* * *
Закрыв двери, он наконец ощутил вкус одиночества. Никаких назойливых глаз вокруг, никаких людей, которые так стремятся раскритиковать и унизить. Ничего. То, что Мартину сейчас нужно было больше всего. Он не любил, когда его редкие приступы лихорадочного вдохновения прерывали, пусть даже он почти закончил, всё равно. А тут Дэйв со своими расспросами. Нет, он конечно не часто выводит Мартина из себя, тем более по пустякам, но сейчас вот Марта конкретно накрыло с головой его тупостью. Ему нужно остыть, чтобы не навредить окружающим его адекватным людям. А для этого желательно с ними не контактировать. Мартин прижался спиной ко входной двери его квартиры, сполз по ней вниз и обреченно выдохнул. Впереди его встречал длинный, тёмный, пустой и до ужаса тихий коридор. Даже соседи, на удивление, не кричали и не ругались за стенкой. Наконец-то, наслаждение тишиной. Музыка рождалась из его головы мелодия за мелодией, и каждый раз выходило что-то новое. Вокруг юного композитора валялись исписанные листки, как бы дополняя всю картину, главным героем которой был Мартин Гор, сидящий за синтезатором на полу съемной квартиры. Солнце пыталось проникнуть в комнату, но преградой его пути послужили задернутые шторки. Март задумчиво покусывал край карандаша и пялился на пустой кусок бумаги у себя перед носом. Казалось, все то рвение к работе испарилось ещё сутки назад, но мозг его так не считал, заставляя думать, что он способен на нечто большее. — Мартин?.. Мартин! Открывай! — послышался разъяренный голос Флетча и громкие хлопки. Черт, да он сейчас вышибет дверь. — Открывай сейчас же! Мартин простонал от резких звуков, совсем не похожих на те симфонии, что он только что написал, и протер глаза. Сколько дней он не выходил отсюда? Два, три? — Мартин, твою мать! — разрывался Энди. — Да иду я, иду! — Март, ты совсем с ума сошел?! Не дозвониться, не достучаться до него нельзя! — как только Мартин открыл дверь, на него накинулся красный Энди и с усилием потряс его за плечи, да так, что все мозги в желе превратились. Гор боялся встречаться с ним взглядом, потому что этого бы он не пережил. — Энди… Энди… хва-атит!.. — Флетч перестал трясти Мартина за плечи, его гнев перерос в дружественную усмешку, когда он заметил, что Март стоит перед ним растрепанный, сонный, с синяками под глазами и в длинной майке. Он не знал, было ли кроме майки на нём что-то ещё, ведь она доставала до середины бедра, но, зная манеру Мартина, думал, что нет. — Тяжелая ночка, а? — Флетчер фирменно заржал, откровенно глумясь над другом. — Очень. — Мартин понял, к чему он клонил. — Вообщем, я от Дэйва. Цитирую: «Передай ему, чтобы не дулся, задолбал уже, истеричка гребанная, дуться, два дня уже где-то сидит, а сегодня Новый, мать вашу, Год!». — Энди по привычке мило поправил очки указательным пальцем, сдвигая их по переносице вверх. — Сегодня Новый Год?! — ошарашенно спросил Мартин. Это значило, что прошло, блять, целых двенадцать месяцев, он проебал столько времени, а до сих пор не стал счастливым. — Нет. Сегодня старый. А вот завтра… — Сегодня тридцать первое? — Да. Я ж поэтому и пришел. Ну ещё потому, что соскучился и надо бы узнать, не помер ли мой лучший друг, чисто ради вежливости. — Энди хихикнул и переступил порог квартиры. Запах алкоголя, который он прекрасно слышал и за дверью, резко усилился. — Собирайся. — Куда? — Мартин, находясь сзади, закинул руки на шею Флетча и прям так повис. Он не контактировал с людьми уже слишком долго для медийной личности, и это ощущение холодной куртки и горячей шеи под ней его будоражило. Энди предположил, что под майкой он всё-таки голый, но не стал обращать на это внимания. Мартин это Мартин, на него ничто и никто не повлияет так, как он сам. — На свою родину. — Флетч увидел в усталом лице Мартина недопонимание, поэтому ответил на немой вопрос. — В гей-клуб. Спустя полчаса, хотя, может, и больше, Флетчер обладал терпением и не стал высчитывать до секунды тайминг, за который Мартин успел полностью одеться, пожаловаться на свою обычную и личную жизнь и даже надыбать на кухне пару сухарей, которые раньше были хлебом с хрустящей корочкой. Энди отказался от черствой буханки, ссылаясь на то, что поел дома. На большое удивление Флетча, ожидавшего увидеть Мартина во всей своей красе: кожаная полицейская кепка, какая-нибудь майка с широким горлом или вовсе её отсутствие, и чёрная мини юбка с наручниками на поясе, Гор вышел в своих обычных голубых джинсах и слегка коротковатом пушистым белым свитером. Теперь он выглядел как ангел, спустившийся с небес. Он мило улыбнулся, когда не очень манерно разгрызал очередной сухарь, увидев на себе внимательный взгляд друга. — Фто тхакое? — спросил Мартин. — Нет, с тобой точно что-то не так. — Да что вы все об одном и том же? — он отложил жевание хлеба и занялся поиском воды. — Мартин. — Энди внезапно посерьезнел, его тон стал железным. — Что случилось? Тогда, на фестивале. Не надо отнекиваться, я же знаю, что что-то было, это все заметили. Мартин тяжело вздохнул. Он все же нашел поллитровую бутылку воды где-то на дальней полочке, но открыть плотно закрученную крышку оказалось невыполнимой задачей. Флетч встал с дивана в гостиной, совмещенной с кухней, молча подошел к Мартину, взял из его рук бутылку и любезно открыл её. Ни единая мышца на его лице не дрогнула за это время, и Марта это сильно напрягало. Он знал, что тянул с ответом, но решил подождать ещё дольше и высушил бутылку до дна. Энди просто стоял и смотрел на своего измученного жаждой друга. Его, терпеливого человека, уже задолбало это ожидание, но он понял, что сейчас слова Мартину будут даваться особо тяжело, если они вообще будут. — Я не хочу об этом говорить. — скептически сказал Мартин. Флетч не сильно и разочаровался, он знал, что от белобрысой Ведьмы ожидать можно чего угодно. — Хорошо. — выпалил Энди через мгновение после фразы Мартина. — Ты готов? В ответ Мартин просто кивнул, и они покинули его квартиру. В голове блондина пробегало много разных мыслей, и некоторые из них говорили о том, как некрасиво он поступил с Энди. Возможно, действительно стоило рассказать ему про Рихарда? Энди ведь его поймёт. Мартин просто бессмысленно боялся травмировать психику Флетча, потому что тогда он узнает, что его лучший друг — пидор. Отчасти. Хотя он уже поведал ему о том, что хотел Рихарда ещё на фестивале, и его этой новостью уже не удивить, Март надеялся, что он воспринял это как шутку. Просто как очередную тупую его шутку, которых много сочинялось в их с Энди головах за всё время их дружбы. Вообщем, всю дорогу до гей-клуба они молчали, но это была какая-то ненавязчивая тишина, совсем не неловкая. Март понял, что в компании Флетча мог чувствовать себя практически так же, как дома, когда один. Нет, он не имел в виду, что не считает его человеком, просто он не принимал Энди как одного из людей с вездесущим взором, которые «так и стремяться раскритиковать и унизить». Дэйв опоздал. Они долго ждали его у остановки, возле которой договорились встретиться. Успели замерзнуть, и в итоге встретили зачинателя всех бед в спасительных объятиях друг друга под косые взоры прохожих немцев. — О, привет, Флетч! — Дэйв пожал ему руку, потом недоверчиво глянул на прижавшегося к нему Мартина. — И тебе привет. Истерику устраивать не будешь? — Дэйв! — Всё-всё, молчу. Пойдёмте.* * *
— Поговорить надо. Рихард вздрогнул. Он понял, кто это, не оборачиваясь. Спиной почувствовал. Убедившись, что Рихард не вырывается, не пытается одернуть его руку на плече, Мартин вздохнул и обвил руки вокруг его талии. Из-за своего невысокого роста он уткнулся носом Рихарду в плечо, вдохнул запах теплого свитера, который уже успел впитать в себя аромат своего хозяина. — Прости. — сказал Мартин. Это звучало так искренне и чисто. Те объятия, в которых они находились, не столько грели его физически, сколько душевно. Наверное, ему стоило пойти и поизвиняться перед каждым. Перед Флетчем и Дэйвом за свой ужасный характер, перед Миллером за то, что он терпит его бесконечные перепады настроения, да, сука, перед каждым просто за то, что они его видят. За то, что он мозолит им глаза своим либо крайне депрессивным, либо тошнотворно жизнерадостным видом. Но извинялся он только перед Рихардом, потому что остальные не заслуживают видеть, как он унижается. — Не стоило тебя обманывать. Прости. Он обнял его ещё крепче. Мартин заметил, как на плечо Рихарда с неба упала ажурная снежинка и мгновенно растаяла от его тепла. Он поднял голову вверх, и на его нос приземлились еще снежинки, они сверкали от света высокого фонаря, который был единственным источником света на этой улице. Рихард далеко отошел от клуба, и свечение его ярких вывесок едва виднелось за поворотом. Снег плавно падал на стекла машин, крыши домов и недоумевающего Рихарда, совсем не думая превращаться в метель. — Ты о чем, Мартин? — Риха повернул голову вправо, туда, куда ему уткнулся аккуратным носиком уже изрядно подмерзший Мартин и заметил его пушистые светлые волосы, на них, совершая пируэты в воздухе, падали снежинки и их сдувал ветер, слегка касавшийся объёмной шевелюры. — Прости за мою тупость и ребячество. — он поднял голову, Рихард искоса увидел его глаза, которые блестели пугающей зеленью и раскаянием. — Я понимаю, каким уёбищным я был. — Мартин решил не упоминать свою фейковую попытку суицида и то, как жестоко его похабная сущность обошлась с невинной душой Риши, потому что тогда точно бы расплакался. — Ты замерз. Может, вернёмся? — Нет. Рихард так быстро сменил тему, это ужасно. Да, Мартин толком ничего и не сказал, но той пары фраз было достаточно, чтобы понять. И что теперь делать, гадать, простил его Рихард или нет? Идти к какой-нибудь «Всевидящей Тамаре», принести ей фотографию Рихи, его волосину и выведать у неё мысли своего горе-любовника? — Нет. Я не хочу опять видеть рожу этого петуха. — сказал Мартин и сильнее вжался в спину Рихарда. — Что предлагаешь? — Риха кое как развернулся, чтобы обнять маленького Марта, потому что его уже задолбала его дрожь. — Поехали ко мне. У меня тепло… — Хорошо. Куртки забрать надо. Можешь постоять на входе, чтобы не видеть Дэйва. Мартин был счастлив, но не подавал виду и лишь молча следовал за Рихардом. Он обрадовался тому, что его возлюбленный его не послал куда подальше. Но тем не менее не сказал что-то типа «Не волнуйся, солнышко, я тебя прощу даже если ты заблюешь мне мой концертный костюм после пьянки, я же тебя люблю!», чего ожидал услышать Мартин. Марту нравилась сложившаяся ситуация: он два с половиной дня безвылазно провёл в своей квартире, потом прогулялся с Энди по морозу в гей-клуб и спустя час-полтора вернулся обратно. Ну, а что, подышал свежим воздухом, посмотрел, что нынче носят представители ЛГБТ, даже присмотрел что-то себе, и хватит. Переступая за порог своей же квартиры, Мартин понял, что лучше было сначала спросить Риху, можно ли остаться у него, чтобы не стыдится всего беспорядка и разбросанных по полу бумажек, бутылок и в некоторых местах одежды. — Да че ты, обычный холостятский дом. — сказал Рихард, когда Мартин попросил прощения за бардак. Вдруг до Гора дошло, что у него, вообще-то, девушка есть, и бросать её сейчас, когда все только и делают что обсуждают его ориентацию, будет очень тупо и жизненно небезопасно. Но хвала небесам Кристина празднует Новый Год у мамы, поэтому сейчас квартира была в полном мартиновском распоряжении. Рихард сразу же пошел мыть руки, по пути вздрогнув от внезапного крика соседей. Опять старый дед немец орёт на свою фрау, видимо, он за всю свою долгую жизнь не узнал, что конфликты можно решать и другими, более приятными способами. Незаметно, пока Мартин возился с чем-то на кухне, Рихард проскользнул в спальню. Кхм, тут стоял такой беспорядок, что даже Риха удивился. Хотя на первый взгляд весь мусор составляли лишь раскиданные помятые листики бумаги с агрессивно перечеркнутыми синими чернилами строчками. Он сел на кровать, схватил в охапку половину той кучи, что лежала у него под ногами и начал сортировать макулатуру на нечитаемые тексты и интересную лирику. Рихард сам не знал, зачем ему это сейчас надо, но любопытство почитать стихи того великого гения, что сейчас тарахтел стаканами в соседней комнате, взяло вверх. Много чего сопливого, депрессивного, а также извращенского и многострадальческого. «В этом весь Мартин!», — ухмыльнулся Рихард и упал на кровать спиной, продолжая читать очередные строки, на этот раз написанные разборчивым почерком. «In Your Room» — гласило начало листка. Интригующе. — Короче, я нашел только вино. Поесть нет ничего. Хотя… — Мартин посмотрел на кусок сухаря с виднеющимся на нём следом своего же укуса и поморщился. — Нет, ничего. Рихард взял бокал с белым вином из его рук. — Нормально. Блин, может всё-таки сгоняем в магазин какой-нибудь? — Да. У меня желудок сейчас в клубок свернется. — слова Мартина подтвердило характерное урчание его живота. — Уже. Конечно, они вместе посмеялись и через считанные минуты стояли в каком-то небольшом местном магазинчике и выбирали, чего бы поесть. — О, пельмени! — Не по-новогоднему как-то. — Рихард посмотрел в окно, его взгляд упал на аппетитный яблочный пирог на витрине кондитерской напротив. — Я придумал. Бери шампанское и пойдём. Мартин, мгновенно оглядев стенд с винами, нашел бутылку заветного шампанского, по сути, того же вина с пузырьками, и понёс её к почти храпящей продавщице. Спустя минут пятнадцать, десять из которых заняли попытки разбудить продавщицу, парни оказались у витрины с одним-единственным пирогом. — «Кухен с яблоками», — прочитал Мартин и облизнулся. — Я слышал, это популярный в Германии десерт. — И единственный, походу. — Рихард оглядел магазин: остались одни только цветные посыпки всевозможных форм в пакетиках и пара традиционных красно-белых длинных конфет. — Дайте нам вот этот, пожалуйста. — Риха кивнул женщине, решающей судоку на стуле в углу комнаты, дабы она завернула ему пирог. Она не спала, кстати, и после их ухода сразу закрыла кондитерскую и радостно побежала домой. Гирлянды весело мерцали на шторках и на маленькой ёлке, блистающей, как Мартин на концерте, на угловом столике в гостиной. Март сказал заботливому Энди, звонящему в столь поздний час, что с ним всё в порядке, его не украли и приезжать к нему домой не надо. Но Мартин мог понять Флетча, всё-таки ушел с их дружных посиделок в гей-клубе как настоящий англичанин, не попрощавшись. Рихард удивился, когда его товарищ принес нарезанный пирог на чистой, сверкающей своей неподдельной белизной тарелке, на что Март ответил, что не готовит, поэтому мыть посуду не приходится, ибо она итак чистая. — Хороший лайфхак, надо Шнайдеру подсказать. Может, тогда он перестанет собирать Альпы из немытых чашек. — усмехнулся Рихард, наливая себе второй бокал шампанского. Все же это не виски и даже не мартини, в голову сильно не бьет. Ну, он так думал, поэтому долил ещё и Мартину. — Не думаю, что сработает. Кофейных маньяков не вылечишь. — Гор задумчиво осмотрел сосуд с шампанским в руках. Рихард налил ему так, что оно едва не вытекало за края. — Как и алкашей. — Риха поднял бокал и чокнулся им с Мартином. Хороший тост однако. Когда дело близилось к полуночи, квартиру заполнил хмельной хохот двух друзей, или любовников, это смотря с какой стороны посмотреть. Новую бутылку с шампанским уже никто и не видел, как, впрочем, и с белым вином. Мартин на радостях нашел у себя в закромах заначку с шотландским виски, которой когда-то затарился по акции на пять лет вперёд. Но что-то в его плане пошло не так, и прошло всего около девяти месяцев. Одной из таких квадратных бутылок Март успел облить Рихарда, а потом, усмехнувшись своим дальнейшим действиям, которые представил в голове, несколькими глотками выпил оставшийся виски. Мартин улыбается, как кажется, без причины, только в двух случаях: когда стесняется и когда понимает, что запахло возможным сексом. А сейчас эти две причины слились воедино. — Ой, прости-прости, я не хотел! Давай снимай, я их повешу на… ик… ну штуку такую, возле которой тепло! — Мартин полез Рихарду, сидящему на диване напротив телевизора в гостиной, под свитер под предлогом его снять, хотя надеялся в то же время его облапать. — Батарею? — спросил Риха, уже не удивившийся его действиям. Его друг просто хочет помочь в такой неловкой ситуации, что такого-то? — Да-да, именно на неё! — ему наконец-то удалось задрать свитер вверх, тем самым закрывая Рихарду весь обзор на происходящее. Он пошло улыбнулся и поцеловал его куда-то в область соска, но поняв, что сделал что-то не то, быстро лег на бедное тело Рихи полностью. — Ой, прости еще раз, я упал! — Ниче… кхе… го. Я сейчас задохнусь… — Мартин и не заметил, как чуть не придушил Риху его же свитером, поэтому полностью его снял. Рихард резко вдохнул и прокашлялся, пока Март ловко слез с него. Но пьяному рассудку Мартина было мало, и срочно нужно было придумать что-то ещё. — Ты же есть, наверное, хочешь? — гениальная мысль догнала Мартина: ни он, ни Рихард не ели уже долгое время, и пирог они купили вместе за ришины деньги как раз кстати. Блондин взял средний кусочек хваленого кухена, ухмыльнулся, когда увидел обилие ягод на верхушке пирога в качестве украшения. Непонятно почему именно ягод, если пирог был яблочным, но это последнее, о чем Мартин думал в этот момент. Он придвинулся ближе к Рихарду и медленно приставил к его рту кусок пирога. Риха либо еще не опьянел до такой раскованности, как у Мартина, либо уже перепил и ему было плевать на происходящее вокруг. Поэтому он добровольно раскрыл рот, оставляя руки неподвижными. Однако Март промахнулся, размазав начинку и пюре из ягод от губ до середины щеки, что было ожидаемо от трясущейся руки алкоголика со стажем. — Ой, что ж я так неаккуратно! Дай, вытру! — но под рукой, как назло, не оказалось ни одного полотенца. Но Мартин не отчаялся, в его пьяную головушку пришла вторая за эти пять минут гениальная мысль. Гор снова забрался на Ришу сверху и нежно, откинув остатки каши из коржей и крема в сторону, провел языком от его щеки до губ, с жадностью впиваясь в них. Он хотел «стереть» следы своей неуклюжести, но, себе на радость, растянул сладкую дорожку еще и по своему лицу. А Рихард всё также сидел на месте, только сейчас его руки уже бродили по бедрам Мартина. Мартин так долго ждал этого поцелуя. Он бы засосался с ним ещё возле клуба, если бы не рамки приличия. Черт, да если бы не дурацкие ограничения, он бы поцеловал его прямо в клубе при всех. Рихард оторвался от его сладких губ, и принялся целовать и кусать шею. — Ри-иша! — простонал Мартин. Риша. Только Паулю было позволено так его называть, и то, только потому, что Ландерс от него бы не отстал. Это прозвучало так сексуально и блаженно из мартиновских уст, а не иронично и издевательски, как обычно говорил Пауль. Рихарда не на шутку завели красно-желтые пятна на белоснежном свитере Мартина, которые оставил он сам же и которые, наверно, никогда уже не отстираются. — Смотри, ты испачкался… — прошептал Рихард у самого его уха, мучительно медленно стягивая с любовника одежду. — Ой, и вправду… — он помог большим ладоням Рихи в столь нелегком в этой позе деле. Шаловливые ручонки быстро прошлись по всему его торсу, останавливаясь на сосках и поглаживая их большими пальцами. Мартин тихо и сдавленно простонал, возбуждая Ришу ещё больше. В один момент его терпение рухнуло и он, облизнув губы, повалил хрупкого Мартина на спину, удобно примостившись сверху. Интересно, как из тихого и милого натурала полтора литра виски делают горячего и жаждущего страсти гея. Рихард уже и забыл, как пару месяцев назад сбежал от Мартина с воплем о том, что переспал с мужиком. Но в этот раз он и не собирался бежать, ему уже было плевать на свою ориентацию, плевать на то, что будет утром, главное то, что происходит здесь и сейчас. Мартин не сдавался так просто. Он, конечно, спокойно принял свою роль пассива, но его напор и быстрота движений повергли Рихарда в шок. Он не успел и понять, что, собственно, произошло, как Мартин, с довольным блядским видом улыбаясь и смотря ему в глаза почему-то до умопомрачения наивным взглядом, плавно стянул с его бёдер нижнее белье. И снова, Рихард успел только ахнуть, как его партнер уже заглатывал немалый хер по самые яйца. Ему оставалось лишь лихорадочно стонать и пытаться не кончить раньше времени, потому что Мартин только на минете не остановится. Вдруг Гор вынул его член изо рта, похлопал им себя по щекам и обратно шлепнулся на спину, раздвигая ноги и маня Рихарда к себе. Риха моментально прижал его к дивану, потерся достоинством о светло-синюю ткань джинс Мартина. — Смазка есть? — прошептал Рихард, оставляя мокрый поцелуй сначала на щеке, а потом и на шее Марта. — В спальне… — тоже прошептал Мартин, обвивая руки вокруг шеи Рихарда. Круспе, поддерживая блондина за жопу, аккуратно встал с дивана и понёс довольного Мартина в спальню. Рихард наступал на помятые листки бумаги, которые иногда больно кололи его ступни. Возможно, будучи в трезвом состоянии, он бы и отругал хозяина комнаты за такой разгром, но блин, кого ебали эти бумажки, когда ебаться хотелось самому? — Где? — многозначно спросил он. — На столе посмотри. — Рихард оглядел множество разных баночек, тюбиков и упаковочек от косметики, принадлежащих, наверное, по большей части Кристине, нежели Мартину, и нашел среди них банку лубриканта. — Пустая. — Тогда в шкафу, в ванной. Там на нижней полочке. — Рихард удивился такому количеству занныканых по углам предметов для половых актов, ещё больше удивился, когда нашел плётку в шкафу рядом со смазкой и парой ёлочных игрушек, но успокоил себя чем-то вроде «Это же Мартин» и вернулся в спальню. Рихард бросил неиспользованный тюбик лубриканта на кровать, притягивая за худые ноги Мартина к себе. Джинсы уж больно сильно мозолили ему глаза, поэтому он стащил их, штанину за штаниной, и кинул куда-то, к остальному хламу на полу. Через считанные секунды трусы полетели туда же. Рихард, обильно смазав всю ладонь, медленно вставил один палец в тугого Мартина, который резко согнулся в спине и схватил Ришу за плечи. — Больно? — обеспокоенно спросил Риха, аккуратно вынимая палец. — Нормально… Давно не было просто. — Ты прости, я с мужиками как-то… — Норма… — он опять оказался в Мартине. — а-а-а, ещё! Второй палец. Мартин рефлекторно сжался, уже не лежа, а сидя на кровати, и обнял Ришу обеими руками. Каждую клетку его организма наполнила приятная боль, казалось, Рихард затронул каждый нерв его тела. Он нежно поцеловал плечо Марта, свободной рукой поглаживая его спину. Мартин поднял голову, защекотав Рихарда своими кудряшками, и впился в его губы с таким напором, что чуть не повалил их обоих на пол. Риха уже с меньшим трудом ввёл третий палец, получая стон Гора сквозь поцелуй. Крем от пирога придавал их поцелуям вкус спелой вишни и аромат душистых яблок. Вскоре они приняли традиционную позу, и Мартин выгнулся от неожиданно оказавшегося в нём Рихарда. Хватая ртом воздух, он резко сжал все свои мышцы, заставив Ришу сдавленно промычать над его ухом. Боль. Это всё, что он чувствовал, кроме громкого сбитого дыхания разгоряченного Круспе рядом. Рихард замер, целуя нежную белую шею под собой и надеясь хоть как-то помочь в этой ситуации. Желтый свет новогодней гирлянды, протянутой через всю комнату Мартином уже больше чем месяц назад, сменился на красный. Такой у сего множества разноцветных лампочек был выбран режим: минут пятнадцать они будут гореть именно красным, цветом страсти. Гор внезапно расслабился и притянул Рихарда к себе, лицом в подушку, заставляя горячую плоть внутри него чувственно двинуться. Главным здесь оказался Мартин, и Рихард по его молчаливой команде в виде тяжелого мутного взгляда начал фрикции. Много раз переменился свет яркой гирлянды, и каждый раз сопровождался новой позой любовников. Нет, это не специально, просто так вышло. Рихард оставил уйму фиолетово-синих следов на шее и ключицах Мартина, которые в непривычном цвете фонарей выглядели зелёными. Он резко вышел практически полностью, а потом так же быстро вошел и едва не кончил от гортанного стона Мартина под ним. — Ри…ша-а… — на выдохе произнёс блондин. Первый звон.. Пик. Он был так уязвим от этой формы своего имени. Второй. Рихард почувствовал рефлекторное сжатие пространства вокруг него от яркого оргазма, горячие капли между животами его и Мартина, и не выдержал. Третий. Мартин до боли сжал и оттянул его волосы на затылке, он глубоко излился в хрупкое и поддатливое сейчас тело Ведьмы. Куранты пробили двенадцать.