Turn the Memory to Stone

Вторник, 16 сентября, 2015

Штаб оперативной группы казался более знакомым и гостеприимным, чем его собственный дом; Лайт остановился за дверью и на мгновение просто вдохнул. Его выписали из больницы, и сначала отец отвёз его домой. Прошли недели с тех пор, как он видел свою сестру, и её не было, когда отец открыл дверь. — Сегодня вторник, — он снова обратил слегка обеспокоенный взгляд на Лайта. — Она в школе. Это происходило много раз. Лайт кивнул. — Хорошо, — неопределённо сказал он и прошёлся по комнатам. Они были похожи на воспоминания, на один шаг оторванные от реальности. Лайт мог описать события, которые произошли в каждой из комнат: здесь Эл установил камеры, здесь они завтракали с семьёй — но они могли также произойти с кем-то другим. Его мысли были медленными, ускользающими от него, хотя он думал, что ситуация улучшается. Однако головная боль, которая не исчезла с тех пор, как он очнулся в больнице, только усилилась, и Лайт заставил себя не тереть виски. Это не помогло. — Лайт? — переспросил его отец, и Лайт понял, что чего-то не расслышал. Он попытался воспроизвести это в памяти заново, но не мог восстановить ни одного слова. — Извини, я не слушал. — Мне нужно вернуться к работе. С тобой всё будет хорошо? Это был вопрос, который Лайту едва ли когда-либо задавали; после того, как его мать умерла, отец заботился о Саю. Просто предполагалось, что с Лайтом будет всё в порядке, и Лайт ненавидел своего отца за то, что он не разделял его эмоционального бремени. Он моргнул, обнаружив, что отец снова наблюдает за ним. — Да, — кивнул он, зная, что ответ отца не заставит себя ждать. — Я дам им знать, что меня не будет, — он уже держал телефон в руке. — Нет, тебе нужно идти. Важно, чтобы ты присутствовал там. Теперь дело Киры было чем-то, что казалось несущественным: образами и событиями, видимыми через толстое стекло, подёрнутое рябью, или сквозь пелену падающей воды. Лайт ненавидел ощущение невозможности соединить части в единое целое так, как он должен был быть в состоянии сделать это, но даже эта эмоция не была достаточно яркой, чтобы придать ему сил. — Я просто собираюсь немного поспать. Увидимся, когда ты вернёшься домой. Его отец смотрел на него с тревогой, как и во время выписки, и Лайт старался выглядеть убедительным. Должно быть, это сработало, потому что вскоре после этого тот уехал. Лайт добрался до своей комнаты, растянувшись на одеяле, покрывавшем кровать. Он проснулся, чувствуя себя значительно лучше, боль в основном рассеялась, а солнце, ярко светившее в окно, подсказало ему, что ещё не так поздно, как он думал. Часы показывали не более полудня, и Лайт не хотел оставаться в пустом доме. Саю ходила в клуб после школы, и он не был настроен ждать, пока она и отец вернутся домой. Ожидание в одиночестве ощущалось ужасно. Лайт протёр глаза, увидев одежду, которую отец принёс ему, чтобы переодеться в больнице, и решил, что ему нужно вымыться и одеться. На улице было ещё светло, когда Лайт ушёл, тщательно заперев дверь, но теперь этот свет был тяжёлым золотым сиянием позднего вечера. Лайт сел в поезд, который должен был быть более знакомым, чем на самом деле являлся, но теперь он ночевал в штабе оперативной группы и отправился туда, где чувствовал себя как дома. — Лайт, — удивился Мацуда, первым заметив его. — Что ты здесь делаешь? Лайт пожал плечами. — Мне стало скучно, — его слова звучали почти нормально. — Что тут происходит? — Анализ данных, — Мацуда сообщил, где проходило расследование. Слова нахлынули на Лайта волной, сбивающей с ног; большинство из них имели смысл, который был для него очевиден, но он мог сказать, что существовали пробелы, где он должен был устанавливать связи, которые просто не прояснялись. — Вот и всё, — Мацуда посмотрел на него. — У тебя всё хорошо? — Прекрасно, — Лайт попытался улыбнуться, но улыбка соскользнула с его лица почти так же быстро, как появилась. — Просто немного устал. — Лайт! — это был голос отца, который появился из-за угла и выглядел более чем недовольным. Лайт выпрямился, стараясь казаться уверенным. — Шеф Ягами, — проговорил он. — Могу я вернуться к работе? Его отец выглядел расстроенным. — Иди за мной. В главном помещении штаба группы расследования не было места уединению, и большинство её членов не использовали закрытые комнаты в других коридорах. Отец ничем не отличался от них — он просто отвёл Лайта в сторону комнаты и жестом пригласил сесть на неудобный стул. Лайт сделал, как было сказано, но почувствовал себя более комфортно, когда его отец сел напротив него, а не остался стоять над ним. — Лайт, тебе нужно время, чтобы прийти в себя. Воскресенье было тяжёлым испытанием. — Я плохо помню воскресенье, — Лайт точно знал, что Миса пыталась восстановить его воспоминания об использовании тетради и роли Киры. Он вспомнил, что узнал о тетради от Рюги, и вспомнил, что Рюга убедительно доказал, что он был Кирой. Теперь было легче удерживать эту информацию в голове, чем сразу после того, как он проснулся в больнице. — Я думаю, что пребывание здесь помогает мне, — осторожно сказал он. — Дома я чувствовал себя не так хорошо. — Мы не знаем, как тетрадь смерти может повлиять на мозг, — ответил отец, и Лайт был благодарен за то, что он не ушёл сразу и сказал, что обеспокоен тем, что восстановление и потеря его воспоминаний в быстрой последовательности буквально привели к повреждению головного мозга. — Результаты обследования были хорошими, — напомнил ему Лайт. — Результаты обследования, — фыркнул его отец. — Они не знают, что искать. Никто не знает. — Я действительно чувствую себя лучше, находясь здесь. Пока я не прикасаюсь к тетради, со мной всё в порядке. — Лайт, — тон отца изменился. Лайт просто не мог понять почему. — Что? — спросил он, когда его отец замолчал. — Меня не было рядом с тобой и твоей сестрой, — наконец сказал он, и Лайт неверяще посмотрел на него. — Я сожалею об этом, — продолжил он. — Ты не… — Лайт начал говорить, но отец отмахнулся от его слов. — Позволь мне закончить. Я говорил об этом с твоей сестрой, но, когда дело закончится, я хотел бы, чтобы мы провели некоторое время вместе. Как семья. Прежде чем Эл заставит тебя сделать то, что он запланировал для твоего будущего. Его отец не смотрел ему в глаза — как он смотрел, когда столько раз настаивал, что Лайт не Кира. Что его добрый сын, которого он вырастил, не мог быть массовым убийцей. — Отец, — проговорил Лайт, и слова застряли у него в горле. — Я… — он не мог сказать, что ему очень жаль. — Я бы хотел этого, — наконец сформулировал он и попытался сделать это снова. — За всё, что… что случилось, я… — Я не должен был оставлять тебя, — теперь отец действительно посмотрел на Лайта. — Когда умерла Сатико. Я слишком много на тебя возложил, потому что ты был хорошим сыном, но я должен был быть рядом, чтобы поддержать тебя. — Тебе тоже было тяжело, — хрипло сказал Лайт. Жжение в его глазах почти превратилось в слёзы, и он решительно смахнул их. Он не плакал. Он не будет вести себя как маленький ребёнок. Он больше не будет винить своего отца. — Нам всем было тяжело. Его отец резко встал с окаменевшим лицом, и Лайт неуверенно последовал его примеру. — Мы… мы должны вернуться к работе, — сказал он, хотя Лайт мог заметить неявные признаки того, что следственная группа начала завершать работу в течение дня. — Да, — всё равно согласился он, и отец бросил на него суровый взгляд. — Я должен вернуться к работе. Ты можешь начинать завтра. Лайт пробормотал себе под нос, что и это было не хуже. Вездесущая головная боль снова давала о себе знать, и он устал от неё, несмотря на то, что проспал большую часть дня. — Тогда увидимся завтра. — Я расскажу тебе об изменившихся аспектах дела, — пообещал отец. — Мацуда кое-что мне рассказал, — Лайт был почти уверен, что помнит большую часть того, что сказал Мацуда. — Да, — отец Лайта зашагал к остальной части оперативной группы, а Лайт двинулся к двери, ведущей вглубь здания. Рюги нигде не было видно, что он только сейчас отметил как нечто несколько неожиданное. Лайт, честно говоря, не был уверен, видел ли Рюгу, когда вошёл в дверь, и его невнимательность беспокоила его. Коридор утешал своей пустынностью и тишиной, и Лайт нажал на кнопку лифта, чтобы с чувством облегчения попасть на нужный этаж, вниз. Но, когда он вошёл внутрь, лифт начал подниматься, а не спускаться, и Лайт нахмурился. Он нажал правильную кнопку. Она загорелась. Лифт доставил его на самый верхний этаж, выпустив в комнату на уровне вертолётной площадки. — Ты должен отдыхать, — проговорил Рюга. — Ты был там, когда я вошёл? — с любопытством спросил Лайт, подавляя реплику о том, что он пытался сделать это, прежде чем его затащили сюда, и это чуть не сорвалось с его губ. — Был ли я… Лайт, — Рюга впился в него взглядом. Он держался дальше, чем было удобно для разговора, и Лайт пересёк комнату. — Это не ответ. Рюга спрыгнул со стула, на котором сидел, и заглянул Лайту в глаза, без колебаний оказываясь то слишком далеко, то слишком близко. — Ты не на высоте, — наконец сказал он. — Твоя производительность пострадает. — Да пошёл ты, — Лайт попытался ужалить его этими словами. Его воспоминания об этих выходных могли быть туманными, но он был вполне уверен, что отношения, которые у него были с Рюгой, на данный момент выходили за рамки чисто профессиональных. — Прошу прощения? — Рюга моргнул. — Большинство людей беспокоятся не только о том, насколько хорошо кто-то выполняет свою работу, — резко сказал Лайт. Его головная боль переросла в тупую пульсирующую боль в висках, и в разговоре с отцом была израсходована вся его энергия. Он был не в состоянии вести более сложные разговоры. — Я не большинство людей, — холодно ответил Рюга. — Лайт наверняка знает об этом. — Это не то, что я… чёрт возьми, — Лайт отвернулся и прижал ладони ко лбу. Давление принесло ему небольшое облегчение. — Мы не можем. Не сейчас. — Неэффективность Лайта в исследовательском смысле затрудняет его дальнейшее включение в мою организацию, — сказал Рюга, и Лайт понятия не имел, как интерпретировать его тон. — Как бы то ни было, — пробормотал он и опустил руки. — Я иду вниз. Рюга бросил на него нечитаемый взгляд, в отношении которого Лайт был уверен, что должен был его расшифровать, и ничего не сказал. Свет падал на него, свет заходящего солнца за окном болезненно отражался от стекла в его глазах без какого-либо заметного эффекта. — Увидимся завтра, — Лайт направился к лифту. — Ты… — начал Рюга. Лайт обернулся. Рюга облизнул губы, и выражение его лица немного смягчилось. — Ты чувствуешь, что полностью восстановился? — Со мной всё будет в порядке, — сказал Лайт, хотя теперь он не был уверен, говорил ли Рюга в личном или профессиональном смысле, и его раздражало то, что у него были проблемы с пониманием мотивов другого человека. Время и сон, подумал он. Два фактора, которые, казалось, помогали раньше, и он вернётся в норму. — Я буду в порядке, — повторил он, потому что казалось, что Рюга ждал, что он скажет что-то ещё, и он не знал, что конкретно должен был произнести. — Верно, — проговорил Рюга после слишком долгой паузы. Лайт добрался до лифта, который доставил его туда, куда он хотел направиться на этот раз, и свернулся калачиком на кровати, не потрудившись раздеться. По его мнению, он всё равно был одет в более или менее удобную одежду, а не в соответствующую рабочую. Он смутно подумал, что именно поэтому и Рюга, и его отец странно на него взглянули, когда он вошёл внутрь. Казалось, эта мысль вела куда-то ещё, но она растворилась в том, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. — Лайт, проснись, — говорил Рюга. — Что? — на секунду Лайту показалось, что он полностью утратил способность думать, а затем он проснулся. — В чём дело? — в комнате было темно, единственный свет исходил из открытой двери, и Лайт почувствовал, как его волосы коснулись Рюги, когда он сел. — Иди за мной, — сказал Рюга, подходя к двери, и Лайт бросился искать свои туфли. Они были рядом с дверью, где он их оставил, и он засунул ноги внутрь, не потрудившись развязать их. От яркого света коридора у него слезились глаза, и он прищурился. Рюга находился уже в нескольких метрах от него, быстро двигаясь, и Лайт поспешил догнать его. — В чём дело? Который сейчас час? — Почти полночь. Лайт начал думать, что полночь — это проклятие, но несколько часов сна, которые он получил, сняли большую часть его головной боли. — Рюга, — Лайт позволил своему тону дать Рюге понять, что его не впечатлило то, что тот ответил только на один вопрос. — В отделении полиции мне сообщили, что с твоим отцом произошёл инцидент, — пояснил Рюга, останавливаясь перед лифтами. — Какой именно? — Лайт мог придумать дюжину вариантов, и каждый оказывался более смехотворным, чем предыдущий. Его отец не мог стать виновником инцидента; он был самым порядочным гражданином, которого когда-либо встречал Лайт. Мысль о том, что вероятность того, что что-то случилось с его отцом, была наиболее высокой среди всех типов инцидента, о котором шла речь, не отпускала Лайта, и он сохранял надежду, что всё, что бы это ни было, можно было исправить. — Мы должны идти, — Лайту стало только хуже. Рюга бросил на него обеспокоенный взгляд, и Лайт знал, что Рюга прекрасно понимал, что неопределённость в его словах не помогает. — Я могу понять, когда ты тянешь время, — прямо сказал он. — Ага, — Рюга кивнул в ответ и повёл Лайта к ожидающей их машине. Ватари сидел за рулём, и Лайт был как никогда уверен, что этот человек вовсе не человек. — Куда мы идём? — спросил он, но Рюга только покачал головой. Машина не направилась ни в одну из больниц, которые можно было классифицировать как близлежащие, и Лайт почувствовал облегчение в сочетании с ещё более сильным чувством страха. Если они не поедут в больницу, его отец не пострадал. Если они не направляются в больницу, с его отцом случилось не то, с чем больница могла бы помочь. Автомобиль также не направился к главному полицейскому участку, и страх начал перевешивать надежду. Лайт стиснул челюсти, сглатывая от болезненного ощущения в животе. Рюга прижал колено к внешней стороне бедра Лайта, когда машина свернула за угол, как будто сила инерции столкнула его с выбранного места, но не сдвинул его назад, когда ход автомобиля выровнялся. Лайт обнаружил, что благодарен за прикосновение, обвив руками колени. Огни вокзала, выходящего за рамки обычного распорядка дня отца Лайта, вырисовывались сквозь лобовое стекло вместе с мигающими аварийными огнями, и Лайт снова сглотнул. Они были в той части города, в отношении которой Лайт знал, что его отец не посещал её сколько-нибудь регулярно; Лайт подумал, что отец мог быть знаком с этим районом так же, как он знал город в целом, но это было не то место, где он проводил много времени. — Что случилось? — Сюда, — Рюга плавно открыл дверь, и Лайт неуклюже скользнул по сиденью, чтобы последовать за ним. Станция была заблокирована; последний поезд должен был уйти некоторое время назад, но Лайт видел, что вагоны всё ещё остановлены на путях. Когда он подошёл к платформе, поезд тронулся. Лайт смотрел, как он проезжает мимо: вагоны были ярко освещены и пусты. — Лайт, — резко позвал Рюга, и Лайт вздрогнул. — Я иду. Платформа была так же ярко освещена; несколько человек двигались целенаправленно или стояли небольшими группами, а периметр ограждался сотрудниками полиции в форме. Лайт не видел своего отца среди людей на платформе, хотя внимательно проверял на случай, если каким-то образом пропустил его. — Детектив Маэда, — незаметно для Лайта Рюга надел маску, словно простудился. Он слегка закашлялся, и Лайт бросил на него тяжёлый взгляд. Человек, к которому обратился Рюга, посмотрел на него сочувственно. — Это я. Вы тот специалист, которого мне сказали ожидать? — Канзаки, — подтвердил Рюга. — Канзаки Юя. — Специалист Канзаки, — сказал детектив, и теперь уголки его рта опустились. — Это проклятый позор, — добавил он. — Я надеялся, что департамент позаботится о себе самостоятельно. — Шеф Ягами был вовлечён в текущее расследование за пределами юрисдикции ведомства, — взгляд Маэды метнулся к Лайту, и Рюга слегка дёрнулся. — Простите. Это Ягами Лайт. — Вы сын шефа, — утвердительно проговорил Маэда. Лайт не узнал его, но он не был знаком с подавляющим большинством сослуживцев своего отца. То, что Маэда был из другого района, означало, что Лайт вряд ли встречался с ним. — Я сожалею о вашем отце. — Простите, — голос Лайта сбился на хриплый шёпот. Он повернулся к Рюге, который остановил его резким взглядом, прежде чем он успел сказать что-нибудь ещё. На платформе, Лайт теперь мог видеть, находилось тело, уважительно прикрытое и отмеченное пронумерованными подсказками, которые характеризовали потенциальное место преступления. — Лайт, — позвал Рюга, но Лайт уже шёл к нему. Лайту было известно достаточно: ни к чему не прикасаться, не подходить слишком близко, чтобы не нарушить что-либо, но он не смог бы оказаться на расстоянии вытянутой руки от тела на земле, даже если бы не знал всех требований. — Ягами-сан, — произнёс кто-то, и затем покрывало сняли, открывая лицо. — Спасибо, — выдохнул Лайт; только сила привычки заставила его сказать эти слова. Он поклонился сотрудникам полиции в знак благодарности, развернулся и ушёл с платформы. Он добрался до края лестницы, прежде чем остановился, схватившись за перила и пытаясь вспомнить, как дышать. Мой отец мёртв, пронеслось в его голове, и слова казались такими неправильными, хоть и были частью естественного порядка вещей. «Это слишком рано, слишком внезапно, это должно быть связано с делом Киры», — внезапно подумал Лайт. Если он не сможет изменить того, что случилось с его отцом, он сможет добиться справедливости за это. — Лайт, — сказал Рюга так, словно находился где-то далеко. Лайт вернулся в реальность и, обернувшись, увидел, что Рюга стоит с детективом Маэдой. Глаз Рюги не было видно из-под маски, но Маэда выражал тихое сочувствие в сочетании с профессионализмом, и Лайт ощутил, как его собственное лицо смягчилось. — Пожалуйста, передайте Ягами-сану то, что вы мне сказали, — добавил Рюга. — Конечно, Канзаки-сан, — ответил Маэда, и выбранное Рюгой имя на мгновение встревожило Лайта, прежде чем он вспомнил, что у Рюги было много имён и что он до сих пор не знал, каким на самом деле было его настоящее имя. — Господин Ягами… — Да, — сказал Лайт совершенно ровным и отстранённым голосом. — Продолжайте. Информация была передана с той же смесью сочувствия и профессионализма, в точности как было сказано действовать в учебнике при обращении с кем-то в положении Лайта. Лайт отметил это краем сознания, пока слушал, сосредотачиваясь на незначительных деталях, чтобы избавиться от мысли о том, что он никогда больше не заговорит со своим отцом. Лайт выстроил имеющиеся данные в цепочку событий следующим образом: шеф Ягами подошёл к станции, заплатил за билет наличными и вошёл. Он приблизился к платформе, встал несколько ближе к краю, чем это было принято, учитывая отсутствие толпы, и не отступил, когда объявление о необходимости встать за жёлтой линией прозвучало в громкоговорителях. Сотрудник подошёл к нему, чтобы убедить его уйти в безопасное место, но сделал это не вовремя, и Ягами, казалось, споткнулся, как только поезд прибыл на станцию. — Похоже, он умер сразу же, — заключил Маэда. — Мы пытались реанимировать, но безуспешно. — Спасибо, — ответил Лайт. — Вы упускаете деталь, — сказал Рюга почти скучающим тоном. Лайт мог уловить резкость в его голосе, хотя не был уверен, что Маэда её различит. — Простите. Оказалось, что шеф Ягами был… в небезопасном состоянии. — Словом, которое вы использовали ранее, было «опьянён», — поправил Рюга. Лайт нахмурился, оставаясь совершенно неподвижным. Он знал, что его отец пил не больше — на самом деле, значительно меньше, — чем многие из его коллег, хоть и приходил домой выпившим изредка. Лайт видел, как это происходило. Саю видела это. Однако было категорически не в характере отца публично пьянствовать на незнакомой станции в разгар дела, особенно когда он специально сообщил Лайту, что будет на работе на следующее утро. Остальная часть разговора с Маэдой была туманной; Лайт позволил Рюге разобраться с этим и прочими деталями за одним-единственным исключением. — Есть записи с камер наблюдения? — спросил он, когда Рюга заканчивал разговор. — Отснятый материал хранится в электронном виде, — ответил Маэда. — Если вам нужна копия, её доставят утром. — Могу я получить их сейчас? — Лайт знал, как действовать в этой ситуации с людьми, вовлечёнными в неё, но у него не осталось сил, чтобы это делать. Он вёл себя слишком резко, словно недостаточно убитый горем, прося о вещах, которые не должны волновать ребёнка, только что потерявшего родителя. — Это может иметь отношение к текущему расследованию шефа Ягами. — Конечно, — сказал Маэда, взглянув на Рюгу и получив кивок. Он подал знак кому-то ещё, передав USB-накопитель Лайту после мгновений бесконечного ожидания. Честно говоря, он пытался отдать его Рюге, но Лайт первым принял его из его рук. Флэшка была опущена в карман Лайта, и он извинился, не дожидаясь, пока Рюга закончит формальности. Ватари стоял возле машины, именно там, где он высадил Лайта и Рюгу, и Лайт на мгновение задумался, был ли он там всё это время. — Он присоединится к нам? — спросил Ватари. — Да, — Лайт был вполне уверен, что Ватари спросил только из вежливости. Ватари каждый раз знал, что будет делать Рюга, прежде чем тот это делал, и этот раз не должен был стать исключением. — Пожалуйста, примите мои соболезнования, — сказал Ватари, и Лайт пробормотал соответствующий ответ.