Ангел ты, или демон? Возвращение домой.

Я так рада снова оказаться дома. Снова прекратить бояться. Мои руки скользнули по мягкой простыне. Как же прекрасно… Я оглянулась и увидела тихо сопящего Чую. Во сне он казался таким уставшим и измученным… Мои руки коснулись его рыжих, вьющихся волос. Как же я скучала. Как же я люблю его. Стук?.. Мне показалось, или… Что-то стучало в окно? Я догадываюсь. Догадываюсь, кто там. Догадываюсь, зачем он пришёл. И пока он не добьётся своей цели, он не уйдёт. Ведь я и сама бы так поступила. Быстро поднявшись, надев чёрные джинсы, чёрную футболку и накинув косуху, я прихватила пару пистолетов, очки и подошла к двери. Я обернулась. На моём лице заиграла грустная улыбка. Прости, Чуя. Я понимаю, что меня отпустили не просто так. Я знаю, что Дьяволу нужно что-то от меня. Я помню, как Ясу искренне боялась и истерила. Она не может. Она понимает. Все понимают. И меня, и Ясу скоро не станет. И ничего нельзя с этим поделать. Стоит лишь… отговорить их от поездки. Иначе они тоже погибнут. Я рванула вперёд, перепрыгивая через ступеньки, летя на крышу. Он там. Я знаю. Дыхание начало прерываться, но я не остановлюсь. Ему нужно знать. Я его понимаю. Распахнув воздух и с покалыванием в лёгких прочувствовав весь поток свежего ночного воздуха, я огляделась и перезарядила стволы. Мало ли. Я… Ошиблась? Его тут нет. Шорох!.. Я резко обернулась, сверкая глазами и выхватывая пистолет. — Тише, тише. Это я. *** Он поднял руки, весело подмигнув и промолвив: — Тише, тише, это я. Девушка, облегчённо выдохнув, спрятала пистолет за пояс. Но… Нельзя так расслабляться. Резко подскочив, Осаму схватил девушку в крепкий захват и холодно поинтересовался: — Ну и каково это? Быть предателем. Знать, что тебе верят, но продолжать врать, выполняя поручения Достоевского. Ну? Чего молчишь? Шатенка задрожала. — П-Прошу, я не понимаю, о ч-чём ты… Но тут же послышался громкий женский вскрик и тихий мужской шёпот: — Ну же, тише. Ты же не хочешь, чтобы вместо горячего завтрака твой ненаглядный Чуечка увидел кровавое месиво, размазанное по земле? Рика снова охнула, услышав, как хрустят её руки. Дадзай так и сломает их… — Двойного самоубийства предлагать не буду, не обижайся. Я лишь хочу, чтобы ты заговорила. И всё будет хорошо. Он слышит её сиплое дыхание. Чувствует частое сердцебиение. Он крепко держит её руки сзади, наклонив напуганную шатенку вперёд, навстречу метрам пустоты настолько сильно, насколько это возможно. Дадзай знает, что она боится умереть сейчас ровно так же, как и говорить. Но он заставит. Ехидный, жуткий голос снова заставил Танаку вздрогнуть. — Ну же, радость моя. Где сейчас Ясу-тян? Как она? Каковы ваши планы? Она не скажет — она боится говорить больше, чем умереть. А вот тебя не жалко. Ну? Давай, не молчи, солнышко. — П-Пусти! Псих! Ухмылка скользнула по его губам, растягивая их. — Ой, вот как мы заговорили. Ну, не хотела по-хорошему, давай по-плохому. Осаму, выхватив из её пояса пистолеты, резко бросил девушку на пол, ударив ту о стенку. На зелёных глазах проступили слёзы, но они были такими же спокойными, если не считать страха. Мужчина похрустел костяшками. — Ты пойми, я не хочу зла. Я понимаю, что была причина, чтобы предать нас. Даже знаю какая. Но, — Дадзай сощурил глаза и продолжил, — я люблю её, понимаешь? Мне всё равно, что будет с тобой. С Чуей. Лишь бы она была счастлива. Рика, вжавшись в угол, негромко произнесла: — А смысл? Смысл за неё бороться, если она всё равно умрёт?! Шатен остановился и прикрыл глаза, усмехнувшись. — О, так ты уже знаешь. Тогда, надеюсь, ты понимаешь, что ты тоже можешь помереть? Рика отвернулась и кивнула. Осаму хищно ухмыльнулся. — Ну? И? Ох, ладно, можешь не отвечать на эти вопросы. Я всё равно обо всём знаю. Об их тайном убежище, о том, что у Ясу-тян вот-вот начнётся ломка из-за недостатка лекарств, которых нет в России. И я знаю, что ты ездила не в командировку, солнце. Танака съёжилась. — Чего ты от меня хочешь? Что тебе нужно тогда? Но Дадзай лишь усмехнулся. — Тебе стоит быть осторожной. И не мешать мне. Когда мы полетим, ты останешься здесь следить за Мафией и любым способом выгородишь Чую. Если Мори-кун вообще откажется принимать все идеи, позвонишь мне и включишь на громкую связь. Но больше никого из нас не трогаешь. Поняла? Девушка кивнула, но изрекла: — Я правда не понимаю. Зачем тебе это? Зачем бороться? Осаму кинул ей пистолеты и сел на край крыши. — Я хочу подарить ей счастье. Пусть и мимолётное, но счастье. Я хочу видеть её рядом с собой. Понимаешь, — мужчина повернулся, и в его глазах блеснула печаль, — я боюсь. Боюсь умереть, не увидев её. Дадзай, в конец расстроившись, ушёл по лестнице, оставив девушку размышлять.