Ангел ты, или демон? Возвращение домой.

Руки чувствовали мягкое, родное тепло. В душе поселилось желаемое умиротворение, которого она не чувствовала много лет. Пение птиц доносилось из окна, чьи-то шаги по кухне. И глубокое дыхание кого-то, кто сейчас устроился рядом. Глаза осторожно раскрылись. Её руку держала мужская, а на подлокотнике сопела голова Чуи. Видать, он уснул, пока ожидал её пробуждения. В дверях появилась тень. Это была Ли, со своим привычным хвостом и уставшими карими глазами. Она держала в руках кружку с кофе. Девушка подошла к кровати, протянула напиток Фукусиме и небрежно шлепнула Накахару по руке. Резко подняв голову, мужчина заозирался, а затем в упор посмотрел на сестру. Глотнув своего излюбленного кофе, Славя виновато протянула: — Прости?.. Но мафиози не услышал, лишь заграбастал сестру в свои объятия. — Дура, дура! Ты же, черт возьми, всегда можешь меня попросить о помощи! Какого черта ты исчезла! И… Я думал, Рика с тобой. Услышав знакомое имя, Ли дёрнула головой и молча вышла из комнаты. Фукусима помрачнела и взглянула в глаза побледневшему Чуе. Он выдавил: — Я… Приму любую правду. Какая она есть. Ему надо рассказать. Всё же лучше, нежели он услышит это из чужих уст. Но… Накахара был такой бледный. Наверняка, как и сама Ясу. — Её со мной не было, Чуя. Он облегченно выдохнул, а Фукусима почувствовала себя ужасно. Пустые надежды. — Знаешь, это даже лучше. Ведь она… Ведь я не переживу, если она… — Я понимаю. В голове всплыл образ Осаму. Тачихара сказал, что из тюрьмы сбежала не только она. Может ли быть… Может ли быть, что он тоже? Что они снова встретятся? В груди появилось щемящее чувство. Рика… Ей было приказано убить Чую. Но она отказалась, самоубившись… — Ясу, а у тебя же есть своя группа союзников? Это было сложно назвать постоянной группой, но… — Да, наверное. Пока я занимаюсь поисками других членов, один из наших ищет нам достойную базу. — Мы можем помочь. Ясу обеспокоенно взглянула в лицо Чуе. — Огай не справится без тебя. Мафия… — Сейчас в опасности не мафия, а моя сестра. Босс переждет, я его предупредил, что меня не будет какое-то время. Он выбрал. Он выбрал уже давно. Сестра была ему важнее мафии. Намного. Девушка кивнула и взяла в руки шарф, находящийся рядом. Накахара коснулся его и тихо произнес: — Шарф Хигучи. Она его подарила Акутагаве. Как и ожидалось, он его просто выкинул. — Нет. Мы его найдём. Мне нужен Рю-кун. *** Тихие, вкрадчивые шаги и пугающая, широкая улыбка. Но сидящий в плену уже ничего не боялся, наоборот, он желал смерти. Но эти шаги… Это тот человек, который умел играться с жертвами. Который любил их запутывать и с озорным смехом выпутывать, приводя к одному и тому же завершению просмотра — к смерти актёров. Белая коса, золотой глаз. Привычный ему образ клоуна. Позади Гоголя был его излюбленный плащ, который тот практически никогда не оставлял далеко от себя. — Огури Муситаро. — Я не буду тебе помогать. Я лучше умру. Улыбка стала шире. — Нет, в таком представлении нет интриги. С чего ты взял, что ты умрёшь? А может быть, ах! Он оказался очень близко и кончиками длинных пальцев схватил кончики черных волос. — Но может быть иллюзионист решит вырезать тебе глаза? Ах, не то! Ногти впились в кожу головы, царапая её до боли. — А может, будет лучше отрубить тебе конечности? Ох, почему ты так побледнел? Ты же должен гордиться! Золотой глаз смотрел прямо в лицо Огури. — Ты должен гордиться тем, что станешь частью такого чудесного представления! Ах, извини, я перешёл на «ты», но ты же не против? Муситаро не боялся. Он продолжал молча сидеть. Но, внезапно, он тихо произнёс: — Фёдор приказывал относиться ко мне с должным уважением. — Ох, ты хочешь знать, почему я решил ослушаться приказа Дос-куна? Огури вопросительно взглянул на клоуна. — Ах, ну же! Так сложно понять? Я для него мёртв, а мертвым дозволено абсолютно всё! Узник спросил: — Для чего ты хочешь мной воспользоваться? Улыбка исчезла с лица Ника. Он тихо произнёс: — А, ты хочешь знать… Но знаешь, фокусник никогда не рассказывает целей своих фокусов. — От этого зависит то, буду ли я помогать тебе. — Это ради моей глупой Слави. Несмотря на всё, она тянется к миру, выбивая себе дорогу тем, чем может. Она убивает ради мира. Но мир — это лишь глупая иллюзия. Всё, что нас окружает, лишь миражи, к которым мы тянемся, продолжая волочить свое жалкое существование. И сами мы… На его лице зажглась безумная улыбка. — Недостойны жить. Но она… она считает иначе! Зачем? Почему? Но я ей верю. И буду верить до тех пор, пока я не стану для неё ничем. Пока её у меня не отберут. Я убью кого угодно, если это ей будет нужно. Я убью и ее тоже, похоронив ее холодное тело в одном гробу со мной, если это понадобится. Я готов на все. Огури выдохнул. Он знает это безумное чувство. Но только этот парень… — Псих. Гоголь захохотал. — Я знаю. Презрительно взглянув на клоуна, Муситаро изрёк: — Я помогу.