Ангел ты, или демон? Возвращение домой.

Четыре дня назад. Чудесный солнечный день проникал в самое сердце, согревая своим теплом и освежая прекрасным весенним запахом. Последние, самые красивые цветы уже лениво спускались с зелёных сакур, падая на яркую зелень. Рика тепло обняла Чую, излучая беспокойство и быстро пожала руку Дадзаю. Казалось бы, такой простой жест, а чувствовалась вся угрожающая аура на вид весёлого и беспечного мужчины… — Хей! Ау! Осаму недоумённо обернулся. Что?.. К ним быстро шла большая часть Детективного Агентства. Впереди всех бежал Кендзи, весело насвистывая птицам и звонко смеясь. Дальше, пытаясь унять неугомонного мальчишку сетовал ворчащий Куникида. Почти в самом конце шли взволнованный Ацуси и улыбающаяся ему Кёка. А в самом конце шли Рампо с Акико, о чём-то весело переговариваясь. Чуя прищурился. Пусть он и радовался, одновременно беспокоясь о своей сестре, которая была не пойми где, её «друзей» Накахаре видеть не хотелось. Правда… Внезапно, Танака вцепилась в руку рыжеволосому, привлекая внимание к себе. Голубоглазый повернулся, успокаивающе улыбаясь, и нежно промолвил: — Ну же, солнышко, ты чего? Это всего-то… — Нет, я… Там… Чуя оглянулся… С другой стороны шли разъяренный Тачихара, молчаливая Гин, спокойный Рюноске и цветущая алым пламенем Хигучи, которая плавно двигалась рядом с чёрной тенью в виде Акутагавы. Чуя и Дадзай мигом побледнели. — Твою же мать… Через миг по голове шатена прилетело какой-то книгой, а Рампо громко крикнул: — Ну и чего это ты собрался, даже не предупредив? Да ещё и с недалёким коротышкой. С кем мне теперь играть в шахматы, а? Чуя, вспылив, выпалил: — На себя посмотри, большой ребёнок! И вообще, мы едем по делу! Не знаешь, не говори! Эдогава, вскинув брови вверх, даже оторвался от своего лимонада. — Почему же не знаю? Мне известно даже больше, чем ты знаешь о своей же сестре. Только Накахара собирался что-то ещё ответить, как чуть сам не отхватил по голове. Но, перехватив незамысловатый удар рыжеволосого Тачихары, голубоглазый только хмыкнул. — Тебе ещё учиться и учиться. — Чуя-сан, давай уже, выкладывай, что там по поводу Ясу-кун. Нахмурившись, Чуя спросил: — А тебе-то зачем? И вообще, что тут делают эти? Паренёк небрежно махнул на Акутагаву, который, застыв, неотрывно смотрел на Дадзая. — Этот как услышал, что ты попёрся с суицидником, тут же напросился со мной. Хигучи настояла на том, что его тут кто-то убьёт и она обязательно должна накрыть его труп своим телом. А Гин так, за компанию. Наконец, перестав душить Дадзая за прогулы, Куникида отпустил его и протёр очки. Акико, подойдя к мужчине вкрадчиво произнесла: — А вот мы тут слышали, что Ясу-кун в беде. Если что вдруг, пусть телепортируется прямо ко мне, я… подлатаю. Куникида снова надел очки и ворчливо произнёс: — Передай ей, что она прогуливает свои рабочие дни. Папку-то с документами Ясу-сан передала. И вообще, как её начальник… Йосано, схватив Доппо за галстук весело воскликнула: — Ой, Куникида-сан, мы же так и не отпраздновали вступление Ясу-кун в наши ряды! Рампо-кун, пошли! Толпа, попрощавшись уже пошла назад, но… — Дадзай-сан. Опустив взгляд вниз, Осаму увидел тёмненькую смущённую голову. — Да, Кёка-тян? Подняв уверенные синие глаза на детектива, Изуми протянула в руке какую-то коробочку. — Передайте это Ясу-сан, пожалуйста. И передайте ей, что мы её очень ждём. Тачихара громко выкрикнул: — Ага, а ещё то, что я ей вставлю люлей за исчезновение! Акутагава, закашлявшись, тихо промолвил: — Возможно, она нужнее тут, чем там. Рика громко оповестила о том, что самолёт отбывает через считанные минуты, и мужчины, в последний раз простившись, запрыгнули в урчащую железную птицу, махая руками. — Дадзай. Изо всех пытаясь уложить обратно растрепавшиеся от ветра каштановые волосы, Осаму устремил свои тёмные глаза на задумчивого Чую, который отчаянно цеплялся руками за свою дорожную сумку. Лазурные глаза словно потухли, а обычно оживлённое лицо побледнело. — Скажи мне честно… Мы вернёмся? Услышав эти ранящие душу слова, мужчина отвернулся. Все эмоции встали комком в горле, а костяшки пальцев побелели от сжимания своего дорожного рюкзака с аппаратурой. Он только и смог, что отрывисто выдохнуть: — Я не знаю.