Turn the Memory to Stone

Суббота, 13 сентября, 2015

— Несчастье — непривлекательное качество для айдола, Миса, — сказал ей её менеджер. Миса просто кивнула и попыталась улыбнуться; она старалась скрыть свою печаль и даже пришла на примерку и репетицию пораньше, но её усилия были напрасны. Она показала язык удаляющейся спине менеджера, стараясь не испортить помаду, и подавила свои чувства ещё сильнее. — Моё сердце разбито, — пробормотала она, хоть эти слова не вызвали у неё сочувствия, и попыталась сосредоточиться на чём-то другом. Ночь помогла ей убедиться в своих мыслях касательно Лайта: он должен был быть её, но она хотела, чтобы он был счастлив, больше, чем хотела, чтобы он принадлежал ей. Она не собиралась идти туда, где её не хотели видеть; это только быстрее оттолкнуло бы его ещё больше. Миса знала, как люди влюблялись, она умела поддерживать их интерес и появляться в нужное время, и теперь оставаться на расстоянии было её единственной возможностью надеяться на его возвращение. Всё ещё было больно. Шоу этой ночью будет непростым, о теме вечной любви, но Миса верила в свою способность довести это дело до конца. Она посмотрела на себя в зеркало, отметив привлекательность в сочетании с сексуальной красотой, и глубоко вздохнула. Её воодушевляющий разговор с самой собой был грубо прерван настойчивым звуком, исходящим от телефона. Сообщение пришло с неизвестного номера; Миса достаточно сталкивалась с этим, чтобы понять, что ей следует полностью игнорировать что-то подобное. Встречались сумасшедшие фанаты, хотя «Ичиго Берри» не были настолько популярны, чтобы толпы людей появлялись всякий раз, когда одна из них выходила на публику, и иногда у них стирались и границы и понимание того, что уместно, а что нет. Миса посчитала, что ей повезло, что за всю свою карьеру ей пришлось подать в суд только однажды и никто на самом деле не пытался её отравить. «Музыка», — подумала она, пытаясь отвлечься от мыслей о Лайте, чтобы действительно сконцентрироваться на представлении. Грустная музыка не настраивала её на выступление, но она не думала, что сможет вынести что-нибудь весёлое. Миса нашла нужный трек, прибавила громкость и откинулась на спинку стула, позволяя успокаивающей мелодии окутать её. Терпение — вот ключ, и она знала, что этого достаточно. Ей просто нужно пережить эту и следующую ночи. Телефон зазвенел около её живота, уведомляя о другом текстовом сообщении, и Миса раздражённо открыла глаза. Это был тот же неизвестный номер, если только она не являлась объектом охоты одновременно нескольких сталкеров, но на этот раз сообщение привлекло её внимание. «Мне нужна твоя помощь», — возвещало первое. Во втором говорилось, что Ягами Лайт в опасности. То, что Миса вообще с кем-то встречалась, никуда не просочилось и не было где-либо опубликовано, не говоря уже о той информации, что она встречалась конкретно с Лайтом. Она нахмурилась, глядя на свой телефон, и набрала ответ. «Кто вы?» Ответ пришёл быстро и состоял из одного слова: «Кира». Миса почувствовала, как по её спине пробежал холодок; её обвинили в том, что она Кира вместе с Лайтом, но затем оправдали, и она не знала, в чём заключались подробности подозрений или почему её арестовали в первую очередь, а только то, что это было очень неправильно. Она заставила себя ослабить хватку на телефоне, когда тот врезался в её ладонь, и напомнила себе, что нужно дышать. «Вы лжёте», — отправила она не раздумывая. «Я знаю про L», — последовал ответ вместе с адресом здания, в котором Миса была заключена, и Миса села прямо. Причастность L к делу Киры не была секретом, но его местонахождение было секретным, и это доказывало, что написавший ей человек был тем, кем он назвался. Она облизнула губы: во рту внезапно пересохло. «Я вам нужна», — утвердительно. Последовали ещё один адрес и время их будущей встречи — таинственный человек хотел увидеться с ней на следующее утро. Миса подумала об этом: у неё было шоу ночью, но в расписании на следующий день не было ничего, что нельзя было бы перенести. Не то чтобы она когда-либо была особенно занята, работая в «Ичиго Берри». Она отправила подтверждение, а затем положила телефон, побуждая своих коллег по группе продолжить готовиться. Если она не могла быть девушкой Лайта, то в том, чтобы незримо и безмолвно защищать его от опасности, заключалось её отчётливое романтическое желание. Шоу произошло и слишком быстро, и недостаточно быстро; Миса обнаружила, что изо всех сил пытается не спешить стать его частью и в то же время боится покинуть сцену. Отзывы после концерта и короткие видеоролики для загрузки в официальные аккаунты «Ичиго Берри» в социальных сетях казались оторванными от реальности, как если бы она наблюдала за собой, выполняя действия, которые совершала десятки, если не сотни, раз раньше, и, когда Миса наконец добралась до дома, она знала, что не сможет заснуть. Тревога, пронзившая её на следующее утро, разубедила её в этом вопросе, вытащив из туманных снов, в которых все вокруг были окружены проблесками информации, которую она почти могла прочитать и о значении которой забыла, а тёмная фигура наблюдала за ней издалека. Такое внимание должно было быть устрашающим, но она чувствовала себя в безопасности и успокаивалась каждый раз, когда краем глаза замечала скелетообразные крылья. Утро прошло ещё медленнее, и Миса захотела купить яблок. У неё было время, рассуждала она, и она зашла в местный продуктовый магазин, чтобы потратить время на выбор самых красивых, сложить их в сумочку и оставить там. Одно она вытащила, когда уходила на встречу, но не хотела есть. «Я даже не люблю яблоки», — сказала она себе, но возникло неопровержимое ощущение важности яблока, за которым последовало чувство дезориентации. Миса покачала головой и положила яблоко обратно в сумку. Местом для встречи оказалась небольшая кофейня с выбором невысокой выпечки; Миса вошла рано, как будто просто наткнулась на это заведение, заказала себе какао и выбрала столик, откуда могла видеть остальную часть кафе, не оставаясь у всех на виду. Оно было немного захудалым, достаточно людным, но не переполненным посетителями, и Миса задалась вопросом, как долго оно находилось здесь и как долго продолжит существовать. Какао было восхитительно, но в нём чувствовалась горечь, оседающая в глубине её горла. Миса едва не подскочила от удивления, когда кто-то без предупреждения сел за её столик и улыбнулся ей с привычной лёгкостью продолжительного знакомства. Это была профессионально сыгранная улыбка, даже если её собеседник был достаточно искусен в этом, чтобы большинство людей не заметили разницы с настоящей, и она автоматически ответила на неё. Надеть маску своего публичного образа было так естественно, как и дышать, и Миса лучше, чем человек напротив, придавала своим глазам искусственное тепло. Как оказалось, это был не совсем незнакомец: тот прокурор, сообщивший ей о досрочном освобождении убийцы её родителей — с кем впоследствии расправился Кира. — Какао? — спросил он почти слишком тихо, чтобы быть услышанным. Он выбрал чашку чёрного кофе. Когда он сидел напротив неё, то почти полностью закрывал от Мисы остальную часть кафе. Однако чувство безопасности из её сна сохранялось, и она не знала почему. — Аманэ Миса, — произнёс он немного громче. — Да, — она сделала ещё один глоток какао и настороженно посмотрела на него. Несмотря на то, что она без тени сомнения знала, что она в безопасности, даже когда он отрезал её от любых возможных путей побега, она почти ничего не знала ни о нём, ни о том, чего он хотел. Кроме утверждения, что Лайт был в опасности, — в полной мере ей было известно только это. — Вы были Кирой, — прямо сказал он, достаточно тихо, чтобы едва заглушить фоновый шум позади них. — Прошу прощения? — ведь с неё сняли обвинение. — Вы были Кирой, — повторил он. — Я являюсь Кирой. Миса открыла рот, но не произнесла ни слова. Она не могла подобрать слов, глядя на него. Это он был тем, кто наказал преступника, убившего её семью, и сначала она почувствовала почти подавляющую благодарность, а затем — прилив скептицизма. — Докажите это. — Что? — мужчина выглядел озадаченным, как будто не ожидал такого ответа. Она властно уставилась на него, зная, что у неё здесь более высокое положение, даже если она не совсем понимала, как она его получила, и он вздохнул, прежде чем вытащить тетрадь. — Вы имеете в виду кого-то? Живот скрутило тошнотворным ощущением, когда Миса сообразила, что он просит её выбрать кого-нибудь для смерти, держа в руках странную тетрадь с чем-то вроде благоговения. — Я не это имела в виду, — прошипела она. Он посмотрел на неё: на его лице было написано замешательство, а затем он взглянул через её плечо, словно ища глазами кого-то или что-то ещё. Миса проследила за его взглядом, но там ничего не было. — Тогда простите меня, — сказал он, — но что вы имели в виду? Она не знала, что ему ответить. — Я… — начала она, и он подтолкнул к ней тетрадь. — Если вы не хотите выбирать имя, возможно, вам стоит взглянуть на список. Вы можете проверить это по новостям. Миса не раздумывая потянулась к тетради, но в ту секунду, когда её пальцы коснулись поверхности, воспоминания обрушились на неё. Её пальцы судорожно сжались, когда она пыталась осознать весь поток информации. Конечно, она была Кирой; Лайт был Первым Кирой, он отомстил за её семью, вот почему она влюбилась в него, даже если сейчас она любила его за то, кем он был, а не за то, что он совершил, и она сделала всё, что могла, чтобы поддержать его. Рэм — милая, милая Рэм — позаботилась о том, чтобы у Мисы был необходимый для этого инструмент, тетрадь, в настоящее время находившаяся в её руке. Это был план Лайта, подумала она: он послал её за тетрадью в лес, а вместо этого она подверглась нападению. Мужчина, сидевший напротив неё, выдававший себя за Киру, взял в руки тетрадь, и… было так много вопросов, которые она хотела задать. Он, очевидно, знал Лайта и то, что Лайт был Кирой, но как он получил тетрадь, как он выяснил, кто такой Лайт, как он узнал, кто она? Миса попыталась сохранить спокойствие и поклялась расспросить обо всём Рэм, как только останется наедине с шинигами. Рэм не скрывала от неё информацию… но нет, вспомнила Миса, позади неё не стояла бы Рэм; она оглянулась через плечо и увидела ухмыляющееся лицо Рюка. — Бу! — выкрикнул он и захихикал. — Как ваше имя? — спросила она, всё ещё держа тетрадь и игнорируя Рюка. Четвёртый Кира тяжело сглотнул; она могла это видеть. У неё уже не было глаз, но он мог этого не знать, и он всё равно доверил ей своё лицо. — Миками, — ответил он. — Миками Тэру. — Миками Тэру, — медленно повторила она. — Что вы имели в виду, утверждая, что Лайт в опасности? — она держала тетрадь в руке, просто чтобы дать Миками понять, что не собирается отказываться от неё снова настолько легко. Однажды он украл у неё тетрадь, но она принадлежала Мисе, а не ему. Даже если он формально всё ещё являлся владельцем, она могла убить его с помощью тетради. Она не хотела этого делать, но она бы сделала это, если бы ей пришлось. — Он не связался со мной, — теперь она могла видеть его настоящее лицо, а не маску, которая скрывала его, когда Миками только встретился с ней. — Последнее, что он приказал, — это подождать, но он не связался со мной, и его последний план провалился. — Каков был его последний план? — спросила Миса. У неё не было всей информации. Она не могла помочь Лайту, не владея ей. Миками объяснил, что должен был увидеть лицо L, когда прокуратура собирала доказательства по делу Киры в штабе оперативной группы L; что L не только не было в штабе, но он был в маске на видеотрансляции, часть которой видел Миками. Миса отложила информацию о том, что Миками наблюдал за шинигами, на потом. — С тех пор вы ничего не слышали, — проговорила она, просто чтобы убедиться. Миками покачал головой. — Ничего. Я не знаю, что случилось. — Он расстался со мной, — негромко сказала она. — Он сказал, что нашёл кого-то ещё, — теперь она подумала, что Лайт солгал об этом, сказав ей единственную вещь, которая могла бы убедить её в том, что он не вернётся к ней. — Он не похож на самого себя. — Почему L позволяет ему бегать без присмотра? — спросил Миками, добавив: — Но за ним могли последовать. Здесь происходит что-то более сложное. Миса потянулась к телефону в кармане, чтобы изучить несколько сообщений, которые она получила от Лайта, и мир вокруг накренился. Она пришла в себя, прислонившись к стене, всего в нескольких сантиметрах от того, чтобы соскользнуть со стула, и полупустая чашка какао застряла между её рукой и прибором для салфеток. Чашка чуть не упала, когда Миса снова села прямо и удержала её, не думая об этом. Только тогда она заметила, что Миками сидит напротив неё и смотрит на неё с откровенным удивлением. — Аманэ-сан? — позвал он. Она вспомнила его имя. «Миками», — мысленно произнесла она, зная, что ей не нужно демонстрировать почтение к нему, но не догадываясь, с какой целью и о чём они говорили. Это было что-то важное. — Вы в порядке? — спросил Миками. Миса видела, как сотрудники кафе и посетители, с любопытством глядящие в их угол, отворачивались, потеряв интерес, и глубоко вздохнула. — Да, — ответила она. — Простите, но о чём мы только что говорили? Миками посмотрел на неё совершенно невыразительным взглядом; не пустым, подумала она, а как будто он что-то узнал и пытался это скрыть. — Если вы мне не доверяете, я не могу вам помочь, — продолжила она, хотя у неё было ощущение, что он знал, что она блефует. — Прикоснитесь к тетради ещё раз, — Миками кивком указал на ярко-красную тетрадь на столе с золотыми буквами, незнакомым шрифтом выгравированными на обложке. Опять? Миса не хотела прикасаться к ней, но потянулась к тетради левой рукой, тогда как правую держала свободной. Так, на всякий случай. Она положила ладонь на обложку, и воспоминания снова вернулись. На этот раз они отозвались лишь головокружением, и она покачнулась на своём месте. — Ты поняла, — сказал Рюк через её плечо. Она посмотрела на него, отметив, что он развлекался около стены в преднамеренной попытке выглядеть как можно тревожнее. — Если я не буду держать её в руках, я снова потеряю свои воспоминания, — медленно сказала она. — Я знал, что ты умнее, чем выглядишь, — шинигами хихикнул второй раз. — Где мои яблоки, маленькая Миса? — Можешь подождать своих яблок, — парировала она, и от осознания того, что она помнила их даже без тетради, на несколько секунд перехватило дыхание. Они оттягивали её сумочку вниз осязаемым доказательством того, что её воспоминания остались с ней, даже когда она не могла получить к ним доступ. — Просто кусочек должен касаться твоей кожи, — предложил Рюк. — Это не обязательно должна быть вся тетрадь. Миса выжидающе посмотрела на Миками, и он перевёл взгляд с Рюка на неё, прежде чем аккуратно вырвать из тетради несколько маленьких кусочков бумаги. Она приняла их, не убирая ладонь с обложки тетради, пока её воспоминания надёжно не сжались в другой руке. «Позже я смогу придумать более долговременное решение», — подумала она и быстро оглядела кафе, прежде чем опустить обрывки бумаги в бюстгальтер. Миками многозначительно не смотрел на неё, пока она снова не сложила руки на столе. — Мы обсуждали Лайта. — Вы знали о воспоминаниях? — спросила она. Миками медленно покачал головой. — Я не знаю, почему вы… я думал, вы вспомнили, кто вы, — Миса взглянула на Рюка. — Нет яблок — нет информации, — шинигами полностью исчез в стене, и Миса закатила глаза. В любом случае она не была уверена, что хотела, чтобы Миками знал, что у неё есть яблоки, а Рюк действительно мог подождать. — Где другая тетрадь? — спросила Миса. Она узнала, что у оперативной группы была другая тетрадь, изъятая у Третьего Киры, когда его арестовали. Он умер сразу после того, как был взят под стражу, и Миками отрицал, что это дело его рук. — Тогда это Лайт, — заключила Миса. — Он владелец, — в глубине души она подумала, что, возможно, ей всё-таки придётся убить Миками ради его тетради или смириться с тем, что необходимо будет всё время держать при себе клочок бумаги. — Что, если он потерял воспоминания? — предположил Миками. — Так же, как вы. Слова Мисы вспомнились ей самой в ту же секунду. Она сказала, что он ведёт себя не похоже на себя самого, и это могло быть возможным объяснением. Если бы Лайт потерял все воспоминания о Кире, он бы не вспомнил, почему любит её. Это случилось раньше. План был прост: Миками хотел использовать её только для получения информации, но теперь в затруднительном положении Лайта появилось совершенно новое измерение. Мисе нужно было вернуть Лайту хотя бы клочок тетради, чтобы он мог рассказать им, как создать новый мир. Без него это было бы невозможно. Миса была готова расправиться с Миками, если он не согласится с ней по этому поводу, но свет фанатизма сиял в его глазах, когда он рассказывал о славе и достоинствах Киры, и она на мгновение расслабилась. «Миками умрёт за Лайта, если понадобится, — подумала Миса, — но он полезный инструмент, и его нельзя терять зря». В её обязанности входило использовать его, направляя наиболее эффективным способом, чтобы Лайт мог вернуть своё законное место рядом с Мисой, место, по праву принадлежащее ему. Она бессознательно села ровнее, пока они с Миками обсуждали, что нужно сделать, чтобы вернуть Лайта, и даже просчитывали возможность провала. — Сегодня вечером, — решила Миса. — Это должно случиться сегодня вечером. Как можно скорее.