, да оно же остановилось! Ан нет, всё в порядке. Пока что. Господи, как же долго Рихард не слышал этот голос! Такой… прекрасный, трепетный, такой глубокий, проникающий в каждую его клетку, родной. Нет, сейчас Рихард точно не проклинал этот момент за то, что ему едва ли удалось забыть этот голос. Он его боготворил. Наверное, он свалился бы на пол, если бы не сидел, ведь его ноги стали ватными. Риха и не заметил, как пропустил два с лишним куплета, пока его уши оргазмировали от волшебной музыки. It's a question of lust It's a question of trust It's a question of not letting what we've built up Crumble to dust It is all of these things and more That keep us together — Ну че, неплохо. — сказал наконец Пауль, не отрываясь от глянцевых страниц. — Очень даже хорошо. Но лучше бы её пел Дэйв. — Пауль задумчиво перевернул страницу, его глаза значительно округлились от увиденного. — Ч-что?.. — растерянно переспросил Рихард. — Лучше бы её пел Дэйв, говорю. У него и имидж постильнее будет, и голос посильнее, и вообще он… — конца этой фразы миру услышать было не дано. Высказывающего свою конструктивную критику Пауля прервал громкий хлопок двери и дрожание полочек с разными кремами и красками. Он испуганно пооборачивался по сторонам, даже заглянул под стул, но Рихарда там не обнаружил. Его не было. Он ушел. — Хотя бы курточку возьми! Холодно ведь! — крикнул ему в догонку Пауль, зная, что его всё равно не услышат, и тихо добавил, — Истеричка. О нет, произошло то, чего Рихард боялся больше всего. Он потерял контроль над эмоциями. И нет, дело даже не в столь душераздирающей песне, нет. Хотя она тем не менее тоже сыграла в этом важную роль. Это случилось из-за слов Пауля. Обычно он бы не обратил на них внимания, просто проигнорировал и сохранил этот горький осадок у себя в душе, зная, что спорить с Ландерсом бесполезно, но сейчас его мозг, раззадоренный новой песенкой, подкинул ему парочку болезненных воспоминаний о Мартине. Вначале, до последней фразы, о их романтическом перекуре, если это можно так назвать, потом о танце, о голом до костей Мартине, об их страстном сексе, детали которого ему не удалось вспомнить до сих пор, а потом… О больных словах Тилля. «Не нравится мне этот беленький…». Как по иронии судьбы в этот же момент Пауль вставил своё едкое «Но лучше бы её пел Дэйв», чем добил его окончательно. Да, Риша разрыдался. И убежал. Он почувствовал себя пленником своего же разума. Вот почему именно сейчас его воображению нужно было предаться воспоминаниям? Ведь раньше Рихард был твёрдым, как скала, ему не грозил страх резко потерять контроль над собой. А сейчас? В какую размазню он превратился? И нет смысла винить в этом Мартина. Пауль бы его просто не понял. Черт, да он сам бы себя не понял в такой ситуации, но случилось то, что случилось, и этого уже не вернуть. Морозный воздух улицы привел Рихарда в сознание. Вот он, посреди Берлина, стоит в шортах, кроссовках, теплом свитере и с сумкой на поясе, на него странно пялятся прохожие и матери закрывают глаза своим детям. — Ну, я же не голый! — возмущенно сказал Рихард и поежился от холода. Конец декабря, как никак. Наверное, ему стоило бы вернуться за своими вещами, хотя бы за верхней одеждой, но гордость ему просто не позволяла. Он горько вздохнул и пошагал домой, по дороге купив бутылку водки в ближайшем ларьке. Ну, а что ему ещё оставалось делать, лечь на асфальт под толстой коркой льда и ждать своей смерти?* * *
Оливер так и не пришел домой. А Шнайдер, вернувшийся в их квартиру рано утром, ткнул носком ботинка пьяное неподвижное тело Рихарда в бок. Не получив ответа, он сам перетащил его на кровать и даже заботливо укрыл одеялком. Рихе вчера вечером было не до доползания до постели. Придя домой он, не разуваясь и даже не пройдя и метра, начал опустошать пузырь водки. Быстро, глоток за глотком, исчезла половина бутылки и большая часть сознания Рихарда. Сука, надо было отвлечься от этого всего, от всех этих никчемных чувств. Этой ночью ему действительно тяжело дался выбор между «просто поныть о его ситуации самому себе дома» и «почапать к Мартину домой с извинениями и раскаяниями». Да, он вполне серьезно рассматривал второй вариант, пусть был бухим в говно и не знал его точного адреса. Пофиг, главное — желание! В общем, это была одна из самых тяжелых ночей в его жизни. И не только из-за своеобразной душевной раны, его сильно мучали галюны. Он то видел каких-то призраков по углам, то вообще Мартина. А ещё он решил послушать пару альбомов Depeche Mode, что тоже очень повлияло на его психическое состояние. На утро, точнее, в половину третьего, он проснулся выжатым как лимон. Проще говоря, выглядел он неважно. И в который раз пообещал себе не пить, естественно. — О, проснулся. — подал голос Шнайдер, сидя на диване с чашкой кофе в руках. «Сука, опять этот противный запах, когда же он сдохнет от передозировки кофеином!». Круспе был весьма жизнерадостным и общительным в это прекрасное время суток. — И тебе доброе утро. — простонал Рихард в подушку. — Ты, наверное, меня сейчас прибьешь, но… — «ха, он ещё спрашивает!», — мы тут с Тиллем собираемся пойти бухать в клуб. Сейчас. И ты с нами. Это, как бы сказать… не обсуждается. Явка обязательна. — Какой пидор так решил? — Тилль. — Тогда ладно. Рихард с большим трудом, кряхтя, как дед, поднялся, и почапал в ванную. Тут до него дошло, что клятва, данная им всего пару минут назад, уже просрана. Казалось бы, что такого тяжелого, просто не пить, спокойненько посидеть с закрытым (самое главное!) ртом с Тиллем и Думом? Сложность заключалась в том, что ты сидишь с Тиллем. Не бухать не получится. Не хочешь — твоё дело, насильно зальют. В течении пятнадцати минут Рихард навел свой утренний марафет, даже успел накрасить глаза подводкой и вышел из ванной комнаты. Перед ним стоял Дум в черной кофте с длинными рукавами и синих джинсах. Судя по всему, он уже был готов выходить. Ну, пусть ждет, раз такой шустрый. — А сегодня че, тридцать первое? — спросил Риха, натягивая на ногу одну штанину черных кожаных штанов. — Агась. — Вы че, решили пробухать весь Новый Год? — теперь он одевал теплый бежевый свитер с тонкой вязкой. — Да. — коротко и предельно ясно. — Обана, новый рекорд! — сказал Шнайдер, оглядывая прикид вырядившегося Риши. — Прошло три минуты. — Ты тоже поставил новый рекорд, милый. Ты не пил кофе целых пять минут. — ехидно сказал Рихард, проходя мимо Дума к вешалке, чтобы одеть куртку. О, как неожиданно, Шнай притащил с собой его вещи, забытые вчера в студии. Интересно, в курсе ли он о том, что случилось? Хотя, Риха для себя решил, что Шнайдеру доверять можно. Он спокойный, понимающий и не задает лишних вопросов. Хвастливый, правда, но можно и потерпеть. — Согласен, достойно уважения. Необычный клуб для новогодней пьянки выбрал Тилль. Нет, он конечно был красивым, довольно популярным и соответствовал всем правилам европейского стандарта и всё такое, но в последнем-то и была проблемка. Это гей-клуб. О чем Рихарду, естественно, не сказали. Это большое одноэтажное, зато с одним подвальным этажом, здание, с множеством барных стоек и ярких вывесок. Классика. Рихарда, конечно, смутило наличие большого количества мужиков в женских платьях и целующихся девушек, но такие личности встречаются и в обычных барах, просто здесь их больше раза в дв… раз в десять. Но, в целом, он не обращал на это внимания. Может, опять глюки? От сильного похмелья и не такое может померещиться. Линдеманн встретил их на месте. Нет, не из высокого уважения или любви, просто ему лень было переться к ним домой, чтобы взять их с собой, да он и не видел в этом особого смысла. Рихард со Шнайдером устало плюхнулись на барные стулья, отказывая бармену, когда тот хотел предложить им выпить. Ясен пень, что Тилль будет в шоке, но Рихард прятался за Думом, чтобы первая волна его ярости пришлась на барабанщика. На его удивление, Тилль был в адекватном состоянии, не обиженным на то, что «бухает здесь только он», он даже слегка нервничал. — Кхм… Тилль? — спросил, наконец, Шнайдер. — Да? — вокалист натянуто улыбнулся, не обнажая зубов. Такая улыбка точно предвещала что-то ужасное. — С тобой всё в порядке? — Вполне. — слишком краткий для него ответ. Слишком. Хотя вокруг играла громкая музыка, между ними повисла тишина. Тилль начал постукивать пальцами по столу. — Ладно, у меня есть для вас новость. — Хорошая или плохая? — аккуратно спросил Рихард. — Не знаю. Но для тебя скорее плохая. — его лицо озарила саркастическая ухмылка. О, уже хоть что-то, что свойственно Тиллю. — Давайте перейдем за во-он тот… — он указал пальцем, — столик и подождем там, а то нас здесь и не видно. Вся компания переместилась в другой край помещения. Шнайдер и Тилль бодро зашагали к столу, зная, что идут бухать, а за ними лениво плёлся Рихард, нагло расталкивая на своём пути танцующих раскрашенных мужиков. Один из них, особо пьяный и расфуфыренный, даже успел его обнять, когда до него дотронулось плечо Рихи, но он ускорил шаг и вскоре оказался с остальными. «От греха подальше», — констатировал он. Хотя кто ещё из них двоих грешник? — Я тут хотел вам сказать… — начал уж было Тилль, но вдруг прервался, заглядывая Рихарду за плечо. Он немного напрягся и свёл брови. — Поздно. Дэйв, тщательно оглядев толпу и найдя Тилля, радостно раскинул руки и лучезарно улыбнулся. Так искренне. Единственный искренний человек, которого Риха встречал за этот вечер. За ним, подобно Рихе, чапал белокурый ангелочек среди всего этого пьяного сброда. Опять он. Он шел как Иисус, будто светился. Странно, но сейчас Мартин не вырядился как типичная блядь, а наоборот, оделся, как приличный человек: светло-синие джинсы и теплый объемный белый свитер. При виде него у Рихарда затрепетало сердце, а по Мартину так не скажешь. Он выглядел трупом. Бездушным мешком мяса, еле нашедшем в себе силы прийти сюда. Складывалось впечатление, что его пытали ночи напролёт, пытаясь вытащить все сокровенные тайны из его тёмной и молчаливой души, и у них это в итоге получилось. Правда, увидев удивленного и смутившегося Ришу, в Мартина вселилась недостающая душа. Нет, чисто физически он не переставал выглядеть замученным до смерти, а сейчас ещё и слегка испуганным, просто теперь он начал излучать более менее позитивную энергию. — А где Энди? — выпалил Шнайдер, когда Дэйв едва успел сесть за стол. — Энди? Не знаю. Он сказал, что опоздает, может, вообще не придёт. — Дэйв откинулся на диване назад, запрокинул голову. — Слушайте, а здесь кальян есть? Я так давно не курил. — Должны быть. Я видел их, когда в последний раз тут был. — подал голос Мартин, присаживаясь рядом с Рихардом и хитро улыбаясь. Этот черт определенно что-то задумал. У Риши по спине пробежалось стадо мурашек, когда Март слегка от него отвернулся, поворачиваясь лицом к Дэйву, но придвигаясь к нему спиной, и его пушистая копна волос защекотала лицо Рихарда, он чуть не чихнул. — Так чего же мы ждём? Пойдем, покурим? — жизнерадостно спросил Гаан, хлопая рукой по плечу сидящего справа Тилля. — Я предпочитаю сигареты. И лучше прямо сейчас. — Рихард встал и молчаливо вышел со стороны Шнайдера, задев, наверное, его нос своими штанами, или ещё чем похуже. Однако на его уход никто не обратил внимания. Ну, ему так казалось. Он дрожащими руками достал сигарету и попытался успокоиться, потому что если его руки продолжат трястись, он подпалит себе палец зажигалкой. Чем же Рихард потом будет играть? На самом деле ему нравилась его позиция — быть курильщиком. Всегда есть веский повод съебаться со скучных посиделок на полчаса, если надо. Ну, и успокоить нервы тоже. Хотя съебаться когда надо всё-таки важнее. Когда его наконец-то отпустил тремор, Риха поджег длинную сигарету без лишних повреждений и закурил. Забавно, дыма становится вдвое больше, потому что табачный дым смешивается с паром, возникшим из-за дыхания Риши на морозе. Вдруг перед ним возникла тень. Он не успел сообразить, кто это, как нежная небольшая ладонь легонько легла на его плечо. — Поговорить надо.