Ангел ты, или демон? Возвращение домой.

Ветер выдувал из домов, наполненных живым светом, весь дух, продувая насквозь и ломая деревья. Погода словно чувствовала, что во многих судьбах в этот день появятся необратимые изменения. Природа ревела во весь свой голос, круша и ломая всё на своём пути, словно пытаясь выкрикнуть о том, что именно она хозяйка этого мира, а не эти мелкие людишки, которых она может затоптать как муравьёв. Но Фёдор и Осаму так считать никогда не будут. Они знают, что они — истинные хозяева своей жизни, и продолжают верить только в собственные силы и проницательность. Это не гениальность. Это тяжёлый труд, дикое желание развить своё мышление и необходимость выжить, чтобы снова умереть. Это всё Воля и Вдохновение. (Авт.: лол, вот только по биологии эту тему прошли). Из раздумий Дадзая вывел резкий, грубоватый, немного взволнованный голос: — Ты уверен, что нужно идти именно сегодня? Шатен медленно повернулся с широкой ухмылкой и хитро блеснул глазами. Накахара Чуя, в своей идиотской чёрной шляпе, со своим ошейником и перчатками, в которых держал кинжал и пистолет, напряжённо глядел на улицу. — Эх, Чу-кун. Тебе уже стыдно бояться этого ветерка. Рыжеволосый, стиснув зубы, прошипел: — Я беспокоюсь о нашем отступлении. Грядёт буря, придурок. Но Осаму лишь с удовольствием глянул за окно и перезарядил пистолет. — Ты никогда не увидишь этого. Ты не видишь, как беснуется Хозяйка. Как она отчаянно желает, чтобы мы не рушили её планы на судьбы многих людей. Но, как и ожидалось, мафиози лишь покрутил пальцем у виска и продолжил подготовку. А на лице детектива расцветала улыбка. «Скоро мы встретимся… Либо на этой стороне, либо на той.». Он прикрыл глаза. «И в любом случае я больше никому не позволю забрать тебя.». *** Этот день будет судьбоносным. Именно этот день, когда её Воля столкнулась с той силой, которая звалась Вдохновением. Именно эта гремучая смесь, которая позволяет менять свою и чужие судьбы. Осталось лишь положить начало труду и новой ветке. Да, она теперь инвалид, который боится каждого шороха. Который, не в силах не сказать ни слова идёт на встречу с Ними. С… Близнецами. Близнецы, которые мало чем друг на друга похожи, да и вообще разного пола… Наука бы сошла с ума, узнав только этот факт. Но Фёдор позаботился о том, чтобы не только эта информация никогда не просочилась за границы узкого окружения. Правда, близнецы тоже неплохо постарались. Ясу чувствует, как внутри всё сжимается в ледяном страхе, когда она вспоминает их силу. Они использовали при ней их способность лишь однажды. И Ясу желает больше никогда — никогда, мать их — не увидеть её и впредь. Она слишком дикая. Она слишком больная. Она жуткая, жестокая… Слов не хватит, чтобы описать её. Это надо только увидеть. Нет, лучше это никогда не видеть. Гоголь мягко приостановил девушку, аккуратно перехватив за плечо. Ей так больно от этого всего. Ясу еле сдерживает слёзы. Не из-за того, что она видит перед собой предателя. Славя продолжает чувствовать его. Она не может не чувствовать ту заботу в каждом его движение. Не может внушить себе, что именно он строил весь ад на её жизненном пути. Не может продолжить ненавидеть его. И из-за этого в её душе бушует ярость и обида. Она ненавидит себя за это. Почему он продолжает ей делать больно? Почему он продолжает заботиться о ней, хоть Ясу всегда для него была простым куском мяса? Почему он так менялся каждый раз? Неужели это всё и правда была сказка? Иллюзия? Обман?.. Боже, лучше б этого ничего никогда не было. Лучше бы её никогда не было. — Славя. Прошу… Она поднимает глаза и не может сдержать слёзы. На его лице проскальзывает замешательство и странная, непонятная вина. Он не хотел этого? Тогда чего же ты хотел? Каких эмоций ты ждал? Каких, Ник? Но он вытирает слёзы салфеткой, присаживаясь на корточки перед маленькой девушкой. — Прошу, никогда не прощай меня. Просто… живи с ними. И беги от нас. Прошу. Со второго глаза мужчины слетела повязка. Этот глаз, который прежде был чёрным, стал золотым. То ли это было такое освещение, то ли обман зрения… То ли он был заполнен слезами. Славя не может его простить. Не может его ненавидеть. Не может перестать ему доверять. И именно поэтому от безысходности она просто сейчас обнимает его и молча льёт слёзы, царапая ногтями шею. Голубь… Почему же всё должно было быть так? — Вы закончили? Беловолосый тут же поднялся на ноги, закрывая собой Ясу, и приготовил плащ, нацепив ухмылку. — Оу, так это вы! Наши старые друзья! Без вас та-а-к много поменялось! Не правда ли, Ясу-тян? Две высокие фигуры стояли в проёме отворённой двери. — Заходите, мы вас заждались. — Вау! Спасибо за приглашение! Иначе бы не вошли! Славя боялась. А Гоголь всем своим видом давал понять, как он ненавидит всё это. Как и всегда…